Медитация

В комнате полутемно. Сквозь неплотные шторы пробивается серебристое свечение белой питерской ночи. Миха, сдвинув на нос очки, лениво листает ленту в телефоне, а Андрей, решивший уснуть пораньше, вертится, как медведь весной в подтопленной берлоге. — Андро-о-о, — протяжно выдыхает Миха и слегка задевает его плечом, — ты не в муравейнике бухой валяешься, а лежишь на дорогущем матрасе и воняешь шоколадным гелем для душа. Чё те надо? — Ну не засыпается, Мих… Вообще никак. А мне завтра рано вставать, самолёт не такси, ждать не будет. — Ладно, иди сюда, вертунчик мой, — Миша откладывает на тумбочку очки и телефон, крепко обнимает Андрея со спины, кладёт тяжёлую руку поперёк его мягкого живота. — Закрывай глаза и считай овечек. Смотри, первая пошла. Ё-моё, вот это шуба, все бабы обзавидуются! — Блин, Миша, какие овечки, какие шубы? Двадцать первый век на дворе, — Князь лезет в телефон, водит быстро пальцами по экрану. — Есть штука такая, подкаст «Медитация перед сном». Сейчас включу, и через десять минут мы оба будем спать, как ангелочки. — Музыка на фоне — дерьмо, — первым делом резюмирует Миша и смеётся. — Не мешай, — Андрей отмахивается и ложится на спину, потому что медленный гипнотизирующий голос ведущего просит максимально расслабиться. Миха скептически хмыкает, слушает пару минут про глубокое дыхание и тепло одеяла, не выдерживает и снова ржёт. — Давай-давай, Дюх, принюхайся, чем у нас одеяло пахнет. Пивом или сигаретами? — Иди на хер, — говорит Андрей и больше не реагирует, послушно следует советам ведущего. «На следующем выдохе мягко закройте глаза». Миша, всё посмеиваясь, подползает ближе, накрывает веки Князя большой тёплой ладонью. Они подрагивают, как пойманные мотыльки. «Почувствуйте вес своего тела. Обратите внимание, как поверхность кровати повторяет его изгибы». Мишкины руки гуляют по давно потерявшим своё изящество княжеским изгибам сверху вниз и обратно. Кончики пальцев медленно скользят по гладкой коже, с округлого бока спускаясь к бедру, подбираются к паху и проворно убегают наверх. «Обратите внимание на позу. Прислушайтесь к ощущениям». Миха подпихивает Андрея на бок и прижимается сзади, аккуратно притирается бёдрами, влажно тычется в жаркую ложбинку. Ладонью накрывает член, поглаживает промежность и внутреннюю сторону бедра, — уделяет внимание «наиболее уставшим местам». Перебирает морщинистую кожу, покрытую редкими волосками, нежно-нежно гладит, перекатывая яички, сжимает ласково, любуется сорванным задушенным стоном. Расслабляющая музыка уже не кажется такой уёбищной. — Дыши, Андрюх, дыши. Гоняй по организму воздух, — второй рукой он легонько царапает грудь, прихватывает горошины сосков, цепляет кожу на крепких мускулистых титьках. Князь прерывисто и шумно выдыхает. — Хороший подкаст, мне нравится, — шепчет ему в ухо Миша и прислушивается, сжимая в ладони медленно наливающийся кровью член. «Начнём с ног», — звучит из динамика, и Миша, кряхтя, перебирается на край кровати. Наклоняется, спрятавшись за шторкой длинных волос, и не спешит их поправлять. Массирует ступни Андрея, проходится по каждому пальцу рукой, почти невесомо касается выступающих подушечек, жадно целует, а потом втягивает в рот. Щекочет языком, облизывает, обнимает горячущими губами, перебирает: большой, указательный, средний, безымянный и ма-аленький мизинчик. Андрей, окончательно бросив попытки заснуть, активно двигает кулаком. Крупный красивый член сочится каплями смазки и смотрит ровно вверх. Миша любуется этим соблазнительным зрелищем, до сих пор невероятно возбуждающим, и, мазнув широким языком свод стопы, переползает к другой ноге. Посасывает большой палец и массирует икры. Движения руки Андрея становятся резче, а яйца Горшка сладко поджимаются. Он встаёт на четвереньки, резко нависает над Андреем и касается членом его костяшек. Князь, умница, всё понимает, разжимает кулак, перехватывается, и вот они уже толкаются в унисон, трутся головками и кончают почти одновременно. Миха падает прямо на грудь Князя, целует смазанно его красивые скулы, тонкие губы, шаловливую бровь, гладит проседь короткой щетины. Подкаст вещает, что день был отличным, и желает приятных снов. Миша с ним согласен. Андрей сталкивает его с себя и тянет за ногу. — Пошли в душ, гений медитации. А потом — спать. Горячая вода совсем расслабляет. Миша целует Андрея, мягко хватая за губу, и укрывает их обоих одеялом. — Слушай, а оно ромашками, оказывается, пахнет. — Конечно, Мих. Это ведь аромат того кондиционера для белья, который ты вместо порошка… — Спи давай, — Миша до сих пор не любит слушать о своих промахах. Он закрывает Андрею рот новым поцелуем и шепчет в самое ухо, зевая: — тебе вставать скоро. Самолёт, тур, ё-моё. Утро тоже начинается с поцелуя. Невесомый чмок в нос — отвлекающий маневр, пока пальцы сжимаются на мочках ушей. Это Андрей его так будит. Миша фырчит и отворачивает голову. Не хочет просыпаться. Князь сильнее прижимается к нему, обнимает и тепло дышит в шею. Щекотно и замирательно. Свою крепкую ладонь кладёт на левую половину широкой Мишкиной груди и пробегает пальцами по нарисованным кровоподтёкам анархии, привычно натыкаясь на заживший шрам. Миша не реагирует, не двигается даже, и ладонь успокаивается, но остаётся лежать. Сердце стучит равномерно и тычется в неё под рёбрами благодарным котёнком. Сон снова окутывает их сладкими путами, и они засыпают. — Миха! — тычок промеж рёбер уже не ласковый, а болезненный. — Проспали, ёбаный в рот… — Андро… Чё проспали? Чё ты мелешь-то, ё-моё? — Миша жмурится и кривится. Ему снилось что-то до безобразия яркое и интересное, а тут орут над ухом. — Мой самолёт проспали! — Андрей кидается искать телефон. Шарит под подушкой, перетряхивает одеяло. Миша смотрит на этот кипиш одним глазом, попутно закуривая, и пытается удержать разбирающий смех. — Ну чё ты ржёшь, чё ты ржёшь?! — Князь находит несчастный телефон на полу. Просовывает руку между стеной и кроватью, чуть не застряв, и жалобно хватается за голову. — Пятнадцать пропущенных! Вахтанг… Андрей бормочет себе под нос, бешено листает приложения, печатает ответы со скоростью света, а Миха лежит, курит и бесстыже любуется им, встрёпанным и взволнованным. — Вахтанг поменял мой билет. Лечу следующим рейсом, ещё есть время, — Андрей выдыхает и проводит тыльной стороной ладони по взмокшему лбу. — Пиздец… И не с бодуна ведь. — Это всё ночная медитация виновата. Андро, — Миха, смеясь, кидает окурок в пепельницу, берёт его за руку и сплетает пальцы со своими, — спокуха. Всё разрулилось. Он тянет Андрея на себя, крякает под его весом, но терпит. Обхватывает в кольцо рук и целует, тягуче посасывая нижнюю припухлую губу. Язык цепляется за колючую щетинку в ямочке подбородка. Пальцами Миша вырисовывает на спине Андрея разные узоры, то надавливая и царапая, то почти не касаясь. — Успокоился? — спрашивает низко и хрипло. Из дальних глубин подступает лёгкое возбуждение. Член приподнимается, шевелясь, и Миша непроизвольно трётся чуть-чуть открывшейся головкой о бедра Андрея. Эх, ушли те времена, когда утренний стояк был явлением ежедневным, а не долгожданным праздником. У Андрея тоже не стоит. Он перенервничал, и теперь приходит в себя. Чтоб вернуть его в русло, Миша шепчет на ухо, сжимая плотную ягодицу: — Андрюх, а приготовь завтрак, пожалуйста. Как я люблю. А любит Миша не красиво сервированный стол и даже уже не запотевшую кружку холодного пивка в придачу к еде, а голого Андрея в блядском кружевном фартучке. Купили на потеху, ради смеха, а вышло очень даже сексуально. Он обожает смотреть, как Князь колдует возле плиты, а его обнажённый зад сверкает во все стороны. А ещё Андрюха часто наклоняется, чтобы выбросить в ведро яичную скорлупу или достать что-то из холодильника, и тогда Мише открывается совсем уж великолепный вид. Чуть шершавая белая кожа будто создана для укусов, а спрятанная в складках тёмно-розовая дырочка сводит с ума. Миша накидывается на Князя, как дембель, всю службу не ходивший в увалы, заваливает на стол, обязательно что-то уронив, и целует везде, где только может. Яичница обычно после этого сгорает, а каша намертво прилипает к кастрюле. — Мих, сегодня не хочу, — Андрей роется в уже собранной сумке. — Давай закажем чё-то. — Блин, совсем не хочешь? Утро, еда, фартук… Понимаешь? — Совсем не хочу. Ничего. И уж тем более отскребать пригоревшую сковородку, — Князь умеет отказывать, и Миша кое-как смирился с этим. Он поднимается, чешет подбородок и топает к кофемашине. Пока Андрюха наводит марафет в ванной, можно успеть десять кружек кофе выпить. И заказать завтрак. Хорошо, что Князь бросил свою диету и перестал жевать одну траву. Но все равно придерживается какого-то там правильного питания. А потом один хрен заливает всё пивом, от которого оба не собираются отказываться. Напуркуа, спрашивается? Вот Михе надо похудеть — он тупо не жрёт ничего. Сбросил ненужные килограммы — аллилуйя, можно опять есть всё, что не приколочено. Неправильно, да и хуй с ним. Миша переводит взгляд за окно, путаясь им в летней зелени, и выпадает из реальности, задумавшись о театре. Андрей, уже уверенно-спокойный и весёлый, подкрадывается неслышно сзади и хватает за нос. — Ну, Дюх, — Миха трясёт головой, рассыпая по плечам спутанные длинные волосы и притворно недовольно морщится. — Чё заказал? — Андрей заглядывает в телефон, попутно потираясь бородкой о голое Мишкино плечо, и целует в висок. — Чего это тебя на нежности потянуло? — слегка ухмыляется Миша, и смотрит, извернувшись, снизу вверх. — Ну, может, потому что, — Андрей склоняется ниже, к губам, ведёт по контуру указательным пальцем и меняет тон на светский, — потому что я люблю вас, Михал Юрич? — Мм… — Мишка хватает палец, мягко сжимая, чуть кусает и отпускает. — И давно это несчастье с вами приключилось, Андрей Сергеич? — Давно, — Князь мстительно кусает его за ухо и щекотно облизывает, — ой, давно. И, к счастью, я счастлив в этом несчастьи и даже, представьте, не одинок. — Сам-то понял, что сказал? — взрывается хохотом Миха, тем самым, заразительным, оглушающим всю квартиру, собирающим смешинки в сетке морщин вокруг глаз. Андрей встаёт поудобнее, ловит смех губами, властно кладёт руки на Мишкин затылок и чуть давит, прижимая голову к паху. Миша совсем не против. Он жарко дышит в плотную ткань трусов, мокро целует, медленно-медленно забирается пальцами под кромку, осторожно оттягивает резинку и берёт полумягкий член в рот. Дразнит уздечку языком, прижимает рукой основание и только начинает активно заглатывать, как в дверь звонит курьер. Момент безвозвратно проёбан, и они фокусируются на еде. Провожая Князя в аэропорту, Миха нарочито небрежно обнимает его, хлопает крепко по спине, а в ухо шепчет: — Пришлёшь мне фотки из отеля? — Жить не можешь без моего карнавального мячика? — Андрей горделиво выпячивает живот, и снова повсюду рассыпается их смех. — Нет, ну ты так сфоткай, чтоб было видно кое-что другое, — уточняет Миха и, отодвинувшись, склоняет голову и просит совсем уж тихо и неразборчиво: — Давай, чтоб нормально всё там, понимаешь, да? И это… Голос береги, Андрюха, заебёмся восстанавливать. Андрей кивает и комично грозит пальцем: — Ты тоже, смотри, не бузи. Я скоро вернусь, Мих. Они стукаются кулаками, и Андрей идёт в зону вылета, а Миша вызывает такси, а потом отправляет Князю одно лишь слово: «Скучаю» Медлит пару секунд и снова печатает: «Люблю». Снова задумывается, смеётся и добавляет, чтоб Андрюха не подумал, что его на старости лет захватила сентиментальность: «Вернёшься — отсосу». «Как?» — приходит ответное сообщение и дурацкий стикер с котом. Миша, сев в машину, всю дорогу набирает длинный ответ: «Возьму с дивана подушку. Встану перед тобой на колени. Пару раз пройдусь рукой по хую, вверх-вниз. Оголю головку, широко лизну край языком. Поглажу яйца, возьму их в кулак. Сожму крепче, чтоб ты выдохнул скомканный мат. Оближу весь ствол, снизу вверх, и ещё раз, и ещё. Медленно, сука, чтоб растянуть удовольствие. Втяну головку, крепко прижмусь губами и буду сосать только её. Ты будешь толкаться, жадно, настырно. Я уступлю, возьму глубже, расслаблю горло, ускорюсь. Ты застонешь не хуже бляди, ё-моё, протяжным рыком, как ты умеешь. Вцепишься в волосы, наматывая на грёбаный кулак, вколотишься по самые яйца. Тупо выебешь меня в рот, а я буду захлёбываться слюной и смотреть на тебя так, как ты любишь, Андрей». Миха, опомнившись, блокирует телефон, косится в водительское зеркало на таксиста, удаляет всё к чертям и отправляет: «Молча, Дюха, молча!»