***
Тут же хотелось бы сделать небольшое лирическое отступление и немного рассказать о библиотеке. Многие люди в нынешнее время думают стереотипными штампам об этом учреждении культуры. Очень многие при слове «библиотека» представляют себе целую толпу женщин неопределенного бальзаковского возраста, разодетых, как одна, в мешковатую одежду. И у каждой библиотекарши были старомодные прически. Здоровенная гулька на затылке. Естественно, каждая библиотекарша носила очки с огромными стёклами, как у черепахи Тортиллы. Конечно же для того, чтобы лучше видеть своих немногочисленных посетителей. И как бонус, обязательным атрибутом, также по умолчанию, для каждой работницы был довольно противный характер. Возможно — это было главное условие при собеседовании на приеме на работу. Так же, подавляющее большинство людей считает, что библиотечная работа — довольно скучная и, главное, лёгкая. Сиди себе на абонементе или в читальном зале, да книжки выдавай. Опять же, можно подумать, что те самые старые женщины, пока никого из читателей нет в здании, впадают в нечто подобие анабиоза и медленно покрываются пылью, пока в здание не зайдет одинокий читатель и не вырвет библиотекаря из сна. Мол, библиотека — одно из самых скучных и невзрачных мест на Земле! О, как же они ошибаются! Под крышей аптеки для души кипят такие страсти, что сценаристы различных сериалов и фильмов могли бы черпать бесконечное вдохновение для своих творений. При чем различных жанров: начиная от любовных мелодрам и заканчивая остросюжетными ужастиками. В общем говоря, замечательный простор для любой фантазии. Только снимайте! А то нескончаемый конвейер сериалов про ментов и домохозяек уже поднадоел.***
И, возвращаясь к Мариночке Викторовне, можно сказать, что она работала в очень нестандартной с точки зрения простого обывателя библиотеке. В библиотеке, кипящей жизнью и насыщенной различными событиями. Тем более, что женщина работала в такой период, когда библиотека начала принимать активное участие в культурной жизни города. Ни одно мероприятие не обходилось без работников библиотеки. Библиотекари организовывали выставки, посвящённые тому или иному празднику. И это были не просто выставки книжной продукции определённой тематики. Нет, такие выставки порою представляли собой настоящие произведения искусства. Так же простым библиотекарям в кратчайшие сроки пришлось осваивать азы актёрского мастерства, чтобы начать выступать на сцене с концертами, спектаклями. И не только на сцене, но и в залах своих библиотек. При чём неплохое портфолио ролей собиралось: начиная от вполне себе серьёзных, заканчивая скаканиями в костюмах зверюшек. Так и Мариночка Викторовна участвовала в оформлении одной из таких выставок, посвящённой фестивалю народного фольклора. Народу тогда съехаться должно было целая куча. И не только со всех концов Родины, но и со всех окрестных республик. А потому всё должно было быть на высоте и без каких-либо изъянов. Больше месяца вся культурная отрасль бегала словно в жопу ужаленная дикими пчёлами, занимаясь различными организационными моментами. Естественно, все были уставшие как собаки и не менее злые. Да и, как это бывает у культработников, всё могло кардинально меняться и делаться в последнюю минуту. Даже для сна порой оставалось катастрофически мало времени. Конечно же, в такой напряжённой ситуации даже у самого здорового человека начнут сдавать не только нервы, но и вовсе может пошатнуться самочувствие. С самого утра Мариночка Викторовна бегала в мыле и не покладая рук. То огромное количество тканей переутюжит, то по нескольку раз перевешает эту ткань на многочисленные стенды. А всё по тому, что взбаламученное начальство никак не могло прийти к окончательному решению о том, как должна в конечном итоге выглядеть выставка. Поэтому к вечеру Мариночка Викторовна вместе с коллегами буквально валилась с ног. Естественно, от волнения упало давление и разболелась голова. Из-за чего женщина начала плохо себя чувствовать. Честно говоря, плоховато Мариночка Викторовна чувствовала себя всю неделю. Не то магнитные бури делали свою работу, не то тяжкая атмосфера, царившая кругом. А может что-то совсем другое. Но обострение произошло именно в этот самый день. Из-за чего женщина периодически приседала на любую доступную для этого поверхность, чтобы просто успокоиться и перевести дух. Конечно, коллеги заметили её самочувствие, но большинство из них решило, что Мариночка Викторовна просто придуривается, лишь бы не работать. Хорошо, что одна из коллег, по совместительству подруга, всё поняла и старалась быть рядом, оказывая посильную помощь. В какой-то момент даже уже хотела вызывать скорую помощь, но гордая Мариночка Викторовна отказалась. Она решила, что отсидится немного, наберётся сил и снова примется за работу. Только к концу рабочего дня силы почти покинули женщину. Однако она снова отказалась от вызова неотложки, но тогда по счастливой случайности в клуб заглянул местный фельдшер. Он измерил давление, дал таблетку и с чувством выполненного долга отбыл восвояси. В итоге Мариночке Викторовне пришлось позвонить мужу, чтобы он забрал её домой машиной. Муж примчался довольно быстро и тоже предложил супруге вызвать скорую, но и он не смог переупрямить упрямицу. С тяжёлым сердцем мужчина посадил жену в машину и направился побыстрей в сторону дома. Правда, по дороге домой в машине Мариночке Викторовне снова резко поплохело. Да так сильно, что женщина на мгновение подумала, что следующая её остановка будет уже в месте окончательной регистрации граждан. В морге, если говорить точнее. Да только видимо ей было пока ещё рано на тот свет. Да и муж, увидев состояние супруги, резко поддал газу и вместо дома поехал прямиком в районную больницу. По дороге им встретилась машина скорой помощи. Мужчина резко посигналил водителю неотложки, как бы прося остановиться. Скорая подчинилась. Из машины вышли недовольные фельдшеры. Увидев состояние Мариночки Викторовны, они сперва подумали, что она в нетрезвом состоянии. Но её муж их переубедил. Опять просто измерили давление, вкололи глюкозу и отпустили восвояси. Муж Мариночки Викторовны понял, что так дело не пойдёт и продолжил прерванный маршрут.***
Возле приёмного покоя на стоянке во дворе районной больницы мужчина остановился. Быстро заглушив мотор, муж поспешил на помощь супруге. Помог ей выбраться из салона на свежий воздух. Там Мариночке Викторовне немного полегчало, но не настолько, чтобы самой идти по твёрдой земле. К слову, на дворе стояла середина декабря и снега выпало по колено, а мороз хватал за все доступные части тела. Да, в то время ещё зимы походили на настоящие зимы. Так вот, супруг Мариночки Викторовны обхватил супругу за талию и повёл в сторону приёмного покоя, громко зовя на помощь. Из больницы выскочил помятый и заспанный дежурный и бросился к паре. Это последнее, что запомнила Мариночка прежде, чем она потеряла сознание, и темнота забрала в свои объятия. Очнулась женщина уже в реанимационной палате, когда медсестра пришла снова осмотреть свою пациентку и её состояние. Из короткой беседы Мариночка Викторовна выяснила, что у неё был мелкоочаговый инфаркт левого желудочка передней стенки сердца. Ну и то, что женщина на некоторое время задержится в больнице. Ну, что же, небольшой, но всё же отпуск. И дни потянулись длинными скучными вереницами. Викторовна даже как-то подумала, что уже целую вечность лежала на скрипучей кровати, но нет. Всего от силы день-два. Доступа к Интернету не было, книжек почитать тоже, самых завалявшихся кроссвордов, чтобы просто убить время, тоже не было. Оставалось только часами лежать на неудобной койке и смотреть в потолок, запоминая все его шероховатости и трещины. Стоило только подключить буйную фантазию, то некоторые пятна краски становились похожи на целый табун гарцующих лошадей. Немного скуку разбавил ещё один пациент реанимационной палаты, отделённый от Мариночки Викторовны большой ширмой. Пациент оказался мужчиной. Имел довольно вредный и склочный характер. Цеплялся ни с того, ни сего ко всем врачам и медсёстрам. Всё ему не нравилось, всё ему было не так. То болючие уколы колют, то лекарства горькие, то не так на него посмотрят или не то скажут. Наводил столько шуму, что у Мариночки Викторовны очень скоро начала сильно болеть голова. Она гудела, словно церковный колокол или рассерженный улей диких пчёл. Женщина некоторое время терпела этот балаган, но всё же не выдержала и одёрнула нахала. В итоге оказалось, что вздорный мужчина был бывшим одноклассником Мариночки Викторовны. Он бывшую одноклассницу сперва и не признал, а та как-то особо не спешила обозначать свою личность, пока совсем уж не достал. Мужчина может и продолжил бы выказывать негодование, но пристыжено примолк, когда понял с кем соседствует, стоило Мариночке Викторовне рявкнуть, требуя, чтобы смутьян заткнулся. Да, неловко вышло. И до самой своей выписки одноклассник молчал и старательно делал вид, что потолок самое интересное место на Земле, и не подавал без надобности голос. Зато это польстило самолюбию женщины. Да и мужчина долго не задержался в реанимационном отделении, вскоре его выписали. Было хорошо видно, что все врачи и медсестры вздыхали с облегчением — так обрадовались, что этого злыдня выперли на выход. И снова время потянулось медленно и тягуче, словно густой кисель. Мариночка Викторовна готова была уже начать выть от тоски и лазить по стенам и потолку. Женщина даже подумывала самой начать скандалить подобно бывшему однокласснику. Лишь бы хоть какое-то разнообразие. Но откуда было знать Мариночке Викторовне, что судьба наконец-то донесла ей свой подарок и уже приготовилась вручать? Правда, нехорошее предчувствие уже некоторое время гложило женщину, подсказывая, что что-то должно было приключиться в ближайшее время.***
И, как оказалось позже, шестое чувство не подвело свою хозяйку. Это случилось поздно ночью, хотя, может быть и поздним вечером. От безделья Мариночка Викторовна немного потерялась во времени, поэтому точное время нельзя было назвать. Но вполне могла настать пора ложиться спать. Женщина тогда решила лечь пораньше, всё равно делать было нечего. А так со сном и день выписки становился ближе. Только-только задремав, Мариночка Викторовна была вынуждена проснуться, когда дверь в палату с шумом открылась, глухо стукнувшись об стену, словно её открыли мощным пинком. Хорошо, что она вообще не отвалилась от такого неласкового обращения. Всё с тем же грохочущим шумом в помещение неуклюже ввалилось многорукое, многоногое и многоголовое существо. Оно злобно пыхтело и ворчало на разные голоса, и странно дёргалось, словно испытывало сильную боль. Если бы Мариночка Викторовна увлекалась просмотром фильмов ужасов, то могла бы уже насторожиться и испугаться. Но так, как ужастики никогда не увлекали женщину, то она вместо того, чтобы покрыться мурашками с холодным потом, лишь слегка приоткрыла глаза и скосила взгляд, начав внимательно всматриваться и вслушиваться. При более внимательном осмотре чудовище оказалось кучей малой, состоящей из несколько крепко сбитых санитаров, похожих на здоровенные тумбочки, парочки санитарок и одной медсестры. Все они были заняты тем, что старательно тащили тщательно упакованный, но яростно сопротивляющийся кулёк. Кулёк самозабвенно вертелся в сильных руках санитаров; громко матерился, поливая отборной руганью всю округу; брыкался и старался вцепиться зубами в ближайшего санитара. Но последние не зря проедали казённые харчи, поэтому без лишних сантиментов и усилий скрутили агрессивную гусеницу. Затем окончательно обездвижили тело, а потом завязали ей за спиной длинные рукава специальной рубахи. В это время медсестра подготовила небольшой шприц, видимо с успокоительным лекарством. Один меткий выброс руки — и кулёк, громко взвизгнув от неожиданности, немного для проформы побрыкавшийся, вскоре затих. Видимо лекарство наконец-то начало действовать. Вся толпа эскулапов облегчённо вздохнула, переглядываясь между собой. Мариночка Викторовна, которая до этих пор старательно притворялась спящей, поняла, что сейчас происходит нечто интересное. И мучавшее все это время дурное предчувствие отпустило. Женщина хотела бы уже навострить уши, приготовившись внимательно слушать, не упуская ничего мимо себя. Но внутреннее любопытство перевесило осторожность, поэтому Мариночка Викторовна обратилась к врачам напрямую. Ей хотелось узнать, что тут вообще происходит и, главное, что за злобный куль ей сюда притащили. — Да опять она, — хрипло пробасил одни из шкафоподобных санитаров, особенно выделяя последнее слово, словно оно всё поясняло, — всё никак не угомонится. — Пфф, и не удивительно, — фыркнул второй и многозначительно добавил, — такие никогда не меняются. Молоденькая медсестра явно чувствовала себя не в своей тарелке. Она несмело переминалась с ноги на ногу, посматривала на своих веселящихся коллег, изредка бросая испуганные взгляды в сторону вырубленной агрессивной гусеницы. Санитары заметили нервозность медсестры и, усмехнувшись, поспешили её успокоить. — Ты, это, не переживай так сильно, — один из них почесал свой массивный подбородок, — если что дежурный врач о ней знает. Тем более… — Тем более, что нигде свободных мест нет, — подхватил второй мужчина, — не в морг же её, в самом-то деле, отправлять. — Да и там она умудрится со всеми «постояльцами» перессориться, — задумчиво добавила одна из молчавших до этого санитарок. — А нам скандала не надо! — закончили в один голос санитары и тихо захихикали, весело переглядываясь. — Идиоты, — пробормотала медсестра, качнув кудрявой головой, пытаясь скрыть усмешку. Санитары ещё шире расплылись в улыбках. В их глазах плясали яркие смешинки. Затем они повернулись к молчавшей всё это время Мариночке Викторовне и наконец спокойно пояснили: — Не переживайте. Это, — мужчины тыкнули пальцами в безвольное тело на соседней кровати, — обыкновенная пьянчуга. Нашёл её прохожий в невменяемом состоянии с порезанными руками, да ещё и лежащей в сугробе. Подумал, что она пыталась покончить с собой, ну и вызвал скорую. Оказалось, что эта «Снегурочка» просто в дымину пьяная, а руки просто чем-то перепачкала. Что делать то? Бросать нельзя, вот и забрали с собой. Девать некуда, вот и привезли сюда. Но вы не переживайте, она под успокоительными. До утра не прочухается. А там, глядишь и проспится к утру, её переведут в другое отделение или, что лучше — вообще отправят на вольные хлеба. Тем более, что она надёжно связана — не выберется. Мариночка Викторовна только молча кивнула головой, всё равно ощущая небольшое опасение. Всё-таки нежданное и такое неприятное соседство не очень радовало и грело душу. Да ещё пьяное и неадекватно-агрессивное. Но, что поделать? А делегация, тем временем, перешучиваясь между собой, поспешила к выходу из палаты. Не иначе по своим важным медицинским делам. Дверь тихо скрипнула и закрылась, отрезая реанимационную палату от внешнего мира. Мирная тишина воцарилась в помещении, разрываемая лишь тихим похрапыванием тела в смирительной рубашке на кровати у окна, да громким стуком сердца в груди Мариночки Викторовны. Главный насос человеческого тела исправно исполнял свои обязанности, гоняя по венам и артериям горячую кровь. Только ритм ненадолго сбился во время разговора с санитарами. Что же, остается понадеяться, что новоявленная соседка действительно угомонится и не будет беспокоить до самого утра и ни за что не выберется из своих оков. Под эти ободряющие мысли сердце окончательно успокоилось, забившись в одном медленном ритме. А женщина почувствовала, что медленно, но верно проваливается в долгожданный сон.***
Мариночке Викторовне снилась всякая глупость. Там, во сне она находилась в своей квартире, но не чувствовала себя как положено комфортно и безопасно, потому что вся мебель в помещении ожила и словно взбесилась, словно породистый бык на корриде. И, видимо, решила сожрать свою хозяйку. Шкаф грозно захлопал своими дверцами, тумбочка вторя ему — выдвижными ящиками. Стол вместе с диваном встал на дыбы, только, что пол не рыли ножками, и явно намереваясь взять хозяйку на таран. И, когда Мариночка Викторовна приготовилась к удару, она ожидаемо проснулась. Да, сон то может и смешной, и даже абсурдный, когда начинаешь всё осознавать, но во сне было не до смеха. Пробуждение сказалось не самым приятным образом. Судя по всему, от засыпания прошло не так много времени, потому что за окном по-прежнему было темно, что хоть глаз выколи. Непроглядная тьма была настолько тёмной и густой, что даже не разгонялась лунным светом. Хотя, сейчас был период полнолуния, но серебристой проказницы не виднелось. Словно какая-то таинственная сущность своей невидимой рукой сцапала неизменный спутник Земли, заодно вместе с ней прихватив и звёзды. Оставив небесное полотно девственно-чистым, без единого огонька. Тяжёлые сонные мысли прервало лёгкое шуршание и возня, которые с каждым мигом становились всё сильнее и сильнее. Казалось, что из своего скромного укрытия вылезла мышь, чтобы найти что-нибудь съестное. Вполне возможно. Мариночка Викторовна передёрнулась от воспоминания и отвращения. Помнится, в областной больнице активно бегала живность. Не мыши, конечно, но тараканы. Упитанные такие, откормленные. Только судя по доносившимся звукам, мышь должно быть вылезла не иначе, чем из ядерного реактора. Ведь не может же маленькое создание издавать столько шума. Не может ведь, правда? Как подумает потом Мариночка Викторовна, уж лучше эта была мышь. Или даже целый легион мышей и тараканов. Шум тем временем снова повторился, сон постепенно терял свою силу. Мариночка Викторовна резко напряглась, когда до полусонного мозга дошло осознание, что звуки доносятся не из потаенных углов или прикроватных тумбочек, а со стороны кровати вынужденной соседки. — «Но ведь она должна быть в отключке до самого утра!» — промелькнула шальная мысль в белокурой голове. А тем временем безымянное тело, спелёнатое шкафоподобным санитаром, нагло саботировало всё сказанное врачами, начав активно подавать признаки жизни. Мышиная возня сменилась конскими брыканиями и сдавленным коровьим мычанием. Со стороны могло показаться, что на больничной кровати лежит какое-то диковинное и дикое животное, но никак не человек. Хотя, это было не так. Всё-таки это был человек. Пусть и пьяный в жопу, обколотый успокоительными и спелёнатый словно гусеница в смирительную рубаху. Невнятное мычание также постепенно превращалось в более-менее внятную человеческую речь. — Эээ… есть тут… кто? Ээээ… — глубокомысленно задала пьяница вопрос Вселенной. Вселенная, как ей и полагается, проигнорировала жалкую смертную и осталась безучастной. Настойчивый внутренний голос во всю глотку вопил красный сигнал тревоги, требуя, чтобы Мариночка Викторовна последовала примеру Вселенной. На некоторое время женщина даже перестала дышать, а также попыталась вжаться в простыни, словно койка могла развернуться и поглотить небольшое тело. Авось и пронесёт. Но, нет, не пронесло… Агрессивная гусеница на соседней койке осталась очень недовольной наглым игнором, поэтому решила взять свою судьбу в руки. После небольшого отдыха она вновь решила попытаться освободиться. Узлы на рукавах завязали на совесть, так просто не распутаешься. Но остаточный алкоголь в крови неплохо придавал азарта и сил, призывая стремиться к вожделенной свободе и на встречу огромному и необъятному миру, полному незабываемых приключений. Однако, насчёт пункта «незабываемых» можно было сильно поспорить, потому что женщина под действием алкоголя вечно влипала в переделки. Только к утру градусы выветривались, а вместе с ними — и память. Словно кто-то вместе со спиртом в пойло наливал зелье амнезии. Но это никогда не умаляло могучего желания и стремления к неприятностям, ведь они же ждут. И даже алкогольная амнезия не отталкивала, а лишь подстёгивала охотничий азарт. Было весело просыпаться каждый раз в новом месте и с разными людьми. С громким кряхтением буйная постоялица смогла с энной попытки перевернуться на бок. На тот самый бок прямиком лицом к Мариночке Викторовне (та заметила это боковым зрением, так как спала на спине) и снова попыталась обратиться: — Ээээ… девушка… ты меня слышишь? Помоги… — «Конечно слышу!!!» — раздражённо подумала Мариночка Викторовна, упрямо прикидываясь крепко спящей. Женщина ощущала, как предательское сердце снова ускоряет бег в груди. Адреналин в крови вытянул из глубин разума позорную мысль: — «Мне бы кто помог!» Только усилием воли Мариночка Викторовна удержала в уме последнее восклицание, не нарушив своё прикрытие. Викторовна, может быть, продолжила прикидываться ветошью до самого утра, обливаясь холодным потом, но у судьбы были свои более грандиозные планы. Шестым чувством женщина почувствовала, что пора делать ноги, давить на тапки, сматывать удочки, в общем говоря, спасаться бегством. Ещё пару мгновений словно борясь с самой собой, Мариночка Викторовна решила довериться своей интуиции, которая уже во всю голосила пожарной сиреной. Подстёгиваемая чувством опасности, Мариночка Викторовна молнией подскочила на своей кровати, сбросив одеяло на пол. Женщина подпрыгнула на кровати, заставив ту жалобно заскрипеть несмазанными пружинами, и повернулась к соседке лицом. Стоило увидеть это, как Викторовна почувствовала, как тело прошиб холодный пот, а волосы на загривке встали дыбом. Ведь алкоголичка уже не лежала лениво на боку, а уже тоже сидела на краю койки, лихо двигая плечами и руками, будто по ней бегал целый табун особо противных и кусачих мурашек. Мариночка Викторовна приложила к груди руку, глубоко и медленно вздохнула, стараясь не делать резких движений, скосила внимательный взгляд в сторону спасительной двери из палаты, явно прикидывая всевозможные планы побега и сколько времени ей понадобится, чтобы добежать от кровати до гладкого куска дерева. Но неспокойная соседка внесла свои коррективы. Она после долгих брыканий каким-то мистическим образом смогла управиться со своими путами, и теперь сидела довольная, потирая затекшие руки. Трепетная душа и сердце с грохотом провалились прямиком куда-то в пятки. Если неосторожно пошевелиться, то они провалятся куда-то в пол, а может, если не повезёт, то ещё глубже. Ищи-свищи потом. Кровь зашумела в висках — пульс зашкаливал. Как бы ещё одного приступа не хватало для полного счастья. Но об этом стоило подумать чуть позже и, желательно, в безопасности. Всевозможные планы потеряли свои очертания и краски. Мариночка Викторовна поддалась животной панике. Алкоголичка перестала разминать свои конечности и тело, совсем не обращая внимания на безмолвную соседку никакого внимания. Потеряв всякий интерес. С удивительной грацией, словно она не была до этого пьяной в дрова и обколота успокоительными, женщина подошла к столу у кровати и начала что-то там деловито искать. А Мариночка Викторовна, во всю поддавшись своей панике, поняла, что её сейчас, кажется, будут убивать. А потому со скоростью, которой могли позавидовать спасатели-мчсники, женщина вскочила на ноги, молниеносно скинула ночнушку, натянула штаны и кофту, а потом одним движением всунув ноги в шлёпанцы, выбежала из палаты, сверкая пятками и громко шлёпая по плитке. Словно за ней гнались все демоны Преисподней.***
Мариночка Викторовна не помнила, как оказалась в туалете, что примыкал к палате. Женщина только крепко прижалась спиной к двери, надеясь, что сможет её удержать, если жаждущая крови алкашка начнёт ломиться внутрь. А она просто обязана должна была это сделать. Во всех русских криминальных сериалах злодеи всегда избавлялись от нежелательных свидетелей. Но время шло, и никто в убежище так и не попытался вломиться. Часов у Мариночки Викторовны не было, как-то не сподобилась захватить, поэтому сколько времени она просидела в больничном сортире, не знала. И спросить было некого. Только, если неадекватную соседку. А так, может Мариночка находится здесь всего минуту, а может — и целую вечность. Тихонько ступая на цыпочках, словно боясь, что плитка начнёт предательски скрипеть под ногами, женщина отошла от двери и подобралась к зеркалу. Отражение совсем не радовало свою хозяйку красками или какой-либо красотой. На Мариночку Викторовну из мутной зеркальной глади смотрел совершенно другой человек. Мариночка не узнавала встрепанную и напуганную женщину с красными от недосыпа глазами, что смотрела в ответ из глубин зеркала. — «Краше в гроб кладут!» — мрачно усмехнувшись, подумала Мариночка Викторовна. Она всё в том же гробовом молчании открыла кран, чтобы сполоснуться холодной водой, смыв остатки страха и волнения. Холодная вода с тихим журчанием потекла прямиком в глубины канализации. Прохлада принесла желанное облегчение. Куда-то в темноту вместе с водой уходила усталость и другие негативные эмоции. Мысли, что испуганными тараканами бегали по закуткам сознания, наконец-то собрались во внятную кучку. Пришла пора разведывать обстановку и посмотреть, куда делась алкоголичка. И ушла ли она?***
Мариночка Викторовна, крадучись, подошла к двери туалета. Несколько мгновений женщина держалась за входную ручку, пытаясь заставить себя просто открыть дверь не то, что выйти из убежища. Она так же изо всех сил старалась себя убедить, что всё будет хорошо. Раз ненормальная не прибежала сюда до сих пор с громкими криками и желанием удавить, то уже и не прибежит. Наконец-то самообладание было восстановлено и можно было отправляться на разведку. Дверь бесшумно отворилась, позволяя выйти в безлюдный больничный коридор. То там, то здесь по всем стенам висели стенды с различной медицинской информацией. Так, как всё ещё царила глубокая ночь, а лампы, все как одна не горели, то в коридоре было довольно темно. Хоть глаз выколи. Только из дальней комнаты, что принадлежала медперсоналу, лился тёплый искусственный свет от лампы и доносились людские голоса. Видимо дежурившие врачи решили, что раз тяжёлых пациентов сейчас не было, а все остальные — спали, то можно расслабиться и немного отдохнуть. Но неужели они не слышали до этого громкого топота ног, пока Мариночка Викторовна бежала в туалет словно ошпаренная? А криков? Скорее всего она должна была орать словно резанная, ведь была сильно напугана. И, конечно же должна была перебудить всю больницу, если не весь квартал. Или же просто Мариночка Викторовна не орала от испуга. И весь этот дикий ор был только в голове — внутри сознания? Скорее всего.***
Вот будет потеха, когда вскроется побег. Мариночка Викторовна тихонько нервно захихикала под нос, представив на миг, как по всему отделению, словно в задницы ужаленные, бегают врачи вместе с санитарами и медсестрами в бесплотных попытках отыскать пропажу. А от пропажи, тем временем, и след давно простыл. Сидит она себе где-нибудь уже в тёплом месте, скорее всего вместе с собутыльниками обмывает удачный побег от коновалов в белых халатах и в ус не дует. Только следующий смешок так и не сорвался с губ, застряв где-то в глубине горла на полпути. И вместо этого получился полузадушенный писк, стоило взгляду выцепить очертания фигуры в коридоре. При ближайшем осмотре, да и попривыкнув к полумраку коридора, Мариночка Викторовна более чётко увидела человека, который воровато крался в сторону, ведущую к выходу, и похолодела от ужаса. Потому что узнала эту женщину. Да-да это была именно женщина. А если быть точнее, то это оказалась бесшабашная соседка по палате. Что-то она подозрительно долго пробирается к выходу из больницы. По идее, она давно была уже обязана покинуть учреждение. Или же Мариночка Викторовна не так долго просидела в тёплой безопасности туалета, как ей показалось ранее? Или же алкашка недостаточно пришла в себя, чтобы свободно и быстро передвигаться? Судя по слегка покачивающейся походке, скорей было верно второе предположение. Слегка покачивающаяся, словно молодое деревце на ветру и жмущаяся к стенке фигура словно спиной почувствовала чужой взгляд. Потому что резко остановилась посреди коридора и, прижавшись для опоры к шершавой поверхности, обернулась. Время в этот момент слегка дрогнуло и остановилось. Взгляды женщин пересеклись. Мариночка Викторовна почувствовала, как её ноги прирастают к полу, а по коже побежал целуй табун муравьев. «Словно кролик перед удавом», — пронеслась шальная мысль в голове женщины, и она тяжело сглотнула. А в голове начали проигрываться уже всевозможные сценарии с неизменно смертельным исходом. Стоило фигуре сдвинуться, как Мариночка Викторовна полузадушено пискнула, подпрыгнула на месте и поспешила в спасительный туалет. Подперев спиной дверь, женщина приготовилась держать тяжёлую оборону. Но осады не последовало. Потому что алкоголичка справедливо решила, что тяга к свободе была сильнее, чем желание хорошенько кому-то навалять, а потому продолжила пробираться к вожделенному выходу. Медленно ковыляющей походкой, цепляясь за стеночки.***
Мариночка Викторовна, молясь всем известным богам и на всякий случай неизвестным, вскоре снова слегка приоткрыла дверь. Но коридор оказался девственно-пустым. Женщина снова застыла на месте, но уже не от страха, а от задумчивости. Нужно было срочно решать, что делать дальше. В идеале нужно было спешно бежать к дежурным врачам и предупредить о беглянке. Однако… однако Мариночка Викторовна бросила взгляд в конец коридора. Там в одном из помещений нервно бился искусственный свет — видимо тускло горел экран телевизора. И доносились приглушенные голоса, периодически разрываемые взрывами смеха. «Ржут, гады», — начав раздражаться, подумала Мариночка Викторовна, — «а пациенты из больниц разбегаются». Адреналин постепенно заменял страх гневом. Поэтому было неудивительно, что из глубин на миг поднялось сильное желание ничего никому не говорить. Да, это мелочно, но всё же. Да и было бы интересно посмотреть на поднявшийся переполох. А он обязательно поднимется. Но Мариночка Викторовна усилием воли подавила все низменные мстительные порывы и, тяжко вздохнув, попыталась взять себя в руки. Паника вроде уже улеглась, но руки всё ещё тряслись, а в груди ёкало и кололо.***
Женщина окончательно вышла из своего убежища и направилась к кабинету дежурного врача. К санитарам идти не хотелось. У кабинета Мариночка Викторовна застопорилась на месте, не решаясь протянуть руку к дверной ручке. Но, встряхнув волосами, негромко постучала костяшками пальцев. И после негромкого «войдите» отворила дверь. Та тихо скрипнув, впустила Мариночку Викторовну во внутрь. Перед глазами предстал обыкновенный кабинет обыкновенного врача. Да, кабинет, как кабинет! Сколько таких кабинетов раскидано по больницам страны? Дежурный врач оказался пожилым мужчиной. Он сидел за столом и методично разгадывал разложенные на столе кроссворды. Очки в толстой оправе низко сидели на носу и поблёскивали стёклами в свете неяркой лампы. Вся поза врача говорила о полной расслабленности и спокойствии. Сразу было видно, что человек не ожидает никаких проблем. Ну, недолго ему было оставаться в неведении. Мариночка Викторовна тихонько подошла к столу, раздумывая с чего начать разговор. Дежурный врач поправил очки на носу, отложил ручку и кроссворды в сторону и вежливо перевёл взгляд на женщину, всем своим видом показывая, что он внимательно слушает. Женщина снова начала волноваться и переживать, когда принялась сбивчиво рассказывать о том, что произошло не так давно. Слова застревали в глотке, путая язык, делая Викторовну полностью косноязычной. Словно школьница у доски отвечает невыученный урок. Мариночка Викторовна в итоге так сильно разволновалась, что и могла только тыкать пальцем в дверь за спиной и хрипеть: — Там… это… она… сбежала! Доктор, наливавший стакан воду из кувшина, чтобы дать женщине помочь успокоиться, сперва не понял, что пытались донести до его сведения. Но стоило ему вспомнить в какой палате лежала женщина и услышать волшебное «она», как врач почувствовал, что всё у него внутри обрывается от дурного предчувствия. И только почтенный возраст, и годы профессионализма не дали мужчине скатиться в позорную панику и истерику, уподобляясь Мариночке Викторовне. Глубоко вздохнув, дежурный врач усилием воли взял себя в руки и всё-таки налил воду из графина в стакан и всучил женщине. Мариночка Викторовна одним махом выпила воду. А пожилой мужчина в это время выскочил пулей из кабинета. Видимо, проверять слова пациентки. Всё ещё напуганная, но гложимая любопытством, Викторовна поспешила следом за дохтуром. А тот прямиком помчался словно наскипидаренный к каптёрке, где сидели санитары и санитарки. Громкий довольный гогот продолжал доноситься из помещения. Мариночка Викторовна, пробегая мимо лестницы, увидела одинокую медсестру, которая с кем-то болтала по телефону и бурно жестикулировала. Женщина услышала обрывки разговора и ехидно усмехнулась. — А потом мы её повязали, — продолжала разливаться соловьём медсестра. Очевидно она рассказывала невидимому собеседнику об агрессивной алкашке. Медсестра пока ещё не знала о случившемуся ЧП. — «Ну-ну!» — мстительно подумала Мариночка Викторовна, — «посмотрим теперь, как ты будешь вскоре хихикать!» А врач, тем временем, успел залететь в каптёрку и начать что-то говорить. Довольный хохот резко замолк, чтобы вместо него воцарилась мёртвая тишина, словно она находилась где-то на кладбище, а не в больнице. Что-то санитары больше весело не хихикают. Не уж-то новости принесли невесёлые? Мариночка Викторовна и хотела бы довольно расхохотаться, да нервы не отпускали.***
Стоило дежурному врачу донести всё, что он хотел поведать в отделении реанимации воцарился настоящий ад. Все санитары, весь медперсонал забегал, словно всем разом под хвосты вожжа попала. Первым делом они проверили палату, в которой упаковали беглянку. Естественно там никого не было, хотя все внимательно осмотрели, словно алкашка спряталась где-то за занавесками, под кроватью или, на худой конец, на потолке будто какой-то заправский ниндзя. Но буйная бабища и не думала материализовываться из пустоты. Потом кто-то вспомнил о дежурном на посте приёмного покоя, и вся толпа уже неорганизованной гурьбой побежала на пост с расспросами. Как оказалось в итоге, дежурный прекрасно видел и даже запомнил эту взбаламученную и босоногую дамочку, одетую в одну смирительную рубашку. Молодой паренёк, каким оказался дежурный, подтвердил, что да, мол да, мадам мимо него пробегала с воплями, полуголая и босоногая. И, добежав до входных дверей, женщина начала вопить как бешеная баньши, а потом скрылась во тьме декабрьской ночи. И на вопрос о том, что дежурного этого совсем не смутило, паренёк лишь пожал невозмутимо плечами и ответил, что нет абсолютно не смутило. Подумаешь, сбежала? Может у неё дома утюг был не выключен или просто подышать свежим воздухом вышла? Набегается и вернётся. А если и не вернётся, то и хрен с ней. Чё орать-то сразу и панику разводить? Наоборот, радуйтесь! Человек из реанимации так быстро встал на ноги и своим ходом ушёл!***
Мариночка Викторовна, что привидением бродила за медперсоналом, ехидно посмеивалась про себя и со всей ситуации в целом. Это, если задуматься, получается какой-то абсурдный анекдот, который, в принципе, мог случиться только у них. Интересно: куда ж всё-таки алкашка посреди ночи побежала, да ещё практически в одной ночнушке, вернее говоря, смирительной рубашке? Как сильно могли испугаться случайные прохожие, встретив на пути подобное чудо, походившее на приведение, нежели на живого человека? Да, ночью дамочка в смирительной рубашке напугает гораздо сильнее, чем даже здоровенный волосатый мужик с бензопилой в огромных лапищах. Женщина настолько ушла в свои мысли, что почти пропустила тот момент, когда вернулась ко входу в свою палату. Мариночка Викторовна уже открыла дверь и сбиралась зайти внутрь, как услышала за своей спиной окончание разговора всё ещё мельтешащего медперсонала, и словно приросла ногами к полу. Разговор, как сперва показалось, был очень серьёзным. — А эта женщина ведь всё видела, — дошли до мозга Мариночки Викторовны слова одного самого здоровенного санитара. Волосы на загривке встали дыбом, словно по команде. Сердце вновь занялось в бешеный галоп, разгоняя горячую кровь по венам. Ой, что же сейчас будет? Да, Мариночка Викторовна, как уже упоминалось ранее, не увлекалась просмотром фильмов ужасов, но зато взахлёб пересмотрела всевозможные криминальные сериалы про ментов. Потому женщина вспомнила все стандартные сюжеты, которые теперь перемешались в один. В общем, Мариночка Викторовна быстро понапридумывала самые страшные ужасы. Женщина уже представила, как врачи, пытаясь избавиться от ненужного свидетеля, вкалывают ей смертельный укол, а потом растворяют тело где-нибудь в ванне в кислоте, чтобы потом остатки спустить куда-то в канализацию. И всё, поминай, как знают. Мариночка Викторовна так разволновалась, что не могла трезво мыслить и оценивать ситуацию. Она не понимала, что медперсонал сам был напуган не хуже и опасался её сильнее, чем она — их. Что все опасения были абсолютно глупы и надуманы. Что в попытке её убить, врачи получат больше головной боли, чем решения их проблем. Если она неожиданно исчезнет, то тревогу поднимет и муж, и родители, и даже коллеги по работе. И даже, если подстроят несчастный случай, то одна бумажная волокита в связи со смертью пациента сведёт с ума врачей сильней, нежели одна сбежавшая алкоголичка. Только Мариночка Викторовна не могла думать рационально и отвечать за свои поступки.***
Женщина метеором влетела во внутрь палаты и уже подумывала начать баррикадировать дверь, но не успела. Она только, что и смогла усесться на скрипучую кровать. Даже в окно не сиганешь — слишком уж было высоко. Можно было всё себе переломать на радость медикам. В палату не ворвались разъяренные и жаждущие крови санитары, совсем нет. Наоборот, даже как-то робко зашла молоденькая медсестра. Было хорошо видно, что она сама находилась не в своей тарелке и волновалась, не зная с чего начать разговор. — Простите, — мягко начала медсестра, привлекая внимание Мариночки Викторовны. Из короткого разговора Мариночка Викторовна узнала, что завтра должна была приехать областная проверка, и очень не хотелось, чтобы она подробно расспрашивала о побеге буйной алкашки. Также завтра должен был прийти милиционер, чтобы задать стандартные вопросы. Таков уж был порядок вещей. Мариночка Викторовна стандартно согласна кивала головой, обещая, что она никому ничего не скажет. Только поведает, что, мол, крепко спала и ничего не видела, и ничего не слышала. В принципе, Мариночка Викторовна на всё была готова, лишь бы её никто не трогал. А медсестра, тем временем, достала бутылочку успокоительных капель, а потом накапала сначала себе в стакан, а потом — Мариночке Викторовне. Женщина приняла стакан и выпила. Как ни крути, а медсестра наливала воду и капли из одной тары, а потому, отравить вроде как не могла. Правда, эти капли нифига не помогли. И Мариночка Викторовна всю ночь потом нервно крутилась с боку на бок, громко скрипя пружинами и прислушивалась. А не идут ли всё-таки по её душу? Время шло, и никто даже не чесался. Мариночка Викторовна даже немного расстроилась и отрубилась только к утру, забывшись тревожным сном. Проверка, естественно, в палату не зашла. Видимо медперсонал решил держать её от греха подальше. Мариночка Викторовна даже была рада такому раскладу. Меньше тревог и меньше проблем. Блюститель порядка зашёл к Викторовне, но он был не осень заинтересован в своих вопросах. Об алкашке даже не заикнулся. Да и кому это долбанутая была нужна?***
Казалось бы, что в истории можно было ставить жирную точку, но она на этом не закончилась. Совсем наоборот она приобрела неожиданное продолжение. Как оказалось, буйная алкашка неожиданно сама вернулась на следующий день утром в больницу. Правда вернулась она трезвая и в уже нормальной одежде. Куда исчезла смирительная рубашка — неизвестно. Да и было бы странно, если бабища при дневном свете пришла в больницу таком экстравагантном прикиде. Одно дело идти ночью в темноте, когда плохо видно, и совсем другое — днём. Алкоголичка в ту ночь побежала прямиком в ближайшую общагу рядом с больницей, где жил хахаль-собутыльник с забавной кличкой Мурзик. Этот самый Мурзик подругу в беде не бросил и даже на ночь приютил, но утром всё же уговорил вернуться обратно в больницу. Он благородно одолжил одежду своей сестры и отправил полюбовницу восвояси. В больнице, естественно, алкашку, мягко говоря, были не очень рады видеть. И в отместку за побег и нервотрёпку коновалы отправили алкашку прямиком в Городище на профилактическое лечение от алкоголизма. Долго бабища потом проклинала того самого Мурзика за его подлость. Всё грозилась, что он задолбается таскать ей передачки. В общем, алкашка была недовольна!***
Если подводить итоги, то вся эта история целиком и полностью была достойна лечь в сценарий комедийного сериала или фильма. — А что Мариночка Викторовна? — спросите вы. Её вскоре выписали из больницы домой. Мариночка Викторовна, как вы помните, никогда не была суеверной, потому и бровью не повела, когда по дороге домой прямо перед ней большой жирный чёрный кот, перебегая дорогу, бросился под ноги женщине с пустыми вёдрами…