Я хочу тебя видеть

      Застёгнутая на все пуговицы рубашка мешает дышать. Он поправляет воротник, смахивает с глаз прядь волос и думает, в какой момент ночи в Питере стали такими жаркими.       Или всё дело в ней — сидящей напротив и обхватившей губами тонкую чёрную трубочку?       Замечает, что помада уже давно стёрлась. То ли от жадных поцелуев у машины, то ли от вкусного ужина, то ли от постоянного облизывания губ. Временами чертовски пошлого, но неосознанного. Это одна из её привычек, которые сводят его с ума.       Она цедит второй алкогольный коктейль. Больше улыбается, смотрит чуть туманно и словно не замечает его нервозность, продолжает без умолку болтать о встрече с подружкой после бессонной ночи, проведённой с ним.       Синие глаза бессовестно скользят по вырезу на груди — он щекочет ему нервы. Знать, какого цвета на ней бельё в этот вечер, ему жизненно необходимо. Невинное белое или кружевное телесное? Или, может, тот чёрный комплект, который он совсем недавно ей подарил?       Она наклоняется к нему, заглядывает прямо в глаза, и он замечает — под атласным зелёным платьем скрывается чёрный бюстгальтер. — Арс, — она отвлекает его, довольно улыбается, прекрасно понимая, куда он смотрит, — как прошёл твой день?       Между лопатками зудит от желания сорвать с неё платье. Порыв ветра остужает разгорячённую кожу на шее, и он всё же расстёгивает верхнюю пуговицу на рубашке. Дышать становится легче. Только осознание, насколько прекрасна она в этом кружевном комплекте, бьёт по голове в миллионы раз сильнее, чем любой алкоголь. — Прекрасно, — актёрская деятельность, несомненно, идёт ему на пользу. Получается сделать невозмутимый вид. — Сегодня была последняя репетиция перед премьерой.       Она отбрасывает волосы назад, открывает вид на острые ключицы, зная, что он мысленно проклинает её за это невинное движение. Только он не сбивается, продолжает рассказывать, как репетировал поцелуй с партнершей по сцене. — Тебе понравилось? — она не смотрит на него, задавая волнующий вопрос. Где-то в груди полыхают отголоски злой и надуманной, даже глупой, ревности и желание устроить театральную истерику, только она сдерживает себя. — На десятый раз вышло довольно неплохо, — он пожимает плечами, словно говорит о чём-то простом и совершенно не важном, — на пятнадцатый было практически идеально.       По запотевшему бокалу скатываются холодные капли. Лёд наполовину растаял, идеальные кубики потеряли свои острые углы, скруглившись. Крепость коктейля уменьшилась, а насыщенный вкус начал растворяться.       Она размазывает капли по ножке бокала, портит запотевший рисунок на стекле, играет с трубочкой, размешивая коктейль и позволяя льду быстрее растворяться. — Значит понравилось, — она выдыхает под нескрытую усмешку и констатирует: — она целуется лучше, чем я. — Заметь, я этого не говорил.       Арсений растягивает губы, не сдерживается и мелодично смеётся. Закрывает глаза, продолжая улыбаться, и чувствует, как напряжение во всём теле отступило. Рубашка больше не сжимает грудь, воротник не кажется таким тугим, а между лопаток перестало зудеть.       Ветер играет с её волосами. Кудри взлохмачиваются с первого же резкого порыва. Вместо идеальной укладки — небрежная взъерошенность, которая так нравится Арсению.       Она хмурится, вновь обхватывает губами трубочку, задумчиво смотрит куда-то вдаль на светлое ночное небо. Ей не нравится ни ответ Арсения, с которым она ещё может смириться, ни её причёска. Она поправляет волосы, убирает короткие пряди с лица.       Для полноценной картины, которая точно вызовет взрыв смеха, остаётся лишь надуть от обиды губы и сложить руки на груди. — Лиз, — он мягко зовёт её, — твои поцелуи ни с чем не сравнить.       Она держится, чтобы не улыбнуться в эту же секунду. Арсений знает, как себя с ней вести. Он умеет тушить её пожары, может справляться с перепадами настроения, хотя и сам довольно вспыльчивый.       Лизе очень хочется замолчать, перестать делать вид, что она обиделась, — даже закусывает нижнюю губу, сдерживая свои порывы. И не замечает, насколько потемнели синие глаза напротив от этого невинного жеста. — Именно поэтому ты целовался с… — на секунду она затихает, пытается вспомнить имя партнёрши Арсения, — Викой? — С Никой, — он машинально поправляет.       И когда понимает, что совершил нелепую ошибку, едва сдерживает улыбку. У Лизы тоже в глазах прыгают и веселятся бесенята — и никакой обиды. — Вика целуется лучше меня? — она нарочно называет другое имя.       И Нику Лиза прекрасно знает — как и её мужа, и её дочь. И знает, что никаких романтических взаимоотношений между Арсением и Никой быть не может. — Ника, — он снова поправляет её, поигрывая с зубочисткой. — Ну, возможно, мне бы и понравилось с ней целоваться… — И ты даже не отрицаешь это?       Лиза делает обиженный вид, словно приняла его ответ за «Ника целуется лучше тебя в тысячу раз», и прячет улыбку, снова обхватывая трубочку губами.       Коктейль уже не кажется таким вкусным; опускаясь в желудок, он не обжигает холодом, как в начале, чтобы через пару мгновений разлиться теплом. Он больше похож на посредственный лимонад с отголосками алкоголя.       Да и Арсений, несмотря на всю шутливость ситуации, начинает Лизу раздражать. Просто потому что тоже играет — и даже побеждает. — Если бы у меня не было опыта в поцелуях.       Арсений целуется умело и искусно. Невероятно, что коленки начинают дрожать ещё до момента, как он прикоснётся к её губам. Одним поцелуем он может заставить Лизу молить о большем, свести с ума, что точно потребуется врачебная помощь.       И никакой мужчина не сравнится с ним. Все остальные — серые размытые пятна с отсутствием достоинств. — А что думает об этом Вика? — Лиза фыркает, решаясь на очередной раунд, в котором, как ей кажется, она может победить. — Она тоже считает твои поцелуи лучшими в её жизни?       Где-то на краю сознания она прекрасно понимает, что заранее проигрывает, решаясь идти против Арсения, скользя кончиками пальцев по его голени под столом. Он — не тот противник, которого можно обхитрить и заговорить; он всегда на шаг впереди. — Мы можем спросить об этом саму Нику, — он сглатывает, чувствуя тёплую ступню, поглаживающую его колено. — Позвоним? — Звони, — Лиза кивает с улыбкой, чувствуя досаду.       Арсений не ведётся и правда набирает номер общей знакомой, свободной рукой ловя ногу под столом и радуясь, что Лиза не успела далеко зайти. Щекочет её легкими прикосновениями, на что она морщится и запивает всё уже невкусным коктейлем. — Арс, уже поздно, — сонный голос Ники звучит из динамика, — что-то случилось? — Лиза передаёт тебе привет и хочет кое-что спросить, — он усмехается, точно зная, что он победил.       По-другому и быть не может. — Арс сказал, что сегодня репетировали поцелуй, — храбрость внезапно просыпается внутри Лизы. Она не может проиграть и в этом. — Как тебе? Понравилось с ним целоваться?       На том конце провода звенит тишина, пока Арсений едва держится, чтобы громко не расхохотаться. — Лиз, ты пьяная? — Ника вновь умолкает, видимо, подбирая слова. — Скажи Арсу, чтобы завтра не опаздывал. — Ты не ответила на вопрос, — бархатный смех растекается в груди Лизы теплом. — Тебе понравилось со мной целоваться? — Арс, ты сам с ума сошёл и свёл с ума Лизу? — голос Ники звучит раздражённо. — Нет, нет и ещё раз нет. Ещё раз позвонишь ночью с таким вопросом, и я заблокирую тебя.       Она не даёт им ничего ответить, сбрасывает звонок. — А могла бы подыграть, — Арсений мягко выдыхает; на синих радужках плавают яркие светящиеся смешинки. — Что и требовалось доказать.       Он прав — как и каждый раз до этого. Ревность Лизу не душит, даже не тлеет в самых укромных уголках её сердца. Но она не может по-другому — это своеобразная прелюдия.       Разговор затухает, когда она заказывает ещё один коктейль — точно последний. Снова обхватывает трубочку губами, и Арсению становится жарко. Между лопатками вновь зудит, и появляется желание не только сорвать с неё платье, но и дорогое бельё, завести её руки за голову, терзать её поцелуями остаток ночи и не отпускать до момента, пока не выбьет из её прекрасной головы всякие глупости.       Лизе хочется напиться, шептать ему на ухо любую ерунду — хотя она и с трезвым рассудком делает это без всякого стеснения. Алкоголь лишь обостряет чувства, и с каждым новым глотком и разливающимся внутри теплом она всё больше готова рывком снять с Арсения рубашку, так идеально сидящую на нём, чтобы пуговицы разлетелись в разные стороны. Она благодарит высшие силы, что на улице тепло и ему не пришлось надевать пиджак.       Пиджак — это то, что сводит её с ума. В классическом костюме Арсений выглядит так, будто родился в нём. Настолько идеально.       Он заворожённо смотрит на губы, обхватившие трубочку, тяжело сглатывает, желая быстрее оказаться дома, завесить шторы, чтобы ничего не вышло за пределы квартиры, остаться наедине с Лизой и молиться, чтобы утро не начиналось. Взгляд снова скользит по вырезу, замечая край чёрного кружева. — Домой, — голос Арсения звучит низко, а глаза неотрывно следят за губами Лизы, — срочно.       Он быстро расплачивается за поздний ужин, пока она допивает коктейль — ещё вкусный и дурманящий. Или разум туманится из-за ожидания и предвкушения?       Или от невероятного мужчины, который смотрит на Лизу слишком жадно и внимательно, не упуская ни одной малейшей детали?       Она замечает, как с каждым её глотком его дыхание учащается, глаза темнеют. Его пересохшие губы приоткрываются — Арсений их облизывает, впитывая каждое движение Лизы. — Я возьму тебя прямо на этом столе на глазах у всех, если… — Если? — она вскидывает бровь, терзая и его, и себя; доцеживает коктейль мелкими глотками, совершенно не чувствуя его вкус.       Арсений не отвечает, тяжело сглатывает и расстёгивает ещё одну пуговицу на рубашке. Это помогает лишь на секунду благодаря очередному порыву ветра.       Лиза поигрывает трубочкой с кубиками льда в бокале, размешивает остатки коктейля, словно тянет время. Арсений едва дышит, смотря в её глаза напротив.       И у неё, и у него на дне зрачков веселятся черти, разжигая огонь, и затихают. Ждут, пока они вернутся домой и отпустят себя. — Чертовка, — он видит, как Лиза вылавливает кубик льда и кладёт его к себе в рот, посасывая. Арсений сходит с ума, желая поцеловать её прилюдно.       И целует, прижимая к своей машине на стоянке. Чувствует холод её губ и языка — а она поигрывает с маленькой оставшейся льдинкой, которая окончательно тает уже в его рту.       В машине слишком душно. Дело даже в не жаркой ночи — дело в Лизе, её обнажённых ногах и не скрытой вырезом платья груди. Арсений ловит каждое движение её грудной клетки. Она дышит часто и тяжело, ловит губами воздух, кажущийся раскалённым, словно они на пляже под палящим солнцем.       Он сжимает её бедро, ладонью ползёт вверх, под платье, касается кружева нижнего белья и включает кондиционер на максимум. Холод не может остудить его желание — лишь слегка приглушает.       Арсений едва не выезжает на встречную полосу — не может отвести взгляд от Лизы, повернувшейся к нему. Она даже не замечает, что вырез на груди перестал скрывать её бельё от неловкого движения. Зато прекрасно видит его реакцию — теперь уже её ладонь сжимает его бедро, и пальцы вырисовывают узоры.       Он криво паркуется, занимает два места, но ждать уже не может. Лиза же неспешно покидает машину, виляет бёдрами чересчур соблазнительно, чувствуя на себе пронзающий внутренности взгляд. Она довольно улыбается и оказывается прижатой спиной к мужскому телу.       Арсений горячо дышит, убирает волосы, влажно касается губами её шеи и держит ладони на её талии. Она откидывает голову назад, даёт ему больше пространства для жарких поцелуев и открывает прекрасный вид на свою грудь. — Может, всё же поднимемся? — Лиза посмеивается, а в голове всё плывёт от желания поцеловать его. — На нас соседи смотрят. — И когда ты начала обращать внимание на них? — Арсений терзает её кожу своими губами, распаляя всё сильнее. — Прошлой ночью тебе было плевать.       Она лишь слегка смущена — а щёки пылают от жара внутри. Она и правда не сдерживает себя, громко стонет в спальне, на кухне и в душе.       Он подталкивает Лизу к парадной, отпускает, лишь чтобы открыть дверь, и любуется её плавно покачивающимися бёдрами, когда она поднимается по лестнице перед ним. Прижимает её к стене в лифте, сминает губы. Одежда чертовски мешает.       Словно успокоившись, они тихо заходят в квартиру. Арсений закрывает входную дверь на два оборота и смотрит на Лизу, чуть склонив голову. Блестящие глаза, губы, которые она неосознанно облизывает, слегка взъерошенные волосы и часто поднимающаяся от дыхания грудь. От этого он снова сходит с ума.       Но почему-то держится. Сбрасывает обувь, проходит сразу в спальню, зашторивая окна и погружая комнату в кромешную тьму, которая тут же рассеивается небольшим светильником на тумбочке. Лиза, будто мотылёк, следует за ним бесшумно, поправляя волосы, и останавливается в метре от двуспальной кровати. — Выключи свет, — она шепчет, делая шаг к Арсению. — Пожалуйста. — Стесняешься? — он хмыкает, но всё же щёлкает кнопкой.       Спальня погружается в темноту, стоит ей закрыть дверь. Чувства обостряются в десятки раз. Он знает каждое её действие наперёд — сейчас Лиза медленно подойдёт к нему, протянет свои руки, пройдётся ладонями по груди и плечам, быстро и умело расправится с пуговицами на рубашке.       Арсений кожей чувствует её приближение. Она касается его руки, сплетает пальцы — слишком невинное действие, она словно волнуется, как в первый раз. Он старается напрячь зрение максимально и, кажется, видит её силуэт и поблёскивающие даже в темноте глаза. Лиза приподнимается на носочках, влажно целует его в шею, внезапно прикусывает кожу. Её губы касаются ямочки между ключицами, пока пальцы резво расстёгивают рубашку, стягивают с его плеч. Ненужная ткань тихо опускается на пол.       Она толкает его на кровать, устраивается сверху, расцеловывает каждый миллиметр кожи на груди и животе. Руки Арсения тянутся к ней, а его губы пытаются найти её для поцелуя, и он уже мысленно проклинает отсутствие света в спальне. Лиза проводит языком по его соскам — потому что ей этого хочется, пальцами проходится по выступающим рёбрам и играет на его нервах.       Он уже как оголённый провод. В нос бьёт аромат её духов, кожу шёлком щекочут её волосы. Арсений рывком притягивает её к себе для поцелуя — жадного и глубокого. Нащупывает замок платья на спине, тянет вниз, не отвлекаясь от губ Лизы. Проводит пальцами вдоль позвоночника, касаясь выступающих шейных позвонков, обходит кружево бюстгальтера, которое мешает не меньше платья.       Арсений делает всё наощупь и с облегчением понимает — он уже знает каждый изгиб её тела, каждый миллиметр её кожи. Знает, что она любит, но желание всё же увидеть её, смотреть, как она обнажается с его помощью, бьёт по голове. — Может, всё же включим свет? — он стягивает с неё платье, насколько это возможно. — Я хочу тебя видеть. — Нет.       Лиза снова укладывает его на спину, оставляя без своих рук. По шелесту ткани Арсений понимает, что она остаётся без платья — лишь в одном белье. Он хочет видеть её тело в чёрном кружеве, хочет видеть её пересохшие распахнутые губы, хочет видеть её блестящие и затуманенные желанием глаза.       Он чувствует горячее дыхание Лизы на своём животе. И моментально понимает, что она задумала. Её губы касаются его косых мышц, пальцы даже в полной темноте умело расправляются со звякнувшим ремнём, пуговицей и замком на брюках. Арсений лишь помогает, приподняв бёдра, избавиться от одежды.       Кружево на груди касается его бёдра, дыхание обжигает низ живота. Он закусывает губу, ощущая тёплую ладонь на своём члене. Она плавно двигает рукой вверх-вниз, раздразнивая и распаляя его ещё сильнее. Арсений с тихим свистом втягивает воздух сквозь зубы — Лиза целует внутреннюю часть его бёдер. Он ждёт её губы на своём члене, ему мало её ладони.       Миг — и её язык касается головки. Арсений уверен, что в этот момент в глазах Лизы прыгают те самые черти. Она отпускает свою ладонь, языком проходит вдоль всей длины члена, задерживается на уздечке и снова возвращается к головке.       В спальне невероятно жарко. Ему хочется увидеть её глаза, когда его член полностью погрузится в её рот, толкнётся в глотку. Ему хочется услышать чавкающие звуки, её стоны, смешанные со своими. Арсений на краю задурманенного сознания представляет Лизу, стоящую перед ним на коленях и невинно смотрящую ему в глаза.       Он выпускает протяжный стон — Лиза мягко посасывает головку. Чувствует себя подростком, готовым кончить сразу же, но сдерживается. Она медленно опускается ниже, чувствуя каждый сантиметр его члена, после с чавкающим звуком отстраняется и снова проходит языком по всей длине. Касается губами, влажно целует. На смену языку приходит ладонь.       Вместо простыни Арсению хочется сжать её волосы, толкнуться членом в глотку, управлять головой Лизы. И сам удивляется, что безоговорочно и даже без слов доверил ей контроль над процессом. Он остро чувствует прикосновение её тёплого языка на уздечке. — Лиз, прошу тебя, — он хрипит, — давай включим свет.       Лиза отстраняется, Арсений делает два глубоких вдоха и медленных выдыхает, встаёт и щёлкает кнопкой. Темнота рассеивается — он видит, как Лиза стоит на коленях и покорно ждёт продолжения.       Он закрывает глаза — она снова касается губами головки, а после, совсем не церемонясь, полностью погружает член в рот. Арсений кладёт ладонь на её затылок, начиная управлять её головой, и тихо стонет — то ли от пошло чавкающих звуков, то ли от удовольствия.       Лиза и сама тихо постанывает, держится руками за его бёдра, чувствуя, как слезятся глаза. Он останавливается, смотрит на неё снизу вверх — а она на него. Он едва держится, чтобы не кончить лишь от одного вида Лизы, стоящей перед ним на коленях.       Она выпускает его член изо рта с хлюпающим звуком и облизывает губы. Встаёт, глядит на порозовевшие щёки Арсения. — Через пару секунд я бы кончил, — он шепчет, стягивая лямки бюстгальтера с её плеч. — Я знаю, — она усмехается и позволяет ему раздеть её.       Ему нравится видеть её в белье. Ещё больше ему нравится видеть её полностью обнажённой и раскованной.       Арсений аккуратно укладывает её на кровать, расцеловывает россыпь едва заметных родинок на груди — расположение одной в точности как у него. Слева. У самого сердца. Касается губами живота, разводит её ноги, целует бёдра, трётся небритой щекой и дразнит, как и она его.       Лиза тяжело дышит, закрыв глаза. Внутри всё тянет и пульсирует с того момента, как она коснулась языком его головки. И она знает Арсения — он не даст ей кончить прямо сейчас, чтобы отомстить.       Он проходит пальцами по влажным складкам, проскальзывает одним внутрь, добавляет второй, большим лаская клитор. Лиза протяжно стонет, цепляется за простыни, чувствуя, как он ускоряет свои движения. Она подаёт бёдра вперёд, сильнее насаживаясь на его пальцы и благодаря всех в этом мире за их длину. — Пожалуйста, — она протягивает, когда Арсений замедляется, словно раздумывает, продолжать или нет. — Если ты так просишь.       Его пальцы легко выскальзывают из неё, уступая языку. Он умело вырисовывает им узоры, зная, что ей это нравится. Лиза вскрикивает и дрожит каждый раз, когда он якобы случайно касается клитора, хнычет от волн удовольствия внутри.       Её кожа горит от нехватки прикосновений — Арсений словно чувствует это, ладонью касается её груди, несильно сжимая, пальцами проходит по рёбрам и скользит вниз по животу, чувствуя, как она напрягается.       Он останавливается. Она недовольно фыркает и приоткрывает глаза. Арсений нависает сверху, втягивает Лизу в долгий жаркий поцелуй, сплетает языки. Она жмётся к нему всем телом, запускает руку в волосы на его затылке, пропускает мягкие пряди сквозь пальцы и шире разводит ноги.       Арсений входит в неё, не церемонясь. Толкается сразу же на всю длину, выбивая весь воздух из её груди вместе со стонами. Лиза сдерживается, хоть и царапает кожу на его лопатках, оставляет короткие укусы на его шее. В её голове полный хаос — от желания быть сверху до разрозненных мыслей о напряжённых плечах Арсения. — Коснись себя.       Его шёпот едва не сводит Лизу с ума. Она, как заворожённая, смотрит в его глаза и опускает руку, касается клитора — её пронзает от удовольствия. Арсений замедляет темп, глядя, как она закусывает губу, свободной рукой сжимая свою грудь. Он стонет лишь от одного её вида.       Лизе мало. Она скрещивает ноги на пояснице Арсения, вжимается в него, желая чувствовать его глубже. Он толкается в неё резче и грубее, ловит губами её стоны, ощущает, как поцарапанная кожа на лопатках пульсирует от её прикосновений. Она дарит ему рваные поцелуи в шею и за ухом, прикусывает его нижнюю губу.       В стонах выпускает его имя — так протяжно, на выдохе, отчего у Арсения кружится голова. Он ускоряет движения, практически доводит Лизу до крика и вновь замедляется. — Теперь я сверху.       У Арсения расширяются зрачки. Лиза, закусив губу, направляет в себя его член и медленно опускается на него, замирает, чувствуя всю длину внутри. Это то, чего она желала с прошлой ночи. Он кладёт руки на её ягодицы, сжимает их до сладкой боли, срывая с её губ очередной стон.       Она начинает двигаться — почему-то аккуратно и неторопливо, словно оттягивает время до оргазма. Руки Арсения скользят по всему её телу, и он сам приподнимается, сжимает её в объятиях, целует жадно и влажно, насаживая Лизу на себя.       Лиза не стесняется, громко стонет, кричит его имя вместе с ругательствами и обещаниями убить его, если не доведёт её до оргазма. Арсений фыркает, чувствует, как её мышцы сокращаются, сжимают его член, видит, как она замедляется, закрывает глаза и растворяется в ощущениях. И не позволяет ей останавливаться, чтобы кончить самому.       Он беспорядочно и резко толкается в неё, не теряя возможности насладиться Лизой — раскрасневшейся и довольной. В ушах всё ещё звенят её стоны — до безумия приятно слышать её голос, срывающийся на его имени. Арсений придерживает её, помогает опуститься рядом с ним на кровать и доводит себя до оргазма парой движений. Даже перед закрытыми глазами — её лицо с закушенной нижней губой.       Лиза неторопливо целует его, посмеивается, видя красные следы на шее — её губ дело. Она гасит свет, снова погружая жаркую спальню в темноту. Игриво скользит руками по его влажному телу, касается члена, втягивая Арсения в поцелуй, пока он не успел ничего сказать. Он не теряет возможности, мстит ей тем же — его пальцы уже в ней и медленно двигаются. — Второй раунд? — Лиза срывается на смех, скрывая стон. — Так быстро?       Арсений большим пальцем массирует её клитор, зная, что до её нового оргазма осталось немного, но он будет оттягивать этот момент как можно дольше. — Теперь я сверху.

***

      Слишком светящийся после премьеры спектакля Арсений держит в руках букет белых пионов, который подарила ему Лиза. Она стоит рядом, шепчет, насколько горда им. И он верит ей, видя все чувства в её глазах.       Ника подходит к ним, вопросительно и чуть настороженно смотрит на Лизу и всё же приветственно кивает ей. — Она злится, что меня долго гримировали, — Арсений посмеивается, скрываясь за букетом. — Кстати, это твоих рук дело. Точнее, губ.       Он показывает едва заметные следы на шее, перекрытые слоем грима. Лиза хохочет, тянется за коротким поцелуем, вспоминая ночной разговор. — Тебе понравилось с ней целоваться? — она кидает взгляд на Нику, болтающую с мужем и не замечающую никого вокруг, и заводит ночную игру. Арсений не отвечает, смотрит на неё мягко и нежно, и Лиза вновь повторяет свои же слова. — Значит понравилось. Она целуется лучше, чем я. — Заметь, я этого не говорил.       Они одновременно взрываются звонким смехом. На глазах Лизы выступают слёзы — все переживания перед премьерой выходят вместе с весельем.       Арсений мягко целует Лизу, скрывая их лица букетом. Она цепляется за его плечи, мгновенно распаляясь, когда его губы спускаются на шею. — Твои поцелуи ни с чем не сравнить.