Родственные души (Soulmates)

Время приближалось к четырём, и Майкрофт то и дело поглядывал на часы, попивая чай в компании матушки. Время в пути от школы до дома не превышало десять минут, так что по всем расчётам, Шерлок должен был уже вернуться. Майкрофт впервые за тринадцать месяцев приехал домой, и был благодарен, что лето ему позволили провести с семьёй. МИ-5 завербовали его ещё в университете, и он усердно трудился весь год, доказывая свою значимость. Что ж, не оплошал — превзошёл самого себя. Закрепился не только во внутренней разведке, но и в правительстве. У него были большие планы на будущее, и собственное расписание едва за ними поспевало. Впрочем, теперь, когда руководство убедилось, насколько он ценен, самое время было немного отступить: взять отпуск, провести время с родными, и заодно дать понять, как мало будет сделано на работе в его отсутствие. Майкрофт был почти уверен, что ему сразу предложат повышение, на которое он рассчитывал. Но разумеется, решение взять отпуск было продиктовано не только стратегическим интересом. Майкрофт жутко скучал по младшему брату: возможно, больше, чем следовало бы. Когда он учился в университете, то приезжал домой на все каникулы, и регулярно писал Шерлоку. Но с началом карьеры возвращаться домой было некогда, да и на корреспонденцию отыскать время не представлялось возможным. Разлука с братом была почти болезненной — настолько, что иногда он лежал по ночам в постели без сна, скучая по Шерлоку настолько сильно, что Аминта устраивала забег по дому, тоскливо завывая. Примерно, как сейчас. Его деймон — небольшая крепкая корги, носилась вдоль окна, словно воплощение маниакальной энергии. Майкрофт зыркнул на неё, и она ответила ему извиняющимся взглядом. Однако непохоже было, что она в состоянии себя контролировать. Он глянул на часы снова. Десять минут пятого, где носило Шерлока? Майкрофт покосился на мать: она всё щебетала о том, что отец доделал навес в саду, и об её исследовании, и, по-видимому, не замечала ни нервозности старшего сына, ни его деймона. Ее собственный деймон, Эвклид, порхал у неё над головой, но она не обращала внимания на крошечного колибри. — Разве Шерлок уже не должен вернуться? — прервал Майкрофт этот монолог. — Что, прости? — она наконец вынырнула из своих мыслей и как будто впервые заметила присутствие сына. Она всегда бесподобно уходила в себя, превращаясь в сумасшедшего профессора, но он давно к этому привык. — Разве мой брат не должен уже вернуться со школы? — О, — она перевела взгляд на часы и пожала плечами. — Он часто задерживается. Наверное, с друзьями, — и продолжила болтать о том, что собирается принять предложение написать статью для научного журнала в соавторстве. Майкрофт задумался над словами матушки, почти не слушая её текущий рассказ. С социализацией у младшего было не особенно хорошо, а уж в то, что у него появились друзья, и вовсе верилось с трудом. Впрочем, за год многое могло измениться, особенно в таком возрасте. Аминта тем временем низко заскулила, выражая их общую печаль. Десять минут спустя корги начала вилять своим хвостом-завитушкой, и Майкрофт вздохнул с облегчением, понимая, что брат уже в поле зрения. А затем дверь с грохотом распахнулась, и дверной проём заполнили неуклюжие конечности и взлохмаченные волосы, к которым прилагалось пугающе хмурое лицо. У ног Шерлока промчалась его деймон-выдра, Спиридула, и остановилась, чтобы осмотреть комнату. — Здравствуй, Шерлок, — Майкрофт поднялся с дивана, едва сдерживаясь от того, чтобы броситься обнимать своего угрюмого брата. Шерлок смотрел на него со злостью, и старший не мог его винить. Должно быть, он считал, что Майкрофт его бросил, тем более, что до прошлого года они были так близки. По правде говоря, иначе как «бросил» это и назвать было нельзя. Аминта подбежала, чтобы ткнуться носом в Спиридулу, но выдра спряталась за ноги Шерлока; её мохнатые лапки обхватили одну из его голеней, когда она выглянула из своего укрытия. — Говорила же: он придёт, как только закончит со своими друзьями, — рассеянно произнесла матушка. Майкрофт сдержался от того, чтобы приподнять бровь, не веря подобному невежеству, но не его деймон. Она повернулась и уставилась на женщину в шоке, её глаза раздраженно подёргивались. Как их мать могла не заметить слабый синяк на щеке Шерлока? Или потёртости на коленях его брюк? И взлохмаченный мех на шее выдры, буквально кричащий о том, что на неё напал другой деймон? Шерлок внезапно повернулся и вышел из комнаты, направляясь наверх, к себе. Майкрофт колебался всего секунду, прежде чем последовать за ним. Последний год его не было рядом, но он поклялся, что сделает всё возможное, чтобы сгладить вину, начиная с этого момента. Корги бросилась вперёд него, перебирая маленькими лапками по ступенькам, а затем открыла носом дверь в спальню и исчезла внутри. — Чего тебе? — требовательно произнёс Шерлок, швыряя рюкзак на стол. — Как давно это продолжается? — вместо ответа спросил Майкрофт. Брат только пожал плечами и начал расстёгивать белоснежную рубашку. — Это имеет значение? — Конечно, имеет, Шерлок. Кто-то обижает тебя! — Я разберусь. — Было бы лучше, если бы тебе не пришлось с этим разбираться. Майкрофт сел на край кровати брата, пытаясь приглушить угрызения совести. Не стоило ему так исчезать. Возможно, останься он на связи, Шерлок рассказал бы, что его избивали школьные хулиганы, и старший смог бы что-то сделать. Но у него были свои постыдные причины отдалиться, самая безобидная из которых заключалась в том, что он слишком много работал. Майкрофт всегда обожал Шерлока, однако в последний приезд на каникулы всё изменилось. Они сидели в библиотеке, обсуждали статью о серийном убийце на улицах Лондона, когда старший вдруг обнаружил, что у него возникла эрекция. А поскольку половое созревание давно завершилось, просто отмахнуться от этого, как от нелепой случайности, не вышло — подобная реакция должна была чем-то быть вызвана. Похоже, это «что-то» сидело напротив: его великолепные глаза блестели от возбуждения; длинные руки жестикулировали, когда он говорил; спутанные чёрные кудри, ниспадая, подчеркивали длинную бледную шею. Майкрофт внезапно осознал: он хочет своего младшего брата. Аминта запрыгнула к нему на колени и лизнула ладонь, почувствовав его смятение. Он успокоил её как мог, но ничто не могло опровергнуть тот факт, что чувства эти были неправильными и даже аморальными. И что хуже того, его это совершенно не волновало. Желание сократить дистанцию между ними, встать на колени между этими длинными ногами и притянуть брата к себе для жаркого поцелуя было почти невыносимо. Поэтому он сделал то, что любой хороший брат сделал бы, окажись на его месте. Если, конечно, хорошие братья оказывались на его месте... в общем, он сбежал. Майкрофт надеялся, что разлука сгладит неподобающие чувства, но, похоже, надежда была напрасной. Он намеренно не поехал домой на Рождество, но в середине января мать прислала ему письмо с фотографией младшего на семейном ужине в честь его дня рождения. Старший глаз не мог оторвать от этого фото, видя, что Шерлок превратился в весьма эффектного молодого человека. Майкрофт возбудился от одного лишь взгляда на картинку, а ночью, когда он лежал в постели, то обхватил член в кулак, мысленно держа перед глазами ту фотографию. Деймон свернулся рядом с ним, когда Майкрофт тихо заплакал, дёрнувшись от удовольствия пополам с ненавистью к себе. — Что же нам делать? — спросила Аминта однажды. — Не можем же мы совсем перестать приезжать домой. Идея была заманчива, но после долгих дебатов с самим собой Майкрофт пришёл к выводу, что бегство ничего не изменит. Пришло время взять под контроль эти кровосмесительные желания и не дать им разрушить отношения с Шерлоком. Ему нужно вернуться в привычную роль старшего брата, а это значило наступить на горло своему дурацкому эгоизму и в первую очередь подумать о Шерлоке. Из текущих раздумий как раз Шерлок его и вырвал — стянул рубашку с плеч и бросил в корзину для белья. Тело младшего было таким притягательно-гибким, что бросало в жар, однако жёлтые и лиловые синяки на боку несколько сглаживали это неуместное возбуждение. Очевидно, это были следы от побоев: какие-то посвежее, более яркие; некоторые уже начинали сходить. В старшем смешались вожделение и острая потребность защитить, но он всё молчал, наблюдая, как Шерлок натягивает белую футболку. — Спиридула беременна? — вместо всего произнёс он. — Да, уже пару месяцев, — кивнул Шерлок. — Она... Майкрофт? Что это твой деймон делает с моим? — резко спросил он. Майкрофт повернул голову и увидел, что корги прижалась к выдре и облизывала её мохнатую мордочку; и, как ни странно, Спиридула не возражала, прижимаясь в ответ. — А ещё интереснее, почему Спай позволяет ей это делать? — поинтересовался старший. Оба замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Как бы сильно Майкрофт ни любил своего деймона, он ненавидел иметь часть себя, которую так легко мог прочесть остальной мир. Было тяжело, но он обучил её быть сдержанной на работе. Однако теперь, когда он вернулся домой — в место, считающимся безопасным, Аминта расслабилась и снова стала собой. Тот факт, что деймон Шерлока позволял демонстрацию привязанности, сбивал с толку. Это могло дать Майкрофту надежду, что его не вполне братские чувства взаимны, но он отмахнулся от этих мыслей. Скорее всего, младший просто радовался, что они наконец встретились после долгой разлуки. — Спай, ко мне, — скомандовал Шерлок, когда тишина стала почти неловкой. Выдра глянула на хозяина, словно не желая уходить. Она протянула крошечные лапки и, казалось, погладила лицо Аминты, прежде чем подбежать к Шерлоку. Он поднял её и, несмотря на неудовольствие на лице, нежно погладил. — Пожалуй, пойду умоюсь перед ужином, — Майкрофт надеялся скрыть смущение от произошедшего. Деймон Шерлока, может, и вёл себя загадочно, зато его собственного можно было прочесть как открытую книгу: Аминта смотрела на Шерлока и Спай большими грустными глазами, умоляя позволить ей ещё хоть раз обняться с выдрой. Не нужно быть экспертом, чтобы догадаться, что деймон разделял эти чувства со своим человеком. Старший проследовал к двери, не став ждать ответа от брата, и корги неохотно поплелась за ним следом. Они вернулись к себе, и Майкрофт плюхнулся на кровать; матрас слегка прогнулся, когда присоединилась Аминта, и он протянул руку, чтобы погладить мягкую шерсть на её спине. — Хуже и быть не могло, — заявил он. — Ну, не скажи. Спай могла откусить мне ухо. Он провёл рукой вверх по её туловищу, до тех пор, пока между пальцами не оказалось шелковистое ушко. — О, это было бы ужасно — уши у тебя очень милые. Аминта лизнула его запястье, а затем опустила голову, наслаждаясь прикосновением своего человека. — Думаешь, он что-нибудь скажет? — Сомневаюсь, что он упомянет об этом. Шерлок досадно мало разбирается в людях, и пусть он заметил твоё странное поведение, не думаю, что сложит два и два. Корги фыркнула. — Возможно, он нас удивит. — Возможно, — согласился Майкрофт. — Но не стал бы питать больших надежд. Вскоре матушка позвала их к ужину. Она всегда готовила жаркое в первый вечер, как Майкрофт возвращался домой: традиция, которую она начала, когда старший сын поступил в университет. Стол ломился от еды, и Майкрофт проигнорировал многозначительный взгляд младшего брата, наполнив тарелку доверху. Мама прекрасно готовила, и он не стыдился побаловаться её едой. Аминта была без ума от ростбифа, так что по крайней мере половина порции хозяина за ужином отойдёт ей. Отец одарил старшего сына улыбкой с другого конца стола, явно довольный тем, что вся семья собралась вместе. Его деймон — барсук Никс, радостно понюхал корги, прежде чем устроиться у ног человека. Матушка же заговорила о своей статье в журнале, и Майкрофт мог поклясться, что она продолжила именно с того места, на котором остановилась парой часов ранее. Шерлок проигнорировал её, вместо этого начав насмехаться над старшим. — Оставь немного картошки остальным, брат. Чрезмерное употребление крахмалистой пищи подарит тебе метеоризм до окончания вечера. — Уверяю тебя, братец, картофеля осталось достаточно, чтобы вызвать метеоризм у всех присутствующих. — Это если мы продержимся достаточно, чтобы поглотить все твои газы. Не сомневаюсь, что они очень токсичны, и мы скончаемся ещё до десерта. — Я буду скорбеть, но зато мне достанется весь трайфл. — Тебе бы поменьше трайфла, не то что весь — твоя задница едва помещается в дверном проёме. Ужин продолжался, а комментарии Шерлока становились все более и более резкими. Майкрофт не принимал эти слова близко к сердцу, и заметил, что чем противнее становился младший, тем больше их деймоны тискались друг с другом. Он видел, как животные кружились друг вокруг друга, когда вошли в комнату, а затем уселись на пол под стульями своих хозяев. Через несколько минут Аминта потянулась вперёд, и Спай повторила её манёвр. Вскоре они оказались нос к носу, увлечённо обнюхивая друг друга. Затем выдра почти робко приблизилась вплотную и улеглась рядом с корги. Аминта счастливо вздохнула и свернулась калачиком вокруг Спиридулы. Казалось, им вполне комфортно обниматься, игнорируя ссоры хозяев. Наконец ужин подошёл к концу. Шерлок объявил, что уходит к себе, чтобы провести эксперимент, а Майкрофт задержался, чтобы поболтать с отцом, но вскоре извинился и ушёл принять душ. Он чувствовал себя измотанным — не только из-за долгой дороги, но и из-за мысленного спарринга, что он вёл с младшим весь вечер. Он вошёл в ванную, заметив, что большая ванна была наполнена водой, а в двери была вырезана дверь поменьше для выдры, чтобы та могла зайти искупаться, когда пожелает. Майкрофт включил душ горячее чем обычно, чувствуя, как расслабляются напряженные мышцы. Аминта легла на коврик, устроив голову на передних лапах, предпочитая более не приближаться. И она сама, и хозяин были весьма щепетильны в вопросах груминга, и она гордилась своей мягкой пушистой шерстью, но ей не нужно было купаться всякий раз, как это делал человек. Закончив принимать душ, Майкрофт вытерся и обернул полотенце вокруг бёдер, наполнил раковину горячей водой и начал бриться. Он уже вытирал остатки пены, когда дверь распахнулась, и на пороге возник Шерлок. — Чем могу помочь? — вопрос прозвучал несколько насмешливо, однако Майкрофт разглядывал младшего вполне спокойно. Шерлок открыл было рот, чтобы ответить, но не произнёс ни звука. Он явно не знал, что ванная была занята, и не ожидал обнаружить здесь практически обнажённого брата. Спай прошмыгнула мимо, собираясь искупаться, но остановилась, заметив корги на коврике. Она с радостью изменила траекторию и вскоре ткнулась собаке в плечо. Аминта завиляла хвостом, лизнула выдру в челюсть и наклонила голову так, чтобы крошечные лапки подруги могли тереть её уши. Тем временем взгляд Шерлока скользнул по груди Майкрофта, его зрачки расширились. Старший изо всех сил старался не дать волю своей неуверенности в вопросе собственной внешности, хотя объективно волноваться было не о чем. Он был пухлым до университета, но без маминой стряпни и с кучей лекций в университете, не предполагающими времени, чтобы насладиться полноценным приёмом пищи, он сбросил вес достаточно быстро. А подготовка для МИ-5 отточила тело до подтянутого и даже мускулистого. Майкрофт сильно изменился с тех пор, как младший в последний раз видел его без рубашки. Однако ему всё ещё приходилось делать усилие над собой, чтобы не втягивать живот или не потянуться сейчас ещё за одним полотенцем, дабы прикрыться и сверху. Шерлок всё ещё молча разглядывал его, и старший поднял бровь. — Что-то не так? — Выглядишь отлично, — раздался голос с пола. Настала очередь Майкрофта изумлённо глядеть, только в этом случае на выдру. — Спай только что говорила со мной? — голос старшего слегка дрожал. Шерлок взглянул на своего деймона. — Похоже на то. — Почему? — Потому что Шерлок утратил дар речи, и один из нас должен убедиться, что сейчас он не выставит себя полным болваном. Голос выдры был лёгким и высоким, но она явно была столь же умна, как и её человек. — Мы бы никогда не подумали, что кто-то из вас болван, — Аминта потёрлась носом об её щёку. — Очень мило с твоей стороны, — ответил деймон. — Мне нужно вымыть руки, — наконец произнёс Шерлок. Майкрофт отошёл и царственно помахал в сторону раковины. — Прошу вас. Младший занял освободившееся место и включил кран, но глаза его отыскали отражение Майкрофта в зеркале. Старший знал, что на него пристально смотрят, но предпочёл проигнорировать, вместо этого сосредоточив внимание на деймонах. Они приводили друг друга в порядок, находясь в полнейшем блаженстве, когда языки и лапы скользили по меху и мордочкам. — Это поистине необычно, — отметил он, в основном обращаясь к себе. — Никогда прежде не видел, чтобы деймоны вели себя так. За исключением тех, чьи люди состояли в романтической связи. — Что ж, никто из нас не попадает в определение обычности или нормальности, полагаю, — ответила ему Аминта. — Да, но что это значит? Спиридула пожала плечами. — А это имеет значение? Разве нужно давать всему определение? Шерлок издал сдавленный звук, слушая, как его деймон говорит с Майкрофтом, а затем выбежал из ванной. Выдра виновато махнула лапой и последовала за ним. Корги подошла ближе и прислонилась к ногам Майкрофта. — Я растеряна, — пробормотала она. — Не ты одна, — признал старший. Он получал такие противоречивые сигналы от брата, что понятия не имел, радовался ли Шерлок его возвращению, ненавидел или желал его. Он широко зевнул и решил оставить эти мысли на утро. Майкрофт прошёл в свою спальню и переоделся в пижаму, а затем лёг в постель. Корги запрыгнула на кровать и устроилась в ногах, и тогда он выключил лампу. Темнота заполнила комнату, а Майкрофт лежал, не в силах уснуть, прокручивая в голове одни и те же мысли. Аминта заворочалась у него в ногах — очевидно, его душевные смятения не давали уснуть и ей. Раздался скрип, и в узкой полосе света из коридора показался Шерлок. А после второго скрипа исчез из виду, зато стали слышны звуки, сопровождающие шаги брата и его деймона по ковру. Майкрофт сел на постели и включил лампу, чтобы видеть происходящее. Шерлок остановился, уже на полпути к тому, чтобы приподнять чужое одеяло, и запоздало спросил: — Можно войти? Майкрофт не ответил, просто подвинулся, чтобы освободить место. Он заметил, что Спиридула присоединилась к Аминте на краю кровати, и они уже успели сплестись в клубок. Хотел бы он знать, что это значит, но, кажется, вскоре всё станет понятно. Шерлок лёг, устроив голову на подушке. Он ничего не говорил, но его великолепные сине-зелёные глаза рассматривали Майкрофта, словно младший хотел запомнить каждый сантиметр его лица. — Как я раньше не замечал? — тихо спросил он. — Не замечал чего? — ответил старший так же тихо, не желая разрушать чары, которые, казалось, окутали комнату. Шерлок подался вперед и протянул руку, чтобы коснуться его лица. — Как ты красив. Старший почувствовал, как щёки заливает краска, а где-то на другом краю постели тем временем радостно урчала корги. — Ты преувеличиваешь, брат мой, — мягко произнёс он. Шерлок покачал головой. — Ничуть. Просто раньше не позволял себе разглядывать тебя, а теперь никак не могу насмотреться. Майкрофт прижался щекой к ладони Шерлока, и они придвинулись ближе друг к другу почти бессознательно. — Нам не следует этого делать, — прошептал он. Кожу словно покалывало там, где подушечки пальцев брата касались его. — Но не думаю, что смогу удержаться. — Я тоже не смогу. Я хочу этого, Майки. Ты нужен мне. — Вы нужны нам, — добавила Спай, взбираясь к ним повыше со стороны Шерлока. — Мы хотели этого уже довольно давно, — выдала их Аминта, обращаясь к выдре. Выражение лица младшего стало задумчивым. Видимо, анализировал произошедшее с того момента, как Майкрофт начал отдаляться. — Ах, вот почему ты сбежал. — Это было неправильно, ведь ты мой брат. — Зато теперь я вырос. — Поэтому и сомневаюсь, что смогу сдержаться. — Тогда не сдерживайся, — съязвила Спай, спрыгивая вниз и устраиваясь поудобнее на груди Майкрофта. Он замер, его глаза расширились, и он взглянул на Шерлока в ожидании разрешения. Глаза младшего были так же широко распахнуты, но он кивнул в знак согласия. Майкрофт медленно и осторожно провёл рукой по спине выдры, и она закрыла глаза, почти мурлыча от удовольствия. Младший тоже прикрыл глаза и застонал от наслаждения, когда Майкрофт почесал шею Спиридулы, переворачиваясь на спину. Не желая ничего пропускать, Аминта спрыгнула и приземлилась Шерлоку на грудь, и он машинально протянул руку, чтобы погладить её. Старший ахнул, когда почувствовал прикосновение через связь со своим деймоном; прежде он никогда не чувствовал себя таким уязвимым, и при этом таким любимым. Прикасаться к чужому деймону было даже большим табу, чем инцест, и оттого, наверное, этот момент и был таким особенным. Трогать другого деймона могли только влюблённые, и Майкрофт мог только надеяться, что теперь так можно было назвать и их, раз младший позволил ему прикоснуться к Спай. Он-то точно был влюблён, Шерлок был для него больше чем брат. Он отдал бы всё ради него; сделал бы что угодно; готов был разделить с ним душу. Когда ощущений стало чересчур много, деймоны переместились в другой конец кровати, а братья повернулись друг к другу, и Майкрофт увидел, что глаза младшего потемнели от возбуждения, и он часто дышал сквозь приоткрытые губы. Старший вдруг почувствовал неодолимое желание коснуться губ Шерлока, и он потянулся за поцелуем, не дав себе шанса передумать. Когда их губы соприкоснулись, Шерлок застонал от этого ощущения, и этот звук заставил Майкрофта действовать с большим энтузиазмом. Он провёл языком по этим идеальным пухлым губам, а затем раздвинул их, касаясь чужого языка своим. Кто из них первым протянул ладонь, он так и не понял, и они, подумав об одном и том же, взялись за руки. Поцелуй продолжился — жаркий, изучающий, невыносимо прекрасный. Майкрофту отчаянно хотелось большего, но он чувствовал, что для брата это будет перебор, поэтому замедлился, до тех пор, пока они не стали просто касаться губ друг друга, почти целомудренно. Шерлок отстранился, а затем улыбнулся брату, и старший почувствовал, как грудную клетку сдавливает от этого зрелища. — Обещай, что не пожалеешь об этом завтра, — попросил младший. — Я никогда не стану об этом жалеть, брат мой. — Хорошо, — Шерлок повернулся, а затем слегка двинулся назад, чтобы старший мог обнять его со спины и уткнуться лицом в его шею. Майкрофт почувствовал, что у другого края постели Аминта проделывает то же самое с выдрой. — Доброй ночи, — мягко произнёс младший. — Доброй ночи, — ответил Майкрофт, выключая ночник. Когда комнату окутала темнота, он прижал брата к себе и поклялся больше не оставлять его.