Новый царь

Сиф на всех порах бежала к Всеотцу, надеясь, что то, что она слышала от стражников, является неправдой, и Один не отпустил Тора. В голове воительницы никак не могло уложиться, что громовержец просто так отрекся от трона и сбежал к своей смертной. В конце концов, раньше Тор стремился к трону настолько же сильно, как и Локи и между ними даже была борьба. Теперь Сиф может только с улыбкой вспоминать старые времена, когда их дружная компания любила находить приключения себе на пятую точку. Для Сиф наказание за помощь Тору, а в следствие и измену, было минимальным, так как играло роль то, что она все-таки девушка. Воительнице запрещалось выходить за пределы дворца. Троицу воинов совсем уж заперли в тюремной камере, как и Хеймдалля. В тронном зале было тихо, как и всегда. Только теперь эта тишина не могла быть нарушена громогласным голосом Тора, нежным пением Фригг. Все привычное резко исчезло, заставляя всех асов принять новые правила. Упоминать Фригг в присутствии Одина было запрещено, что было вполне логично. Вряд ли Всеотец когда-нибудь справится с потерей. - Мой царь, - Сиф встала на одно колено, прижав правую руку к груди, - могу я задать вам вопрос? - Ты его уже задала. - Какая-то непривычная веселость проскользнула в голосе царя, а губы изогнулись в легкой усмешке. - А, впрочем, задавай. Сиф неуверенно посмотрела на Всеотца и встала с колена. - Правда ли то, что Тор отрекся от трона? - Всеотец кивнул, буквально прожигая взглядом воительницу, отчего та неловко переминалась с ноги на ногу. - И вы отпустили его в Мидгард? Один снова кивнул, при этом не сказав ни слова. Сиф, ожидавшая хоть какого-нибудь объяснения, разочарованно вздохнула и повернулась в сторону выхода, готовая уже уйти, но вспомнила самое главное. - Локи действительно мертв? Всеотец встал со своего трона и гордой походкой подошел к валькирии, при этом ни на секунду не отпуская свой Гугнир. Сиф отступила на шаг, внимательно наблюдая за царем, который как-то странно ухмылялся и выглядел чересчур довольным. - А почему тебя это интересует? Вполне обычный вопрос, но от него, от того, каким голосом задал его Всеотец, Сиф захотелось провалиться под землю. Признаваться царю в том, что в детстве она была жутко влюблена в младшего принца, но боялась сказать об этом, она не хотела по той причине, что ей было стыдно. Она должна была ненавидеть трикстера всем сердцем за все те беды, что тот причинил не только Мидгарду, но и Асгарду. За все унижения и шутки, которые приходилось выносить Сиф на протяжении всей жизни во дворце. Но она почему-то не могла делать это. Хотя сама, в глубине души, она знала почему. - Когда-то он был моим другом, мой царь, - собравшись с мыслями, ответила воительница стойко выдержав взгляд Одина. - Да, верно. Он мертв, - холодно подтвердил Всеотец. Сиф с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Она воин, а воины не позволяют чувствам взять верх над разумом, только если это не поле битвы. Боль обиды наполнила сердце и душу валькирии, не давая поднять глаза на царя, который все это время внимательно наблюдал за ней. Когда девушка отвернулась от Всеотца, чтобы наконец уйти, царь резко развернул ее к себе и обнял, успокаивающе проводя рукой по волосам воительницы. Сиф заплакала, не в силах больше сдерживать все эмоции и чувства и прижалась щекой к холодной золотой пластине на броне царя, даже не заметив как его окутало сияние, и обнимал ее уже далеко не Один. Отстранившись, Сиф неуверенно и немного стыдливо подняла глаза на царя и встретилась с пронизывающим взглядом зеленых глаз. - Скучали, леди Сиф? - Локи самодовольно усмехался, крепко держа Гугнир в одной руке, а другой гладя воительницу по щеке, стирая слезы. - Как?.. - ошеломленно произнесла девушка, не в силах двинуться с места. - Магия, любовь моя, магия, - тоном учителя заявил трикстер и взял Сиф за руку. Валькирия не сразу поняла, как ее назвал бог обмана, но сразу же покраснела, коря себя за излишнюю эмоциональность. - Позволь, я покажу. Не успела Сиф сказать и слова, как они тут же оказались в совершенно другом месте, где не было практически ничего, кроме совершенно обычной мебели и непонятно откуда взявшихся летающих светлячков. На одиноко стоящей посередине золотой кровати лежал Один и лишь изредка его грудь вздымалась, сообщая о том, что Всеотец жив, и всего лишь уснул. - Я подумал, что Асгарду не помешает новый царь, - невинно улыбнувшись, объяснил Лофт, - но вопреки тому мнению, что я жуткий тиран и убийца, Одина я убивать не стал. Он пока мне нужен для поддержания иллюзии. - Но ведь все думают, что ты - это Всеотец, - переведя взгляд на трикстера, прошептала Сиф, - они думают, что царь до сих пор он, а не ты. Прикрываться чужим именем, - выплюнула воительница, - это низко, Локи. - Пусть все думают, что я мертв, - резко отрезал трикстер, возвышаясь над валькирией, - это поможет выиграть время... - До чего? - До того, как Танос найдет меня, - беспечно отозвался Локи, перенося Сиф обратно во дворец. - Что за Танос? - чуть не упав от внезапного перемещения, грозно спросила воительница. - Неважно, - отмахнулся трикстер, притягивая к себе несильно сопротивляющуюся девушку, - скоро Я буду править Асгардом, а ты станешь моей царицей. Локи впился в губы Сиф страстным поцелуем, запуская пальцы в волосы воительницы и оттягивая ее голову назад. Не в силах сопротивляться, девушка обняла бога за шею, и трикстер попятился назад, к трону. Усевшись на него, Локи усадил валькирию к себе на колени, не прерывая поцелуя, и скрыл их от случайно зашедших в зал асов. Может, именно сейчас леди Сиф была по-настоящему счастлива?