Секвойя

Спустя несколько секунд после того, как двери реанимации захлопнулись, оттуда раздался отчаянный протяжный крик. Голос отца, хриплый и низкий, был искажен болью до неузнаваемости. Джастин замотал головой и, закрыв уши руками, бросился к выходу, отказываясь верить в происходящее. Но он уже не мог избавиться от картинки, которую нарисовало его воображение. Он выбежал на улицу, и, осилив только несколько шагов, буквально рухнул коленями на холодный асфальт, исступленно закричав в ночную тишину. Он не видел перед собой ничего, кроме лица Джазмин, ее бледной, ужасно бледной кожи, и глаз, которые смотрели прямо на него. Она смотрела на него так, как обычно смотрела, если осуждала за что-то. И это был тот самый взгляд, от которого у него всегда защемляло где-то глубоко внутри. Но если обычно, он бросался к ней с заверениями, что не хотел ее обидеть, и любыми способами добивался прощения, то что он мог сделать сейчас? Она словно беззвучно говорила ему: «Посмотри, что ты сделал со мной». Ее невинные детские глаза, полные совсем не детской обиды, не исчезали, заглядывая прямо в его душу. — Нет, — одними губами прошептал парень куда-то в пустоту, глядя в одну точку, и чувствуя головокружение и тошноту. Его легкие вдруг отказались работать. Он уперся ладонями в асфальт, и судорожно глотнул воздуха, когда понял, что теряет сознание. Парень плохо помнил, как один за другим около больницы появлялись репортеры, как Хьюго затаскивал его в машину, закрывая собой от камер, и приговаривая что-то успокаивающее, как они добрались до дома, и как охранник молча ушел к себе, когда убедился, что Джастин в состоянии самостоятельно передвигаться. Хьюго только сказал, что Джастину нужно поспать. Джастин переступил порог своего дома и остановился, бессильно опустив руки. Ком в горле душил его. Дом, всегда так приветливо встречавший его, сейчас выглядел мрачным и холодным. Джастин вдруг понял, что теперь он вряд ли когда-то сможет наслаждаться пребыванием здесь. Распахнутые стеклянные двери открывали вид на опустевший бассейн, обреченный навсегда стать невольным напоминанием этой трагедии. Джастин сглотнул. В доме было темно, только из гостиной исходил приглушенный свет торшеров. После всего, что ему пришлось пережить сегодня, сил почти не осталось. Парень почувствовал, что если он не доберется до дивана в ближайшую минуту, то просто рухнет на пол. Впрочем, его состояние было слишком ужасным, чтобы думать о каком бы то ни было комфорте. Он завернул в гостиную, и замер, поняв, что он тут не один. Калил и Гунзо резко вскочили с кресел, завидев его. Лица их выглядели встревоженными. — Ааа, — невнятно протянул Джастин, вдруг быстро замотав головой, словно пытаясь успокоить кровь, начавшую закипать. Он чувствовал, что у него нет сил даже дышать, но накатывавшая волнами ярость мобилизовала его внутренние ресурсы. Кулаки сжались сами собой, и его тело дернулось вперед, слегка покачнувшись. По-хорошему, следовало бы холодно процедить что-то, вроде: «Пусть с вами разбирается полиция» и избежать лишних проблем, да и охранник еще в машине тактично намекнул ему, что это дело стоит предоставить полиции, если Джастин не хочет получить еще один судебный иск, но разве он мог это контролировать сейчас? В паре шагов от него стояли люди, возможно, покалечившие его младшего брата, пятилетнего малыша. Перед глазами всплыло лицо Джексона, расслабленно обмякшее, облепленное белым порошком. Как у них вообще хватило смелости вернуться сюда? Или… Нет… Джастин снова замотал головой, и горько усмехнулся. Неужели, они считали его таким лохом, который даже морду начистить не способен? Ярость внутри него заклокотала с новой силой. Неконтролируемая, застилающая глаза ярость. В следующую секунду он опрокинул Калила, просто потому что тот стоял ближе, и принялся неистово бить его в челюсть, пока кровь не начала брызгать из его рта. Он чувствовал руки Гунзо на своих предплечьях. Тот пытался оттащить его от друга, но даже сам черт не смог бы сейчас ему помешать. Джастин не помня себя, наносил парню короткие сильные удары, издавая отчаянные вопли, пока не почувствовал, что силы покидают его. Тогда он опустился на пол рядом с окровавленным Калилом, и беззвучно зарыдал, закрыв голову руками. Калил откашлялся, сплевывая кровь, и с большим усилием сел, не глядя на парня. Спустя какое-то время всхлипы затихли, и Джастин, приподнявшись, сел рядом, опустошенно глядя в одну точку прямо перед собой. Он не раз представлял, как он расправится с этими ублюдками. Его воображение рисовало красочные картины, в основном в кроваво-красных оттенках. На этих картинах было много переломанных костей и вывихнутых суставов, а лица большинства их персонажей корчились от невыносимой боли. Но вот именно сейчас, когда все и решалось, Джастин был опустошен, поскольку их проделки теперь казались такими ничтожными по сравнению с тем, что он пережил сегодня. Он поднял пустой взгляд на Калила, а потом с видимым усилием протянул руку: — Дай свой телефон. Калил непонимающе уставился на него, стирая рукавом кровь с лица: — Зачем? — Или ты отдашь его мне по-хорошему, или отдашь его Хьюго по-плохому, — глухо пробормотал Бибер. Подумав с секунду, Калил опустил руку в карман свободных золотистых брюк, и вытащил свой айфон, протянув его Джастину. — Та запись ведь тут? — спросил тот. — Какая запись? — поднял брови Калил. Джастин скривился. Ему сейчас было не до этих игр в опороченную невинность. — Та, которой ты шантажировал Наоми, — протянул он. — Не понимаю, о чем ты… — осторожно сказал тот, протянув руку в сторону своего телефона. Рукав был пропитан кровью настолько, что она капала с манжеты на пол. — Значит, тут, — удовлетворенно кивнул Бибер. — Хорошо. Не то, чтобы она была мне сильно нужна, — пожал он плечами, рассматривая телефон, который сам же когда-то и покупал для друга, — но лишняя улика не помешает. Кстати, можешь позвонить своим подельникам и сообщить, чтобы ждали повестку в суд, если им ее еще не доставили. Джастин посмотрел на Калила, который явно испытывал смешанные чувства. Несмотря на то, что это именно Калил был организатором всех этих махинаций, он все же был мелкой сошкой. Запись нужна была Джастину, чтобы поймать рыб покрупнее - тех, кто на протяжении нескольких лет воровал у него куда более огромные суммы. Он встал, сжимая телефон в руке, и еле волоча ноги от усталости, медленно побрел к дивану. — Это не я, — тишину вдруг разрезал визгливый вскрик Калила. Джастин обернулся и выжидающе посмотрел на парня. Ему вдруг стало даже интересно, на что еще хватит его фантазии. — Наоми меня шантажировала, — указал Калил пальцем куда-то в пустоту. Его чрезмерную нервозность не заметил бы только ленивый. Он выглядел таким ничтожным, сидя враскорячку на полу, перемазанный кровью, которая все еще текла из его рта тонкой струйкой. Весь его показной пафос куда-то исчез, теперь он казался напуганным и жалким. И это он-то, всегда слишком уверенный в себе, не признающий авторитетов. Жалкий, жалкий ублюдок. — Она сказала, что… — Заткнись, — вдруг раздраженно прервал его нервную тираду Джастин. — Ни одно твое слово больше ничего для меня не значит, — он устало посмотрел на парня, который только вздрогнул, и шумно рухнул на диван. Бибер медленно перевел взгляд на Гунзо, который молча ждал своей очереди. С первых слов Джастина, он понял, что тот знает всё. Была небольшая надежда на то, что именно про обман Гунзо он еще не узнал, но и она испарилась, когда тот сказал: — В верхнем ящике комода в твоей… — Джастин вздохнул, — бывшей комнате, лежит билет до Атланты. Твой новый дом выставлен на продажу, и на него уже есть несколько покупателей. Ты полетишь туда сегодня в полдень и займешься оформлением сделки. И если в течение недели мои деньги не вернутся на мой счет, ты сядешь. Причем, надолго, — кивнул парень. Гунзо опустил глаза, теребя пальцами пряжку ремня на брюках. Ему повезло, что Калил стоял ближе к Джастину, когда тот решил выплеснуть свой праведный гнев. Хотя, Гунзо сегодня от него и так уже досталось. Он приложил холодные пальцы к синякам на лице и поморщился от неприятного ощущения. Синяки и ссадины, впрочем, были сейчас ерундой, по сравнению с тем, что он чувствовал внутри. — И скажи спасибо, что я прощаю тебе это, — добавил Джастин, выразительно посмотрев на парня. — Кстати, твоей маме несказанно повезло с сыновьями, — удрученно усмехнулся он. Гунзо недоуменно мотнул головой. Он не расслышал, или парень действительно ничего ему не сделает за это? Джастин откинул голову на спинку дивана, и глухо пробормотал: — Но за Джексона вы, твари, ответите. Пошли вон, оба, — последние слова были сказаны с таким презрением, какого ни тот, ни другой, никогда прежде от Джастина не слышали. Калил поднялся, тяжело кряхтя и кашляя. Он бросил на Джастина последний взгляд, наполненный ненавистью, и вышел. Гунзо, волоча ноги, поплелся за ним, словно побитая собака. Лежа на диване, Джастин смотрел в потолок и недоумевал, как это могло случиться? Почему он не предотвратил этого? То, что как он думал, должно было стать подтверждением его мнимого доверия к друзьям, стало концом всего. Он был в полном одиночестве. Он сам попросил охранников не трогать его, а Райан еще днем уехал к своей девушке, и, по всей видимости, остался у нее на ночь. Хотя Джастин не был уверен, что его присутствие сейчас чем-то могло ему помочь. Бессилие совсем обездвижило его. Оно давило на парня так, что даже его сердце билось очень медленно. Если бы он переломал их носы, что бы это теперь изменило? Разве не он сам устроил эту чертову вечеринку, зная, что в доме дети? Разве не он заказывал новую порцию кокса, когда Брэндон привез девчонок? Разве не он сказал, что алкоголя слишком мало, да и музыка что-то очень уж тихая? Разве это не он ничего не сделал, когда Джексон нуждался в своем старшем брате? И разве это не он собственноручно убил свою малышку? Кого он мог винить, кроме самого себя? Невыносимая, щемящая в груди боль была единственным, что он сейчас чувствовал. Ему сейчас даже не было дела до того, что сказал отец. Хотя парень и понимал, что эти слова навсегда осядут в его сердце, и их отношения, даже если они и продолжатся, уже никогда не будут прежними. Вся его жизнь больше не будет прежней. Огромная черная дыра заполнила его изнутри, расползаясь все шире. Ту часть себя, которую он потерял сегодня, ему уже никогда не вернуть, и осознание этого не давало ему покоя, который был ему так необходим. Так глупо… Только сегодня утром Клод сообщил ему, что уже завтра дело Наоми и Роя будет рассмотрено прокурором, чтобы затем отправить его в суд, Джастину оставалось только подождать всего один день. Всего один день играть верного друга, готового на все ради близких. Сегодня он веселился, словно в последний раз. Делая очередную затяжку, он думал о том, что это последние подобные моменты безбашенного куража, по которому он, возможно, даже будет скучать. И не стесняя себя в употреблении психотропных средств, он и не подумал о том, насколько это небезопасно. Эта вечеринка должна была стать последней точкой в его отношениях с этими крысами. Кто бы мог подумать, что после нее все это покажется ему детскими шалостями? Поиграли и забыли. Ведь это на самом деле было такой ерундой! Что действительно имело значение, так это то, что Джазмин больше нет… И никакие деньги, никакая власть и влияние, никакая месть уже не вернет ее. Господи… Джастин надавил на глаза большим и указательным пальцами. Переносицу жгло от подступающих слез. Сердце защемило, когда взгляд парня наткнулся на куклу, оставленную Джаззи на журнальном столике. Либби смотрела на него, как ему сейчас казалось, осуждающим взглядом. Подумать только, завтра они собирались купить Джаз новую куклу. А заодно еще несколько тележек с игрушками, как это обычно и бывало. А теперь… Джастин снова надавил пальцами на глазные яблоки, пытаясь остановить то, что было неминуемо, а когда слезы потекли из-под опущенных век, он откинул голову назад, чтобы они втекли обратно. Он повернулся на бок, рассеянно глядя перед собой, и затуманенный слезами взгляд вдруг наткнулся на рассыпанный по журнальному столику белый порошок.