я — чертов ад

брут усмехается. бруту эта ненависть — костью в горле, пятном на белом костюме, блеском стекла в бриллианте. бруту эта ненависть — черная, липкая, мерзкая — не нужна. брут смеется. к черту поэзию. бруту эта ненависть — как воздух. бруту эта ненависть — как топливо. бруту эта ненависть — как шаг в чертову бездну — темно и захватывающе. он танцует с ней на ножах, — как с давно забытой любовницей, с которой было слишком хорошо проводить ночи. как с той, кого давно надо убить, потому что иначе она убьет его. потому что это — давняя игра, правила которой ушли в небытие, и каждая сторона ходит наугад. раскрывает мрачные секреты, душит по ночам, и — дает почувствовать жизнь. брут не хочет, чтобы это заканчивалось. но генераторы быстро переключаются на резервные, — и он приходит в себя. это пугает. он смотрит в зеркало — и все еще, словно наяву, видит этот блеск в глазах. видит готовность сжечь себя дотла — а вместе с собой всю систему. он опускает взгляд. без этого легче дышать. белый костюм все еще сидит на нем идеально. и что, что руки дрожат? он прикрывает глаза, пытаясь забыть это ощущение. в кармане вибрирует телефон. он ставит руки под струю воды и аккуратно ведет ими по лицу, чтобы не смазать тональный крем и не намочить рубашку. выходит из ванной. он слышит как минимум три звонка из разных чатов, и браслет тут же проецирует их перед ним. он видит лию — затравленную и испуганную, видит икара — встревоженного и обеспокоенного, и видит правителя — усталого, как будто постаревшего на несколько лет. “нужно сохранить систему”, — проносится в голове. и он командует: — правитель. — интерфейс выбирает нужный звонок. брут мельком оглядывает себя в настенное зеркало — выпрямляет спину и улыбается “продающей” улыбкой. правитель устало смотрит на его лицо, и хрипло спрашивает: — живой? — брут смеется: — живее всех живых. черта с два вы так просто от меня избавитесь. — на тесея это не производит никакого впечатления. — жду тебя и икара на студии через тридцать минут, — и отключается, не попрощавшись. икар — последний, кого ему хочется видеть. особенно сейчас, после сбоя, после этой всепожирающей ненависти ко всему живому, к икару — в том числе. он выдыхает, поправляет воротник и разглаживает складки пиджака. — позвонить лие. лия отвечает не сразу. гудки мучительно тянутся вереницей, и брут уже почти собирается отключиться, как браслет наконец показывает её. она молчит. чёрные дорожки слез струятся по её прекрасному лицу. она пытается стереть их, но только размазывает сильнее. брут улыбается успокаивающей улыбкой. — ты чего? лия шмыгает носом. и все ещё молчит. её надо успокоить. он знает, браслет уже вколол ей успокоительное. надо только отвлечь. — лия, это прошло. слышишь меня? только тогда она отмирает. — брут? — да, это я, ты позвонила мне. я рядом с тобой, — он ненадолго замолкает. — слушай меня и дыши. всё хорошо. это прошло. такого больше не повториться. мы с икаром и правителем сделаем так, чтобы не повторилось. слышишь? лия кивает. — расскажи что-нибудь? — просит она. наивно и разбито, словно маленький ребёнок. искренне. и брута подкупает — она позвонила ему, а не икару. она сейчас с ним. она хотела, чтобы ее успокоил именно он. или позвонила неосознанно и по привычке — что на самом деле тоже хорошо. он отмечает, что снова мыслит логически — хотя где-то внутри страх до сих пор кипит слишком сильно. но брут знает: это будет легко изменить. он начинает говорить. рассказывает об идее икара, о новом улучшении для гаджета. о презентации тесею. говорит о механике — знает, что это вызывает мало эмоций — и оттого воспринимается проще. он видит, что она не различает слов — цепляется за его интонации и пытается на них реагировать. пару минут спустя он замолкает. — ты как? — лучше. — она поднимает голову и смотрит прямо в камеру — кажется, что в его душу. — спасибо, что ты есть. — становится до глупого тепло. он улыбается. — мне надо бежать, прости, — и отключается, поймав ее прощальную улыбку — осторожную и хрупкую, словно хрусталь. ее образ задерживается на пару секунд и распадается на пиксели. остается самое сложное. позвонить икару. он прикрывает глаза. главное — не думать об эмоциях. не думать об урагане, шквалистом ветре и волне ненависти, которая накрыла с головой. не думать. браслет предупредительно мигает красным. икар показывается почти сразу — встревоженный и суетливый, — и налетает с тысячей вопросов: — ты как? что чувствовал? все хорошо? я не мог до тебя дозвониться. черт, а еще лия! не знаешь, что с ней? — он выглядит виновато. брут прерывает его поток: — тесей ждет нас на студии. у тебя пять минут, я заеду, — и отключается. осматривает себя в зеркале и выходит из квартиры. недавно обновленный лифт мигает разбитой лампой и хрипит голосом интерфейса. брут не уверен, что тот доберется до первого этажа в целости и сохранности, но у него нет времени спускаться по лестнице. он и без того почти опаздывает. двери захлопываются, и желтая лампа только добавляет жути, мигая неравными интервалами. но брут на нее не смотрит — открывает новости, смотрит фото с улиц и запрещает себе поддаваться панике. на улицах людно — испуганные медные и серебряные, перебитые дроны и журналисты, пытающиеся поймать сенсацию. у его машины выбиты стекла, она исписана цветными маркерами и грязными словами, — но брут не обращает внимания. запускает внутренний контроль, и голос — все также с помехами, — отчитывается: все важные детали на месте. отлично. он не угробит платинового мальчика. и себя заодно.

***

икар встречает его потерянным взглядом потухших глаз. брут удивленно смотрит на него, — они созванивались несколько минут назад, что произошло? — но не успевает озвучить свой вопрос — икар залезает на переднее сидение машины. и молчит. — лия в порядке, — пытается разбавить тишину брут. — я рад. — он не поднимает глаз, уставившись на переднюю панель. и брут пытается еще раз: — что там? о чем ты думаешь? икар мотает головой. до тесея они едут молча. поднимаются на лифте тоже молча. брут ощущает молчание как тяжелые камни — неметафорические, и думает, что сейчас они обрушатся на пол кабинки, и лифт, несмотря на свою надежность, полетит вниз. но лифт спокойно доезжает до пятидесятого этажа, и они — все также в молчании, — идут в кабинет тесея. тесей выглядит хуже, чем во время звонка — или у брута просто не было времени рассматривать? он кажется постаревшим на десяток лет: появляются новые седые пряди, под глазами залегают тени. он отрывается от лежащих на столе бумаг, чтобы устало посмотреть на них с икаром, кивнуть на стулья и снова отвести взгляд. брут может его понять. икар скомкано бормочет что-то, но стоит бруту вопросительно посмотреть на него, тут же тушуется и не отвечает. это так не похоже на икара. но сейчас у них слишком много проблем, чтобы волноваться еще и за него — но брут, конечно, волнуется. брут понимает, что икар снова что-то придумал и закрылся в непробиваемый кокон из своих мыслей, и им с лией его оттуда не вытащить. он думает об этом фоном. рассматривает кабинет правителя. он бывает тут часто — просить гранты для икара, отчитываться об икаре и его идеях, разбираться с делами корпорации... икара. странно быть здесь не из-за него. икар прокашливается. смотрит в пол, и произносит: — кажется, это все моя вина. ...или из-за него? тесей отвлекается от бумаг. ручка перестает скрипеть. — что ты сказал? — хрипло и сорвано, бесслезно, как будто он уже все выстрадал. он прочищает горло. — объясни. — я... создал крылья. без ограничений. я хотел помочь. я думал, что это поможет. я... — икар теряется под чужим взглядом. брут чувствует его и на себе. глаза тесея — выжженная пустыня. там уже ничего нет — ни злости, ни ненависти, ни каких-то других эмоций. даже боли, кажется, и той — нет. — я тренировался на пустыре близ лагеря изгоев... и крылья... — он делает вздох, приступая к самой сложной части рассказа. — их похитили. я не знаю, кто. но это только моя вина. тесей, — он наконец поднимает голову. в глазах — решение. он знает, что делает. — я сделаю все, чтобы сохранить систему. я сделаю все, чтобы создать новый мир, лучше, чем раньше. я все исправлю. тесей смотрит на них, как на двух щенков, — и брута невольно берет злость. он тут не при чем. он даже ничего не знал. он глубоко вдыхает и ждет чужого решения. вот почему икар был такой. вот, что он себе... не придумал. брут знает — его злит, что икар ни о чем ему не сказал, но также знает — он сделает все, чтобы с икаром все было в порядке (хоть тот и не заслужи...). чтобы его не понизили. чтобы их мир, — его, лии, и, может быть, икара — вслед за куполом разбивающийся в стеклянную крошку, — не рухнул за пару секунд. он знает, что сделает это для них всех. тесей все еще смотрит. брут готов выслушивать упреки, готов использовать все факты и менять их места, готов давить и играть грязно, — он знает, он отлично с этим справляется. он готов делать все, что от него потребуется, чтобы защитить — и свой мир, и полис. но тесей говорит: — достаточно. — брут замирает. и тесей повторяет, смотря на икара: — ты наказан достаточно. — и переходит к сути: — сейчас все работает на запасных генераторах. вы должны починить основные. пока я обеспечу вам защиту, но нужно усилить безопасность, исправить доступ, чтобы был только у меня и икара. — тесей испытующе смотрит на брута. брут глубоко вдыхает и делает заинтересованный и уверенный вид, хотя очень хочется спросить "почему?". точнее, очень хочется прокричать — почему?! — но он знает, что истерики тут не помогут. систему нужно сохранить. он сделает то, что нужно.

***

тесей выделяет им несколько дронов — молча, — и прощается кивком головы. брут успевает увидеть его напряженную спину, прежде чем створки лифта захлопываются. брут надеется, что все беспорядки будут улажены. икар все еще избегает на него смотреть. чужое чувство вины сводит с ума. отчасти он хочет злиться, хочет злорадствовать, — потому что так и надо, икар, на самом деле, сам виноват и заслужил. отчасти — это больно и немного разбивает, что икар ничего ему не сказал, что он ему, — вроде бы, лучшему другу, — не доверяет. но брут просто нажимает одну из кнопок на браслете, загоняя эти глупые детские чувства куда подальше. остается только одно. он хороший друг. — икар, — начинает он, заставляя того поднять глаза. икар все еще смотрит куда угодно, но не на брута, но главное, что слушает: — все будет хорошо. мы все починим. обещаю тебе. — и наконец-то переводит взгляд на него: — ты... не злишься? — выходит радостно и удивленно. брут улыбается: — не совсем. да, я... — он пытается подобрать более удачное слово, но так и не находит: — несколько расстроен, что ты не сказал мне. но думаю, у тебя были причины? — он дает ему повод соврать. дает шанс успокоить себя любой выдумкой. и икар им пользуется: — да. я хотел, чтобы это было тайной. я бы пришел к тебе, когда доработал их. ты бы протестировал, а потом мы бы представили их тесею, — он широко улыбается, и брут думает, что может его простить. но так и не спрашивает главного, — не уверен, что хочет знать ответ. до генераторов они едут молча.

***

брут разбирается с охранными дронами, пока икар опускает генератор на землю и начинает осмотр. вроде всё тихо. это самая грань — за куполом шумит лес — неведомый и полный опасностей, — и брута почему-то туда тянет. может, браслет сбоит из-за близости генераторов, а может наоборот, у запасных кончается энергия. брут не хочет знать. он сосредотачивается на их цели и уточняет у икара: — что там? — тот отзывается почти мгновенно: — ничего особо страшного. цепь разомкнулась, и скорее всего его коротнуло. если повезет, то только его, и нам не нужно ехать к другим. — он замолкает ненадолго. оглядывается. — кто бы это ни сделал, он не разбирается в механизмах. и хорошо. брут наконец-то запускает дроны — один за другим, — и подходит к икару. быстрый осмотр подсказывает, что тот прав: на отдельных деталях видна копоть, а провода то ли перегрызены, то ли перерезаны огромными затупившимися ножницами. впрочем, брут сразу же исключает первый вариант: сплавы, из которых сформированы провода, разработаны их корпорацией и созданы на заводах полиса, их почти невозможно уничтожить. икар достает инструменты. надевает защитные очки. но останавливается, словно замечает что-то. — брут, смотри, — и тыкает куда-то под купол рядом с генератором. брут смотрит. и видит одну из камер старого образца. их давно уж вывели из продажи и использования, и странно, что она все еще висит тут. — думаешь, работает? — брут на самом деле уже мало о чем думает. может, о своей квартире подальше от этого леса — почему-то все еще чарующего. может, о лии, которая снова осталась одна — хотя и под успокоительными. может, снова обращается к одной из фраз правителя. но насчет этой камеры мыслей у него нет. что он и озвучивает: — понятия не имею. — ему на самом деле даже не особо интересно. хочется скорее все починить — чтобы ушли отголоски той злости и ненависти, чтобы браслет начал нормально работать. чтобы все стало как было. — посмотрим? — икар почему-то снова горит, как будто это не он не мог посмотреть на брута двадцать минут назад. может, такова участь гения — забывать обо всем, когда дело касается науки. бруту до него далеко. мысль почему-то отзывается болью внутри, и брут старается ее игнорировать. вот поэтому нужно починить генератор как можно скорее. но икара уже не остановить. — и как ты хочешь это сделать? — помнишь приемник для браслета, который забраковал тесей? я его доработал. — брут устало смотрит на него. интересно, сколько еще таких секретов хранит икар? но тот будто не замечая, продолжает: — и может, если эта камера записывает сигнал, а не передает его, мы можем попробовать поймать его. — брут обдумывает этот план пару долгих секунд. — может сработать. — икар самодовольно усмехается. подходит ближе к камере, которая, почувствовав движение, поворачивается к нему своим глазом. направляет на нее звуковую отвертку. брут позволяет ему разобраться с камерой самостоятельно. отходит к генератору и надевает очки, собираясь спаять провод. надо будет, конечно, поменять и зарыть его глубже в землю — или защитить любым другим способом, но кажется, это только временные меры. он обязательно скажет об этом правителю. он почти заканчивает с проводом, когда икар кричит: — достал! — заставляя развернуться к нему. — она записала все! — брут бурчит что-то про пару минут и недопаянный кабель, но икар его уже не слушает. сам подходит ближе и показывает бруту свой браслет, поднося его слишком близко к огню, — будто не боится обжечься или расплавить браслет, — брут не хочет знать, до скольки градусов греется этот паяльник. (брут знает) (и заранее успевает его убрать). говорить что-то икару бесполезно. тот слишком занят свой находкой, чтобы отвлекаться на нравоучения. на браслете высвечивается голограмма. — не знал, что старые камеры так могут. — икар разочарованно вздыхает: — она не объемная. — но качество хорошее, — замечает брут. икар пожимает плечами. на голограмме все такой же лес, — и икар крутит настройки своего браслета, проматывая вперед. из леса появляется фигура — лица не видно под капюшоном, но она хромает, как будто несет что-то тяжелое за спиной. икар мрачнеет, и брут понимает: скорее всего это те самые крылья. фигура оглядывается по сторонам, и только тогда будто сдирает с себя капюшон. брут видит изгоя — и это поражает. ему особо не с чем сравнивать: в полисе бывает только бард, но он всегда выглядит доброжелательно и миролюбиво. брут однажды почти-случайно заговорил с ним, — это был обычный человек, будто из золотых, спокойный и интеллигентный. этот изгой выглядит... иначе. он больше похож на зверя: снова оглядывается, будто капюшон, как собачий намордник, мешал ему увидеть все в нужном свете и сопоставить свои чувства и инстинкты. он пока не замечает механического взгляда. подходит к генератору — камера движется за ним, — аккуратно ступая с пятки на носок, будто привык ходить тихо. сбрасывает плащ, расправляя крылья, достает откуда-то одно из приспособлений для сада, похожее на большие кусачки — и взлетает под купол. картинка какое-то время показывает только лес и часть полиса, оставляя происходящее за кадром. купол покрывается трещинами и распадается на куски. изгой спускается вниз. и видит их. камеру, если быть точнее. но брут замирает. кажется, чужой взгляд — чужой ненавидящий взгляд, — знает, что по ту сторону экрана кто-то стоит. препарирует его, разрезая на кусочки светлыми лезвиями. брут узнает эту ненависть. он совсем недавно видел ее в зеркале. изгой усмехается. и показывает камере средний палец. снова пропадает из поля ее зрения. и больше не возвращается.