Golden

У неё были золотые волосы — такие, как у первых красавиц Асгарда. Навещая её, теснясь на кишащей клопами кровати борделя, толкаясь в неё, сжимая ладонями белые ягодицы, Локи всё думал, что она была «ни к чему». Как драгоценная статуэтка, найденная в грязи — её не поставишь на самую видную полку, но и в грязь обратно не бросишь. Локи нравились её тонкая шея и родинки на рёбрах — он собирал их пальцами, когда громко кончал и изливался ей на кожу причудливым узором — родинки, как далёкие звёзды, за которыми следил Хаймдалл. Локи приходил к ней часто, чтобы помолчать. Разговоры и дворцовые речи так напрягали, а от разминок с братцем и вовсе хотелось взвыть. В Асгарде все кругом только и делали, что обменивались любезностями — в Мидгарде главной любезностью была оставленная тебе жизнь. Вот только ей — ей — эта любезность тоже была ни к чему. Ведь она давно уже похоронила себя, закопала в безымянной могиле посреди ветреных долин Запада. Забросала песками вместе с невинной душой и отрезанным языком. Локи спрашивал её: «Откуда твои силы, что ты борешься так яростно?». Она молча улыбалась, прикрывала голую грудь грязной простыней и собирала в кудрявую косу свои золотые волосы. Локи в те одинаковые мгновения почему-то ощущал себя по-настоящему богом — таким, которого выдумали себе мидгардцы. Которому кланялись, разбивая в кровь лбы. Которому приносили в жертву невинных. Она тоже невинная, но в Асгарде умерла бы, ибо грязь в неё въелась до той поры, когда без неё она не смогла бы жить. Все они — грязные черти в аду. А как же иначе? Молиться дьяволу она не могла, потому что он был для неё слишком реальным. Но и своего бога она презирала и за его зло выбрала себе нового. Потому что тот — другой её бог — ничем ей не помог, когда она опускалась на дно озера в кандалах и в абсолютной животной радости освобождения. А Локи поможет. * * * Он встретил тех двоих на противоположном берегу озера, стоя излишне уж прямо, как делали все нувориши и богачи. Одетый по самой роскошной моде, Локи сжимал в руках небольшой расшитый мешочек и приветливо улыбался уродливым и подозрительным лицам. — Господа, мне вас порекомендовали... для одного дела. Двое переглянулись, а затем рыжий и худощавый сплюнул и начал говорить: — Эй, мистер, как вас там? Мы не берёмся за чужих, — прошипел он, явно намекая на акцент Локи. — Думаю, вас всё же заинтересует моё предложение, — Локи, улыбаясь, высыпал из мешочка себе на ладонь золотые крошки. — Всё это я добыл у лесопилки не долее чем за четверть часа. Голыми руками. И теперь мне нужны те, кто сможет добыть больше... Он увидел, как жадно загорелись их выцветшие глаза, какой нездоровый румянец облепил костистые лица. Локи знал, что в тот самый миг сотни тысяч сучьего отродья подписали себе смертный приговор. Они все притащатся сюда в чёрной надежде добыть всё золото Америки, а найдут только гибель — от грязи и холода, от зависти, от топора и старого Смит-Вессена. Они все сложат виновные головы за ту, и вправду золотую, лежащую на дне этого озера.