Хулия стояла напротив огромного особняка с небольшим чемоданом рядом с собой. На ней были чёрные брюки с подворотами, низкие чёрные ботинки и серое пальто. Даже погода на улице была недовольна тем, как ей предстоит теперь жить. Её волосы были распущенны, локонами спадая с плеч и из-за сильного ветра лезли в глаза и рот. Она хотела бы развернуться и уйти обратно домой, но понимала, что в таком случае просто умрёт с голода.
Хулия не знала о взрослой жизни ничего. Всю жизнь её обеспечивал отец, и, учась на втором курсе в университете, она никак не думала, что ей придётся попрощаться со своей карьерой и пойти работать домработницей у какого-то напыщенного придурка. Всё пошло наперекосяк после гибели её отца. Он попал в страшную автомобильную аварию и скончался на месте. В него въехала фура, за рулём которой оказался пьяный водитель. Более того, когда она захотела обратиться за помощью к адвокату, чтобы доказать, что её отец погиб по вине другого человека, оказалось, что на счету в банке ничего не было.
Девушка знала, что её отец не мог допустить, чтобы на счету ничего не было. У него всегда была крупная сумма денег на тот случай, если с ним что-то случится, и она была уверена, что кто-то просто их забрал, пока она приходила в себя несколько недель после смерти родного человека.
Жизнь была слишком несправедлива с некоторыми людьми, пиная их под зад тогда, когда они были к этому наименее готовы. И Хулия не была исключением, потому что никогда не думала, что такое может произойти с ней. Она не была особо верующим человеком, но сейчас ей казалось, что если Бог и существует, то он ошибся с наказанием человека, потому что за свои девятнадцать с небольшим лет, она никогда не сделала ничего плохого. Ни она, ни её отец. По крайней мере за себя она была точно уверена.
Она прикрывает глаза, когда на неё начинает падать мелкий дождь. Ей всего-навсего нужно нажать на звонок и войти в свою новую жизнь. Жизнь, которая изменит её навсегда, которая больше никогда не будет такой, как прежде.
Хулия поднимается по ступенькам и подходит к массивной железной двери. Её пальцы дрожат, когда она нажимает на звонок и в какой-то момент ей кажется, что всё это ей просто снится. Она сейчас проснётся в своей кровати, побежит к отцу и тот успокоит её, крепко обняв. Но, как бы она себя не щипала на протяжение всего месяца после случившегося, она всё никак не пробуждается от этого кошмара. Она не спит, она не ест… Ей просто нет ни до чего дела, потому что всё, что раньше было для неё важным, сейчас не имело никакого значения.
Дверь открыл высокий мужчина с тёмными волосами. Она знала его ещё с детства — это был друг её отца, который любезно согласился ей помочь с финансами. Его сын — разгельдяй, не умеет ничего в этой жизни, кроме как проживать деньги направо и налево, и именно поэтому ему нужна домработница, которая хотя бы приготовит ему поесть и будет содержать дом в чистоте и порядке. Хулия согласилась на это всё от безвыходности, понимая, что планировала совершенно по-другому свою жизнь. Она думала закончить юридический и пойти на юриста, также, как и её отец. Но вместо этого вынуждена бросить все свои мечты, чтобы выжить в этом мире.
Она осталась совершенно одна. У неё не было ни бабушек, ни дедушек, ни каких-нибудь дядь или тёть, дальних родственников. У неё не было никого, кто мог бы поддержать её хотя бы какое-то время. Со всем происходящим ей приходилось справляться в одиночку, и в некоторые дни ей даже не хотелось жить. Останавливало лишь то, что отец никогда бы не одобрил самоубийство, никогда бы не позволил ей опустить руки и пойти по самой лёгкой трапе. Она должна быть сильной, хотя бы ради того, чтобы папа мог ею гордиться. Хоть его больше и нет рядом.
— Проходи, не стесняйся, малыш, — ласково произносит Жак, пропуская её внутрь. Он помнил её совсем крошечной, когда она только родилась, и именно с тех времён так её называет. Она всегда отличалась от своих сверстников своим маленьким телосложением и это уже вошло в привычку, — Иван в своей комнате, снова рубится в какую-то игру, но вы обязательно с ним ещё познакомитесь, — продолжает он.
Хулия обводит взглядом дом, понимая, что не будет слишком огорчена, если никогда не узнает того, кому она будет готовить и убирать. Однако, скорей всего, именно сегодня это всё и произойдёт.
— Я покажу тебе, где твоя комната, — мужчина указывает рукой на лестницу, а потом забирает чемодан из её рук, и она понимает, что без привычной тяжести, её руки начинают дрожать. Ей хочется заплакать от того, что сейчас происходит, и ей ужасно стыдно, потому что она понимает, что слишком сильно была избалованна своим отцом, отчего сейчас ей сложно смириться с тем, что её жизнь меняется. Некоторые остаются жить на улице, ночуют в подвалах, а с ней ещё жизнь обошлась не так жестоко. Она должна быть благодарна, но слёзы всё равно наворачиваются на её глазах. Хулия спешит их смахнуть, чтобы их никто не заметил, когда они проходят мимо комнаты, из которой доносится громкие звуки игры. Возможно, если бы у неё был брат, она была бы привыкшей к этому…
Жак открывает дверь в одну из тёмных комнат в его доме и она невольно ёжится от того, как там холодно и одиноко. Он включает свет и он освещает помещение. Стены в ней серые, потолок слишком тусклый и выглядит она так, как будто предназначена для пыток. Однако небольшая, но с виду уютная, кровать, скрашивает всё в этой комнате.
— Немного мрачновато, но думаю, что ты что-нибудь здесь придумаешь, — говорит он ей, улыбаясь. Она хотела бы улыбнуться в ответ, но у неё не получается, — Распологайся. Мне пора ехать, но Иван обещал, что расскажет тебе обо всём, что здесь есть. Чувствуй себя как дома.
Медина кивает, и, когда дверь за мужчиной закрывается, даёт волю своим слезам. Они крупными каплями стекают по её щекам и она старается не издавать слишком громких звуков, чтобы не привлекать внимание. И хоть этого почти невозможно из-за звукоизоляции и громких игр обладателя этого дома, она всё равно закрывает рот рукой, осторожно присаживаясь на край кровати.
Она слишком слабая для этого мира, слишком жалкая, когда желание, чтобы её кто-то обнял и прижал к себе, куда выше, чем всё остальное. Ей хочется свернуться в клубочек и реветь от безвыходности, но она не может. Именно поэтому она поднимается на ноги и подходит к небольшому трюмо, находящемуся в этой комнате. Она смотрит на себя в зеркало, тыльной стороной руки вытирая влагу с лица и хлопая холодными ладошками по щекам. Ещё не хватало, чтобы кто-то видел, что она уже успела пореветь.
Иван заходит к ней без стука, когда она снимает пальто и остаётся в серой шерстяной кофте. Она резко оборачивается и встречается с его насмешливой ухмылкой.
— Это даже забавно, — смеётся он, — Сколько тебе лет?
— Это имеет значение? — хмурится девушка, и парень хмыкает.
— Ты не справишься с обязанностями. Ты слишком маленькая, чтобы справиться, — продолжает он.
— Судишь по себе? — Хулия смотрит на него с презрением, но при этом всё равно слишком напряжена. Он заставляет её нервничать.
— Ты вылетишь отсюда, как мокрая шавка, если будешь так со мной разговаривать. И никакой папочка тебя не спасёт, — огрызается он. Упоминание её отца слишком сильно ударяет по израненному сердцу и она сама не понимает, как умудряется залепить ему смачную пощёчину, от которой его голова отлетает в сторону.
— Не смей трогать моего отца! — кричит она ему, едва ли сдерживая слёзы. Она не думала, что их знакомство выйдет таким способом, но ни о чём не сожалела. Папа бы никогда не позволил ей работать там, где её не ценят и насмехаются над ней.
— Ты забыла, кто здесь главный, милочка, — Иван подходит к ней вплотную и поднимает её голову за подбородок. Она смотрит на него ненавистным взглядом, но он видит всё, что она чувствует. Боль, грусть и одиночество. Ему знаком этот взгляд. Именно поэтому он отпускает её, — Я уйду сегодня через полчаса. Сама разберёшься, что здесь и как. Судя по рассказам отца, ты не хуже меня живёшь. И я понятия не имею, зачем тебе работа домработницей, но это твоё личное дело. Приду поздно, возможно не один. Сделаешь мне ужин.
Хулия хотела бы послать его, сказать, что он не заслужил ничего своим поведением, но она молчит, понимая, что теперь всё зависит не от неё. Поэтому она кивает, засунув свою гордость куда подальше.
Она разбирает свои вещи и складывает в шкаф. На комод, стоявший рядом с её кроватью, она ставит фоторамку с ней и её отцом, перед этим проведя пальцами по стеклу. Ей бы хотелось вернуться в то безмятежное время, когда она была такой маленькой и беззаботной, и исправить абсолютно всё, что возможно.
Хулия также пытается хоть как-то привести в порядок эту комнатку, в которой ей придётся жить, и у неё получается сделать из неё что-то стоящие. Она стелит постельное бельё и застилает кровать, перед тем, как выйти в коридор.
На ней уже соответствующая форма, в которой она должна быть в свой рабочий день, и она идеально подчёркивает её фигуру, как будто бы специально сделана для того, чтобы соблазнять этого придурка — Ивана. Хулия поправляет платье, в котором находится, но чувствует себя в нём достаточно некомфортно, а обнажённые ноги покрываются мурашками, потому что в доме достаточно холодно.
Она бродит по дому в одиночестве, находит кухню и прачечную. Она также узнаёт, где находятся туалет и ванная, не считая те, что находятся наверху. И, вероятнее всего, ей нужно будет пользоваться теми, что на первом этаже.
Хулия находит нужные продукты, смотрит в книгу с рецептами того, что можно Ивану и приступает к готовке. По правилам, она не может питаться тем, чем питается её, казалось бы, босс, но её желудок уже требует еды и она старается сдерживать себя в руках. Ей никто не сказал, как она должна питаться. Она ничего не знает об этом, потому что никогда раньше не работала на таких работах.
Однако, Иван не возвращается к ужину и он успевает остыть до его прихода. Хулия убирается в доме, смахивает пыль, пылесосить полы, и в какой-то момент понимает всех домработниц, которые раньше работали в их доме. Она ещё ничего толком не успела сделать, когда её спина уже кричит о пощаде.
Когда с уборкой закончено, она ложится на диван в гостиной, лишь на мгновение прикрыв глаза от усталости, но этого достаточно, чтобы погрузиться в царство Морфея.
Ей снится папа. Он грустный и с сожалением смотрит на неё, когда подходит ближе.
— Прости меня, солнышко, — говорит он ей, запрвляя выбившиеся волосы ей за ухо. Она хватается обеими руками за его и прикладывается щекой к его ладони.
— Папуль, не уходи, пожалуйста, — жалобно просит она его и на глазах наворачиваются слёзы.
— Я не могу, ты ведь знаешь, — продолжает мужчина и наклоняется, чтобы поцеловать её в лоб, — Я уверен, детка, что у тебя всё будет хорошо. Просто знай, что папа всегда рядом, даже если ты меня не видишь.
Хулия судорожно кивает, поджимая губы и смотря на то, как отец вновь испаряется. Она хочет побежать за ним, потому что жить так, как сейчас, она не хочет.
— Папа, возьми меня с собой! — кричит она, падая на колени. — Пожалуйста, папа, забери меня с собой!
Но он больше не появляется. Хулия плачет, задыхаясь в собственных слезах и просыпается от того, что кто-то окатил её ледяной водой.
Как только она распахивает глаза, перед ней стоит самодовольный и достаточно пьяный Иван. Он смеётся над её выражением лица и над тем, что она начинает дрожать от холода. Хулия смотрит на него с недоумением и он спешит объяснить ей.
— Ты не можешь спать на рабочем месте, — продолжает он, икая. Медина оборачивается назад и смотрит на часы.
— Сейчас два часа ночи, — просто говорит она ему. Её волосы мокрые и прилипает к лицу, она похожа на мокрого побитого котёнка, и Нойрет это забавляет. Он смеётся ещё сильнее, — Ты такая жалкая.
Она молчит, проглатывая все обидные слова и напоминая себе, что всё это всего на время. Скоро он прекратит над ней издеваться и тогда она покажет ему счастливую жизнь. Он ещё не знает, с кем связался.
Хули поднимается на ноги и собирается уходить, когда парень хватает её за руку и резко дёргает, отчего она падает в его объятия. Он тут же перемещает руку на её зад и с силой сжимает.
— Пусти меня, — кричит она ему, пытаясь вырваться, но он сжимает её ещё сильнее, — Пусти меня, придурок!
Она выдёргивает одну из рук и с силой бьёт его по лицу. Это приводит его в замешательство и она пользуется этим, когда бежит по лестнице, спотыкаясь и пытаясь сдержать слёзы, пытающиеся вырваться наружу.
Хулия закрывается у себя в комнате, скатываясь спиной по двери и из груди вырывается отчаянный стон обиды. Она икает от истерики, пытаясь как можно глубже дышать, но ничего не выходит, когда истерика душит её и она не может сдержать стоны.
Она не знает, сколько просидела в таком состоянии на полу, но в какой-то момент поняла, что опасность её миновала. В дверь не пытались ломиться, и даже звуков шагов никаких не было. Хулия поднялась на полусогнутых ногах и пошла к шкафу, чтобы переодеться для сна. Её до сих пор трясёт, когда она снимает с себя форму и остаётся в одном белье. Она больше не выглядит такой, как раньше, и это заставляет ненавидеть себя ещё больше. Торчащие рёбра, слишком плоский живот и руки слишком тонкие. Казалось, что ей никогда не удастся вернуться к себе прежней.
***
Солнце освещает комнату своими лучами и будит Хулию от очередного сна, где она счастлива со своим отцом. Она знает, что все сны связаны с её мыслями и она просто хочет видеть его рядом, но сейчас ей это необходимо. Это не кажется таким уж странным или опасным для неё. Просто каждый раз, когда она погружается в сон, она снова может быть собой.
Она собирается не спеша, надевая свою форму и расчёсывает длинные тёмные локоны. Она стоит перед зеркалом и смотри на себя уставшим глазами, понимая, что это, хоть и не скоро, но когда-нибудь закончится, и ей просто нужно набраться немного терпения. Именно поэтому она с осторожностью открывает дверь в свою комнату и натыкается на букет цветов у порога.
Хулия осматривается по сторонам, понимая, что здесь никого нет и это не уловка, и наклоняется, чтобы поднять цветы. Это её любимые пионы и они слишком шикарны. Она находит записку внутри них и берёт её, чтобы прочитать.
«Прости меня за эту ночь, я был полным придурком. Обещаю, что больше такого не повторится!
Иван»
Она ещё долгое время смотрит в записку, прежде чем уткнуться носом в цветы и вдохнуть их прекрасный аромат. Ей очень хочется верить, что написанное — правда, и этот парень больше никогда не заставит её так испугаться за свою безопасность.
Когда она спускается вниз, он уже сидит за столом и пьёт свой кофе, приготовленный самостоятельно. Она вздрагивает, когда он её замечает, и пытается спрятать свой взгляд, чтобы не пересекаться с его.
— Ты прочитала записку? — спрашивает он. Он выглядит виноватым и явно чувствует угрызения совести за сделанное.
— Да, — просто говорит она, но так и не поднимает взгляда на него.
— Ты простишь меня? — продолжает Нойрет и она поджимает губы, облизывая их. — Я слышал, как ты плакала, и мне было ужасно стыдно за то, что я сделал. Я не знаю, что на меня нашло, но обещаю, что такого больше не повторится.
Он поднимается с барного стула и подходит к ней, когда она делает шаг назад. Конечно, она теперь его боится, и ему хочется продолжить свою речь, когда её живот издаёт знакомые звуки. По всей видимости, она ничего не ела со вчерашнего дня.
— Ты хочешь есть? Прости, я отвлекаю тебя, — он подходит к шкафчик с посудой и достаёт оттуда ещё одну тарелку, — Хлопья будешь? У меня просто ничего нет на завтрак, кроме них.
Она смотрит на него с непониманием. Почему он заботится о ней, когда это должна делать она?
— Мне нельзя есть то, что ешь ты, — напоминает она ему, и, честно признаться, она бы действительно не отказалась бы от хлопьев.
Он фыркает.
— Бред какой-то, — бурчит парень, — И что же ты будешь есть, если тебе нельзя моё?
Хулия пожимает плечами. Она думала сходить в кафе неподалёку, но её желудок уже сейчас требует еды, и до открытия она может просто грохнуться в обморок.
— Садись, — говорит ей Иван, похлопывая по месту рядом с ним, — Ты, конечно же, можешь питаться тем, что ем я. Готовь и на себя тоже, — продолжает он, — Если ты не будешь есть, тебя через пару дней отсюда вперёд ногами вынесут, чёрт возьми. И кто тебе, вообще, о таком сказал?
Она поджимает губы. Она слишком непрофессиональна, слишком наивна и ещё не способна к такой серьёзной работе. Для неё это всё впервые и не имея опыта, это слишком сложно. И Иван, по всей видимости, понял это.
— Сколько тебе лет? — спрашивает он, когда она всё же садится за стол.
— Девятнадцать, — наконец отвечает она и он глубоко вздыхает. В свои девятнадцать он открывался с пацанами в клубе. В принципе, сейчас ничего не изменилось, но в свои двадцать пять, он менее ответственный, чем она. Он зависит от своего отца, который каждый месяц даёт ему крупную сумму денег, и просирает их в клубах с друзьями. Когда эта девчонка, которая выглядит слишком маленькой и хрупкой, соглашается работать домработницей в его доме.
— И почему ты решила работать на такой пыльной работе? — не унимается он, застава её в расплох, когда она подносит первую ложку с хлопьями ко рту. Мгновенно, аппетит испаряется и она уже не хочет есть, вспоминая, почему она здесь.
— Мой отец погиб в автокатастрофе, а кроме него у меня никого не было, — объясняет она, — Когда я пришла в банк, мне сказали, что на его счету ничего нет и он банкрот. У меня забрали дом, все его машины и работники разбежались, кто куда…
Она сглатывает, ковыряясь ложкой в тарелке и опустив взгляд туда же. Ей казалось, что у них никогда не состоится такого разговора, но раз уж всё же зашёл, она не собиралась лгать и придумывать что-то другое. Иногда правда лучше всех выдуманных историй.
— То есть, в девятнадцать лет ты осталась одна на улице? — удивился он, и что-то сжалось у него в груди, когда она подняла на него взгляд глубоких зелёных глаза. В какой-то момент ему показалось, что лучше неё на этой планете никого нет. Она была слишком красивой для той, кто работает домработницей, и он не хотел верить в то, что она осталась совершенно одна.
— Моя мама ушла от нас, когда мне было два годика, — продолжает Хулия, — Но я понятия не имею, как с ней связаться. Да, и не хочу, учитывая, что она отказалась от меня.
Иван глубоко вздыхает, положив в тарелку ложку. Вчера он видел в ней обычную сильную девушку, которую, возможно, бросил богатенький папик и она пришла работать у него, но всё оказалось куда серьёзнее. Она была ещё совсем ребёнком, не опытным и ранимым, и он понимал, что эта работа отнимет у неё всё желание делать дальше что-то со своей жизнью.
— А мой отец знает, сколько тебе лет? — спрашивает он, не понимая, как мужчина мог нанять её на роль домработницы.
— Конечно, — отвечает она, — Он был хорошим другом моего отца и знает меня с пелёнок, — объясняет Медина, — Он был первым, кто предложил мне этот вариант. И я согласилась, потому что выбора, особо, не было.
— Выбор есть всегда, — бурчит Нойрет, — Ладно. Тогда мы с тобой договоримся немного по-другому. Только отцу моему ничего не говори.
Она кивает, всё же положив ложку в рот. Он усмехается, когда видит, с каким рвением она есть эти чёртовы хлопья и насколько она была голодной. Этого нельзя оставлять просто так, она не должны так себя истязать, тем более в её возрасте. Кто, чёрт возьми, пойдёт работать домработницей в девятнадцать лет?
— Ты будешь только готовить, — продолжает парень, вспоминая, что вчерашний ужин был потрясающим, — Уборку в доме делаешь так, чтобы это не отнимало у тебя слишком много сил. Если понимаешь, что устала — оставь, я сам приберусь. Поняла меня?
Она судорожно кивает и ему хочется обнять её, когда он видит, как она сгорбилась в спине. Он замечает, как она нервничает рядом с ним и спешит сказать ей, что он не кусается.
— Не бойся меня, я ничего тебе не сделаю, — говорит он, — Обещаю тебе.
Она снова кивает и встаёт из-за стола, собираясь помыть посуду, но он останавливает её.
— Я сам, — он забирает у неё тарелку и улыбается, — Отдохни немного. Я ведь не дал тебе нормально выспаться сегодня.
— Я выспалась, — честно признаётся она, — За последний месяц это был мой самый крепкий и лучший сон, если честно.
После её слов его снова пробивает током. Она так сладко спала, когда он вылил на неё ведро с водой, даже не подозревая, что она впервые за долгое время смогла так уснуть.
— Мне жаль, что я помешал тебе ночью, — признаётся он.
Если честно, сейчас, когда он всё это вспоминал, ему самому себе захотелось дать оплеуху. Вместо того, чтобы накрыть её пледом и дать выспаться, он сделал только хуже и заставил её плакать, учитывая, что она, наверняка, за этот месяц пролила немало слёз.
— Всё нормально, — улыбается она, отводя взгляд и он неосознанно понимает, что она ему безумно нравится. Такая маленькая и нежная, но то же время невероятно сильная и смелая, раз решилась на такие условия. Ему не стоит её снова обижать, потому что она, наверное, единственная, кто не презирает его за сделанное.
Он уже понял, что с ней его жизнь изменится координально.
