***
- Мне нравится, когда ты такой, - совершенно неожиданно подмечает обычно молчаливый Давид, чем порядком удивляет Женю, заставляет Зою закатить глаза, а самого Каза нахмуриться. Они снова, почти не сговариваясь, собираются в покоях юного вора, которые всё больше похожи на рабочий кабинет, чем комнату для отдыха. - Такой побитый? – предполагает Женя, окидывая Бреккера недовольным взглядом. Выглядит Каз действительно не очень, как и после любого занятия с Боткиным. Мышцы ноют от боли, по всему телу куча синяков и царапин, а лицо с разбитыми губами, кровящим носом и заплывшим глазом и вовсе напоминает сплошную гематому. Но на свой собственный внешний вид юноше глубоко плевать, ведь мысли наконец-то в порядке и даже дышать кажется легче. Каждая тренировочная драка с Боткиным заканчивалась вничью. Шуханец даже отметил, что Каз слишком хорош для бочковой крысы, что неимоверно польстило. Сегодня же занятие закончилось ещё лучше, из-за чего на израненном лице помимо воли сияла кривая улыбка. - Живой. Улыбается даже, - бесхитростно отвечает Давид и полностью теряет к Казу интерес, возвращаясь к своим приборам. Сам же Каз усмехается и как бы ненароком вертит в руках небольшой изящный нож. Один из многих ножей, которые принадлежат Боткину. Женя это замечает и её глаза округляются в удивлении. - Каз, волькра тебя дери, как? Даже Зоя так и не смогла выбить у Боткина оружие! – восклицает Женя почти с ребяческим восхищением. Настроение юноши от этого приподнимается ещё больше, он чувствует себя мальчишкой, сделавшим такую шалость, которой немедленно надо похвастаться, но шквальная кривится, спуская его с небес на землю. - Ага, как же, Бреккер его не выбил, а украл прямо в пылу боя, - фыркает Зоя. - Украл – тоже считается, - парирует Каз, чем заставляет Женю звонко рассмеяться, а Зою закатить глаза снова. Давид на них так и не реагирует. К слову, команда из них действительно получилась и Каз Бреккер даже почти не удивился тому, что у каждого нашлись свои причины согласиться на его авантюру. С Женей было понятнее всего, в следствии смены монарха она станет свободна. Зоей двигало желание защитить свою семью и дух патриотизма, пускай она старательно не поднимала эту тему. У Давида были свои причины. Сам Каз планировал извлечь из этого выгоду и совершенно не думал о том, что если бы не Сафина, то он бы ничего так и не сделал. Она всё это прекрасно видела, пыталась с ним поговорить, но юноша пресекал любые её попытки. И мысленно обещал себе, что они обязательно поговорят потом, когда всё закончится. ''Когда всё получится. Когда мы будем в безопасности. Когда в безопасности будет она.'' - Итак, надеюсь, в твою бедовую голову не взбрела ещё какая-нибудь суицидальная идея и мы действуем согласно твоему сомнительному плану? – голос Зои звучит привычно насмешливо, когда она подходит к столу и задумчиво изучает план Большого дворца уже в который раз. - Не будь к нему такой предвзятой. Тем более, единственное, что требуется от тебя – просто быть на выставке и по возможности отвлекать внимание, - фыркает Женя, становясь рядом со шквальной. - Ты хотела сказать ''как всегда быть самой ослепительной и приковывать к себе все взгляды''? – передразнивает Назяленская. Каз резко вскидывает ладонь, призывая замолчать обеих. - Не время. Женя должна представить меня Ланцовым. Давид будет следить за Гордеевым и подготовит на всякий случай отраву. Для беспризорников уже выкрали форму прислуги, Виктор заманит Петрова поближе по моему сигналу. Зоя отвлекает Дарклинга. Когда наступит суматоха, мы все должны уйти так, чтобы нас видело как можно больше людей и успеть всё до полуночи. Не так сложно, верно? – с долей раздражения спрашивает Каз, окидывая своих вынужденных сообщников хмурым взглядом. - Верно. Учитывая то, что половину своего плана ты от нас скрыл, - резонно отмечает Назяленская. Она права, немного недовольна, но подробностей не выуживает, что уже хорошо. - Это не важно, - спокойно отвечает юноша, неопределенно пожимая плечами. - А ты уже пригласил кого-нибудь на выставку? – вдруг спрашивает Женя и это заставляет снова поморщиться. Чёрт бы побрал эту Равку с её консервативными обычаями. Одним из правил предстоящего мероприятия было то, что каждый должен был прийти с парой. По мнению Каза – глупейший пережиток прошлого, но бо́льшая часть Малого дворца восприняла это с нездоровым ажиотажем и энтузиазмом. Даже Женя была рада, ведь Давид наконец набрался смелости пригласить её. - Пока нет, - отвечает он и смотрит на портную так выразительно, что одним взглядом пресекает все вопросы по этому поводу. Каз действительно пока не знает, кого пригласить и это не столь важная часть плана на самом деле. - Хотела бы я посмотреть на несчастную, которая согласится стать его парой на выставке, - усмехается Зоя, явно намекая на нынешний внешний вид юноши. Бреккер уже собирается съязвить что-нибудь в ответ, но двери покоев резко распахиваются и все четверо невольно застывают на своих местах. ''Надо будет поставить на дверь самый сложный замок, раз никто из равкианцев не умеет элементарно стучаться.'' Мысль отстраненно проскальзывает в голове и Каз уныло смотрит на Дарклинга, которого совсем не хотел видеть и честно не ожидал встретить до завтрашнего вечера. Мужчина же совершенно спокойно смотрит на застывших молодых людей, даже снисходительно, как на детей, которых застали за невинной шалостью. Не хмурится, не удивляется, просто смотрит и даже позволяет улыбке на пару мгновений скользнуть по губам. - Мой генерал, - первой, что неудивительно, реагирует Зоя, учтиво и подчёркнуто холодно приветствуя Морозова. Давид только кивает в знак приветствия, Женя одаривает его лёгкой улыбкой, а Каз продолжает уныло смотреть. Просчитывает в голове варианты, пресечёт ли генерал их самодеятельность и какой план нужен на этот случай, но Дарклинг, видимо, ничего пресекать не собирается. - Мне сто́ит знать о том, чем вы здесь занимаетесь? – спрашивает Александр прямо и просто, но смотрит почему-то только на Каза. Бреккеру под этим внимательным взглядом становится неуютно, но свой он упрямо не отводит, не желая уступать. - Помогаем господину Бреккеру с изучением Малой науки. Верно, Давид? – Женя обворожительно улыбается, ненавязчиво пихая фабрикатора в бок. Тот послушно кивает. - Помогаете с изучением? Неужели в Малом дворце недостаточно учителей? – Дарклинг не скрывает насмешки и по нему более чем понятно, что он не верит. Не верит, но почему-то с интересом приподнимает брови, смотрит участливо и Каз проклял бы его за дурацкую привычку переспрашивать вопрос и неуместные смешинки в глазах. - Мой генерал, как вы знаете, силы господина Бреккера весьма специфичны, как и его поведение. Он не хочет афишировать свои таланты, а многие из преподавателей не оценили его манеры, - Зоя говорит холодно и спокойно, но в словах так и сквозит усмешка. Каз мельком кидает на неё суровый взгляд, но шквальная и бровью в ответ не ведёт. - Да. Ещё он грабит гришей за общими ужинами и никто кроме нас больше не хочет иметь с ним дело, - Давид снова неожиданно подаёт голос, говорит с абсолютно безмятежным выражением лица и говорит правду. Бреккер присутствовал на этих ужинах всего дважды, назло смотрящему Ивану присоединялся за столом к разным орденам, показательно презирая местные традиции и действительно обчистил чужие карманы, но за руку пойман не был. А вообще такого своеобразного предательства от фабрикатора юноша не ожидал, но Давид, видимо, абсолютно серьезно считает, что это хорошая попытка отвлечь внимание генерала Второй армии от того, чем они занимаются на самом деле. Женя, похоже, считает так же и украдкой улыбается. - Точно. Поэтому мы помогаем господину Бреккеру чем можем, а потом командер Назяленская проводит с ним индивидуальные занятия, - насмешливо произносит Сафина, не упустив шанса снова уколоть шквальную всё ещё не стихшими слухами. Каз и Зоя не сговариваясь кидают на неё яростные взгляды, но портная только самодовольно улыбается. - Индивидуальные занятия? – вкрадчиво переспрашивает Дарклинг, так и не сводя с юноши глаз. Видно, что его забавляет ситуация, но останавливать происходящее почему-то совсем не спешит. Каза это ещё больше выводит из хрупкого равновесия, поэтому он опережает готовую ответить Зою и ехидно скалится, подчёркивая слова: - Да, индивидуальные, командер Назяленская потрясающий учитель. Шквальная закатывает глаза уже в который раз, но совершенно беззлобно. Женя с Давидом молчат, а Морозов качает головой и говорит достаточно ровно, но всем становится понятно, что это не просьба, а приказ: - Оставите нас? Молодые люди на миг переглядываются, смотрят на Каза с ноткой сочувствия и послушно покидают его покои. Юноша даже не находит сил разозлиться, манерно расправляет плечи и снова смотрит на Дарклинга. Мужчина чему-то кратко усмехается, подходит на несколько шагов ближе и в его чёрных глазах читается заинтересованность. Каз с усилием заставляет себя инстинктивно не отойти назад и понимает, что совсем не знает, что ему сказать. Вся его обидная продуманная речь предательски забывается и единственное, что он может делать – просто хмуро смотреть на мужчину. - Ты в порядке? – участливо спрашивает Дарклинг, имея ввиду внешний вид юного вора. Тот хмурится в ответ, но упрямо не предпринимает попыток привести себя в порядок, пускай Женя уже достаточно научила, как это делается и у него неплохо получалось. - В полном, - холодно отвечает Бреккер. Морозов несколько секунд молчит и Каз старательно пытается прочесть по его выражению лица, что же тот скажет или сделает дальше. Заведет ли он разговор про ту ночь? Будет насмехаться? Проявит раздражающую снисходительность? Попытается ещё больше задурить голову? Каз Бреккер с досадой понимает, что не знает и абсолютно упускает момент, когда мужчина подходит ещё ближе, оставляя между ними расстояние в жалкие пару шагов. ''И насколько ближе ты ещё позволишь ему подобраться, братец?'' Джорди в его голове ехидно насмехается полусгнившими синими губами, Каз невольно ежится и ожидает, что от чужой близости станет дурно. Но собственное тело, неподвластное своему хозяину, отчётливо помнит обманчивое ощущение безопасности, успокаивающие тени и приятные прикосновения, поэтому становится вовсе не дурно, а предательски волнительно. - Ну и что ты задумал? – спрашивает Александр, выразительно кивая на рабочий стол юноши. Похоже, совсем не замечает что с Бреккером происходит, но так даже лучше, проще и понятнее. - Государственный переворот, я уже говорил, - ворчливо отвечает Каз, всё ещё уверенный в том, что лучший способ скрыть свои намерения – сказать о них прямо. Дарклинг в ответ смотрит на него настолько снисходительно, что в груди что-то сжимается от бессильной вспышки ярости. Бреккер столько раз видел такой взгляд в Кеттердаме, что и не сосчитать. Любой большой босс Бочки смотрел на него так же, как на неопытного мальчишку, ни на миг не веря в то, что он чего-то стоит. И Каз из года в год с блеском доказывал обратное, заставляя любого смотреть на него уже с благовейным ужасом и должным уважением. И сейчас Морозов смотрит на него точно так же, что неимоверно злит, но доказывать ему что-то ещё рано. Каз достаточно терпелив, он ещё возьмёт своё. - Ладно, - Александр просто пожимает плечами в ответ, из-за чего Бреккер хмурится. - Ладно? – недоверчиво переспрашивает он. Генерал кивает, смотрит до отвратительного ласково и говорит совсем буднично: - Я тоже уже говорил – балуйся. Это может быть полезно. Балуйся. Как будто несмышленому ребенку, как будто оскорбление, как будто совсем не воспринимает его всерьёз. Каз злится пуще прежнего, но упрямо молчит, лишь прожигает Дарклинга красноречивым взглядом. - Ты идёшь на завтрашнюю выставку? – генерал вдруг переводит тему и смотрит так, как будто ему действительно интересно и как будто он правда не знает. Юноша ни на секунду в это не верит и отвечает подчёркнуто равнодушно. - Возможно. - И уже нашёл с кем? – Морозов почти усмехается, но по-доброму. Каз вмиг понимает, что вот оно, возможная причина, почему он вообще пришёл и к чему весь их бесполезный диалог. Догадка кажется настолько смешной и очевидной, что он не скрывает кривой улыбки. - Допустим. А ты? - Тебя правда это интересует? – в тон ему спрашивает Александр, тянет уголки губ в лёгкой улыбке. - Не совсем. Просто хочу посмотреть на несчастную, которая согласится стать твоей парой на выставке, - насмешливо произносит Каз, практически дословно цитируя недавние слова Зои. Он уже готов к тому, что Дарклинг намекнет на него и в красках готов расписать причину своего отказа. Уже готов произнести целую речь, но ответ генерала заставляет застыть на месте и усилием воли не измениться в лице. Ответ, которого Бреккер совсем не ожидает. - Вообще-то Анастасия не кажется несчастной, но я передам ей, что ты беспокоился. Анастасия. Каз прекрасно знает, что это светловолосая красавица из ордена корпориалов, одна из многих, что украдкой вздыхает по генералу Второй армии. Каз прекрасно знает, что это было очевидно, а не то, что он успел себе надумать. Каз с досадой осознаёт, что чуть не выставил себя полным идиотом и ему безумно хочется прямо сейчас провалиться сквозь землю. ''Неужели уже успел себе придумать, что ты ему небезразличен? Сказочный простофиля, он же просто с тобой играет.'' Бреккер не может с этим не согласиться, изображает самое беспристрастное выражение лица и просто пожимает плечами. Его совсем это не задевает, пускай Морозов делает что хочет, с каких вообще пор его стало это волновать? Каз Бреккер, в конце концов, не наивный дурачок, которому хватит пары держаний за руки и одного несчастного и нелепого поцелуя, чтобы проникнуться к кому-то симпатией. Каз Бреккер почему-то отчаянно в это верит и не хочет слышать голоса мертвецов в голове, что шепчут ему обратное. - Это всё, что ты от меня хотел? – нетерпеливо спрашивает Каз, снова смотрит недовольно и действительно хочет, чтобы Александр оставил его в покое. Чтобы не мешал складному потоку мыслей, чтобы был всего лишь частью его завтрашнего плана и ничего больше, чтобы никакого подобного к подобному. - Вообще да. Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, Багра говорила, что ты чем-то встревожен. Точно не нужна помощь? – Дарклинг спрашивает участливо, спокойно, как будто читает всё в чужих глазах, как будто ему не всё равно. В этот момент Бреккер даже не может понять, кого он ненавидит больше: себя или его. Неприятно скалится в ответ, смотрит высокомерно и говорит с нескрываемым ядом в голосе: - От тебя мне ничего не нужно, Морозов. А после покидает свои же покои, нарочно и ощутимо задев Александра плечом, как будто от этого жеста станет легче. Легче совсем не становится.***
За ночь сомкнуть глаза получилось только на пару часов и утро началось для Каза Бреккера ещё перед рассветом. Одна из частей своего плана, которую он толком никому не рассказал – это Василий Ланцов. Женя, конечно, знала про подставные скачки и помогала в их организации, но знать, что наследник равкианского престола до них не доедет, ей было необязательно. Зоя, наверное, догадывалась, как и Давид, которого Бреккер как бы невзначай спросил о воздействии Малой науки на животных, но вопросов никто не задавал. Вообще, будь у Бреккера больше совести, наверное он понимал бы, что старший царевич толком ни в чем не виноват, кроме своей собственной некомпетентности. Но это было уже совсем неважно. Всё прошло легко и быстро. За пару дней до этого Казу снова удалось вычислить пару шпионов из Западной Равки, которые за отдельную плату закрыли глаза на то, что в предрассветных сумерках кто-то неизвестный портит подпругу на лошади Василия. И которые должны были подстроить маленькую аварию перед самым въездом в Раевость, используя те самые самодельные взрывчатки для отвода глаз. В успехе Бреккер не сомневался, а оставшееся время решил потратить на визит в Ос Альту, решив не появляться в Малом дворце до самого вечера. Дел в столице действительно хватало. Буквально вчера пришло ещё одно письмо от Инеж и Джеспера, с обратным адресом совсем недалеко от Уленска, куда они направлялись. Про стадо Морозова его Вороны больше не писали, зато в тревожных строчках, которые явно были от руки Инеж, снова упомянули про Штурмхонда. Много узнать про загадочного корсара Казу не удалось, но по своим источникам он с удивлением обнаружил, что тот каким-то образом месяц назад был связан с Кеттердамом, в частности с Дриссеном. Как таковых зацепок не было, но даже малая толика информации проясняла многое: и почему керчийцу вдруг понадобилась Заклинательница Солнца, и к чему была спешка и откуда у Дриссена, который за неделю до этого потерял на бирже крупную сумму, были деньги на это дело. Бреккер мог только предполагать, что настоящим заказчиком был тот самый Штурмхонд и становилось понятно, зачем корсар преследует его Воронов в Равке. Юный вор был более чем уверен, что ничем страшным это не обернётся и Инеж с Джеспером не попадутся, но смутное беспокойство всё равно поселилось где-то глубоко внутри. День проходил предательски быстро. Каз снова повторил с самыми старшими из беспризорников план действий, объясняя кто должен незаметно провести их в Большой дворец под видом прислуги. Ключевая роль досталась Виктору, который на самом деле оказался сообразительным и умным парнем, который к тому же был исполнительным и умел держать рот на замке. Женя явно не ошиблась в нём и Бреккер даже серьезно задумался о том, чтобы взять молодого человека в компаньоны, а после, когда его пребывание в Равке подойдёт к концу, полностью передать бразды в чужие руки. Отчего-то спустя месяц мысль о том, что придется покинуть чужую страну и вернуться домой в Кеттердам ощущалась ненастоящей и даже неправильной. Но юноша благоразумно решил не заострять на этом внимание. В итоге обратно в Малый дворец Каз засобирался уже под самый вечер. На свою неудачу ему даже пришлось ввязаться в драку с владельцем соседнего заведения. Из-за королевской выставки и количества потенциальных клиентов ожидаемо остро встал вопрос о конкуренции, в котором ''Ворон'' значительно выигрывал. И как бы лояльно местные к Бреккеру не относились, мужчина всё равно сцепился с ним, даже не подозревая, что худой, бледный и хромой юноша с тростью почти без усилий и без Малой науки уложит на лопатки и его самого, и его людей. К удивлению Каза конфликт был исчерпан самым неожиданным способом, мужчина даже пожал ему руку в знак уважения и беззлобно предложил пропустить пару стопок водки в честь примирения. И порыв такой был абсолютно искренним, что снова явно показывало отличие равкианцев от керчийцев и немного сбивало с толку. Бреккер заставил себя вежливо отказаться, сославшись на неотложные дела, которые действительно имели место быть. Женя, Давид и Зоя уже ждали его во дворе Малого дворца. Атмосфера вокруг была расслабленная и спокойная: солнце медленно опускалось за горизонт, многие из гришей беззаботно прогуливались, кто-то помладше с громогласным смехом и визгами катались на санках и играли в снежки. Озорной настрой явно передался Жене, которая что-то возбуждённо шептала Давиду на ухо и искромётно парировала любую остро́ту Зои. Со стороны четверо молодых людей выглядели весьма колоритно, особенно сам Каз, что в своём чёрном одеянии был похож на угрюмого ворона. Юноша как в первый раз завороженно рассматривает лежащий вокруг снег, щурится от последних лучей закатного солнца и мысленно подбирает слова, чтобы обратиться к Зое. Быстро понимает, что не силён в красивых и громких выражениях, поэтому решает говорить прямо и лаконично: - Ты пойдёшь со мной на выставку? Кандидатура Назяленской кажется самой правильной и логичной, но девушка смешливо фыркает в ответ, скривив красивые губы. - Бреккер, я не благотворительный фонд и точно не пойду на такое мероприятие с человеком, который похож на оборванца. Резон в её словах есть, ведь после сегодняшней стычки в Ос Альте Каз действительно выглядит хуже, чем было вчера. От оборванца его отличает только ровная осанка, но лицо всё ещё в крайне плачевном состоянии. Женя, видимо в отместку за колкую реплику в адрес юноши, метко кидает в Назяленскую снежок, попадая в спину. Зоя недобро щурится, взмахивает рукой и в следующий момент шквал из снежных хлопьев летит уже в портную. - Эй, так нечестно! – почти с обидой восклицает Сафина и от ответного удара её останавливает только рука Давида, которую он аккуратно кладёт ей на плечо. Зоя в ответ ухмыляется и снова смотрит на Каза. Он молчит, выжидающе изучает шквальную взглядом и этим заставляет её уже привычно закатить глаза. - Нет, Каз. Ты вообще знаешь сколько приглашений я получила? – недовольно спрашивает она, изящно выгибая бровь. - А чем он хуже твоих поклонников? – снова встревает Женя. - Да я лучше пойду с Хэршоу, он и то приличнее выглядит, - снова кривится Зоя, изображая на лице отвращение. - А если это часть плана? – говорит Каз, склоняет голову набок и ждёт ответ. Шквальная, конечно, по упрямству не уступает ему самому, но должна согласиться, почему-то юноша уверен в этом. Назяленская на миг колеблется, а Женя вдруг хлопает в ладоши и её лицо озаряет улыбка. - А если я настолько приведу его в порядок, что тебе все обзавидуются? – лукаво произносит портная, глаза Зои сразу же загораются, а Каз дёргается. Девушки прекрасно знают, как негативно он относится к любым преображениям и экспериментам со своей внешностью и явно хотят поиздеваться. Ну уж нет, на такое он точно не подпишется. - Женя, нет, - с ощутимой угрозой говорит Бреккер, но никто из молодых людей не воспринимают это всерьёз. - Женя, да, - почти нараспев дразнит Зоя. Каз хочет нагрубить в ответ, но к разговору подключается Давид, почти цитируя его же слова и говорит он совсем безмятежно: - Это же часть плана, Каз. Юноша смеряет фабрикатора гневным взглядом, но тот только плечами пожимает. И Бреккер понимает, что от преображений точно не отвертеться, но признает, что это наименьшая из всех насущных проблем. В его собственные покои девушки затаскивают юного вора пару часов спустя и уже без Давида. Не обращают внимание на унылое выражение лица, недовольный взгляд и с энтузиазмом берутся за преображение. Казу это совсем не нравится, но он ни слова не говорит, пока Зоя и Женя, даже не обращаясь к нему, активно решают по поводу костюма на мероприятие. Такая глупость. Бреккер ворчит себе под нос ругательства на родном языке, но его мнения никто не спрашивает. Единственное, чего удаётся добиться, так это обещание того, что никаких кардинальных изменений Женя не сделает, а Зоя не нарядит его в нежно голубые цвета Равки. Девушки соглашаются, но по лукавому блеску глаз у обеих понятно, что стоит ожидать какой-нибудь подвох. - Можно как-то побыстрее? – недовольно и нетерпеливо спрашивает Каз, когда они наконец-то определяются с костюмом, который Женя подгоняет ему по фигуре и принимается за побитое лицо. - Нельзя. Мой спутник должен быть так же неотразим, как и я, так что терпи, - обманчиво ласково говорит Зоя, в который раз поправляя перед зеркалом свои тёмные волосы. Самому Бреккеру девушки не дают смотреть на собственное отражение до конечного результата, что раздражает ещё больше, чем вся нелепая ситуация. - Я почти закончила, - Женя говорит намного мягче шквальной, аккуратно касаясь его лица. Касается она предусмотрительно в перчатках, ажурных и белых, что подходят под её вечерний образ и юноша смутно ей благодарен, ведь прикосновение в таком случае не вызывает даже тревоги. Терпимо, почти неощутимо и всё ещё слишком легко и просто, чтобы быть правдой. Каз вздыхает украдкой, но стоически терпит, пока она закончит. Сафина ещё что-то делает с его волосами и судя по её горящим глазам, она удовлетворена результатом. Зоя тоже смотрит на него с непривычной улыбкой и помимо воли становится даже интересно. Бреккер никогда не делал акцент на собственной привлекательности, если честно и не задумывался о ней, считая свою внешность вполне обычной и прекрасно с этим жил. - Надо же, ты оказывается красавчик, - со смешком отмечает Зоя, оценивающе разглядывая юношу с ног до головы. - Уже сама себе завидуешь? - смеётся Женя, когда подводит Каза к зеркалу и шквальная даже не спорит. Увидев своё отражение он сам вынужден с ней согласиться. Девушки, как и обещали, не сделали ничего кардинального, но Бреккер всё равно смотрит в зеркальную гладь с удивлением. Костюм сидел как влитой: вроде обычные черные брюки, такого же цвета жилет, только рубашка была белоснежной, с перламутровыми пуговицами, которые удивительным образом подчеркивали его глаза, делая их ярче. Женя практически заставила расстегнуть пару верхних пуговиц, открывая обзор на бледную шею, но Каз не мог не согласиться с тем, что решение было выигрышным. На лице не осталось ни намека на синяки и ссадины, а волосы, обычно скрытые под шляпой или почти зализанные назад, сейчас лежали в художественном беспорядке. Немного непривычно, небрежно, но со вкусом. - Ну, как тебе? – с нескрываемым интересом спрашивает Женя, становясь рядом с ним. Зоя делает тоже самое и глядя в отражение Бреккер неожиданно понимает, что действительно выглядит под стать им обеим. Под стать двум главным красавицам Малого дворца, кто бы мог подумать. - Сносно. Нам надо спешить, - беспристрастно и сухо отвечает юноша, напоминает про время, но по горящему взгляду обе понимают, что ему нравится. Но поспешить действительно нужно.***
- Зоя, смотри! – Женя тыкает шквальную локтем в бок, указывая на резное зеркало прямо напротив них и Назяленская раздражённо хмурится, глядя в указанном направлении. - Ну? – спрашивает Зоя, явно не понимая, к чему клонит портная. Этот вечер, как и любой в Большом дворце, оказывается сплошным разочарованием. От выставки здесь только одно название, ведь почти никто из гостей не уделяет даже малого внимания галерее с экспонатами и всем куда интереснее хвастаться друг перед другом положением, пытаться завести полезные знакомства и танцевать. Кажется, что произведения искусства всерьёз волнуют только генерала Киригана, который почти в самом начале торжества покидает свою спутницу и с неподдельным интересом рассматривает экспонаты, редко отрываясь на светские беседы. Зое даже стараться не нужно за ним следить, ведь Дарклинг на виду и совсем не обращает внимания ни на них четверых, ни на переодетых беспризорников Каза, которых и не отличишь от настоящих слуг. - Ну ты же хотела посмотреть на несчастную, которая согласится стать парой Каза на выставке. Вот, любуйся, - ехидно тянет Женя, неимоверно довольная собой. По её мнению, обмениваться колкостями с Назяленской, это чуть ли не единственная приятная часть вечера. Кроме компании Давида, конечно же. - У тебя паршивое чувство юмора, - фыркает Зоя и косится на напряжённого молчаливого Бреккера. Шквальная верно подмечает, что ему тревожно находиться среди такого количества людей, но он прекрасно держит лицо. - Такое же, как твой характер, - парирует Сафина. Но тут же смягчается, стоит Давиду сильнее сжать её руку. - Пора, - наконец говорит Каз, когда видит чету Ланцовых, которые выходят к гостям. Юноша безошибочно находит глазами в толпе людей своих беспризорников и кратко им кивает. Самый старший из них, Виктор, понимает сигнал и ловко лавирует вместе с подносом, полным бокалами с игристым, к небольшой кучке купцов, среди которых находится Роман Петров. Давид тут же отделяется от них, пробираясь ближе к другому углу зала, где стоит второй предполагаемый шпион, Лев Гордеев и миролюбиво беседует с генералом Кириганом. И Женя и Зоя замечают, что Каз от этого хмурится ещё больше, чем когда Дарклинг находился в компании Анастасии. Вообще забавно, что следить за мужчиной и отвлекать в случае чего было поручено Зое, но Бреккер с самого начала вечера практически глаз с него не спускает, видно, что старательно себя одергивает, но продолжает смотреть снова. Девушки никак это не комментируют, но обеим становится крайне любопытно в чём причина. Сафина только смутно догадывается, стараясь давить неуместные смешки, а Назяленская даже представлять не хочет, что причина может быть очень личной. Не хочет, но представляет, потому что видит, что когда Каз отворачивается и не замечает, то Дарклинг смотрит на него таким заинтересованным и пылким взглядом, что почти любуется. И Зоя понимает своего генерала, ведь Бреккер этим вечером выглядит просто прекрасно. - Он что-то задумал, - говорит Женя, глядя на Каза, у которого глаза вмиг загораются. Она уже видела этот взгляд и он определённо не предвещает ничего хорошего. - Что-то грандиознее того, зачем мы вообще тут находимся? – фыркает Зоя, но всё равно испытывает нехорошее предчувствие. С керчийцем вообще изначально следовало быть осторожнее и не ввязываться в его авантюры и сумасбродные планы. Но почему-то она всё ещё здесь, как и Сафина, как и безразличный ко всему, кроме своих изобретений, Костик. Великолепно и совершенно неожиданно. - Вообще-то я всё ещё здесь, - ворчит Бреккер, изображает на лице самую слащавую улыбку из всех возможных и галантно берёт Зою под локоть. Шквальная замечает, как он вздрагивает от этого, но держится и от прямого прикосновения спасают слои одежды. - Милый, если ты будешь так улыбаться, то король умрёт от ужаса, - портная цокает языком, оглядывая его лицо с ноткой недовольства. Конечно, девушка уже видела его актёрские способности, но над мимикой ещё стоило поработать. Ведь любая попытка Каза Бреккера улыбаться больше походила на оскал. - Разве это не часть нашего плана? – ехидно скалится Назяленская, понижая голос, чтобы никто не услышал. Благо, на них почти не обращают внимание, а громкая музыка заглушает слова. - Что вы знаете про изумруд Ланцовых? – спрашивает Каз, глаза его загораются ещё больше, а улыбка становится шире. Женя с Зоей переглядываются, медленно понимая, к чему он ведёт. Изумруд был самой знаменитой реликвией правящей династии, передавался из поколения в поколение и королева Татьяна последние годы носила его не снимая. - Каз, ты же не собираешься?.. – настороженно начинает говорить Женя, но Зоя резко её перебивает. - Собирается, но вряд ли у него получится. - Ты в этом уверена? – насмешливо спрашивает Каз и, будь он проклят Святыми, ненавязчиво демонстрирует Зое браслет с тигриными зубами. Её собственный усилитель, который этот мерзавец умудрился незаметно снять с запястья. - Бреккер! – шипит шквальная, но юноша жестом фокусника прячет её вещь во внутренние карманы жилета и снова становится серьёзным. - Потом. Сейчас за дело, - говорит спокойно, кивает Жене, которая смотрит на Зою с нескрываемым злорадством и позволяет портной вести их к Ланцовым. Сафина, как и положено, учтиво и официально представляет их. Король расплывается в улыбке, говоря о том, что Василий рассказывал про талантливого владельца клуба в Ос Альте, который является гришом и керчийцем. Каз в ответ скалится в притворной улыбке, слишком яро сыпет комплиментами и изображает сожаление, что Василия нет на выставке. Поверить юноше, по мнению что Жени, что Зои, мог бы только полный идиот, но на самом деле его поведение мало чем отличается от поведения остальных гостей мероприятия. Банальная ярмарка тщеславия, фальшивые улыбки и пустая лесть, ничего более. Ланцовы, однако, похоже принимают всё за чистую монету, ведь Бреккер умело подбирает слова, лаская чужое самолюбие. Восхищается выдающими качествами Александра Третьего, галантно целует руку Татьяны, ту самую, на которой она носит кольцо с изумрудом. Сафина с сожалением видит, как Каз борется с отвращением в этот момент, но не может ничем помочь. Назяленская с удивлением обнаруживает, что помочь хочется, но не знает как и улыбается так же фальшиво, как её спутник, подыгрывая. В тот момент, когда Бреккер активно обсуждает с королём местные званые ужины, он выискивает в толпе Виктора, незаметным кивком давая тому сигнал. Парень понимает, кивает ещё кому-то и обращается к Петрову с каким-то вопросом. Роман окидывает его презрительным надменным взглядом, забирает с подноса один из бокалов и вальяжно двигается в их сторону. Женя предусмотрительно отходит немного назад, давая мужчине стать ближе к Татьяне. Петров начинает с вежливого приветствия и комплиментов, так же целует королеве руку. Вот только вид у него больно заискивающий, нелепый, особенно по сравнению с уверенным в себе Бреккером. Выглядит довольно жалко, но долго смотреть на это зрелище никому из них не приходится: ребёнок, явно один из переодетых беспризорников, стремглав проносится мимо них, нарочно толкает Романа и содержимое его бокала выплёскивается прямо на светлый праздничный наряд Татьяны. Королева гневно хмурится, одергивая руку и в этот самый момент замечает, что изумруда нет. Вместо него на её пальцах красуется самое обычное кольцо с невзрачным камнем, а Петров очень вовремя бледнеет от ужаса. - Как вы смеете? – в притворном негодовании восклицает Каз, но его ясные глаза буквально горят дьявольским огнём. Шпиону даже не дают оправдаться, опричники появляются почти незаметно и уводят его. Женя учтиво предлагает королеве удалиться в покои, чтобы привести её внешний вид в порядок, а Александр Третий мрачно и скомкано прощается с Казом и Зоей, направляясь за супругой. Шалость более чем удалась и когда Ланцовы уходят, Бреккер улыбается уже искренне, всё ещё криво, но с озорством и нескрываемым ребячеством. Назяленская подмечает, что он сейчас даже выглядит на свой возраст и похож на мальчишку, довольного своим трюком, что его даже не хочется возвращать с небес на землю. - И как ты это сделал? – всё же спрашивает она, направляясь с Казом в более-менее нелюдную часть зала. Выходит не очень, ведь юноша достаточно привлекает внимание, многие люди заинтересовано пытаются к ним подойти и познакомиться, узнать загадочного гостя из Керчии, который за жалкий месяц наделал в столице столько шума. Кто-то даже узнаёт его и окликает чужими фамилиями, которыми он представлялся в Ос Альте. - Если хочешь что-то украсть у фили, отвлеки его и оставь что-нибудь взамен, - заговорческим тоном отвечает Каз. Он кажется бледнее обычного, пока они пробираются сквозь толпу и Зоя сильнее сжимает его локоть, поняв, что ему так на удивление спокойнее. Даже льстит, что от её прикосновений он больше не спешит упасть в обморок. - Сумасшедший, - беззлобно фыркает девушка. - Но я всё равно тебе нравлюсь, - парирует Бреккер, незаметно возвращая ей браслет. Шквальная на миг позволяет себе благодарно улыбнуться, надевая свой усилитель обратно. Тут на них обращает внимание второй шпион, Лев Гордеев. Каз одним взглядом даёт Зое понять, чтобы она отошла и оказалась ближе к генералу Киригану, что она и делает. Стоят они относительно недалеко и даже через музыку девушка слышит разговор, ведь голос у Льва достаточно громкий. Громкий и с керчийским акцентом, незаметным, например, по сравнению с самим Казом, но букву ''р'' мужчина выделяет явно не на равкианский манер. Гордеев спрашивает про ''Ворон'', манерно расхваливает управленческие качества юного вора и презентует, в знак вечной и пламенной признательности, бутылку хорошего вина. Всё, как Бреккер и предполагал на этапе планирования. Но Зоя всё равно отмечает, что Лев ведёт себя странно, когда он то и дело касается юноши. То за руку, то за плечо, то хлопком по спине, лопатке, то галантно трогая локоть и кисти. Вроде бы невинные жесты, распространенные среди равкианцев, но Каз от них бледнеет подобно полотну и явно о чем-то догадывается. О чем-то похожем, по всей видимости, догадывается и Дарклинг, который сам недавно вел с Гордеевым беседу и кидает на них пристальные взгляды. Сейчас генерал снова в компании Анастасии, девушка кажется встревоженной, улыбается фальшиво, пытаясь этого не показывать, а Кириган смотрит на неё тяжёлым взглядом, которого всегда хватало для того, чтобы испугаться. Но молоденькая дурочка всё щебечет, кокетливо касается его плеча и Зоя жалеет, что их разговор она не слышит. Шквальная смотрит то на Каза, то на Дарклинга, а в груди набухает нехорошее предчувствие. Видит, как Каз отдаёт бутылку своему переодетому беспризорнику, отмахнувшись тем, что не хочет разбить дорогой презент и пускай слуга в целости и сохранности доставит тот в его покои. Знает, что сначала вино доставят Давиду и потом оно сыграет свою роль, пока неизвестную и остаётся только молиться Святым, что Бреккер знает, что делает. Видит, что генерал что-то вкрадчиво говорит Анастасии, заставляя её в ужасе застыть. Видит, как Лев берёт бледного Каза под локоть и ведёт в самую гущу людей под предлогом представить его своим товарищам. Юноша очень старательно не подаёт вида, но Зоя замечает его напуганный взгляд, напряжённые плечи и проявившуюся на лбу вену, замечает, что Каз Бреккер пребывает в ужасе, когда оказывается в живом потоке из чужих тел и случайных касаний. Наверное, это было не совсем по плану, нет, это точно не по плану и Зоя действительно готова взывать ко всем равкианским Святым, лишь бы он не потерял сознание. К своему удивлению шквальная видит, что генерал Кириган смотрит на Каза с беспокойством, как и она сама. Неужели тоже знает? Зоя, сама не понимая зачем, адресует мужчине выразительный взгляд, полный невысказанной мольбы, как будто это может как-то спасти ситуацию. Как будто Дарклинг чем-то поможет. Но тот вдруг кратко кивает ей, смотрит в ответ серьезно, оставляет Анастасию одну и направляется в сторону Бреккера. Наверное именно в этот момент Зоя Назяленская осознаёт, что генерал Второй армии прекрасно всё знает и их с Бреккером гляделки на протяжении вечера действительно что-то очень личное.***
Каз Бреккер старается сосредоточиться на чём угодно, но ужас медленно проникает в каждую клеточку его тела. Гордеев ведёт его через толпу людей, о чем-то буднично и добродушно говорит, цепко держит за локоть и юноша даже не может сопротивляться, не может сейчас всё испортить. Мужчина слишком близко, людей слишком много, голоса вокруг слишком громкие, мертвецы в голове опять воют, голова начинает кружиться и к горлу подкатывает тошнота. Это невыносимо. Всё шло по плану, это всего лишь временная трудность, Каз должен её вынести. Он старается сосредоточиться на этом, сосредоточиться на плане и почти получается. Подставить Петрова получилось, подобраться к королеве тоже, Гордеев повёлся на слухи, остались только финальные штрихи. Из идеальной картины происходящего выбивались только незначительные детали, но и они стоили внимания. Первой деталью был Апрат, который на протяжении всего вечера наблюдал за ним из неприметного угла зала. Женя, Давид и Зоя его совсем не замечали, священник был только молчаливым наблюдателем, но его цепкий хищный взгляд фантомно ощущался на коже. Каз был практически уверен, что Лев – шпион мерзкого старика, но вторая деталь заставила его сомневаться. Дарклинг, ну конечно же Дарклинг, который вёл с Гордеевым беседу добрую часть вечера, пренебрегая даже своей спутницей, будто они старые знакомые, будто союзники, будто сам Каз неправильно всё просчитал. Это заставляло сомневаться уже во всём, особенно до боли знакомый акцент мужчины и его фривольные жесты. Третья деталь, самая невыносимая – прикосновения и эта проклятая толпа. У Каза оставалось жалких полчаса, даже меньше, до того, как гонец принесёт в Большой дворец весть о трагедии, что случилась с Василием, начнётся ажиотаж и придется быстрее переходить к финальной части плана. Проникнуть в королевские покои, устроить целое представление, использовать вино, яд, Морозова… В последнем юноша уже сомневался, вдруг Гордеев правда его сообщник? Толком думать об этом не получалось, но нужно было подыграть, держать лицо и не рухнуть без чувств. - С вами всё в порядке, дорогой? – Лев спрашивает довольно искренне, останавливается с ним прямо в гуще толпы, смотрит обеспокоенно, крепче держит за локоть и привлекает ближе к себе. Даже через одежду его близость оказывается невыносимой, как и люди вокруг. Они, кажется, совсем не обращают внимания, толпятся, шумят, танцуют, невзначай касаются их обоих – руками, локтями, плечами, кто-то ногами, кто-то и бедрами. Казу мерещатся горы трупов, а не живая толпа и у него едва хватает сил замедлить биение своего сердца и выровнять дыхание, потому что ужас практически парализует тело. - Да, всё хорошо, - хрипло и глухо отвечает юноша, почти не узнавая свой голос. Гордеев, видимо, расценивает его ответ как-то извращённо и по-своему. Кратко вздыхает, тянет губы в игривой улыбке, а вторая его рука вдруг ложится Казу на поясницу, с нажимом, привлекая ещё ближе. Заставляя задыхаться и дрожать от самого настоящего ужаса, но его дрожь Лев тоже воспринимает как нечто иное. Если бы не план, Бреккер точно бы оторвал ему руки, но сейчас не может даже использовать силу, настолько силён испуг и подкрадывающаяся паника. - Дорогой, вы точно не в порядке, дрожите весь. Может мне стоит отвести вас в укромное место? – вкрадчиво говорит Гордеев, склоняется к уху, опаляя его дыханием, бессовестно касается губами мочки и буквально лапает за поясницу уже двумя руками. Каза ощутимо передёргивает от отвращения, дыхание сбивается ещё больше и ему чудятся мокрые, ледяные, липкие руки мертвецов, гнилая кожа, трупные черви и чёрная вода. Колени подкашиваются, взгляд мутнеет и кажется, что он тонет, тонет в омерзительных руках мужчины, тонет среди безразличной толпы, тонет как и восемь лет назад. Противно, невыносимо, тошно и страшно почти до потери сознания. - Какой же вы прелестный мальчик, - Лев воспринимает всё по-другому и добивает окончательно. Уже не скрывая своих намерений, трогает за ягодицы, касается шеи губами, хрипло смеётся и людям вокруг действительно всё равно. Руки у мужчины на самом деле холодные, цепкие, неприятные, грубые, Каз обязательно бы дал отпор, но не может даже сделать вдох. Он позорно продолжает тонуть, вместе с горами безобразных трупов, вместе с тошнотворным запахом гниющей плоти, вместе с касаниями распухшей от влаги кожи вокруг него и уже готов к тому, что вот-вот потеряет сознание. - Вам лучше убрать от него руки, если вы хотите покинуть этот вечер с полным комплектом конечностей, Гордеев, - знакомый до отвращения, знакомый до боли голос Каз сейчас едва слышит из-за какофонии воплей в собственной голове и совсем не думает о том, что наверное впервые по-настоящему рад Морозову. Лев что-то отвечает, но юноша не слышит и пытка неожиданно заканчивается. Он чувствует, как его дёргают назад, чувствует прикосновение, но совсем другое. Тело помнит его, помнит мнимое ощущение безопасности, реагирует совсем иначе, расслабляется, доверяет и дышать сразу становится легко. Руки, тоже другие, тёплые, почти горячие, живые, сильные, ложатся на его талию предельно бережно и осторожно, ненавязчиво прижимают к груди и волна дрожи проходит по спине уже не от отвращения. Бреккер моргает растерянно, сбитый с толку, будто собственным телом обманутый, медленно приходит в себя. Дарклинг говорит со Львом обманчиво ласковым тоном, но тот явно бледнеет, пугается, неловко мнется на месте, заискивающе оправдывается. Каз всё ещё не слышит о чём они говорят, потому что пульс дико стучит в висках, уши закладывает и он предательски боится верить в то, что близость Морозова действует на него успокаивающе. Ладно, ему понятно, почему так происходило от касаний Жени, даже Зои, это обычный рефлекс и чувство спокойствия возникало на контрасте. Но с Александром непонятно ничего, непонятно до сих пор, только невероятно волнительно, тепло, совсем-совсем не страшно и тьма как будто насмешливо греет внутри, как будто чувствует подобное. Даже голоса в голове опять затыкаются, даже Джорди, даже любая внятная мысль, которая может вернуть в реальность и не дать обмануться ещё больше. - Вы всё ещё гость из другой части нашей страны, Лев и знаете меня едва ли пару часов, чтобы судить о моих намерениях. Продолжайте веселиться, пока это возможно, но уже без господина Бреккера, - говорит Дарклинг, в голосе его звенит сталь и Гордеев послушно ретируется. Эта фраза – единственное, что Каз слышит и по ней может понять лишь то, что генерал, видимо, действительно не имеет к шпиону никакого отношения, но всё ещё сомневается. Если быть честным, то прямо сейчас он не уверен уже ни в чём. Морозов всё ещё придерживает его за талию, пока ведёт через толпу. Люди перед ним послушно расступаются, кто-то возбуждённо перешептывается и на них устремлено столько любопытных взглядов, что Каз даже дёргается на миг. Находит глазами Зою, которая смотрит то ли встревоженно, то ли с непониманием и кратко ей кивает, давая понять, что всё в порядке, всё идёт по плану. Смотрит на часы, замечает, что остаётся от силы минут двадцать и позволяет генералу вести себя за собой. Оказывается забавно, что самое безлюдное место на королевской выставке – это сам коридор галереи, где выставлены экспонаты. Может, в начале вечера кто-то и обращал на них внимание, но сейчас Каз и Дарклинг оказываются там только вдвоём. Юноша смутно помнит, как пробирался сюда с Инеж и Джеспером, захватив парочку произведений искусства с собой и от воспоминания о своих Воронах становится ещё легче, почти до полного порядка. Поэтому Бреккер снова хмурится, отмечая то, что Морозов до сих пор непозволительно близко и держит его в своих руках. Быть, как говорят в Равке, барышней в беде, Казу совсем не хочется, только не с этим человеком, он дёргается, смотрит гневно и пытается освободиться из чужой хватки, но мужчина держит достаточно крепко и тело всё ещё слабое. - Тише. Ты напуган, стой смирно и дыши, - Дарклинг говорит строго, но спокойно, не отпускает и смотрит пристально. Бреккер возмущённо брыкается, вовсе не желая уступать и отвечает так, что почти шипит: - Я не напуган. - Неужели? – генерал выразительно приподнимает брови и совсем не верит. Каз понимает, что стоять без опоры всё ещё сложно, что он всё ещё мелко дрожит, что даже голос звучит по-другому, но упрямо не хочет сдаваться. - Здесь нет ничего такого, чего стоит бояться, - фыркает он и уже абсолютно плевать, что там Морозов себе надумает и будет ли насмехаться. Мужчина насмехаться не собирается, смотрит серьезно, даже устало и беззлобно хмыкает: - И чего же по-твоему стоит бояться? Вопрос, совсем обычный, наверное, даже без подтекста и скрытых смыслов, заставляет невольно замереть. Каз шумно втягивает воздух, почти неосознанно сжимает чужие плечи и мысли в голове проносятся так стремительно, что едва ли удаётся собрать их в кучу. Действительно, чего? Каз Бреккер мог бы выдать целую речь на эту тему. Мог бы в красках рассказать, что стоит бояться жить взаймы, зная, что должен был умереть ещё восемь лет назад и теперь мертвецы преследуют каждый чёртов день. Что стоит бояться привязаться к таким прекрасным людям, как Джеспер и Инеж, бояться не спасти их обоих в случае катастрофы. Знать, что жизнь его Воронов не заканчивается пределами Бочки и даже Кеттердама, знать, что когда-нибудь они оба уйдут, ведь достойны большего. Джеспер обязательно справится с игорной зависимостью, может, заведет семью, а Инеж отправится в море охотиться на работорговцев и искать потерянных родителей. И только он сам так и останется в душной комнате в Клепке, скорее всего возглавит ''Отбросы'' вместо Пера Хаскеля, обязательно отомстит Пекке Роллинсу и останется вечным кошмаром Кеттердама, ведь больше у него ничего и нет. Мог бы рассказать, что стоит бояться собственной извращённой исключительности, из-за которой не может себя побороть, из-за которой никогда не сможет жить как нормальный человек. А будет просыпаться от очередного кошмара, винить себя в смерти брата и слушать вой мертвецов в голове, который в конце концов сведёт его с ума. Стоит бояться открыть в себе такие силы, которые не может объяснить даже Малая наука, не уметь толком ими управлять и с ужасом понимать, что, возможно, он будет жить с этим вечно и переживёт всех, кто ему дорог. Стоит бояться привыкнуть к Жене, Давиду, Зое, почти привязаться и переживать за последствия авантюры, в которую их ввязывает. Каз, в конце концов, мог рассказать даже о том, что стоит бояться оказаться в чужой стране, в плену и буквально выторговать себе свободу. Что страшно месяц спустя не считать Равку такой уж плохой, страшно пустить здесь корни, страшно знать, что в любой момент всё может кончиться и кончиться фатально. Страшно слышать насмешливый голос Джорди в голове и страшно не падать в обморок от близости самого Морозова, зная, прекрасно зная, что это иллюзия, блеф и фарс. Каз действительно много может сказать, но в ответ почти шепчет лишь одно слово, кратко, исчерпывающе, несвойственно тихо и надтреснуто: - Меня. Дарклинг вздыхает, качает головой, давая понять, что в такой ответ не верит, но не спорит, а Бреккер цепляется взглядом за полотно, которое находится сразу за его спиной. На полотне изображён Тенистый Каньон и юноша не может сдержать нервный смешок. Морозов на миг оборачивается назад, а после смотрит на Каза с любопытством. - Нравится Де Каппель или уже подумываешь, как это украсть? – усмехается, тянет уголки губ в улыбке и всё ещё не отпускает Каза из своих рук. Тот и не вырывается уже, решив, что мужчина сам отстранится, когда ему надоест. И дело совсем не в обманчивом тепле и чужой близости, которая неправильно выносимая и почти заставляет чувствовать себя спокойно, чувствовать себя нормальным. - Это подделка, - спокойно отвечает юный вор. - С чего такие выводы? - Оригинал висит у меня в кабинете в Кеттердаме, - зачем-то признается Каз, на что Морозов коротко смеётся и в его тёмных глазах снова загораются лукавые огоньки. - И почему я не удивлён? – спрашивает беззлобно и риторически, аккуратно гладит по спине, вдоль позвоночника, по острым лопаткам, заставляя Бреккера на несколько мгновений зажмуриться от волны мурашек и податься вперёд, касаясь почти тело к телу, пускай и через слои одежды. Это происходит снова, самый предсказуемый из сценариев и юноша даже рад бы испытать сейчас ужас, потерять сознание, но тело, предатель, реагирует спокойно, помнит прикосновения Александра и даже ударить его почти не хочется. ''Совсем не хочется.'' Каз замирает от ужасной мысли, хочет опять попытаться дёрнуться и прийти в себя, но Дарклинг улыбается снова, до тонких морщинок в уголках глаз и говорит самую нелепую банальность, самую предсказуемую и глупую вещь, из-за которой щеки словно обжигает и даже кончики ушей ощутимо горят. - Ты сегодня прекрасно выглядишь. Бреккер великолепно это знает, это даже не его заслуга, это просто факт, но Александр смотрит на него таким взглядом, каким никто и никогда не смотрел. Как будто в этой несчастной галерее не на что больше любоваться, среди кучи произведений искусства. Глупо, банально, но волнительно до предательского румянца, который трогает скулы. Так быть не должно, юноша пользуется заминкой, выпутывается из плена чужих рук и отходит назад. Как можно более небрежно и расслабленно расправляет плечи, поправляет волосы, демонстративно смотрит на часы и демонстративно не замечает тень досады в чёрных глазах мужчины, в которых всё равно читается странный трепет. Зато прекрасно замечает в конце коридора хрупкую фигуру с рыжими волосами, понимает, что Женя всё видела. Это провал, если не больше. Каз вспоминает, что времени осталось жалкие пять минут и не собирается разменивать их на ненужные сантименты, вежливость и прощание. Тем более что Морозов тоже замечает портную и наверное понимает все. И не удивляется, не пытается удержать, когда юноша стремительно уходит. ''А ведь так хотелось, братец, неправда ли?'' Джорди он не слушает, но виски снова сдавливает от вспышки боли. Бреккер почти налетает на Женю, смотрит хмуро и они направляются на верхний этаж, пока ещё есть время и вести не настигли Большой дворец. Сафина смотрит в ответ слишком насмешливо и понимающе, с озорством, именно тем взглядом, который Каз всё ещё не может вынести молча больше пяти минут. - Ну что? – раздражённо спрашивает он, когда они на месте, ныряют за неприметную широкую нишу, разворачивая заранее припрятанные вещи для главного представления этого вечера. - Ты знал, что Дарклинг большой поклонник искусства и живописи? – буднично и как ни в чём не бывало говорит девушка, накидывая на Каза тяжёлый черный плащ и достаточно уродливую маску, похожую на маски из Зверской Комедии. Персонаж только непривычный и сама вещь качественная, дело рук портной. - И что ты хочешь этим сказать? – фыркает юноша. - А то, дурачок, что находясь в месте, где полно произведений искусства, смотрел он только на тебя, - Женя говорит мягко, немного насмешливо, игриво и смеряет юношу взглядом настолько весёлым, что тошно. Всё это глупости, особенно Женина неуместная романтичность и ложные выводы. Глупости, дурости и ерунда, которым нет места сегодня и не должно быть вообще. Вот только скулы всё равно горят даже под маской и от этого совсем никуда не деться. На этой ноте они расстаются, как и договаривались. Женя спешит обратно в зал, где вот-вот должен появиться гонец с плохими вестями. Её задача заключается в том, чтобы отвлечь внимание, убедительно соврать, что передаст о трагедии чете Ланцовых лично, на правах служанки. Сильного шума всё равно до утра поднимать не станут, только разгонят гостей и, быть может, созовут экстренный совет. В чём Каз сомневается, ведь насущной проблемой уже является Роман Петров, которого успели определить в темницу и никто в здравом уме дергать короля не станет. Бреккер выжидает ещё несколько минут, до того момента, пока опричники на коридоре не кинутся на шум снизу, выходит из укрытия и призывает свои тени, когда направляется к королевским покоям. Костюм и маска демона выглядели бы нелепо, но фокусы, которые он творит с помощью своих сил, придают нужный антураж. Это почти не отличается от тех случаев, когда он переодевался в персонажей Зверской Комедии вместе с Инеж и Джеспером, когда это нужно было для дела. Почти не отличается от красочных представлений, которые он видел с Джорди в Западном Обруче. Вот только исход у сегодняшнего представления предрешён: никто из Ланцовых ничего и никогда не смогут рассказать. Василий, парализованный из-за несчастного случая до конца жизни будет прикован к кровати и никогда не займёт престол. Татьяна и Александр Третий сойдут с ума от ужаса, никто не вычислит вмешательство Малой науки и обезумевших монархов отправят в какую-нибудь лечебницу, скорее всего тайно и в Керчию. Жене больше не придется терпеть эти грязные вещи, а сам Каз наверняка станет свободен, пока равкианцы будут делить трон. Совсем простой план, минимум актерских способностей, шарлатанские декорации и своеобразная месть, что греет сердце ублюдка из Бочки. Всё ещё того самого ублюдка, которые без жалости расправился с подставными актерами Роллинса, не выясняя, кто прав, а кто виноват. Того на редкость принципиального ублюдка, который мстил за двух фермерских мальчишек, а сейчас – за девочку портную. Ничего личного. Каз Бреккер входит в покои Ланцовых и это означает начало их конца, не слышно ни криков ужаса, не видно всполоха теней и никто не приходит на помощь. Ни траура, ни похорон.***
- Прикажете провести экстренное собрание или оповестить его Высочество о трагедии? – хмуро уточняет Иван, пока охрана Большого дворца оповещает гостей о незапланированно раннем конце мероприятия. Вокруг царит суматоха, нездоровый ажиотаж и Александр еле сдерживает себя, чтобы не поморщиться. - Завтра. Проследи здесь за порядком, допроси Петрова, дальше я разберусь сам, - сухо отчеканивает Морозов и направляется в Малый дворец. Чёртов Бреккер. Проблем у генерала Второй армии и без того было выше крыши, но наглый мальчишка, видимо, решил окончательно его добить. Всё ещё остро стоял вопрос о военном положении и вторжении со стороны Фьерды и Шухана, Новый Зем прекратил важные поставки из-за тайного влияния Керчии по причине неуплаты внешнего долга, Алина Старкова до сих пор была в бегах и в народе её уже считали лжесвятой почти повсеместно, генерал Златан готовил восстание и ситуация в Западной части страны стала хуже. На самом деле Златан был наименьшей из проблем, Александр повидал за свою долгую жизнь очень много таких как он, фокусы Бреккера с посылками и слухи про демонов даже сыграли на руку. Мужчина и сам планировал устранить конкурента, пока король занят выставкой, а с подачи Каза всё можно было списать на несуществующих монстров и завтрашним утром Западную Равку должна облететь печальная весть о кончине Златана. Но ввиду сегодняшних событий, завтрашние новости будут куда интереснее. Дарклинг не верил в то, что юный аферист действительно планировал государственный переворот. Для Равки это было совсем не вовремя, а сам Каз до мозга костей являлся керчийцем и, казалось, ему совсем нет выгоды от этого масштабного события. Но Бреккер действительно умел удивлять и помимо невероятной злобы на наглеца, Александр испытывал смутное восхищение. Надо же, действительно недооценил своего пленника, который окончательно растерял остатки совести и здравого смысла, впечатляет. Проблем, однако, от этого меньше не стало. Прибывший гонец оповестил о том, что с наследником равкианского престола, принцем Василием, произошёл несчастный случай: лопнула подпруга на лошади, в тот момент, когда он направлялся на скачки в Раевость. Ему не повезло, царевич слетел с лошади настолько неудачно, что из-за полученных травм парализовало всё тело, включая речевой аппарат. Невероятная случайность, как и сами подставные скачки, организатором которых явно был не местный купец, пожелавший остаться анонимным. Как и то, что во время трагедии очевидцы видели уже нашумевшие в Равке аномалии, которые приписывали вымышленным демонам. Сообщать королю Александр не видел смысла, смутно догадываясь о том, что с монархом тоже должно что-то случиться этой ночью. Искать Зою, Женю и Давида, которые явно были причастны к плану Бреккера, тоже. Его пленник, специально или нет, но очаровал эту троицу, раз заставил их пойти на подобное и тем самым лишил генерала даже рычагов давления. Потому что они всё же были его людьми, его лучшими гришами и в конце концов находились под его защитой. Морозов уже не удивился бы, узнай он о том, что даже верный и суровый Иван повёлся бы на авантюры Каза при должных обстоятельствах. Дарклинг шел по коридорам и напряжённо думал о завтрашнем дне. Всё казалось сложным, ненастоящим и выводило из равновесия. Придется собирать совет и выбирать регента, пока Фьерда не пошлёт в Равку Вадика Демидова, не явится младший наследник, Николай, который вроде бы сейчас находится на обучении в Кеттердамском университете или не найдутся ещё претенденты. На роль регента явно выберут самого генерала Второй армии вместе с ушлым Королёвым, что был советником. Александр, конечно, всегда стремился к власти и имел непомерные амбиции, но в их нынешнем положении, страну оставшуюся без правителя, точно разорвут на части и не поможет даже Тенистый Каньон и авторитет Заклинателя Теней. Нужен другой план, другая стратегия и даже если бы оно было не так, Алины до сих пор нет и изначальный план с Каньоном обречён на провал. Задействовать в этом Бреккера, зная на что тот способен, Александр не рассматривал даже как вариант по очевидным и не очень причинам. Мужчина уже готов был начать винить себя за то, что настолько тяготел к загадкам и одну из них взял себе в качестве пленника. Это было до отвратительного иронично на самом деле. Вместо милой девушки, сироты из Керамзина, которая на правах гостьи вела себя так, будто она в заточении, у Дарклинга сущий Кеттердамский дьявол, который будучи пленником творил всё, что ему вздумается. Вместо Алины, которой ещё можно было манипулировать и которая сама прониклась к генералу симпатией, у него Каз, который ничего не сделает без собственной выгоды и который в жизни не признает того, что их тянет друг к другу. Вместо решения у Александра одна сплошная проблема. Агрессивный, вздорный, местами невыносимый, но по своему очаровательный и притягательный юноша, чем-то неумолимо похожий на него самого. Проклятое подобное к подобному. Морозов останавливается у дверей чужих покоев и вздыхает. Это нельзя так оставлять, мальчишка совсем распоясался и по хорошему счету надо было отправить его обратно в темницу, чтобы подумал о своём поведении, но всё равно же сбежит. Хотя мысль была не самой плохой, завтра в любом случае начнется судебное разбирательство, Бреккера будут допрашивать как свидетеля, а не подозреваемого и виновника, а сам Морозов направится на переговоры с шуханской делегацией. Не те, подставные, которые устроил король, а настоящие и на время этой поездки Каза всё равно возьмут под стражу в профилактических целях, если сам Морозов ничего не сделает с этим. Делать он ничего не собирается, только накажет страже ни в коем случае не трогать юношу. Мужчина заходит в его покои уже привычно без стука, безошибочно угадывая, что Каз здесь. Юноша смеряет его недовольным взглядом, опирается бедрами о захламленный стол и наливает в бокал вино из бутылки, которую ему презентовал Лев Гордеев. По мнению Дарклинга – человек крайне отвратительный, видимо, один из шпионов. Анастасия, явно напуганная, в самом начале вечера настаивала на том, чтобы познакомить их, уверяя, что Гордеев потрясающий ювелир и интересный мужчина. Единственное интересное, что в нём подметил сам генерал – керчийский акцент, бегающие глаза и вопиюще неприличное поведение. Он собирался разобраться с этим позже, даже намекнул Анастасии, что якобы всё знает, чем очень напугал девушку. Это было интересно, но явно не интереснее того, что Лев полез с приставаниями к его пленнику. Если бы не переполох с плохими новостями из Раевости, Морозов точно отправил подозрительного типа в темницу и дело здесь даже не в Бреккере. Наверное, если только самую малость. Александр с едва уловимым удивлением подмечает, что бокала два и Каз не спешит его выгонять, как будто ждал именно его. Что крайне маловероятно, если это не очередной план юного афериста. - Ты знал? – Дарклинг вопросительно приподнимает брови, кивая на бокалы, задаёт уже привычный вопрос и знает какой ответ на него получит. - Надеялся, - парирует Бреккер и хмурится ещё больше, из-за чего на лбу пролегает складка и почти капризно поджимает тонкие губы. Генерал рассматривает его, снова отмечая, что сегодня Каз действительно великолепно выглядит. Явно заслуга Жени, но ничего особенного она не сделала, только подчеркнула природную красоту. - В прошлый раз, если я не ошибаюсь, ты надеялся на приятную компанию Ивана, - усмехается Морозов и подходит ближе. Не вплотную, оставляет между ними несколько шагов, вполне безопасное расстояние, но Бреккер всё равно напрягается на несколько мгновений. Его реакция сравнительно спокойнее, чем была, особенно после инцидента на выставке. - Не хотел красть его у Фёдора, - фыркает Каз. - И поэтому решил украсть изумруд Ланцовых? – вполне резонно отмечает мужчина из-за чего юноша закатывает глаза. Конечно, он в курсе этой шалости, не стоило ожидать от воришки другого. - Если воровать, то как минимум королевскую реликвию, - скалится с ноткой превосходства, будто хвастается. Александр снова усмехается и снова изучает его взглядом. Задумчиво скользит по лицу, на котором читается самое недовольное и хмурое выражение из всех возможных. Отмечает, что волосы растрепались ещё больше и непослушные пряди падают на лоб. Не без удовольствия смотрит на пару расстегнутых пуговиц рубашки, из-за чего прекрасно видно бледную беззащитную шею и родинки на ней. Каз немного нервно берёт один из бокалов, взглядом указывает на другой и спрашивает, совсем просто, ничего не имея ввиду: - Хочешь? - Хочу, - тихо и вкрадчиво отвечает Дарклинг, смотрит пылко, почти жадно и совсем не на вино. ''Тебя.'' Бреккер не дурак, он прекрасно это понимает, недовольно кривится, но зрачки у него предательски расширяются. Морозову любопытно, что он уже задумал и не верит в то, что его пленник угощает по доброте душевной. Поэтому теперь мужчина подходит настолько близко, что заставляет Каза ещё сильнее вжаться в стол за собой и у Александра почти дежавю, ведь между ними уже было нечто похожее, только теперь ощущается оно иначе. Он специально не берет предложенный ему бокал, а касается руки Бреккера, намереваясь забрать тот, что держит юноша. Прикосновение совсем лёгкое, ненавязчивое, тем более на Казе всё ещё перчатки, но он всё равно вздрагивает, делает порывистый вдох и смотрит странно. Дарклинг аккуратно ведёт подушечками по сжатым напряжённым пальцам и сейчас столь невинный жест кажется куда интимнее, чем самые откровенные и жаркие ласки. Видимо, кажется не только ему, ведь Бреккер отдаёт свой бокал молча, нервно берёт другой и выпивает залпом, одним глотком, как будто волнуется. ''Неужели не угадал?'' Морозов отпивает вино, но на вкус оно совсем обычное, не лучше и не хуже любого, что подают на равкианских званых ужинах. Может Каз и не задумал ничего, может Александр слишком мнительный, может это просто вечер, просто вино и они просто непозволительно близко друг к другу, на расстоянии пары выдохов. Мужчина слишком долго живёт на этом свете, чтобы в это поверить. - А теперь расскажи мне, мой милый демон, как ты собираешься не попасть на виселицу после того, что сегодня натворил? – Дарклинг спрашивает прямо, но без скрытой угрозы, потому что угрозы с ним проверено не работают. Каз молчит, даже глаз не отводит и явно отвечать не собирается. Морозов же не собирается оставаться без ответов, смотрит выразительнее, всего на миг сомневается, после чего берёт лицо юноши за подбородок. Крепко, подло, кожа к коже, но это ожидаемо работает, потому что бокал падает у Бреккера из рук, разбивается с жалобным звоном, а сам он в ужасе дёргается назад, но ему некуда. И генерал не отпускает. - Я могу прекратить, если ты будешь сговорчивее, Каз, - говорит серьезно, даёт понять, что прекрасно знает про чужой секрет и притворяться уже не имеет смысла. Каз резко бледнеет, глаза его шокировано распахиваются, губы приоткрываются и голос у него звучит хрипло, надтреснуто и почти с обидой. - Ты знал. - Надеялся, - холодно отчеканивает Дарклинг, не даёт дёрнуться и не призывает свои тени, чтобы успокоить. В голубых глазах напротив слишком быстро появляется обречённость, из-за чего генерал понимает, что ответы ему дадут, поэтому убирает руку. Бреккер облегчённо выдыхает, смотрит с неприязнью, смотрит тяжёлым взглядом, а потом его отводит. - Ты сам должен был это сделать, - говорит юноша и Морозов понимает о чём он. В какой-то степени он прав, совершить государственный переворот было в планах и у самого Александра, но не так нагло, явно и скоро. Может, Бреккер и облегчил задачу, ускорил развитие событий, но проблем из-за этого создал ещё больше. - Я никому ничего не должен, - мужчина говорит достаточно угрожающим тоном, но Каз не боится. Каз приходит в бешенство. Бреккер резко дёргается вперёд, хватает его за ворот кафтана, достаточно неожиданно, чтобы бокал из рук Александра тоже упал на пол. Юношу трясёт то ли от ярости, то ли от близости, их губы почти соприкасаются, а каждое слово сочится ядом. - Не должен? Ты буквально заставлял Женю ложиться в постель к этому старому ублюдку. Ты позволял Златану брать в плен родственников своих людей. Ты всё прекрасно знал, ничего не делал и ждал, пока обстоятельства сделают всё за тебя. Ты сам желал этого переворота, но шёл к нему чужими руками. Они все, все, Морозов, тебе доверяли, доверяют до сих пор, оправдывают, а ты даже не можешь никого из них защитить. Всё ты знал. И не смей оправдать себя тем, что хотел лучшего для Равки. Лучше бы ты создал ещё сотню Тенистых Каньонов, лучше бы расширил этот. Лучше бы затопил Фьерду, лучше бы сжёг хоть весь Шухан, вы все, Морозовы, прекрасно бы с таким справились, а ты даже палец о палец не ударил. Раз ты так любишь эту проклятую страну и этих людей, то скажи мне – они заслужили такого генерала? Каз говорит, сжимает в трясущихся пальцах ткань чужого кафтана и, видимо неосознанно, пускает по рукам Дарклинга тени, не опасные, но тревожные, хаотичные. Мужчина хочет сделать в ответ то же самое, хочет успокоить, хочет коснуться, но не делает ничего, а Каз явственно бледнеет ещё больше, хоть и казалось, что больше и некуда. Он говорит с ноткой обречённости, так горько, будто всё понимает, будто для него это что-то личное. Морозов с искренним удивлением замечает, что весь этот переворот – не дело выгоды, а дело какой-то затаенной обиды, непонятной мести. Что дело не в собственной свободе, про которую Бреккер не упоминает, не говорит про себя и наверное даже себя не жалеет. Что дело в таких, как Женя и Александр бы даже возразил, не будь юноша в чем-то прав. Сам Дарклинг слишком давно живёт, мог бы объяснить, что со временем границы морали стираются, что цели оправдывают средства, мог бы оправдаться, но… Каз даже толком не винит его ни в чём кроме бездействия, ожидания и по глазам видно, что даже понимает. - Это стоило того, Каз? – спрашивает серьезно, смотрит на разозленного юношу и понимает, что некуда деть собственные руки. Но не пытается дотронуться, не собирается давать Бреккеру то, чего он ждёт, чего на самом деле ждут они оба. Не собирается проигрывать. ''Это стоило того, чтобы рискнуть собственной жизнью? Стоило судьбы целой страны? Стоило того, чтобы отправиться под стражу или на плаху? Стоило того, чтобы ты даже не думал про вознаграждение? Неужели оно того стоило?'' Каз не отвечает, но у него в глазах всё прекрасно написано. Что стоило, что плевать ему на чужую страну, что сделал бы это снова. Что сделал бы это просто так, чтобы доказать, что может. Что сделал бы это, если опасность грозит тому, кто хоть минимально ему дорог. Так же, как сам Морозов много-много лет назад, когда пытался защитить своих людей, когда пытался защитить Люду, когда был намного более живым, не обременённым грузом вечности. Почему-то рядом с Казом Бреккером удивительно легко и просто чувствовать себя человеком. - Лучше бы ты был чудовищем, Александр, - Бреккер говорит тихо, с едва уловимым сожалением и говорит так, будто это признание, как будто ему правда жаль, как будто хочет его ненавидеть, но не может. Судорожно, в самые губы, всё ещё пугливо вздрагивая от близости, которую сам же спровоцировал и его тени перестают струиться по чужой коже. Каз смотрит прямо в глаза, настороженно, ожидая чего-то и кадык нервно дёргается под тонкой кожей шеи. Морозову хочется потянуться вперёд, коснуться губами, хочется оставить череду укусов и меток, хочется делать с ним такие вещи, чтобы мальчишка не помнил даже собственное имя. Много чего хочется, но генерал всё ещё может думать и знает, что желания невероятно опасная вещь. Поэтому просто задаёт вопрос, на который хочет получить ответ, меняет тему. - Так вино не было отравлено? - Было, - так же просто отвечает Каз и отводит глаза, словно разочарован. Дарклинг мрачно хмыкает, потому что это ожидаемо и угрожающе понижает голос. - Не слишком ли смело с твоей стороны? ''Устроить государственный переворот, попытаться меня отравить и всё в один несчастный вечер. Браво, Бреккер, ты превосходишь все ожидания.'' Юноша снова дёргается, выдыхает порывисто, но в глаза упрямо не смотрит и цедит сквозь сжатые зубы: - Вино подарил Гордеев, много кто это видел. За покушение на генерала Второй армии его возьмут под стражу. Немного талантов Ивана и он признается, что шпион Апрата и тот уже не отвертится. - Шпион Апрата? – с сомнением спрашивает Морозов, удивлённый таким выводом. Сам мужчина всегда считал священника всего лишь фанатиком и обманщиком, не воспринимая всерьёз. Но если Каз прав, то его выходка давала много преимуществ и даже алиби, если самого Александра заподозрят в перевороте, ведь слухи в Большом дворце так и не стихли. - Твоя беда в том, что ты недооцениваешь соперника, - Бреккер фыркает, всё же смотрит в глаза снова, разжимает пальцы, отпуская ткань и упирается ладонями в чужую грудь, отталкивая. Вот только Дарклинг пока не намерен отступать, он всё ещё не первый это начал. - И почему же я до сих пор подаю признаки жизни? – язвительно спрашивает Морозов, едва-едва тянется к нему, на что Каз не дергается в обратном направлении, но дрожит. Всё ещё выглядит так, как будто ждёт чего-то. - Формула яда немного подправлена, он подействует не сразу. Я не был уверен в том, что ты придёшь, - признается с неохотой и так привычно подаётся вперёд, но сам словно этого не ожидает. Их дыхание опять смешивается, чувствуется отравой куда более сильной, чем была в вине. Александру просто нужно отступить, но он медлит, медлит снова, руки до сих пор так и чешутся прикоснуться к гибкой спине, с нажимом провести по пояснице, скомкать в сильных пальцах тонкую ткань рубашки, заставить юношу прогнуться навстречу и дышать чаще. Но Морозов, в конце концов, взрослый мужчина и не намерен поддаваться собственному искушению, пускай и хочется до невероятного. Он и так слишком много Казу позволил. ''Зато я был уверен в том, что я приду.'' - И откуда же ты знал, в каком бокале яд? – последний вопрос, на который мужчина хочет услышать ответ и он оказывается именно тем, которого он не ожидает. - Я не знал. Он был в обоих. Если до этого у Морозова и были сомнения в том, что Каз Бреккер самый противоречивый и сумасшедший человек, которого он встречал, то сейчас он убеждается в этом полностью. Молчит, почти оглушено, тягостно и смотрит нечитаемым взглядом на Каза, который слишком близко, слишком встревожен, слишком сам с собой, а не с Александром, борется, проигрывает и тянется ещё ближе, как и тогда. Дарклинг мог совершить то, чего сам искренне хочет, мог уступить, сделать то, чего ожидают они оба - впиться в тонкие губы, горячо, жадно, превращая поцелуй в борьбу, снова успокоить тенями из кончиков собственных пальцев, чтобы Бреккер не упал в обморок от испуга. Мог бы поддаться, мог бы, наоборот, быть грубым, мог бы столько всего сделать с невыносимым мальчишкой, который, кажется, взаправду не понимает того, что вообще с ним делает. Мог подчинить, мог быть ласковым, мог быть каким угодно, мог снова бросить в темницу, мог прижать к себе чуть ли не до боли и никуда больше не отпускать – но делает то, чего Каз от него не ожидает. Отходит назад, разрывая близость, не смотрит на него и просто уходит. Предстоящая ночь и без того более чем непонятная, особенно с проклятой отравой и надо думать о том, что теперь с этим делать, а не о своём пленнике. Вроде бы это победа, совсем маленькая, непонятно только над кем, но победившим себя Александр совсем не чувствует. Морозов уходит и совсем не видит того, как Каз в ужасе зажимает собственный рот ладонью, пытаясь подавить хрип, осознавая, что только что чуть не сделал. Не видит, как он пытается успокоить бешено бьющееся сердце, как злится, как в порыве по его покоям разлетаются листы с захламленного стола. К счастью не видит, что в этот момент Бреккер совершенно не знает, что ему делать дальше.