Искусство страсти

Она была в центре внимания. Снова. Грехово-красные рубины наблюдали за ней, жадно осматривая, проникая под кожу прямо к костям. Женский силуэт подчеркивало атласное платье до пола с вырезом на бедре, оттеняя кожу «слоновой кости». Алоизий видел обнаженную спину, выпирающие лопатки, о которые боишься порезаться, плавную линию хрупких плеч, изящную длинную шею, тонкие пальцы, играющиеся с ножкой бокала. В его глазах было произведение Рафаэля Монти. Оживший мрамор. Творение гения. — Брат, ты во мне сейчас дыру просверлишь. Голос бархатный, сладкий, с игривыми нотками. От неё пахло пряной casa blanca*, цветочным иланг-илангом, гвоздикой, мускатным орехом. Смолянисто черные пряди обрамляли высокие скулы. Пухлые сочные губы в бордовой помаде, и ему пришлось приложить максимум самообладания, чтобы не коснуться их. Не стереть эту помаду размашистым поцелуем. — Это плохо? Алоизий хрипло хмыкает, ведя плавную дорожку пальцами по плечу, задевая бретельку, к углублениям её ключиц. Она звонко хохочет, откидывая голову назад. Непринужденно и естественно. Сколько его сестра загубила мужчин? Сколько раз шпильки танцевали на сердцах отчаянных и жаждущих внимания этой обольстительной красавицы? Frenesí**. Моргана любила себя. Целиком и полностью. Собственная компания ей никогда не надоедала. Она относилась к такому типу женщин, ценившие свою красоту и жизнь. Если любить, то целиком, без остатка, сметая все на пути. Если жить, то отдавать этому процессу всю себя. Непокорная, желанная, эгоистичная, обманчиво нежная, порочная. Его. — Нет. Однако люди вокруг чувствуют легкий дискомфорт от твоего пронзительного взгляда, полного вожделения, — тянет гласные Моргана, убирая бокал на стоящий рядом стол. Смотрит насмешливо, с молчаливым вызовом. — Ох, как я мог забыть о простых смертных… — в тон отвечает мужчина, продолжая водить пальцами по открытым участкам кожи. — Повернись. Она послушно выполняет просьбу. Шнуровка корсета ослабевает, а дрожь вдоль позвоночника становится ощутимой для обоих вампиров. Судорожный вздох вырывается с полуоткрытых губ, вынуждая прогибаться под требовательными прикосновениями. Грудная клетка старается вобрать в себя больше воздуха. Когда это началось? Когда он начал замечать, что его сводная сестра заняла все мысли? Когда он начал осознавать, что его глаза неустанно выискивают среди толпы её силуэт? Когда он наконец-то понял, что хочет прикасаться, чувствовать и пробовать на вкус? Трудно дать на все эти вопросы ответы. Алоизий просто знал — он хотел Моргану, а та в свою очередь жаждала его касаний. Раз. Они быстро исчезают от лишних глаз в полумраке извилистых коридоров. Два. Спиной Моргана касается холодной поверхности стены. Ткань платья медленно ползет вверх, пока грубые руки до боли сминают бедра, чтобы она никуда не убежала. Адреналин, подобно наркотику разгоняется, по венам, обостряя чувства до предела. Три. Язык оставляет влажную дорожку от ключиц к шее, пока жадные губы прижимаются к пульсирующей жилке. Клыки мягко входят в разгоряченную кожу. Долгожданный для ушей стон наполняет мужчину ещё большим желанием, пока её ногти впиваются в крепкие плечи, готовясь оставить следы сквозь одежду. Она задыхается собственными вдохами. Бессвязно шепчет, твердит его имя, умоляет не останавливаться. В этот момент выдержка катиться к чертям, ровно, как и самообладание. Эмоции кипят. Жар становится невыносимым, обжигающим. Их губы находят друг друга в этом дыме наваждения, соединяются. Чувственно и страстно. Поцелуй следовал один за один, пока нежная кожа покрывалась укусами и алыми засосами. Они делили этот момент вдвоем, наслаждаясь друг другом, впитывая в себя всё, вплоть до запаха и стонов. Пожар, воспламенённый любящими сердцами, невозможно потушить. Он будет гореть, согревать, обжигать, но никогда не угаснет, пока они любили, желали и хотели. Это было их искусством страсти.