I
20 июня 2023 г. в 22:23
В их школе появился новичок, и Лайт решил, что не подпустит его ближе, чем на десять метров.
Просто взгляд на него заставляет его нос морщиться. Его волосы выглядят так, будто расческа не трогала их месяц. И птица свила там гнездо. И белка подралась с птицей прямо там. Это ужасно.
А его одежда? Разве он не понимает, что ходит в престижную старшую школу и что от него ждут соответствующего дресс-кода? Ботинки у него грязные, а рубашка неглаженная. Это так неловко.
Это единственные причины, по которым Ягами Лайт в настоящее время пялится на новенького. Потому что Ягами Лайт никогда бы не нашел кого-то подобного «привлекательным». Даже гипотетически.
Он создаёт ментальное силовое поле вокруг себя, когда мальчик входит в класс, выглядя так, будто он с другой планеты.
«— Господь, пожалуйста, не дай ему сесть рядом со мной», — молится он, несмотря на то, что с семи лет является самопровозглашенным атеистом.
Мальчик не садится рядом с ним. Он садится на пару парт дальше, не совсем за пределами его силового поля, но всё же на относительно безопасном расстоянии.
Лайт облегченно вздыхает, с благодарностью поднимая глаза к небесам (потолку). Мальчик подтянул к себе колени и упёрся в них подбородком, не замечая или не обращая внимания на устремлённые на него со всех сторон глаза. Слава Богу, Лайт спасён. Может быть, ему нужно пересмотреть свои религиозные убеждения.
Урок проходит незаметно. Учитель говорит, все слушают, Лайт ничему не учится.
(Он уже всё знает.)
Настоящая проблема возникает ближе к концу урока, когда Лайт снова украдкой смотрит на новенького и с удивлением понимает, что тот уже наблюдает за ним. Он опускает голову, потому что, конечно же, он не должен быть грубым, даже с такими чудаками, как Новичок. Ему просто нужно выждать время, пока мальчик не отвернется, и он сможет мирно вернуться к тому, чтобы пялиться на него и порождать немилосердные мысли.
Он отсчитывает пару минут, а затем поворачивает шею, чтобы проверить, чисто ли на горизонте.
Голова Новичка повернута прямо к Лайту, чернильно-чёрные глаза направлены на него, а большой палец зажат между зубами.
«— Блять?» — красноречиво думает Лайт, снова отворачиваясь. Но его шею покалывает от взгляда Новичка. Это нехорошо.
Урок заканчивается. Лайт собирает вещи в сумку, наклоняясь так, чтобы убирать книги и одновременно смотреть на Новичка. К его замешательству, жуткие глаза Новичка все еще прикованы к нему, и его положение не изменилось. Он даже не взял ни одной книги на урок, так что ему нечего собирать.
Лайт застёгивает сумку и идет к выходу, планируя обдумать это столкновение за обедом. Он занимает свое обычное место снаружи на траве, оглядывая поле, пока достает еду, надеясь, что сможет найти Новичка и посмотреть на него отсюда.
Он замечает Новичка, но, к его величайшему ужасу, Новичок идет к нему, сунув руки в карманы.
Лайт замирает на месте. Он ненадолго думает о том, чтобы сбежать, в панике его глаза бегают по сторонам, пытаясь наметить путь к отступлению. Однако, прежде чем он успел что-то предпринять, Новичок рухнул рядом с ним на землю.
— Меня зовут Эл, — говорит он, как только садится, с полностью лишённым эмоций лицом. — Приятно познакомиться, Ягами-кун.
У кого такое глупое имя? Откуда он знает фамилию Лайта? Почему он пахнет свежеиспеченным хлебом, хотя выглядит так, будто должен пахнуть старыми ботинками?
И зачем, твою мать, Лайт, незаметно обнюхивает его?
— Я тоже рад познакомиться, — глупо говорит он. Строгие поучения его родителей относительно манер срабатывают быстро.
— Я так не думаю, — бормочет Эл, доставая из кармана небольшой бумажный пакет. Лайт с любопытством наблюдает, как он высыпает горсть лимонных конфеток и кладет одну в рот. — Я тебе не нравлюсь.
Лайт кашляет и аккуратно переводит лицо в режим «обиженный».
— Это неправда! Я считаю своим долгом не судить ни о какой книге по ее обложке!
Это не было ложью. Лайт не судит о книгах по их обложкам. Люди, однако, не книги.
Его очень раздражает, когда тень улыбки пробегает по лицу Эл. Раздражает его так сильно, что он запоминает это выражение, чтобы потом воспроизвести его и посмеяться над ним.
— Если ты так говоришь, Ягами-кун, — говорит Эл, высовывая язык и кладя на него еще одну конфету. Лайт наблюдает, пытаясь сдержать отвращение на лице.
Отвращение. Вот что это за скручивания в его животе.
Немногим удавалось так действовать ему на нервы, как Эл прямо сейчас. Больше всего Лайта беспокоит то, что за этим стоит что-то еще, что он ещё не распознал.
Он разберется с этим так скоро, как только сможет. Он хмурится, когда Эл сосет конфеты, и по-совиному моргает, глядя на Лайта темными глазами. Сердце Лайта замирает, потому что ему не нравится Эл. Ему не нравится Эл, и это заставляет его тело негативно реагировать.
Они заканчивают свой обед в тишине, Эл жует свои лимонные конфеты, а Лайт, хмурясь, грызет куриные ножки с гарниром из риса.
— Следующим у меня английский с Мацудой-сэнсеем. А у тебя? — спрашивает Эл, вставая и протягивая Лайту руку. Лайт принимает её для приличия, но осторожно вытирает руку о штаны, как только встаёт.
— Физика.
Эл кивает ему. — Не думаю, что сегодня мы снова увидимся. Было приятно познакомиться с тобой, Ягами-кун.
Улыбаясь сквозь зубы, Лайт отвечает. — И мне, Эл.
(Ему определенно не было приятно. Эл заставляет его чувствовать себя... странно. Он не понимает почему, потому что единственный, кто должен чувствовать себя странно, это Эл, выглядящий вот так.)
Эл еще раз улыбается ему и уже собирается уйти, прежде чем остановиться и обернуться.
— Могу я называть тебя Лайт-кун? — спрашивает он, почёсывая шею.
Это сделает их друзьями в какой-то степени, если он скажет «да». И он очень не хочет дружить с Эл.
Но всё же.
У него полно времени. Он уладит это.
— Хорошо, — говорит он. Улыбка Эл немного расширяется, и Лайт обнаруживает, что бессознательно отражает это движение. В тот момент, когда он это замечает, он успокаивает выражение лица, пытаясь понять, что с ним происходит, и наблюдает, нахмурив брови, как Эл уходит.
Это нехорошо. Должно быть, Эл заманивает его во что-то.
Он не должен недооценивать странно выглядящего мальчика, решает Лайт, ускользая на собственный урок.
---
Лайт не удивляется, когда у Эл входит в привычку сидеть рядом с ним на уроках. Однако это не сделало его менее невыносимым.
Эл берёт двумя пальцами шоколадную крошку со своего маффина и кладет её себе в рот.
— Если бы я не знал тебя лучше, я бы подумал, что Лайт-куну нравится мое лицо, — невинно говорит он, глядя на доску, но с такой улыбкой, которая точно предназначена Лайту.
«— Запихни этот маффин себе в рот, чтобы мне не пришлось слушать твой чертов голос», угрюмо думает Лайт, но вслух произносит: — Что? Почему ты так думаешь?
— Ну, ты смотришь на меня последние тридцать шесть минут.
Лайт моргает и понимает, что блин, он прав, поспешно хлопает ладонью по столу, пытаясь придумать ответ, но не успевает.
— Лайт, Эл! Приберегите свои разговорчики для другого места, — осаждает их учитель. Лайт быстро кивает, прикрывая лицо рукой, чтобы скрыть румянец на щеках. Он украдкой бросает взгляд вправо и обнаруживает, что Эл засунул маффин в рот целиком. Но похоже, что этот засранец просто пытается не расхохотаться, если судить по слезам веселья в уголках его глаз.
Униженный, Лайт поджимает губы и игнорирует Эл до конца урока.
На следующий день, когда Лайт подходит к своей парте, он с удивлением видит на нём маффин. Эл, вероятно, положил его не на ту половину. Покачав головой из-за нездоровых привычек мальчика в еде, он пододвигает его к стороне Эл и садится.
Эл возвращается вскоре после этого, сгорбившись на своем стуле и глядя то на Лайта, то на маффин. Он ничего не говорит и съедает его позже, прямо во время урока. Лайт больше об этом не задумывается.
Но только до следующего утра, когда на его стороне парты появляется еще один маффин. Сбитый с толку, Лайт снова перекладывает его на сторону Эл. Это странно для Эл, наступать на одни и те же грабли, но приходить на уроки раньше Лайта? Два раза подряд? Вот это была настоящая загадка.
Мальчик, о котором идет речь, снова возвращается, садится и косится на Лайта, прежде чем пожать плечами и съесть маффин. Лайт понятия не имеет, что, блять, происходит.
Когда то же самое происходит на следующий день, Лайт ждёт, пока Эл со звонком не сядет на свое место, а затем поворачивается и говорит: — Ты ясно знаешь, где должен сидеть, так почему ты продолжаешь класть свою еду на мою грёбаную половину?
Эл покусывает палец, застенчиво смеясь. — Извини. Я должен был спросить, хочешь ты их или нет, я хотел… я просто хотел быть хорошим другом?
Такого Лайт не ожидал. — Так маффины для меня.
Открыв упаковку с маффином, чтобы не смотреть на Лайта, Эл кивает. — Да, но если ты их не хочешь, ничего страшного, я не буду заставлять тебя…
Маффин вырывается у него из рук и попадает Лайту в рот.
— Почему ты мне не сказал?! — недоверчиво спрашивает он, и его уши розовеют, когда он говорит сквозь распухшие от кекса щеки. — Я думал, ты постоянно теряешь свои маффины. Конечно же, я очень хочу их!
Эл улыбается так сильно, что кажется, будто его щеки вот-вот сведёт судорогой.
— Это хорошо, я рад, — бормочет он, кусая губу в безуспешной попытке скрыть улыбку. Лайт находит это ужасно милым.
— Бл—кха-кха, — кашляет он, борясь с навязчивым желанием исчезнуть.
Эл обеспокоенно кладет руку на спину Лайта, и ему удается оставаться внешне спокойным, несмотря на то, что его спина загорается при физическом контакте.
— Мы по-прежнему не друзья, — говорит он, наконец, проглотив лакомство и пытаясь восстановить хоть какое-то достоинство. Эл серьезно кивает и прикусывает губу.
— Это не проблема. Ты всё ещё находишься на стадии отрицания, но принятие неизбежно.
Лайт так сильно смеётся над этим, что в конце концов его выгоняют из класса. Он слышит, как позади него что-то говорят, после чего следует коллективный вздох, а затем Эл тоже появляется рядом с ним, криво ухмыляясь.
Может быть, Эл не так уж и плох, как изначально думал Лайт.
(Есть большая вероятность.)
---
Лайт возвращается домой, когда видит, что за Эл следует группа из трех вопящих парней.
Они на небольшом расстоянии впереди него, и он замедляет шаг, его брови хмурятся.
— Эй! Урод! Не игнорируй меня! — кричит один из них. Другой бросает ему в голову огрызок яблока, и все хохочут.
Если бы Лайт не привык к тому, что Эл находится рядом с ним, он бы предположил, что Эл не обращает внимания на насмешки и идёт равнодушно, не меняя ни шага, ни походки.
Но Лайт с неохотой признаёт, что привык к тому, что Эл находится рядом с ним, и напряжения в плечах Эл, а также светло-розовых кончиков ушей было более чем достаточно, чтобы сказать Лайту, что Эл находится в состоянии стресса.
— Ты глухой? — спрашивает самый высокий, толкая Эл в сторону и подходя к нему. — Эй, я с тобой разговариваю. — Они кружат вокруг него, как хищники вокруг своей добычи, гримасничая и как куклу толкая его туда-сюда.
— Посмотрите на это уродливое дерьмо, — усмехается еще один. Лайт стоит, замерев, достаточно далеко, чтобы они его не видели. Он может уйти отсюда, и никто не узнает.
Один из парней сильно и резко дёргает Эл за волосы, и Эл стонет от боли. Они пародируют его и смеются, когда кто-то подбегает сзади.
Парень с опаской оборачивается, и его вырубают кулаком по челюсти.
Он падает на землю, и Эл спотыкается об него, хватая свой полупустой рюкзак и убегая без оглядки. Лайт обращает внимание на двух других.
— Вы, придурки, тоже хотите получить? — рычит он, закатав рукава и тяжело дыша.
Лайт был в ярости, и в этот момент он действительно был очень склонен к драматизму и думал, что звучит круто.
К несчастью для него, оставшиеся двое перестают в панике кричать о своем павшем друге и переключаются на Лайта. Он чувствует, как вся смелость медленно вытекает из него, когда они загоняют его в угол, угрожающе покачивая головами и ухмыляясь.
— Р-ребята, вам нравится кокосовое печенье? — он заикается. Он не создан для этого. — У меня целая пачка, я украл их у папы, просто, э-э-э, дайте мне уйти, и они все ваши.
— К черту кокосы, — плюется один из них, хватая его за воротник и прижимая к стене. — У меня была такая сильная сыпь, когда мне было одиннадцать, что мне пришлось провести неделю в больнице. Это было отвратительно.
Лайт не выберется из этой заварушки без повреждения органов. Он делает лицо, которое, как он надеется, достаточно сочувствующее. — Отстой, приятель. Эй, хорошо, что сейчас всё получше, это не так заметно, когда ты отворачиваешь своё лицо!
Парень моргает, осознает смысл его слов, а затем воет: — СЫПЬ БЫЛА НА МОЕЙ СПИНЕ! — и ударяет Лайта головой о стену позади него.
— Блядские кокосы, — хрипло бормочет Лайт, его руки безвольно висят по бокам, и первый удар он принимает лицом.
---
Эл практически сбивает его с ног, когда на следующий день он приходит в школу.
— Лайт-кун! — кричит он Лайту в ухо, повиснув на нём, пока Лайт борется и отталкивает руки Эл с покрасневшим лицом. — Ты подрался?
— Отойди! Отстань от меня! Ты можешь... все пялятся... отойди...
Наконец он отрывает Эл от себя и заходит в класс, швыряет сумку на парту и падает на стул. До начала урока еще есть время. Эл садится рядом с ним, хлопая руками.
— Ты в порядке? Тебя сильно побили?
— Я в порядке, Эл, ёкарный бабай…
— Но у тебя синяк под глазом! Тебе больно? — Он ныряет в свою сумку и достает банку с зеленоватого вида желе. — У меня есть гель алоэ вера, хочешь?
— Нет.
— Не двигайся! — весело говорит Эл, не обращая внимания на отказы Лайта. Уже привык. Он зачерпывает гель и тянется к лицу Лайта. Лайт слышит, как люди хихикают рядом с ними, и шлёпает Эл по руке, разгоряченный смущением. Гель слетает с его пальцев и приземляется где-то далеко от них.
— Прекрати, Эл, — шипит Лайт.
Он поднимает голову, чтобы бросить на него убийственный взгляд, но замирает, когда видит подавленное выражение лица Эл. Дерьмо.
— Блин. Я не хоте- я не- Эл, я-
Но Эл уже вскакивает на ноги, его щеки покраснели от стыда. — Неважно, всё... в порядке. Я принесу тебе что-нибудь поесть.
Лайт беспомощно наблюдает, как Эл торопится прочь, сгорбившись. Он ёрзает на своем месте, затем решительно отодвигает свой стул и начинает пробираться к двери, игнорируя доносящийся до него смех.
Он видит Эл, пока тот идёт к автомату с едой. Он смотрит в стекло, руки засунуты в карманы, уголки рта опущены. По какой-то причине у Лайта сжимается грудь. Грустный Эл — это не то, что Лайту хочется видеть. Эл не должен выглядеть так, точно не из-за него.
Печаль ему не к лицу.
— Эл! — он кричит, но затем останавливается. Мимо проходит группа мальчиков. Он не хочет, чтобы те делали глупые комментарии.
Проходя мимо, они косо смотрят друг на друга и ухмыляются, указывая на Эл. Он стоит к ним спиной, все еще рассеянно глядя на автомат.
Лайт делает один шаг, когда один из них пинает Эл сзади под колени. Он и его друзья корчатся от смеха, когда Эл падает и ударяется головой о стекло.
Лайт уже шагает к ним и открывает рот, чтобы выкрикнуть им в лицо серию неповторимых ругательств, но тут его взгляд останавливается на Эл. Слезы катятся по его щекам, пока он кусает костяшки пальцев, чтобы не зарыдать вслух, все еще стоя на коленях рядом с автоматом. Центр его лба светло-розовый.
Лайт не знает, как это происходит, но следующее, что он понимает, это то, что он держит этого парня за воротник рубашки, и кровь струйкой льётся с его носа на пол.
— Кем ты себя возомнил, ублюдок?! — орёт Лайт. — Что, блять, Эл тебе сделал?! — и бьет его в челюсть, потому что мальчик это заслужил — и просто потому что Лайт может. Тот стонет, и теперь кровь течет ещё и из его рта. Его друзья кричат на Лайта и тянут его за руки, вокруг собралась небольшая толпа, глазеющая и задыхающаяся от происходящего перед ними. Лайт их даже не заметил. Но... здесь всего два мальчика, которые оттягивают его? Куда делся еще один? Их ведь было четверо?
— Ягами Лайт! — рычит их сэнсэй, Моги-сан, направляясь к дерущимся, за ним следует Ещё Один. — Иди к моему кабинету! Прямо сейчас!
Сжав челюсти, Лайт отпускает парня, зажатого в его хватке. Он плюхается на землю, на что Лайт смотрит с немалым удовлетворением. Лайт бы остался на ещё немного, чтобы проверить, насколько сильно он его избил, но, ладно, у него есть другие приоритеты.
Моги-сэнсей наклоняется, чтобы проверить состояние мальчика, максимально неодобрительно глядя на Лайта. Осматривая толпу, он не видит одно конкретное бледное, худое лицо. Его здесь нет.
— Лайт-кун, я достаточно ясно дал свои инструкции или тебе нужен план этажа со стрелками, чтобы добраться до моего кабинета? — слышит он слова Моги-сэнсея и решает, что на этот раз лучше послушаться. Он тащится в кабинет своего учителя, ничуть не жалея из-за содеянное. Но он беспокоится, что нигде не видел Эл. Лайт надеется, что он в порядке.
— Что? — громко восклицает Лайт. Ему с трудом верится, что он даже подумал об этом. С каких это пор он не ненавидит этого парня? Ему точно было наплевать на этого чудака.
Желание защитить его и подавленность от грустного состояния Эл говорят о другом.
Он опускается на дешёвые сидения возле кабинета Моги-сэнсея и смотрит на время. Сейчас начало урока, на который он ни за что не пойдёт прямо сейчас. Он не знает, почему его послали сюда так рано; это довольно глупо.
Его взгляд останавливается на руках, и он корчит лицо. Они все еще влажные от крови этого ублюдка. Смотрит налево и направо: учителя его еще не видели. Он встаёт и быстро уходит. Он вымоет руки и вернется прежде, чем кто-либо сообразит.
Когда он моет руки и восхищается болью в костяшках пальцев (как сильно он ударил того чувака? Чертовски сильно, кажется), он слышит, как кто-то судорожно вздыхает в одной из кабинок. Он выключает кран и стоит там, неуверенный. Должен ли Лайт спросить, в порядке ли он? Не будет ли это навязчиво? Особенно, если он плачет в туалетной кабинке в школе — а тот парень точно плачет.
Он откашливается. — Эй, ммм. Ты в порядке? — Тот Парень затих. Это было предсказуемо, правда. — Ничего страшного, если нет. Жизнь иногда бывает дерьмом, — всхлипы возобновляются, и он пинает пол носком своего ботинка, желая быть где-то еще, но также желая, чтобы тот человек знал, что он не один.
Твою мать, он не добрый или мягкий. Он просто... знает, каково это.
— Ты, гм. Что бы тебя ни беспокоило, все пройдёт. Представь себя через год, через два года, это уже ничего не будет значить, понимаешь? Конечно, это не значит, что это не дерьмо прямо сейчас, я этого не отрицаю, но я... я надеюсь, что тебе станет лучше, как можно быстрее.
Он снова прочищает горло, просто чтобы замять тишину, затем ему приходит в голову идея. — Хочешь чашку воды? Я могу спуститься к диспенсеру и принести тебе. У меня самого куча проблем, так что любой предлог, чтобы отвлечься от этого, приветствуется.
После минутного молчания, во время которого Лайту кажется, что с ним не хотят разговаривать и он собирается уйти, он слышит тихое, еле слышное: —Да, пожалуйста.
Он улыбается. — Тогда одну минуту.
Это заняло немного больше времени, чем Лайт ожидал, из-за того, что он украдкой заглядывал за каждый угол, чтобы убедиться, что поблизости нет учителей.
К тому времени, как он возвращается, дверь кабинки открыта. Его сердце замирает. Значит, тот мальчик ушел, как только он вышел. Неплохой план, если бы он не хотел попасться, но ненужный. Если бы Лайту сказали уйти, он бы так и сделал.
Он делает шаг к раковине, чтобы вылить воду, но понимает, что ошибся. Он всё ещё сидит на крышке унитаза, наблюдая за ним, подняв колени к подбородку.
— Серьезно? — говорит он слабо. Конечно, это Эл.
Лайт протягивает ему чашку. — Почему ты прослушал всю мою вдохновляющую речь и не сказал ни слова?
Эл делает маленький глоток. — Мне нравится твой нежный голос.
Оба лица вспыхивают одновременно.
— С-спасибо? — Лайт заикается. Эл выглядит так, будто хочет утопиться в унитазе, на котором сидит.
— Т-тот маль- он с-ск- ты- у тебя-, — пытается говорить Эл, затем хлопает себя по лбу и тут же сожалеет об этом. Он вздыхает. — У тебя теперь проблемы? — повторяет он, потирая лоб.
— Ага, — пожимает плечами Лайт. — Но эй, он это заслужил.
Из-за меня? Лайт видит, как рот Эл округляется. Он явно не в силах понять, почему кто-то стал бы его защищать, не говоря уже о том, чтобы из-за него попасть в беду. Сердце Лайта разбивается.
(«Разбивается» — громко сказано. Может быть, немного трескается. Маленькие трещинки. Даже не это, а просто... сколы на углу. Вот и всё, клянется он.)
— Послушай, Эл, — серьезно говорит он, собираясь сесть, но быстро передумав, понимая, где они. — Я придурок, ясно? Ты не заслуживаешь того, чтобы с тобой обращались так, как вчерашние мальчики, и сегодняшние тоже, да. Но ты также не заслужил моего поведения по отношению к тебе.
Эл кусает большой палец, не глядя Лайту в глаза. — Нет, я был занозой в заднице, все в порядке.
— Эл… — сердито начинает Лайт, затем останавливается и шепчет: — Какая у тебя фамилия?
— Э-э, Лоулайт?
— Эл Лоулайт, назови себя занозой ещё раз, и я, не колеблясь, ударю тебя, идиот. Нежно, — добавляет он.
Эл смеётся, а Лайт старается не загореться, как рождественская елка, от такого прекрасного звука.
— Я немного боюсь тебя после того, как увидел, что ты сделал с этим ребенком, так что слушаюсь, — печально вздыхает Эл.
— Так-то лучше. Хотя, ты заслуживаешь большего, — бормочет Лайт. Они сидят там в дружеской тишине, пока Лайт не бросает взгляд на часы и не отталкивается от стены туалета.
— Мне лучше добраться до кабинета Моги-сэнсея, пока он не понял, что меня не было там все это время, — неохотно говорит он.
Он выглядывает из-за двери и готовится уходить, когда чужая рука касается его запястья. Он почти выпрыгивает из своей кожи и кладет руку себе на грудь, когда видит большие темные глаза Эл в непосредственной близости от него.
— Спасибо, Лайт-кун, — искренне говорит он. — Ты первый, кому не все равно.
Их лица слишком близко. Часть Лайта подсознательно кричит недостаточно близко! но Лайт умеет игнорировать такие вещи. Даже если не хочет. Или хочет.
— Пожалуйста, — мягко говорит он, пристально глядя на лицо Эл. Не годится, чтобы его глаза блуждали где-нибудь еще. — Нанеси немного геля алоэ вера. — Он слегка хлопает Эл по лбу и с последней улыбкой выбегает из туалета и шаркает по коридору. Лайту кажется, что от силы, с которой у него бьётся сердце, на грудной клетке образуются синяки. Может, это знак того, что Моги-сэнсей близко? Но он не чувствовал это, когда прокрадывался в туалет. Странно.
Он добирается без происшествий и разваливается на сиденье, пытаясь сделать вид, что ему не по себе от скуки, и он провел здесь целых пятьдесят минут. Кажется, он как раз вовремя, потому что ученики начинают собираться в коридорах и громко шептаться, когда замечают его. Похоже, уже вся школа уже знала о том, что произошло. Он опускается ниже, натягивая рубашку на нос, чтобы спрятаться.
Наконец появляется Моги-сэнсей и открывает свой кабинет.
— Входи, Лайт, — приказывает он, и Лайт пробирается внутрь. Это не должно быть весело.
---
— … так что мне сделали выговор. Если я снова облажаюсь, меня могут отстранить.
Сегодня он идёт домой с Эл. Эл настоял на том, чтобы услышать, о чем они говорили с Моги-сэнсеем, а потом они обнаружили, что Эл живёт на пути к его дому.
Они лениво болтают обо всём на свете. Эл обнаруживает, что Лайт очень любит свою сестру и хочет научиться печь. Лайт узнает, что родители Эл мертвы и что его усыновил мужчина по имени Ватари. Это заставляет его чувствовать себя немного глупо из-за своих предыдущих рассказов о семье, но Эл настаивает на том, что он счастлив, и ему не нужно, чтобы Лайт чувствовал себя плохо из-за чего-либо.
Это весело. Приятно. Он наблюдает, как Эл болтает, громко, конечно, но у Лайта небольшая потеря слуха на левое ухо, так что он не возражает. На самом деле, он даже благодарен. Эл перепрыгивает между темами, говоря о каждой с большей страстью, чем о предыдущей. Он прерывает себя, делает паузу, чтобы поразмыслить над совершенно не связанными вещами, и в какой-то момент ему приходится остановиться, потому что он перегружен количеством вещей, которые хочет сказать.
— Не торопись, — смеётся Лайт, нежно глядя на него, пока тот машет руками и спотыкается из-за слишком большом количестве слов.
— Тебе нужно относиться к этому серьезнее, Лайт-кун! — задыхается Эл. — Психическое здоровье модераторов постов на Facebook — это не шутки!
— Нет, я знаю, я не смеюсь над этим, это... ты такой... аргх.
Как ему нужно выразить тепло в груди, которое возникало всякий раз, когда Эл говорил? Это приливы... любви нежности?
— Так ты надо мной смеёшься? — неловко спрашивает Эл.
— Нет, черт возьми, нет! Я очарован, тупица! Продолжай говорить! — немного агрессивно, да, но главное, что смысл донесён. Эл сразу же возвращается к своей тираде, с ещё большей энергией, чем раньше, если это вообще возможно. Тепло в груди Лайта никуда не девается.
Когда они заворачивают на улицу, преимущественно застроенную домами, которые выглядят так, будто принадлежат американским конгрессменам, Лайт думает, что это просто кратчайший путь туда, где живет Эл. Поэтому, когда Эл замедляется и останавливается перед домом с воротами, которые нависают над их головами и который в двадцать раз больше дома Лайта, он пялится на дом, а затем на Эл в замешательстве. Эл молча
ждёт, потирая руки.
Лайт засиял. — Это твой дом?!
Эл неловко усмехается. — Он, э-э, немного великоват, знаю.
— Немного? Это чертов дворец! — Лайт кладёт руку на металл, водя туда-сюда. — Ты никогда не говорил мне, что ты при деньгах!
— Мне кажется, я бы не нравился тебе еще больше, если бы рассказал, — Эл выгнул бровь.
— …Хорошо, ты прав. И все же, — его взгляд останавливается на блестящей черной машине у ворот.
— Черт возьми, это Бентли? — затем в его голове что-то щёлкает. — Подожди, а почему ты ходишь домой пешком, если у тебя есть машина?
Эл теребит пальцем нижнюю губу. — Я не хотел, чтобы люди знали, что у меня есть деньги. Так я бы не смог узнать, кто дружит со мной по-настоящему, а кто из-за них.
— Хм. Ты прав.
— Я… я также хотел иметь предлог провести с тобой побольше времени, я думаю, — выпаливает он, глядя себе под ноги, как будто ожидая, что Лайт отругает его за это. — Ты мой первый друг.
Лайт автоматически начинает: — Мы не дру... — но сам себя обрывает, лицо выражает ужас. О черт, они друзья, не так ли? Он защищал Эл несколько раз и чуть не избил ребенка до полусмерти за него. А теперь они вместе шли домой и болтали, как старые приятели. Даже он больше не может этого отрицать.
— …Я думаю, мы друзья , — говорит он, просто чтобы увидеть, как рот Эл открывается и он улыбается, как грёбаное солнце.
Его сердце снова колотится. Может, ему стоит пойти к врачу.
— Пока, Лайт-кун, — говорит Эл, все еще улыбаясь так сильно, что Лайт хочет прикрыть глаза. — Увидимся завтра!
Лайт машет ему рукой, когда ворота открываются, и Эл вбегает внутрь, оглядываясь через плечо, продолжая махать рукой. У Лайта болит лицо — о, черт, он тоже улыбается? Какого хрена??
Лайт потирает переносицу и поворачивается, чтобы пойти к своему дому, теперь уже один. Это долгая и унылая прогулка без оживлённой болтовни и жестикуляции Эл. Он не понимает, как ходил в такой тишине раньше.
После этого они каждый день ходят домой вместе.
---
Недели превращаются в месяцы. Они сидят вместе каждый обед, вместе идут домой, сидят рядом на уроках. Лайт постепенно осознает, что его дружба с Эл — самая крепкая и близкая из всех, что у него когда-либо были. Он никогда раньше не чувствовал, что что-то упускает. Он думал, что его так называемые «друзья», которые утомительно много болтали и были удручающе нормальными, были лучшим, на что он мог рассчитывать. Но иногда, когда он подпрыгивает от звука школьного звонка, ненавидя его за то, что он сокращает время, которое он может провести с Эл, он задаётся вопросом, каково было бы иметь такую дружбу раньше.
Такие мысли возникают у него редко, потому что, в конце концов, он знает, что Эл — единственный человек, которого он может выдержать, и активно ищет его внимания. Никто другой не смог бы заменить его.
От него не ускользнуло и то, как часто Эл называет его своим другом в разговоре. В такие моменты он бросает взгляд на Лайта, проверяя его реакцию, как будто он нервничает, как будто не уверен, считает ли Лайт также. Как будто однажды во время разговора Лайт встанет и просто уйдёт, никогда не возвращаясь.
Лайт не без ума от Эл или что-то в этом роде, понятно? Но, блять. Он сделал бы все, чтобы Эл не задавался вопросом, стоит ли он времени, которое Лайт проводит с ним, или нет. Он сделал бы все, чтобы Эл увидел, что он единственный человек в комнате, на которого Лайт когда-либо хочет смотреть, что его голос — единственный, который Лайт хочет слышать, и как он хочет, чтобы все остальные заткнулись, чтобы он мог слушать только его. Он сделает всё. Он сделает всё для Эл.
И именно это он, в конце концов, винит в своей неизбежной ошибке.
Это один из дней, когда Эл спокоен больше всего. День, когда Лайт должен говорить за них двоих, а не наоборот. Они обедают за столом во дворе школы, на них падает мелкая морось. Они сидят в отделении от группы людей недалеко. Лайт всё говорит, говорит, глядя в небо, отпуская глупые шутки и надеясь увидеть хотя бы проблеск лучезарной улыбки Эл.
Чего он не ожидает, так это выражения лица Эл. Слова застревают в горле, и он заикается. Лайт не понимает, почему Эл смотрит на него так... так. Он задаётся вопросом, имеет ли это вообще какое-то значение, когда Эл выглядит безумно красиво вот так, нежно наблюдая за ним, с сияющей кожей, с мокрыми волосами и самыми чудесными глазами.
— Поцелуй меня, — бормочет Эл.
И если бы это был другой день, другое место, другое время, Лайт мог бы отреагировать по-другому.
Но туман полудня поглощает его. Он потерял себя в пузыре, который они построили для себя. Мир приглушён, затаил дыхание. Лайт забывает обо всех причинах, по которым он может отказать.
Это не неудобно и не сложно. Он наклоняется ближе, Эл тоже, и их губы встречаются. Эл вздыхает, согревая уголки рта Лайта. Ярко-сладкий вкус клубники оседает на его языке, и Лайт не может сдержать улыбку, хотя это на мгновение прерывает их поцелуй. Он зарывается рукой в волосы Эл и еще больше наклоняет голову, впитывая восхищенный стон Эл и то, как он прижимается ближе, сжимая в кулаках рубашку Лайта, как будто как бы близко они ни были, этого будет недостаточно.
Рука Эл поднимается и свободно обхватывает шею Лайта. Он издает разочарованный звук, когда Лайт отстраняется от него, их лбы все еще соприкасаются, но Лайт притягивает руку другого мальчика ближе. Его губы касаются костяшек Эл, и голова кружится, опьяненная яркими глазами Эл и его смехом. Это сводит с ума. Он влюбился так чертовски сильно, сам того не осознавая.
— Кажется, я влюблён в тебя, — в ту же секунду шепчет Эл, глядя в карие глаза Лайта его собственными черно-синими водоемами.
Лайт снова целует его, и Эл только рад этому, сжимая и отпуская руку Лайта, но не позволяя их коже разорвать контакт. Лайт сосредотачивается на этом, потому что хоть раз он хочет, чтобы острые, как нож, голоса, шипящие в его голове, заткнулись и позволили ему получить его.
— Какого хрена? — слышит он издалека. Он не понимает, что это адресовано им, пока не раздается следующий крик. — Вы можете не делать эту гейскую хрень там, где мы едим?
Пузырь лопается. Лайту кажется, что он провалился под лёд.
Его глаза распахиваются, и он отпрыгивает от Эл, выкрикивая в ответ несколько проклятий тому, кто кричал им, на автопилоте, в то время как его разум затуманен. Эл остается в том же положении, перегнувшись через стол, глаза закрыты, кулаки сжаты, рот слегка приоткрыт. Его губы все еще розовые и опухшие, и Лайт сделал это, он поцеловал эти губы…
Его сердце не перестаёт колотиться, как будто его собственное тело злится на него за то, что Эл выглядит таким застывшим, словно Лайт сломал что-то драгоценное, что Эл доверил ему.
Эл медленно открывает глаза, встречаясь с ним взглядом. Лайт держит его секунду, затем отводит куда-то в сторону. Он не знает, что на него нашло. Его мозг еще не сообразил, но в конце концов сообразит, и что тогда будет между ними? Что изменится? Как, черт возьми, они собираются с этим справиться, что бы это ни было?
Это плохо. Лайт нехороший человек, он с самого начала был ужасен для Эл. Эл не заслуживает того, чтобы быть с кем-то вроде него и страдать.
«Я делаю это для тебя, клянусь», хочет он закричать, когда Эл тяжело сглатывает и убирает руки со стола к себе на колени.
Вместо этого Лайт вскакивает со своего места, торопливо натягивая сумку. Он бросается обратно в здание школы, не оглядываясь.
Он хочет обернуться. Он хочет сделать много вещей.
Но он их не делает.
Когда начинается их следующий урок, Эл нет в классе. Кто-то подходит и садится рядом с ним, сразу же пытаясь начать диалог. Лайт игнорирует его, пока чужой голос не стихает, и в конце концов не перестаёт говорить совсем. Как будто Лайту не все равно. Этот человек не Эл.
Он рассеянно прикасается к своим губам, повторяя действие, которое так часто делает Эл. Они холодные.
---
Прошло три дня. Эл ещё не вернулся в школу. Лайт не знает, что с собой делать: ему кажется, что он не слышал ни единого слова, сказанного его учителями за все это время.
Он идет купить себе маффин, но только откусывает, прежде чем выбросить его в мусорное ведро. Это не то же самое.
Пока он сидит там, уставившись на пустое место Эл вместо того, чтобы сосредоточиться, его словно кувалдой ударяет его в грудь осознание, что он скучает по Эл. Он скучает по его неопытной, неуверенной порой улыбке. Он скучает по тому, как он постоянно возится со своими ручками. Он скучает по его странной позе, по застенчивому прикусыванию губ, тихому мычанию и сдавленной зевоте.
Лайт скучает по нему так сильно, что ему физически больно, а прошло всего три дня.
Он трёт лицо. Он безнадежно, ужасно, изнурительно влюблен. Наверное, сейчас он выглядит так жалко.
Нет-нет, он не будет плакать посреди урока биологии, он не настолько слаб. Он волевой парень, который сталкивается со своими проблемами лицом к лицу и решает их.
«— Так, что за хрень, Ягами?» — он не может не ругать себя. На самом деле он как будто какой-то чертовски бесполезный второстепенный персонаж, который много плачет в романе Агаты Кристи.
Он в отчаянии хлопает ладонями по парте, игнорируя встревоженный оклик учителя. Что, черт возьми, он должен сделать, чтобы исправить всё? Какое возможное решение может быть для этой головоломки?
Чёрт возьми.
Это очевидно. Он должен поговорить с Эл и исправить свои ошибки!
Боже, почему нет более простого решения? Почему он, блять, не может решить все в одиночку? Он ненавидит расстраивать Эл.
Эта фраза эхом отдаётся в его мозгу.
Расстраивать. Эл.
Эл... расстроен.
Эл расстроен. Из-за Лайта.
Неважно, что думает Лайт. Эл расстроен, и Лайту нужно исправить это как можно скорее.
Он вскакивает со стула и уже на полпути к двери, прежде чем успевает осознать, что делает его тело.
— Ягами-кун! Куда ты? Ты не можешь уйти без записки! — кричит его учитель, а весь класс смотрит на него широко раскрытыми глазами.
— Вы серьёзно, — тихо фыркает Лайт, вытаскивая свой блокнот. Он срывает лист, выцарапывает короткую заметку и с размаху подписывает ее.
— Помашите ею, она быстрее высохнет, — говорит он, бросая записку в сторону стола своего безмолвного учителя и выбегая из класса.
Он отказывается возле дома Эл ровно через десять минут, дышит так тяжело, что его вот-вот вырвет.
Едва дав себе время наполнить кислородом легкие, Лайт яростно стучит в ворота. — ЭЛ ЛОУЛАЙТ, ОТКРЫВАЙ ВОРОТА СЕЙЧАС ЖЕ!
Он делает паузу, ожидая ответа. Ничего.
— Хорошо, придурок, — говорит он с решимостью на лице. Он потирает руки и с ворчанием больше для того, чтобы взбодриться, чем что-либо еще, начинает карабкаться по воротам.
Он уже почти наверху, цепляясь потными руками за металл и пытаясь сообразить, как ему перелезть через колючую проволоку, когда трещит переговорное устройство и доносится чей-то усталый голос.
— Могу я спросить, кто вы, молодой человек?
Это не Эл, значит, это его отец, Ватари.
— Я друг Эл! Ягами Лайт! Может быть, он упоминал меня?
Пауза. — Нет, я не уверен, что он говорил о вас.
— Черт, позовите его и спросите! — кричит Лайт, его мышцы жжёт. — Где он вообще?
— Мне придется попросить вас уйти, Ягами-кун.
Лайт был слишком взбешён, чтобы обращать на его слова внимание.
— Я перелезу через этот забор, а потом выбью из тебя все дерьмо, Лоулайт! — маниакально кричит Лайт. Сначала он осуждал Эл, несмотря на это подружился с ним, а затем понял, что сильно влюбился в него только для того, чтобы тот исчез из его жизни так же быстро, как и появился, из-за неосторожности Лайта? Чёрта с два. Лайт всё исправит.
Он поднимается выше, не обращая внимания на осторожные предупреждения Ватари.
— Если я умру, пытаясь перебраться через эту колючую проволоку, — выдыхает Лайт, руки трясутся от напряжения (он должен был снять свою сумку заранее), — скажите Эл, что я извиняюсь за то, что был мудаком, когда мы впервые встретились, и он на самом деле очень классный, и всегда скрашивает мой день, и он надоедлив, потому что он такой милый, и я ненавижу то, как он заставляет меня чувствовать себя, потому что мне нужно поддерживать репутацию, но я хочу удерживать его всю вечность, когда он улыбается и-
Он плачет, признаваясь в любви к другу его опекуну и одновременно вламываясь в их дом? Да, он это делает.
— -и я не хочу, чтобы он уходил из-за того, что я дерьмовый человек, и он лучший друг, который у меня когда-либо был в моей бессмысленной, скучной жизни, так что Эл, если ты меня слышишь, пожалуйста, иди сюда и поговори со мной, или я буду плакать, свисая с твоей входной двери, возможно, поранившись о колючую проволоку.
Он хрипит в конце этой речи, и он не думает, что сможет больше сдерживаться.
— Прощай, жестокий мир, — вздыхает он из последних сил и отпускает руки.
Он не умирает благодаря чуду. Но он сильно ударился головой о землю и лежит там, ошеломленный, когда ворота, наконец, распахиваются, и над ним нависает знакомое бледное и озабоченное лицо.
— Эл, — выдыхает Лайт, выражение его лица такое мягкое, что, если бы он не упал только что, скорее бы ударил себя по лицу, чем позволил бы Эл увидеть его таким.
— Лайт-кун, — вздыхает Эл в ответ, качая головой и обнимая Лайта за плечи. Они встают, и Лайта охватывает тошнотворно сильная волна головокружения. Он опускает голову на плечо Эл и стонет.
Эл продолжает идти, двигаясь осторожно, чтобы голова Лайта не тряслась слишком сильно. Они входят внутрь, и Лайт едва успевает осознать, как дорого все выглядит, прежде чем его затаскивают в комнату, которая выглядит так, будто в ней произошло стихийное бедствие.
Нежными руками Эл кладет его на то, что должно быть кроватью, хотя её и не видно под слоем выброшенной одежды и бумаг, и садится рядом с ним, скрестив ноги. Дрожь от трясущейся ноги Эл распространяется по всей кровати.
Он откашливается. — Разве ты не должен быть в школе? Сейчас середина дня.
— Я вроде как просто встал и ушёл, — отвечает Лайт, массируя лоб.
— Что? Почему?
Лайт многозначительно смотрит на него, а затем указывает на свою голову. — Я не зря пытался взобраться на эти ворота.
— О, — говорит Эл, почёсывая ногу.
Они молча смотрят друг на друга. Во рту у Лайта пересохло, но он все равно сглатывает, зная, что должен сказать это сейчас, прежде чем потеряет ту небольшую уверенность, которую приобрел.
— Прости, что п-поцеловал тебя, — выпаливает он. — Я хотел … ну, поцеловать тебя, я имею в виду, но ты… ты слишком хороший. Мне очень жаль.
Брови Эл приподнялись.
— Это я попросил поцеловать меня, Лайт-кун, — растерянно говорит он. — Как это может быть твоей виной?
— Нет, я был… осуждающим и ужасным по отношению к тебе в начале, и я не могу… я ничего не хочу, я просто хочу извиниться, это было очень плохо и…
— Да, это было, — сухо прерывает Эл. — Я пытаюсь понять, почему ты думаешь, что мне не всё равно после всего, что ты для меня сделал.
Мысли Лайта резко останавливаются. — Ты не расстроен? После... всего, что я тебе наговорил и сделал?
— Лайт-кун, это было несколько месяцев назад! Почему тебя это так беспокоит? — говорит Эл, разводя руками.
— Я никогда не извинялся должным образом, — тихо отвечает Лайт. — А потом мы поцеловались, и я подумал… я подумал… не знаю.
Эл напрягается, впиваясь пальцами в простыни. — Об этом. Я думаю, что я должен извиниться. Это было неуместно с моей стороны. — Он наклоняет голову так низко, что его лицо почти полностью закрыто волосами. — Я должен был убедиться, что ты действительно соглашаешься, потому что я думаю, что мог показаться более решительным, чем пла- это не было запланировано, но, гм. Извини.
Лайт удивленно смотрит на него. — Но я хотел поцеловать тебя.
— Тебе не обязательно говорить что-то подобное, чтобы мне стало лучше, Лайт-кун, — преувеличенно спокойно говорит Эл, но его нога дрожит так, будто по ней беспрерывно бьют молоточком. — Я навязал себя тебе. Еще раз извини.
Лайт не может поверить, что Эл мог так спокойно сказать что-то подобное, хотя было ясно, что его сердце разрывается при этом. Под влиянием момента он протягивает руку и берет Эл за руку, решив тоже донести свою точку зрения. Нога Эл резко останавливается. Он также, кажется, вообще перестает дышать.
— Я тоже влюблён в тебя, идиот, — вздыхает Лайт, закатывая глаза. — Хотя это понятно, что ты не заметил. Я не был откровенен даже с самим собой.
Когда Эл не реагирует, Лайт начинает волноваться. Возможно, он перегнул палку. Он начинает смущенно убирать руку, но Эл хватает ее и держит, резко разворачивается и смотрит Лайту в глаза.
— Ты не лжёшь, Лайт-кун? — шепчет он с надеждой в голосе.
Лайт очень хочет поцеловать Эл. — Нет, абсолютно. Эл, посмотри на меня.
— О, — говорит Эл, как и раньше, но удивление в этом восклицании, блеск в его глазах — это что-то новое.
Черт, Лайту очень хочется его поцеловать.
— Итак, эм, м-могу ли я… — начинает Лайт, потом останавливается, его уши становятся розовыми. — Мне нужно спросить или…?
Эл улыбается, но Лайт улавливает в этой улыбке нотку озорства. Ах, черт возьми, он должен был влюбиться в этого ублюдка, не так ли?
— Спросить что?
Лайт наклоняется вперед, но Эл отклоняется, ухмыляясь.
— Чего ты хочешь, Лайт-кун? — спрашивает он нараспев, хихикая над видимым разочарованием Лайта.
— Я скажу тебе, что я… — Лайт хватает его и прижимает к кровати, волосы падают ему на лоб, когда Эл смеется, глаза прищурены, щеки раскраснелись, волосы взлохмачены. Лайт любуется им и это ощущается так, словно он много времени провел в пустыне и наконец выпил холодной воды, и он думает про себя: почему я раньше не ценил тебя?
Он крепче сжимает запястья Эл, садясь на его бедра. Они пристально вглядываются друг в друга, оба упрямы до невозможности. Когда он не может выдержать ни секунды дольше, Лайт наклоняется и останавливается над губами Эл, борясь с желанием пересечь миллиметровое расстояние, вместо этого получая удовольствие от того, как перехватывает дыхание Эл и как его глаза буквально прилипают ко рту Лайта.
— Ты все еще хочешь, чтобы я спросил? — невинно спрашивает он.
Эл смотрит ему в глаза на мгновение, прежде чем снова зациклиться на дерзкой ухмылке Лайта.
— Делай что угодно, — бормочет он, высовывая язык из уголка рта.
Лайт клюет Эл в щеку один раз, два, три, затем с другой стороны, пока Эл не начинает бороться с его хваткой и вытягивает шею, чтобы дотянуться до рта каждый раз, когда он приближается.
— Перестань дразнить меня, — скулит Эл, когда Лайт целует его в уши, наслаждаясь дрожью, бегущей по позвоночнику Эл.
— Я? И дразнить? — он оставляет поцелуй на внутренней стороне запястья Эл. — Я джентльмен, Эл, я не играю грязно, как ты.
Он пробирается вверх по руке Эл, через его шею, к его подпрыгивающему кадыку, вплоть до уголков рта. Глаза Эл зажмурены, рот слегка приоткрыт. Его пульс подскакивает, когда Лайт держит его запястья. Это так заманчиво, и Лайт приближается к своей цели, прежде чем сделать паузу.
— Могу ли я поцеловать тебя? — наконец спрашивает он. Он чувствует резкий скачок пульса Эл.
— Пожалуйста, — выдыхает он. Лайт не может сопротивляться. И не хочет.
Он наклоняется, и они наконец целуются. Комната вокруг них тает, всё, что осознает Лайт — это мягкое скольжение губ Эл по его губам.
В конце концов они полностью погружаются друг в друга и не слышат, как открывается дверь, пока не раздается небольшой кашель. Лайт спрыгивает с Эл, в спешке соскальзывает с кровати и стонет, когда возвращается боль от травмы головы.
— В-Ватари! — Эл натурально пищит, выпрямляясь на своей кровати, как будто язык Лайта не был в его горле две секунды назад. Его щеки все в пятнах, а рубашка наполовину задралась до его раскрасневшейся груди. Весёлая ухмылка Ватари не дает ему большой надежды, что ему это сойдёт с рук. Позже его ждёт очень неловкий разговор.
— Я пришёл проверить Лайта. Я хотел осмотреть твою голову, прежде чем ты пойдешь домой, чтобы убедиться, что все в порядке. — он поднимает густую бровь. — Хотя судя по тому, что я увидел, с тобой все в порядке. Так что я вернусь позже.
Оба парня начинают краснеть одновременно, и, посмеиваясь, Ватари выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.
Эл и Лайт смотрят друг другу в глаза после мучительных десяти секунд молчания, и резко начинают хохотать. Лайт лежит на полу, смеясь, скрючившись и сжимая свою пульсирующую голову, и этот вид заставляет Эл снова согнуться пополам.
Наконец, когда они вытирают слезы, Лайт встаёт на ноги.
— Мне пора идти, — неохотно говорит он. — Моим родителям, скорее всего, уже позвонили. Они будут волноваться. И, ну, я достаточно долго испытывал гостеприимство бедного Ватари.
— Останься ненадолго, — бормочет Эл, пока Лайт идёт к двери, так тихо, что Лайт почти не услышал. — Обними меня.
Лайт останавливается. Эл моргает, глядя на него, его нос высовывается из того места, где он зарылся в одеяло. Что может сделать Лайт? Он не способен бороться с собой. Он возвращается на кровать, встречая широко раскрытые глаза Эл своими тёплыми глазами. Он осторожно кладет руку на впадину на спине Эл, приближаясь к нему. Эл обнимает Лайта за талию, уткнувшись головой в изгиб его шеи, взлохмаченные волосы щекочут ему нос, и он счастливо вздыхает.
Лайт прижимает его к себе, грудь Эл вздымается и опускается на его, чужое пальцы рассеянно теребят угол рубашки Лайта.
Эл необычный; у него ужасная зависимость от сахара, он в жизни не прикасался к расчёске и ему не хватает базовых социальных навыков, но Боже, Лайт не хотел бы кого-то другого.
«— Я определенно влюблен в тебя», —думает он, прежде чем заснуть, обняв парня, который украл его сердце в тот момент, когда вошёл в его жизнь во всей своей растрёпанной, прекрасной красе.