Быть братьями

Все шло так хорошо! Поездка в Лондон была довольно успешной: Эндерс отыскал несколько потенциальных клиентов, заинтересованных в развитии бизнеса в Новой Зеландии, слегка «подтолкнул» их при помощи Браги, внушив им идею, что месяца через четыре (киви взял побольше времени, чтобы точно заниматься всем лично) следует заняться вплотную бизнесом на зеленом острове и связаться с JPR. А еще он побывал в театре, на постановке, которую Эндерс даже не запомнил, зато Браги внутри него буквально наслаждался красотой того, как переплетались слова, как их сила лишала воли всех в зале, заставляя прислушиваться… Карл был вновь приятным проводником, который показал город, выбрав лучшее для их короткого визита, в присущей ему изящной манере высмеял недостатки соотечественников, возведенные в этикет и правила, и вообще был идеальным спутником для любого путешествия, помогая когда это было нужно и не докучая в минуты отдыха. Как так вышло, что посторонний человек ничего не ждал взамен, в то время как братья палец о палец не ударили бы ради дел Эндерса?! Разумеется, он пытался убедить себя, что на деле Карл все-таки от него чего-то ждет, возможно, когда-нибудь впоследствии «выставит счет» за свою помощь, но сам себе не верил: англичанин не сделал ничего особенного, что Эндерс не мог бы оплатить деньгами, как услуги гида, например, да и не похож Карл на настолько мелочного парня. В Бристоль Джонсон вернулся в отличном настроении. Мать пока его не беспокоила, довольствуясь ответами вроде того, что пока он не напал на след. И Эндерс решил, что проведет еще, пожалуй, несколько дней, попробует откровенно поговорить с Митчеллом, а после отправится дальше – в Осло или в Париж, куда решит после, - и позволит новому знакомому обдумать свое будущее, если, конечно, он посчитает его нужным и предложит перебраться в Окленд. И вот тут начались загадки. Когда после боулинга друзья заглянули в дом ирландца, Эндерс умышленно нацепил на лицо самое приветливое выражение лица и, помня о том, что Энни его недолюбливает, мило поприветствовал ее. Девушка ответила ему, правда, выглядела она сама как-то уныло, но киви не придал этому значения, потому что отвлекся на Берни – мальчишка удивленно переводил взгляд с Джонсона на Энни, но явно не понимал, с кем говорил Эндерс. Митчелл уже выкручивался, говоря о том, что киви поздоровался с Джорджем, просто попутно разглядывал дом, Эндерс подавил удивление, но поддержал слова ирландца. Кстати, с Джорджем новозеландец немедленно познакомился, но мысленно посчитал, что лучше и вправду здороваться с домом, чем с этим большим ребенком: высокий и лопоухий наивный паренек застрял где-то в том же возрасте, что и Берни, Эндерс не представлял, о чем он может говорить с этим человеком, у них меньше общих тем, чем даже с Экслом. И любопытно в нем было лишь то, что он видел и слышал Энни – он реагировал на ее присутствие и ее слова… Да, вот это была главная загадка. Эндерс кое-как поддерживал общий разговор, но четко следил за происходящим. Он бы подумал, что с Берни что-то не так, однако он хорошо помнил, как девушка при их первой встрече удивлялась тому, что он ее слышит – значит, дело все-таки в ней. Ну а заодно в них, то есть в нем, Митчелле и Джордже. Если присмотреться, можно было заметить, что Энни… будто бы полупрозрачная! Эндерс не верил тому, что видит, но глаза продолжали утверждать свое: сквозь фигуру девушки слабо виднелись предметы позади нее. Итак, перед ним было некое существо, может быть, дух некоей богини, невоплощенный в каком-либо теле. Эндерс ее видел, судя по всему, поскольку сам был «сосудом» Браги, Берни не видел, потому что был обычным мальчишкой, человеком. И вот на этот раз наконец появилось подтверждение того, что Митчелл человеком не был, как, судя по всему, и Джордж (наверное, и Карл, но его тут не было). Пока все вроде бы было логично. Оставалось непонятным то, что Браги внутри… был недоволен мыслями Эндерса о том, что хватит оттягивать, теперь уже все очевидно и осталось последнее – просто прямо объявить себя и спросить, кто эти трое. Когда от Агнеты пришло гневное сообщение с вопросом, где он и почему она не может ему дозвониться, Браги довольно утих, а Эндерсу оставалось только послушно отложить этот разговор на неопределенный срок. В любом случае, говорил он себе, уходя, Митчелл теперь и сам будет искать повод для откровенности. Вот они – последствия близости со своим богом! Майк подавил в себе Улля, в редких случаях, когда ему нужно что-то или кого-то отыскать, он привлекает бога, как на своей работе берет в руки молоток или пилу. Единственное, что Эксл получил от Одина, так это большую физическую силу, чем у обычного человека, хотя, наверное, с ним вполне могли сравниться другие боги, просто никто не пытался, младший братишка не умел собой владеть, а спарринги с ним никто не устраивал. В будущем Один войдет в полную силу, как они все, но пока Эксл никак не взаимодействовал со своим богом. Тай никак не может понять Хеда, борется с ним, из-за чего дух может управлять «сосудом» - и больше всего Эндерса в этом бесило то, что он понимал проблему, но не представлял, как это исправить, раз даже дед не знал. Кстати, пожалуй, Олаф был тем из родни, кто тоже дружил с богом, но с ним было не очень ясно, то ли это и вправду следование за Бальдром, то ли деда устраивает вечно быть пьяным или обдолбанным, а у бога просто не спрашивают, нравится ли ему это (возможно, последнее, что и сказывалось на плохих оракульских способностях). Эндерс воспринимал Браги как себя, не желал быть просто «сосудом» - из гордости ли, которая не позволяла принять несколько унизительное вторичное положение, или стараясь прочувствовать бога. Сам он предпочитал думать, что дело как раз в этом, у них много общего с Браги, потому Эндерс потакает ему во всем, а бог – не его инструмент, но часть его, действующая тогда, когда это нужно. И вот теперь он получает то, что дает эта дружба. Предупреждает ли его Браги, уберегая от этих существ, не желает ли собственного раскрытия, пока Эндерс не мог понять. Бог вроде бы не заставлял его держаться подальше от этих людей, но не стремился с ними сближаться, чего-то опасаясь. Кажется, надо попробовать что-то вроде чертовой медитации – как еще можно поговорить с тем, кто находится в тебе, и понять его желания? Но сначала, увы, нужно отзвониться матери, судя по всему, та чем-то недовольна. Обнаружила, что траты идут из Англии? Или что-то не так в его семье? Последнее известие, которое оттуда получал Эндерс, был короткий разговор с Таем – ничего интересного, тот просто поделился, что хотел поговорить с матерью, но не вышло, Ева его отвлекла, так что пришлось оставить Эксла наедине с Агнетой. *** Если бы Митчелл верил в приметы, то решил бы, что какие-то высшие силы мешают их откровенному разговору с Эндерсом. После того, как тот ушел к себе, ирландец лишь сказал себе, что это – до завтрашнего дня. Вот только на следующий день разразилась трагедия: с самого утра к нему явилась Флер, выкрикивая упреки, среди которых Митч не мог ничего понять, пока в его руках не оказался чертов диск… Будто мало им было страданий Энни из-за правды о ее женихе, но милые и добродушные соседи немедленно превратились в монстров, готовых затравить любого, даже не пытаясь выслушать какие-то оправдания. Проблем решил добавить и Джордж, на фоне всего этого безумия решивший, что раз он монстр, то не заслуживает счастья, а потому им с Ниной надо расстаться. Будь Митчелл в другом настроении, он посмеялся бы над этими страхами, затем отчитал бы друга и объяснил бы ему, что своего шанса на счастье заслуживает каждый, проблемы будут всегда и у всех, не надо из-за этого отказываться от отношений… Но ныне Джон не был готов к задушевным разговорам. У него довольно реальных проблем, чтобы забивать себе голову выдуманными, ирландец и без того сделал многое, чтобы свести Джорджа с медсестрой, пусть дальше они сами решают, что им нужно. Тем более, соседи не унимались, на следующий день на работе Митчелла появился Херрик, дав понять, что последствия могут быть плохими, пока доказательств нет, потому его и не задерживают по подозрению в педофилии. А еще бывший сир намекал, что поможет все это замять, если его «солдат» вернется к нему. - А что у тебя за новый друг? – внезапно спросил Херрик, когда Митч заявил, что со своими проблемами справится сам. - Какой друг? – насторожился ирландец. - Невысокий, светловолосый и с необычными способностями – Сет и Лорен виделись с ним, говорят, сами не помнят, почему и как ушли. - О чем ты?! – широко улыбнулся Митчелл, умело скрывая свои эмоции. – Да они наверняка остереглись приставать к кому-то, опасаясь, что их повяжет полиция. Раз уж ты взял Лорен под свою опеку, так научи ее не охотиться у посторонних на глазах. - Научу, научу, - тоже с привычной ухмылочкой отозвался Херрик. – Но и ты научи своих друзей не стоять у нас на пути. - И что же, ты можешь мне обещать, что не тронешь никого из моих друзей? – ухватился за эти слова Джон. – Ты ведь никого не слушаешь, идя к своей цели! Как я могу быть спокоен за кого-то… - Никак, - продолжал ухмыляться глава вампиров. – От твоего нового дружка исходит странная сила, как говорят, разве я могу быть уверен, что он не угрожает нам? - Он уедет через несколько дней. - Тогда чего тебе бояться за него? - Я боюсь за всех хороших людей. - Подумай лучше о нелюдях. Время идет, Митчелл, скоро тебе придется сделать выбор, так не продешеви. Ирландец не ответил, молча смотрел, как уходит Херрик. А что было сказать? Повторить, что он будет на стороне людей? Это хорошо звучало несколько месяцев назад, сейчас эти самые люди готовы были травить Митча за то, в чем он виноват не был, если они узнают правду, то от надписей на стенах и двери перейдут к факелам – люди сами не позволят быть на их стороне, судить будут не по намерениям… Надо просто подождать, говорил себе Митчелл. Главное и лучшее качество людей – они быстро все забывают. Несколько дней они будут «забавляться» травлей, потом, когда им надоест, переключатся на что-то новое, например, обнаружат новую более опасную жертву или отправятся на митинги против какой-то политики правительства. Либо они успокоятся до такой степени, что согласятся наконец выслушать «обвиняемых», узнают, что все произошедшее – нелепая случайность, и оставят в покое их дом. Надо лишь набраться терпения, еще несколько дней… Странно, но это… сработало на следующий день! Где-то около обеда на пороге появилась Флер, которая пробормотала какие-то не очень внятные извинения и протянула Митчу баночку с вареньем. Вслушиваться ирландец и не стал, уверил соседку, что не держит на нее зла, понимает ее беспокойство за сына и будет рад дальше дружить с ними. Прочие соседи были не настолько любезны, но число баночек с угощениями возле их двери росло в геометрической прогрессии, будто бы до того травлю на них вела не одна улица, а весь город, и он теперь пытается извиниться. Настроение Митчелла настолько улучшилось, что, выходя на работу, он думал о том, что люди все же не так плохи… - Митчелл, привет! – окликнул его знакомый голос. - Берни! Рад тебя видеть! – повернулся ирландец, правда, держался чуть в стороне от мальчика, чтобы не получить лишних обвинений, довольно с него! - Извини меня, Митчелл, - продолжил мальчик. - Пустяки, - отмахнулся тот. – Главное, что все разрешилось. - Я пытался объяснить маме, что сам взял этот диск и что должен был его выключить, как только увидел первые кадры… - Я понимаю, Берни, конечно! - Хорошо, что твой друг появился, - продолжал мальчик. – Мама никого не слушала, а его послушала… - Мой друг? – прервал его Митчелл, на этот раз заинтересовавшись. - Ну да, я забыл, как его зовут, у него очень странное имя, Эндрю, кажется? Он светлый такой, еще так забавно говорит… - С новозеландским акцентом? - Я не знаю, как звучит этот акцент. Тот, с кем мы в боулинг играли. Он был тут вчера вечером, кажется, он шел к тебе, но мама была зла, она никого не пускала к вашему дому, она специально следила, кто куда идет и останавливала. И его остановила, поговорила – и вернулась домой, сокрушаясь, что обидела тебя. Она бы уже вчера пошла извиняться, но ты ведь вчера дежурил до поздней ночи, поэтому отложила до утра. - О, ты и это отслеживаешь?! - Не я, мама, - поделился Берни. – Она и тому парню об этом сказала, он потому ушел, хотя… кажется, говорил с кем-то по дороге, правда, недолго. А мама до утра не могла успокоиться, еще она половине улицы рассказала… - И оставила вторую половину на сегодня, - заметил Митч. - Это точно, - засмеялся мальчик. – Она и сейчас кому-то рассказывает. Ей правда очень-очень жаль, что так вышло. И мне тем более! - Забудь, Берни, все хорошо! – повторил Джон. - Мы как-нибудь еще поиграем вместе, да? Или можем сходить в кино. Или ты обещал мне диск с Лорелом и Харди… - Как-нибудь в другой раз, - торопливо отговорился Митчелл. - Ты все-таки обиделся, да? - Нет, конечно, нет! – уверенно почти не солгал вампир: он не был обижен, но понимал, что после всего случившегося ему все-таки лучше не сближаться с ребенком, нынешнее настроение Флер и соседей может очень быстро измениться на прежнюю травлю. – Просто сейчас у меня очень много работы, знаешь, такой период, все болеют, в клинике очень много пациентов. Как-нибудь потом, когда я буду посвободнее, хорошо? - Ладно, я подожду, - как взрослый кивнул Берни. После этого ирландец все-таки отправился в больницу. Хотел бы, конечно, к Эндерсу, но посчитал, что это подождет до вечера – незачем затевать разговор, когда он будет подумывать, не опаздывает ли на работу. *** «Разговор» с Браги помог плохо, что неудивительно – как разговаривать с тем, кто не может говорить прямо? Гораздо проще было с матерью, та хоть могла выразить свои мысли словами, пусть и старалась утаить то, что задумала. Она не расспрашивала Эндерса о поисках и тратах, ее вновь больше занимали отношения Тая и Дон, даже складывалось впечатление, что Агнета хочет их свести. Но зачем? В самом деле жалеет Тая, который раньше был ее любимым ребенком, или что-то затеяла? Дав себе слово придумать, как и что сказать брату, Эндерс после этой беседы решил, что пришло время медитации. И единственный способ это сделать, который был ему известен, это бутылка алкоголя, лучше крепкого. А единственной сложностью в этом было выпить столько, чтобы отрешиться от окружающего, но не напиться… Итогом этой «беседы-медитации» стало весьма немногое. Как и раньше, он понимал, что Браги не очень хочет раскрывать себя, правда, это никак не было связано непосредственно с Митчеллом или Карлом, бог не боялся, скорее его отношение было ближе к презрению или отвращению к внутренней природе этих знакомых. И вот это было совершенно непонятно: кем они могут быть, что Браги питает к ним подобные чувства? В любом случае, Эндерсу стало легче. Если бояться ему нечего, то можно наконец раскрыться, а уж с отвращением бога он справится. Скорее всего, это какая-нибудь древняя история, связанная с тем, что Браги с кем-то поругался в Вальхалле или где-то еще в свою бытность в Скандинавии – то, что касается непосредственно бога, Эндерсу же необязательно примыкать к этой «вендетте», ему нравился Митчелл, как человек, и наплевать, какой он там бог или кто-то еще. А если еще и его сила может быть полезна, так тем более нет смысла отказываться от такого друга-союзника! После этой своей «медитации» Эндерс не мог рано встать на следующий день, так что он позволил себе долгий отдых, посчитав, что вскоре ирландец сам его отыщет, а ему торопиться некуда, вдруг Браги еще надумает что-то сказать. Не надумал. И потому киви, после того, как вроде бы было покончено с текущими делами, решил сам навестить Митчелла. Он помнил дом, в котором жили трое странных друзей, вот и отправился сразу туда, не став предварительно звонить – подобные церемонии были необходимы, как ему казалось, только в отношении Карла. Картинка, представшая глазам Эндерса, еще до того, как он приблизился к нужному дому, поражала воображение, в первую очередь оскорбительными надписями на стене и двери. Обдумать это новозеландец не успел – выскочившая во двор соседнего дома женщина принялась кричать ему, что не стоит ходить к этим извращенцам, притом делала это с той энергией, на которую способны лишь плохие мамашки, не способные заниматься детьми, а после обвиняющие в этом всех вокруг. - Вы, должно быть, мама Берни? – хмыкнул киви. - Да, а что? – растерялась она от его спокойного тона, так контрастирующего с ее истеричными выкриками на всю улицу. - Разве не вы виноваты в том, что мало уделяете внимания сыну? – осторожно закинул удочку Эндерс, добавляя к словам силу бога – совсем немного, аккуратно, желая пока разобраться, что случилось. - Да, пожалуй, - послушно согласилась она и тут же добавила: - Но как я могла предположить такое?! - Какое? – подтолкнул ее киви. - Этот Митчелл казался таким милым, я и подумать не могла, что он пользуется этим, чтобы подсунуть ребенку порнографию! Эндерсу пришлось приложить немало усилий, чтобы не расхохотаться: кем бы ни был ирландец, он точно не был педофилом. А поскольку новозеландец отлично помнил, как Митчелл предлагал Берни взять диск с какими-то комиками прошлого, то додумать, что произошло, было легко: мальчик – специально или случайно – схватил совсем другой фильм, из категории для взрослых. - Но ведь Митчелл ничего не подсовывал, - на этот раз говорил исключительно Браги. – Произошла ошибка: Берни взял диск, который ему не разрешали брать, Митчелл ему сказал взять диск с телешоу. А вы должны были воспитать его так, чтобы он не брал то, что не полагается… - Он мог не знать, - начала было женщина. - Но когда он включил диск, то понял, что это не то, он должен был это выключить, - не согласился Браги. - Да, конечно, - больше не противилась она. - Вам надо будет извиниться и объяснить все соседям, - не отступал бог. – Они ведь испортили дом ни в чем неповинным людям. - В самом деле, ужасно получилось, - кивнула женщина. – Как жаль, что Митчелл сейчас на дежурстве, но я извинюсь перед ним завтра… А соседям можно ведь рассказать все уже сегодня, не так ли? - Непременно, - отозвался Эндерс уже без бога. Как-то он позабыл, что ирландец может дежурить ночами, а значит, бесполезно заходить к нему в гости… ну во всяком случае киви не хотел делиться правдой с соседями Митчелла по проживанию, которых почти не знал. Думая о том, что все-таки вежливость – полезная штука, Эндерс направился назад к себе. По пути он остановился, чтобы перекинуться еще парой слов с кем-то из соседей Митча. Не то чтобы это было нужно, но всегда проще что-то исправить, если несколько человек сразу изменили свое мнение. Сама по себе ситуация была забавная, и Эндерс уже предвкушал, как будет расспрашивать ирландца, выпытывая подробности, а после будет забавляться, называя его извращенцем. Но собой при этом Джонсон был… горд! Он помог фактически постороннему человеку (ну не-человеку, но пока он с этим не разобрался), ничего не ожидая взамен, просто помог выкрутиться в глупой ситуации. То есть он делал то же, что делал для него недавно Карл, решал какие-то пустяки просто так, а не ради какой-то цели. Митчелл объявился на следующий день, в середине дня от него пришло сообщение с предложением вместе выпить пива вечером у него. *** Новозеландец опоздал. Ну или умышленно пришел на полчаса позже, чтобы точно застать всех дома, эти намерения точно оправдались – Митч вернулся с работы, прихватив ящик пива с расчетом на всех, все-таки Джордж тоже не остался в больнице. - Рад тебя видеть! – широко улыбнулся ирландец, открывая дверь. – Как твои семейные дела? - Агнета вновь пытается влезть в отношения моего брата и помощницы, - вздохнул Эндерс, входя. – Но я сегодня говорил с Таем, предупредил его, чтобы не доверял матери и не лез в жизнь Дон. - И он тебя послушал? - Он меня послал, как всегда, но пока это все, что я могу сделать, - гость приветливо кивнул Джорджу и Энни, которые были в гостиной, занял место на диване, удобно развалившись. – А что у вас за надписи на доме? - Будто ты не знаешь! – фыркнул Митчелл, протягивая бутылку пива. - Подробностей не знаю, - резонно заметил киви. – Да и по моим подсчетам уже все должны были закрасить. - Это все так глупо, - решил рассказать детали Джон, - ты помнишь ведь, я лишь хотел помочь, отогнал хулиганов от мальчика, провел с ним день, пока его мать была занята. Я должен был, конечно, посмотреть, что он взял, когда я предложил ему посмотреть Лорела и Харди, я сам забыл, что… Тут вампир замялся, не зная, как лучше сказать. - Что в коробке ТВ-шоу прячешь жаркое порно? - Точно! – ухватился за это Митч, не желая пока говорить о том, что именно там было за порно. – К счастью, Берни увидел немного, но… его мать все равно возмутилась, посчитав, что я педофил, который так заманивает детей. - И слушать тебя никто, конечно, не стал? - Разумеется! Нам устроили целую травлю. Может быть, поделишься, как ты смог убедить Флер в том, что это неправда? Черт, как ты вообще смог заставить ее тебя слушать, она же истерила так, что ее было не перебить?! - Митчелл, - тихо рассмеялся киви, - я внушаю людям, что абстрактная мазня с названием вроде «Бесконечность» - необыкновенно удачное приобретение и стоит пары тысяч долларов! Я могу самовлюбленно думать, что умею общаться с кем угодно, даже истеричными мамашками и фанатиками. - Да, наверное, - начал было Митч, но его прервал телефонный звонок. К сожалению, ничего возразить звонившему ирландец не мог, коротко уверив, что они дома, вампир произнес как можно мягче, боясь взрыва: - Оуэн едет сюда. Опасения были не напрасны – едва прозвучала новость, как Энни позабыла обо всем, о госте в доме, немедленно вышла из себя, отчего техника начала включаться, лампочки, наоборот, гаснуть, посуда звенеть, предметы падать со стола. - Он не может! – кричала привидение. – Зачем он едет?! Я не хочу его видеть! Он убил меня! После этого она исчезла – скорее всего, переместилась наверх. Митчелл растерянно перевел взгляд на Джорджа, на ошарашенного Эндерса… Как же все невовремя! Надо объяснить гостю все подробно, но на это нет времени, надо как-то успокоить Энни, пока она будет психовать, дом так и будет сотрясаться… - Джордж, поговори с ней! – кивнул вампир наверх. Помня о том, что придумывать что-то у оборотня получается плохо, особенно быстро, в стрессовой ситуации, Митч решил, что с Эндерсом объясниться лучше ему самому. К счастью, Джордж спорить не стал, побежал наверх – возможно, хотя бы поговорить и успокоить с Энни он сумеет, все-таки между ними нет тайн. - А… э… - Джон широко улыбнулся, мучительно подбирая какие-то слова и радуясь тому, что хотя бы техника успокоилась, лучше сначала попробовать что-то нейтральное. – Извини, здесь все старое в доме, иногда все само включается… - Угу, - отрешенно ответил Эндерс. Он опешил и до сих пор не до конца пришел в себя, но одновременно он не был настолько удивлен, как обычный человек. - А еще древность дома позволяет тут перемещаться, не касаясь ногами пола, - иронично продолжил киви, несколько приходя в себя. – Предметы начинают летать… Не говоря уже о том, как старинность дома объясняет убийство этим Оуэном Энни. - Ну… - Митчу пришлось глубоко вдохнуть – да уж, привидение сильно выдало себя, попробуй всему этому придумать объяснение! Тут лишь и остается один путь, самый правильный, вот только некогда им нормально поговорить. – Эндерс, давай после, я обещаю, я все объясню, в том числе и то, что Оуэн – он был женихом Энни – серьезно подпортил ей жизнь… - Кто бы сомневался, убить – это сильно подпортить жизнь! - Мне кажется, - начал было ирландец. - Мне кажется, - прервал его гость, - что тебе надо успокоить Энни, пока этот дом не разрушился, Джордж явно справляется не до конца. Так что поднимайся к ней, постарайся поговорить, а я подожду здесь этого убийцу. - Да, ты прав, спасибо! – кивнул Митчелл и поторопился наверх. Вместе с Джорджем им кое-как удалось Энни успокоиться, по крайней мере она пообещала, что пока не будет появляться внизу. Так что когда в дверь позвонили, парни поспешили вниз лишь вдвоем. Оуэн явился с новой идеей – то ли ему, то ли его девушке пришло в голову, что они могут жить в этом доме, а потому надо выгнать арендаторов. Толком разговора не вышло, потому что поначалу Оуэн никак не мог сформулировать свои намерения, мялся, видимо, понимая, что упустил момент, когда его квартирантов травили, а также косясь на Эндерса, кажется, опасаясь, что тот может как-то нарушить его планы. Когда же наконец подружка Оуэна ему помогла, возражать съемщики не могли, не успели – с лестницы спустилась Энни. И громкой вопль, который издала «рыжая» девица, падая в обморок, ясно говорил о том, что привидение в этот момент была видимой для всех. Оставалось лишь мысленно выругаться, злясь на несдержанность Энни. Оуэн держался на удивление неплохо, он перепугался, конечно, но попытался отвечать ей… До той секунды, когда привидение в ярости закричала на бывшего жениха, требуя признания того, что он сотворил, отчего буквально весь дом заходил ходуном. Оуэн плюхнулся на пол, совершенно теряя волю.