Non plus ultra

      Дом встретил их тишиной и душистым запахом разожжённого камина. Экономка, вероятно, отправилась спать, но вот горничная Хелен не вышла поприветствовать их, что весьма удивило Томаса.       Безмолвие, которого Хелен сохраняла весь путь до дома, начало беспокоить, но Эндрюс не подавал виду, стараясь сосредоточиться на приведение в порядок своих мыслей. Получалось паршиво, и беспокойство, присутствующее весь день, не отпускало, а лишь накатывало новыми волнами. Они прошли в гостиную, освещаемую лишь дребезжащими на стенах бликами от пламени камина, и Хелен включила торшер, сию же секунду проливший свой красноватый свет, и в комнате повис полумрак.       Томас так и замер у спинки дивана, неловко сжав ту пальцами, и безотрывно глядел на Хелен, которая подошла к серванту и достала оттуда графин с виски, наполненный на выходных для гостей, но так и не опустошившийся.       — Зачем это? — спросил Томас, чуть приподняв бровь.       — Ты выпил, а мне что, нельзя?       — Как скажешь, — он примирительно поднял ладони, но в следующий миг вновь вцепился ими в бархатную обивку.       Хелен медлила с разговором, и Томас мог лишь гадать, что именно она хотела обсудить. Напряжение, повисшее в воздухе, было почти физически ощутимо, и в конце концов он решился высказать своё недоумение вслух.       — За моей спиной уже судачат, — Хелен налила себе виски. — «Вечная невеста» — так меня называют. «Помолвленные и сомневающиеся» — звучит, словно название какого-то неоправданно-драматичного романа.       — Тебе не всё равно, Нелли? — вопросил Томас, наблюдая, как она залпом опрокидывает в себя спиртное, чуть при этом морщась. — Пусть толкуют, что хотят. Мы же знаем правду…       — А в чём правда? В том, что за глаза в светском обществе тебя окрестили «женихом Хелен Рейлли Барбур, но мужем океанских лайнеров»? — она коротко хохотнула и всплеснула руками. — И самое интересное, Томас, что ни ты, ни я в самом деле не знаем правды о нас.       Он даже немного разозлился. Конечно, у Хелен была парочка так называемых подружек, которые ему не нравились, а посему Эндрюсу казалось, что они просто выдумывают на ходу эти сплетни, дабы пошатнуть в Хелен уверенность и в себе, и в нём.       — Прекрати нести чушь, будь так любезна, — не размыкая губ, попросил он. — Мне нет никакого дела, как называют тебя, меня или нас вместе. Мне нет никакого дела, взаправду ли так говорят или же твоя возлюбленная подруга Глэннис выдумала все эти сказки. Меня волнует только то, что объединяет нас с тобой.       — А нас что-то, кроме этого, — Хелен демонстративно подняла ладонь с помолвочным кольцом, что блеснуло крупным сапфиром, — и, как бы пошло это ни звучало, совместной спальни объединяет? Когда я спрашиваю о твоей работе — ты отмахиваешься и говоришь либо то, что у тебя проблемы, либо то, что всё прекрасно, но ты чертовски устал. Ах, либо ты начинаешь трещать про «Титаник».       — Да, я устаю, ведь работа трудная, нюансов очень много, тем более, сейчас, когда мы не укладываемся в сроки с «Титаником».       — Я уже не могу думать про твой «Титаник»! — не сдержалась Хелен. — Ты уж извини меня, но он везде. Складывается такое ощущение, что даже в кровати — вместе с нами!       — Зачем ты пытаешься меня задеть? — Эндрюс непонимающе нахмурился.       — Я просто честна с тобой, Томми, — она вновь налила себе виски и рухнула в кресло, потерев переносицу. — Вместо гулянки на нашей свадьбе — у тебя гулянки по случаю установки очередной трубы. На верфи. Вместо реальных детей — у тебя целое детище. «Титаник».       К чему все эти упрёки? Она же полностью осознавала, насколько это для него важно, но всё равно продолжала сравнивать то, что сравнивать нельзя, очень неприятно при этом укалывая в самые больные точки. Эндрюс понимал, к чему Нелли ведёт, но он не думал, что всё настолько серьёзно, раз она начала говорить подобные вещи. Да, он сам тоже хорош, что тянул со свадьбой, но она сама вроде как и не сильно переживала по этому поводу! Он скрипнул зубами и отчеканил:       — Если ты так разозлилась из-за Розы, то поверь мне: это вышло случайно. Дядя сегодня упомянул Хокли, и у меня возник ассоциативный ряд.       — Я не требую оправданий. Да и при чём тут, собственно, Роза? Я никогда не сомневалась в себе, как и не сомневалась в твоей верности мне. Я бы тоже хотела нарисовать красивого знакомого, но вот только я не умею рисовать! — из груди Хелен вырвался смешок, и она вновь пригубила виски. — Конечно, меня зацепило то, что ко мне ты не торопился и, видимо, вспоминал про Розу, но её я не виню. Да и тебя ни в чём не могу обвинять, ведь понимаю, что мои утренние слова тебя насторожили, и ты просто хотел отвлечься от мыслей, что появились из-за меня.       Так, по большей части, и было. Но диссонанс, возникающий в голове при невольных воспоминаниях о Розе, не давал ему покоя и заставлял стыдиться этих дум. А тут, ко всему прочему, примешался этот неприятный разговор, который и до крайности злил, и прививал ещё большее чувство вины. Тем не менее, пока что раздражение перевешивало стыд, и Томас, глубоко вздохнув, спокойно полюбопытствовал:       — Так к чему все эти подначивания про сплетни, прозвища, «Титаник» и мисс Дьюитт Бьюкейтер?       Повисла тишина, нарушаемая лишь треском дров в камине да завыванием ветра за окнами. Грудь Хелен вздымалась под чёрной шёлковой блузкой, и она вновь поднесла стакан к губам.       — Дело не в сплетнях, «Титанике» — как таковом — и уж тем более не в Розе. Отчасти в тебе. Но больше… — Хелен прикрыла глаза и вздохнула. — Во мне.       — О чём ты?..       Эндрюс действительно растерялся. Он ожидал услышать заявления, что он во всём виноват, но вместо этого Нелли, по сути, обвинила себя. Томас недоуменно почесал лоб, и Хелен, распахнув ресницы, вперилась в него решительным взглядом.       — Я подумываю принять ухаживания Генри Харланда.       Потеряв дар речи, Томас пошатнулся. Это было неожиданно, ведь до этого Хелен скептически относилась к ухаживаниям Харланда, в итоге выбрав его, Томаса. Она выбрала его! И собралась уйти? Переметнуться? Что за бредни?!       — Ты с ума сошла? — Эндрюс обошёл диван и склонился над ней, уперевшись о подлокотники. — Какой, к дьяволу, Генри Харланд?       Отвернувшись от него, Хелен свела брови, поджала губы и покачала головой.       — Прости, но я не могу так больше. Всё как-то размыто, — она вновь повернулась к нему и круговым движением потёрла висок. — Я прекрасно понимаю, что твоя работа — твоя жизнь, но я… Я тоже хочу жить. И, должно быть, ты думаешь, что всё хорошо, что мы счастливы. И в чём-то ты прав. Ты — чудеснейший и добрейший человек, но порой ты настолько поглощён своими идеями, что ничего вокруг себя не видишь. А я так хотела, чтобы ты хоть иногда видел… меня.       Звучало это… правдиво. И оказалось сравнимо для него лишь с приговором. Не на смерть — на одиночество. И только сейчас Томас осознал весь ужас такового.       — Я всё исправлю, Нелли, — сглотнув и выпрямившись, прошептал Томас. — Пожалуйста, я прошу тебя, прекрати. И позволь мне всё наладить.       Поднявшись с кресла, Хелен отставила стакан и сделала шаг к Томасу. Эмоции, отображающиеся на её лице, он распознать не сумел, потому как всё плыло перед глазами, размываясь и покрываясь белыми мельтешащими точками.       — Мы это обсуждали неоднократно. Тебя хватает на пару месяцев, а затем всё по-новой. Но я тебя не осуждаю. Ты действительно гениальный человек, потому я не хотела требовать от тебя большего, чем ты можешь дать. И не стану этого делать.       — Харланд способен дать большее? — судорожно пригладив волосы, горько усмехнулся Томас.       — Генри и вполовину не так талантлив как ты, иначе директорское кресло занимал бы он. Но он давно любит меня. Он готов пойти на всё ради семьи, и я это вижу. Я ни в коем случае не меняю тебя на него, — голос её стих, и она подняла на Томаса заслезившиеся глаза. — Я хочу семью, Томас. Настоящую. Я хочу ребёнка. Или двух. И уверена, ты был бы прекрасным отцом, но мне уже далеко не двадцать, я не могу больше ждать. И я так боюсь… что потом… я уже не смогу… станет поздно…       Она прикрыла лицо ладонью и всхлипнула. Томас крепко прижал её к себе, но Хелен стояла, выпрямившись и не обнимая его в ответ, а лишь уткнувшись носом в его пиджак и тихонько плача.       — Хочешь, прямо завтра сыграем свадьбу? — прошептал он, погладив её по голове. — Я обещаю, что буду вести себя иначе и сделаю всё ради твоего счастья.       Хелен оторвала лицо от его груди и посмотрела на него заплаканными глазами. Быстро смахнув слёзы, она приняла серьёзный вид и, подумав, мягко произнесла:       — Но будешь ли ты счастлив в таком случае? — её ладонь как бы утешающе погладила его щёку.       Сглотнув, Томас вглядывался в её лицо, и пускай его красивые, чуть заострённые черты сейчас смягчались полумраком, делаясь невиданно-прозрачными, но… не уловил в нём ничего большего. Ничего. Ни одной эмоции, за которую можно было бы уцепиться, чтобы остановить её. Хелен уже всё решила.       — Возможно, когда-то для кого-то ты изменишься, — глухо промолвила она. — Но не сейчас. И не для меня. Ты старался, но… должно быть, тот самый момент ещё не наступил. Прости меня.       — Хелен… — прерывисто выдохнул он. — Как же так? Столько времени…       — Вот именно — столько времени. И я хочу жить, — слеза вновь сорвалась и, оставляя за собой влажную, чуть поблёскивающую дорожку, протекла по щеке к подбородку. — И ты живи. Всегда. У тебя всё получится. Просто… наши желания не совпали — так бывает, и я благодарна тебе за всё, что ты дал мне. Ты всегда будешь в моём сердце, правда, и я желаю тебе всего самого наипрекраснейшего, но я устала…       Хелен сняла кольцо и протянула Томасу, и он, в отчаянии опустив подбородок к груди, накрыл тонкую ладонь своими пальцами.       — Оставь себе, — хрипло проговорил он. — Пускай мне тяжело принять всё это… я… тоже желаю тебе счастья. И прошу прощения.       Сперва запротестовав, Хелен не получила никакой реакции, а потому лишь сжала кольцо и медлительно отняла руку. Когда невесомое тепло от касания окончательно исчезло — Хелен отстранилась и, коротко прочистив горло, тихо оповестила:       — Мой шофёр приедет за мной с минуты на минуту. А завтра заберёт вещи.       Ничего не оставалось сделать, кроме как кивнуть, ведь вязкий ком застрял в горле, а пустота, образовавшаяся в груди, не давала дышать.       Через десять минут Хелен уехала, а Томас, отсутствующе уставившись в извивающиеся языки пламени, желал оказаться объятым ими, чтобы выжечь из себя всю эту тоску.       И опустошил графин до конца.

***

      Казалось, её должно было начать выворачивать наизнанку от путешествий по воде. Но этого, как ни странно, не происходило, и повод для этого был довольно-таки веский.       Кэл, как и объявил тогда на балконе, действительно запланировал возвращение в Лондон. Тем не менее, много времени в Англии они не провели.       После мероприятия по случаю их помолвки Роза проснулась поздно и попросила Труди принести завтрак прямо в её комнату — они ведь не в Англии, дабы соблюдать традиции? На губе всё ещё была ранка, но, впрочем, Роза скрыла ту за яркой помадой перед тем, как спуститься к обеду. За обедом находились, помимо её матери, Кэла и Натана, ещё несколько близких друзей семьи Хокли, коим Натан выделил гостевые спальни. Велись пустые светские беседы, в которых Хокли-старший, что неудивительно, не принимал участие. А вот поистине изумительным стало то, что мама, сидящая по левую руку от него, в них также не вовлекалась. И Розу насторожило, что Рут слишком увлечённо разговаривала с отцом её жениха, но больше то, что она… улыбалась. После смерти отца Роза никогда не видела ничего подобного в исполнении матери; сейчас в её манерах отсутствовали всяческие ужимки, напускная сдержанность и бесконечное самолюбования. Но это вскоре стало совершенно неважным, ведь обед кончился, и Каледон попросил Розу и Рут пойти с ним в одну из гостиных для разговора, а Натан тем временем увёл гостей на охоту.       — Завтра мы отчаливаем в Лондон, — начал Каледон, когда они расселись на диванах. — Но сегодня утром у меня произошёл некий разговор, и мои планы изменились.       Уже было обрадовавшаяся, что Кэл не поплывёт с ними через океан, Роза сию же секунду огорчилась, ведь жених продолжил:       — Мне нужно будет в Ирландию по делам, так что, я отправлюсь туда спустя неделю после нашего прибытия. Я понимаю, что вы соскучились по дому спустя столь длительное время. И также осознаю, что вам мало будет интересно в Белфасте, так что…       Встрепенувшись, Роза едва ли не вскочила. Ирландия. Белфаст. Там же Томас и Хелен! И неважно, что она не была дома с середины января, а сейчас самый разгар марта. Неважно, как она их найдёт, но почему-то верилось, что это удастся.       — Ерунда, — сдерживая эмоции, заявила Роза. — Я бы с удовольствием поглядела на эту страну. А ты, мама?       Бросив на дочь внимательный взгляд, Рут коротко потёрла выразительную, но очень изящную горбинку на носу. И неожиданно кивнула — пускай и не слишком уверенно. Хокли закинул ногу на ногу, но выпрямил спину, что выглядело весьма странно. Подозрение проскользнуло в его зрачках, а потому Роза поспешила добавить:       — Я просто хочу побольше времени проводить с тобой.       — Но там совершенно нечего делать, — всё же смягчившись, предупредил Кэл. — Я, в основном, буду на переговорах.       Звучит многообещающе! Это ещё больше приободрило.       — Мы найдём, чем заняться, правда, мама? — с воодушевлением произнесла Роза.       — Конечно, дорогая. Но мы ни в коем случае не напрашиваемся, мистер Хокли.       Благосклонность матери порадовала, пусть Роза и понимала: она лишь хочет, чтобы Хокли был доволен тем, что его невеста желает сопровождать его всегда и везде. Желала Роза абсолютно противоположного, но сделала вид, что это не так.       — Нет никаких проблем, чтобы вы поехали со мной в эту командировку, — подумав, проговорил Каледон. — Что же, решено.       Роза была почти счастлива, хотя это счастье, несомненно, омрачал Каледон, который, конечно же, проходу ей не даст. Но она же должна что-то придумать! А ещё Розу смущало её же рвение увидеть Томаса, в симпатии к которому она внезапно призналась Франческе, когда они выпили довольно-таки много вина. Роза не была уверена, что то было прямо-таки симпатией, тем не менее, неким интересом это определённо являлось. Это, несмотря на всю неправильность, не могло не подогревать интригу от пока неясного предвкушения в её душе.       И вот сейчас они плыли в Белфаст, правда, без матери, которая слегла с лихорадкой сразу по прибытии в Лондон. Возможно, её сильно продуло, когда они пересекали Атлантику, но за неделю ей стало лишь немногим лучше… За Рут ухаживала миссис О’Брайен, её камеристка, а потому Роза старалась не мельтешить перед глазами и довольно много времени проводила в компании Роджера, который с позволения хозяйки остался в их доме перед отъездом во Францию. Кэл, отлучающийся по делам, об этом общении всё же был уведомлен — Роза даже знала от кого. От Труди.       На второй вечер их пребывания дома Роза нашла письмо как бы для Франчески не там, где оно было оставлено. Горничная оправдала это тем, что хотела его отправить, но к вечеру позабыла и вернула, как ей привиделось, на место.       — Ты не видишь, что оно не запечатано? — отчеканила Роза. — И я не давала никаких распоряжений отправлять его.       — Простите, миледи, — Труди опустила голову. — Я хотела как лучше.       — Ну разумеется, — Роза села за стол и отвернулась. — Я сама займусь его отправкой. Как и любых других писем. Свободна.       — Помочь вам с ванной?       — Я сказала — свободна!       Горничной и след простыл. Роза всё ещё тяжело дышала от ярости, буквально вцепившись в конверт. Она ведь специально не стала писать ничего особенного и нарочно оставила незапечатанный конверт на видном месте. Её догадки в очередной раз оправдались. Труди наверняка его переписала. Что же, зато будет знать, что почта Розы — личное дело. И всё равно, каким именно образом она преподнесёт сей факт Каледону.       Видит бог, Роза была с ней мягкой, пыталась сделать так, чтобы её горничная стала действительно её горничной и больше ничьей. Но, по всей видимости, интерес Труди к Кэлу мешал той проявить хоть какое-то понимание и благодарность к Розе.       Роза сожгла то письмо в металлической ванночке и принялась писать новое — уже с тем содержанием, которое она планировала изначально. Перед обедом следующего дня они с Роджером сходили на почту и отправили это послание.       По поводу самого Роджера ей особо не выговаривалось. Возможно, из-за того, что, проводя время в курительном салоне после ужинов на лайнере, её кузен и жених нашли общие темы. Но Кэл злился, хоть и довольно незаметно. Но он подтвердил её догадки тем, что, имея собственное жильё, занял одну из гостевых спален в её доме, что весьма, по мнению Розы, нагло. Впрочем, стоит признать, что ей он особо не мешал.       Теперь, проплывая Ирландское море, Роза была окружена бандой Кэла: Лавджоем и Труди. И каждый будет за ней следить. В голове уже зрел план, как именно ей удастся выйти на Хелен, дабы пообщаться с ней и хотя бы одним глазком взглянуть на Томаса. Было рискованно и немного стыдно, но в последний месяц в её жизни случалось так мало чего-то по-настоящему хорошего.       Ровно ничего толкового в мысли не приходило, а посему Роза решила, что разберётся на месте и в любом случае сможет заговорить Каледона, чтобы тот отпускал её хотя бы на прогулки по городу.       Гостиница была хороша. Небольшая, но изящная и уютная, она представляла из себя, скорее, гостевой дом, улыбчивый владелец которого часто находился за стойкой управляющего и, как он сам выразился, разливал эль по вечерам в ресторане. Эта душевность порадовала, и Роза искренне улыбалась этому пожилому мужчине, во вьющейся седине которого всё ещё угадывались рыжие волоски. Их комнаты были весьма просторными и очень чистыми, с приятным интерьером, в котором мебель красного дерева сочеталась со светлыми тканевыми обоями на стенах.       Она успела принять ванну и прихорошиться перед обедом, а посему Кэл, уже ожидающий её за одним из столиков, сделал ей весьма приятный комплимент.       — Я должен поехать кое-куда, — поджигая сигарету, объявил он. — Но вернусь очень скоро.       — Куда ты? — полюбопытствовала Роза, отрываясь от изучения меню.       — По делам. Тут находится крупнейшая в Великобритании верфь «Харланд энд Вольф». Потому я тебя туда не приглашаю.       — Но почему?       — Что тебе смотреть на недостроенные корабли и всяких работяг, — выдохнув дым, заструившийся голубоватым мерцанием при холодном свете, что проходил сквозь окна, протянул Кэл. — Почитай пока что-нибудь. Владелец сказал, что библиотека в полном доступе. Я ненадолго.       Читать и вправду хотелось, но тогда Роза просидит до вечера в своём номере, а ведь на Белфаст хотелось бы взглянуть. Пусть даже на верфь. Хотя эта самая верфь, по словам Кэла, является самой крупной в Соединённом Королевстве.       — Я бы посетила это место, если ты не против, — озвучила свои размышления Роза. — Тем более, такое масштабное. Всё же хочется гордиться Великобританией ещё больше.       В этот самый момент подошёл официант, дабы принять заказ, но Хокли не отводил с невесты изучающий, задумчивый взгляд. Спустя полминуты он сделал заказ за них обоих и обратился к Розе:       — Как пожелаешь. Отобедаем и едем.       Было пасмурно и немного туманно. Верфь действительно оказалась огромной, но не сильно многолюдной — по крайней мере, в этой её части. На горизонте, над крышами цехов, складов и других сооружений, о названиях и предназначениях которых можно было только гадать, узнавались сероватые очертания строящихся кораблей, некоторые из которых были окружены клиновыми лесами. Роза, вышагивающая за Кэлом и Лавджоем, внимательно оглядывала обстановку. Обещанных работяг особо не было — лишь изредка мелькали мужчины в рабочих костюмах да женщины, несущие стопки бумаг.       Кэл отправил Лавджоя в притащенный из Англии автомобиль, а посему Роза сделала вывод, что её жених не чувствовал здесь опасности, больше беспокоясь за сохранность его собственности. Но, в самом деле, всё выглядело более-менее дружелюбно. Они, немного пройдя, остановились напротив выделяющегося своей изящной архитектурой кирпичного здания, и Кэл всё подглядывал на часы, приглушённо ругаясь, а Роза обратила внимание на возвышающейся вдали огромный корабль — казалось, самый большой из всех, что возводились. Кэл проследил за её взором и самодовольно произнёс:       — О, дорогая, а это — шедевр кораблестроительной мысли. «Титаник» — такое название дали этому судну. Впечатляюще, правда? Несколько десятков тонн нашей стали скоро спустят на воду.       — Так вот он каков, — перебила Роза и вернула жениху скептический взгляд. — Упоминали о нём в газетах. По мне так, ничего особенного.       — Тут ты неправа, — возразил Кэл. — Это — самый большой корабль, которого видел мир. И станет самым роскошным.       Она, рассматривающая огромный корпус, лишь краем глаза заметила, что к ним подошёл ещё один человек, которому Кэл, кажется, пожал руку.       — Роскошным… — пробормотала Роза и дерзко, насмешливо фыркнула. — Смею предположить, что «Титаник» — не более чем лайнер тщеславия. Как раз в твоём вкусе.       Промолчав, Каледон неловко прокашлялся, и только после этого Роза обратила внимание на подошедшего мужчину. Он же, в свою очередь, коротко вытерев от испарины лоб, будто бы старался не глядеть на неё, и прослеживалось в его лице нечто, что заставило Розу пожалеть о своих уколах. Сердце подпрыгнуло к горлу и зашумело кровью в ушах.       Это был Томас. Этот загадочный и обаятельный Томас собственной персоной стоял рядом с её женихом, но старательно делал вид, будто они с Розой не знакомы вовсе. А ведь вряд ли он её не узнал… Посему это немного кольнуло.       Но, пускай его реакция не радовала, сердце утихомирилось, и взамен неистовому его стуку что-то тёплое разлилось в груди при виде этого человека. Что-то неизведанное заставило улыбнуться, и Роза уже была готова произнести слова приветствия, как Кэл её перебил:       — Дорогая, полагаю, ты помнишь мистера Томаса Эндрюса, исполнительного директора этой верфи, — он вновь чуть кашлянул, словно пытаясь скрыть неловкость, — и главного конструктора «Титаника».       Вздрогнув, Роза тотчас уставилась на заострённые кончики своих туфель. Помнила ли она? Она думала о нём по крайней мере раз в сутки! Щёки воспылали, а тот факт, что она наконец-то узнала его фамилию и даже больше, вовсе не восторгал.       Том или Томас оказался мистером Эндрюсом, руководителем этой верфи. Том или Томас Эндрюс — конструктор гигантского лайнера. Том или Томас Эндрюс, несомненно, расслышал её комментарий…       Тепло, что она ощутила, вдруг свернулось в комок и застряло поперёк горла, мешая вздохнуть.       — Помню, кончено. Добрый день, мистер Эндрюс, — неловко и сдавленно поприветствовала она, краснея при этом ещё сильнее.       Она хотела было извиниться за свои слова, но Томас поднёс к губам её руку, однако, так и не коснулся ими костяшек.       — Я тоже рад видеть вас снова, мисс Дьюитт Бьюкейтер, — выговорив это с прохладой в голосе, он вновь обратился к Каледону. — Простите за мой вид. Едва успел привести себя в порядок.       — Не стоит, мистер Эндрюс. Работа есть работа, — со внезапной доброжелательностью ответил Каледон. — Мы тоже не отличаемся лоском после дороги.       — Лорд Пирри скоро прибудет сюда. У него возникли неотложные дела в мэрии, за что он просит прощения, — уведомил Томас. — Могу я пока провести вам экскурсию по верфи?       — Если это не отвлечёт вас от работы, то, пожалуй, мы согласимся. Ты ведь не возражаешь, милая?       Всё ещё не осмеливаясь глядеть на что-либо, кроме своих туфель, Роза кивнула, и Каледон тотчас предложил ей локоть. Положив ладонь на его предплечье и позволяя ему вести себя за собой, она чувствовала, что буквально сгорала от вины. Она хотела задеть лишь горделивого Кэла, но в итоге — в своём язвительном порыве — почти что намеренно прошлась по всем, кто хоть как-либо причастен к строительству этого лайнера. Особенно… по Томасу. И он действительно ни разу не поглядел на неё, продолжая рассказывать о том или ином сооружении.       Снедаемая совестью, она и не заметила, как они оказались у плавучего дока, неподалёку от величественного корабля. Чёрный корпус возвышался над ними столь высоко, что пришлось задрать голову, дабы разглядеть верхние палубы и четыре трубы. Стало ещё более неловко, и румянец никак не сходил с щёк.       — А этому судну дали номер четыреста один, — с нарочитым безразличием проговорил Томас. — Хотя этот корабль впечатлил всех, а потому было принято решение окрестить его «Титаником». Скоро его спустят на воду.       — Прекрасная работа, мистер Эндрюс, — натянув уголки губ, почти искренне похвалил Кэл. — Моя невеста издалека просто не разглядела подобных масштабов. Потому не стоит обращать внимание на её неосторожные высказывания.       Томас лишь усмехнулся, но всё же не отвёл взгляда от своего творения, а затем принялся ведать о подробностях задумки проекта и после — воплощения такового в жизнь. Он был так увлечён своим повествованием, что не заметил, как к ним приблизился ещё один джентльмен — вальяжно помахивающий тростью.       — Так и знал, что найду вас здесь, — воскликнул тот самый джентльмен. — Ты весьма предсказуем, Томас.       — Ничего не могу с собою поделать, сэр. Мистер Хокли, — Эндрюс дёрнул уголком рта и выдержал паузу, — мисс. Это — Уильям Пирри, владелец верфи и лорд-мэр этого города.       — Очень приятно с вами познакомиться, — Кэл протянул руку. — Моя невеста — Роза Дьюитт Бьюкейтер.       Пирри пожал его ладонь и посмотрел Розу, и под его сияющим взором она заметно расслабилась.       — Вы — само очарование, миледи! Дайте же вашу руку, чтобы я прикоснулся хоть к чему-то прекрасному, кроме этих чудесных и, несомненно, Томас, живых железяк.       Роза окончательно выдохнула и, коротко посмотрев на Томаса, протянула ладошку, и лорд Пирри запечатлел на тыльной стороне поцелуй.       — Надеюсь, мой милый племянник вас не утомил? — полюбопытствовал Пирри, пригладив седую, ухоженную бороду. — Он — настоящий адепт судостроения, а потому может вдаваться в подробности столь глубоко, что порой кажется: он говорит на неизвестном языке. Даже мне!       Теперь пришла пора смущаться Томасу, и он, подобно Розе, уставился на свои начищенные ботинки, только тогда позволяя ей по-хорошему рассмотреть себя. Знакомые черты в нынешней обстановке и при недавних открытиях приобрели для Розы новые оттенки. Теперь он казался ей не просто добродушным и привлекательным человеком, но и ещё… весьма влиятельным и невообразимо умным мужчиной. Приятным, даже невзирая на его отчуждённость и тёмное пятнышко прямо на косточке челюсти.       — Мы это уже заметили, сэр, — усмехнулся Хокли. — Но это же прекрасно. Моё почтение, мистер Эндрюс.       — Благодарю вас, — тихо отозвался Томас и вновь подобрался.       — Что ж, раз Томас уже всё самое интересное показал, то я приглашаю вас в мой кабинет.       Увлёкшись разговором с Пирри, Кэл не увидел, что Роза немного отстала, но затем ненавязчиво приблизилась к Томасу, также шедшему позади. И если он это заметил, то не подал никакого вида. Возможно, он взаправду был полностью погружён в свои мысли — даже, заведя руки за спину, немного ссутулился. Роза пыталась придумать тему для разговора, но после оскорбления, коего она невольно нанесла ему, ни одной мысли не приходило в голову. Но она была так рада его видеть, что не могла оставить это просто так.       — Мистер Эндрюс, у вас тут… — она провела пальцем под своей челюстью. — Сажа или…       Замерев, Томас украдкой поглядел на неё и всё же выпрямил плечи, становясь ещё выше.       — Масло, вероятно, — он достал из кармана платок и попытался оттереть пятнышко. — Благодарю.       — Вы не оттёрли, — известила Роза, и голос её сорвался, выдав хрипотцу.       Он, наконец, заглянул ей прямо в глаза и усмехнулся.       — Умывался трижды, а всё равно не сумел придать себе презентабельный вид. Извините.       — Я могу помочь, — осторожно предложила она. — И вам незачем извиняться. Рабочие же моменты…       Её ладошка оказалась прямо перед ним, и, помедлив, Томас вложил в ту платок. Роза, затаив дыхание, приблизилась к нему и, подняв руку, сосредоточенно провела тканью по его коже. Он глядел на неё сквозь полуопущенные ресницы и вроде как тоже не дышал — Роза не могла точно это распознать, ведь её кисть чуть подрагивала. Прикусив губу, она нажала чуть посильнее, и пятно, наконец, исчезло, а воздух вернулся в её лёгкие.       — Вот и всё, — она протянула ему платок.       — Спасибо вам, Р… — он осёкся и прищурился от внезапно выглянувшего из-за серого облака солнца. — Мисс.       — Нам стоит поспешить, а то вскоре заметят наше отсутсвие, — произнесла Роза.       Ничего не ответив, Томас действительно заспешил к лорду Пирри и Хокли, и Роза едва успевала за его широким шагом, а посему окончательно запыхалась под конец пути, когда они все очутились возле того красивого здания.       Во время переговоров в просторном, со вкусом обставленном кабинете Роза, ничего не понимающая, прекратила подслушивать, и всё тихонько ходила, рассматривая модели кораблей, заполнившие собой полки одного из вытянутых стеллажей. Все эти суда, изображённые в миниатюре, построились на верфи «Харланд энд Вольф», что Роза поняла по золотистым табличкам подле них, гравировка каждой из которых оповещала о годе создания и, непосредственно, названии того или иного корабля.       — Вы заскучали, миледи? — раздался голос Уильяма Пирри, и Роза резко обернулась. — Может, хотите чай или кофе?       — Было бы неплохо, благодарю вас, сэр.       Пирри с полуулыбкой пригладил усы двумя пальцами, а затем изъял из кармана пиджака трубку и табакерку.       — Томас, раз с технической составляющей мы завершили, и ты вскоре сам заскучаешь, то, с позволения мистера Хокли, я поручаю тебе важную задачу: приказать приготовить для миледи чай или кофе. Что скажете, мистер Хокли?       — Без проблем, лорд Пирри, — отозвался Кэл и вновь вернулся к рассмотрению очередной бумаги.       Тем временем Томас встал и направился к двери, бросив короткое и весьма строгое «пойдёмте». И Роза, хмыкнув, последовала за ним. Они прошли широким светлым коридором, стены которого были украшены восхитительными картинами с морскими сюжетами.       — А вот и вы, мистер Эндрюс, — обрадовалась пухленькая женщина, сидящая за столиком, когда они приблизились к небольшому холлу. — Как всё прошло?       — Ещё ничего не прошло, Айден, — Томас дёрнул дверную ручку. — Будь любезна, принеси мне чай и… что пожелает юная леди?       — Чай, — повторила Роза, и Томас открыл перед ней дверь, впуская в свой кабинет.       Кабинет этот оказался не столь огромным, как кабинет лорда Пирри, но общая обстановка была по-деловому утончённой. Камин чёрного мрамора и дубовый переговорный стол, впрочем, заваленный всяческого рода бумагами, сочетались с тёмно-зелёными стенами. Но никакой мрачности не присутствовало: вытянутые полукруглые окна пропускали много света, а на улице погода совсем разыгралась.       — Извините за беспорядок, — бросил Томас и отодвинул для Розы один из стульев. — Меня сегодня, так сказать, подорвали с рабочего места на стройку.       В его тоне прозвучала ирония, и Роза нахмурилась, но все же позволила Эндрюсу помочь ей сесть. Сам он опустился в кожаное кресло справа от неё — во главе стола — и принялся изучать какие-то чертежи. Она занялась тем же делом, хоть ничего в этом и не смыслила, но затем с удовольствием отметила, что Томас принялся тайком за ней наблюдать.       — Это, должно быть, очень сложно, — искренне молвила она, более не в силах удерживать сей испытующий взгляд.       — Для кого как.       — Вы проделываете колоссальную работу, и я ни в коем случае не хотела принизить ваших достижений. Моя фраза, — Роза прикусила нижнюю губу, — была отнесена исключительно к Кэлу. А «Титаник» — это нечто восхитительное и немыслимое. Простите меня за мою несдержанность и…       — Довольно, — Томас поднял ладонь. — Я же не юноша, чтобы обижаться на подобные глупости.       В этот момент секретарша принесла чай и, пожелав приятного времяпрепровождения, откланялась.       — Я вправду хотела уколоть Кэла, а вы подкрались так тихо, что я не заметила вас.       — Либо я слишком незаметен, либо вы чересчур зашорены, — ровно откликнулся Эндрюс.       Надо же, вот саркастических подначиваний Роза от него не ожидала. Это было неприятно.       — Я даже не знала, кто вы такой! — взвилась она. — К тому же, не знала ни вашей фамилии, ни рода деятельности. Даже если бы я сразу увидела вас — вряд ли бы отказала себе в удовольствии задеть Каледона и немного поубавить его гордыню. Или я должна была тут же броситься к вам с распростёртыми объятиями?       — Даже не знаю, — Эндрюс приподнял бровь. — Как насчёт того, чтобы проявить элементарную вежливость и снизойти, чтобы поздороваться?       — Я тут распыляюсь своими извинениями, а вы строите из себя оскорблённую натуру, — Роза обессилено откинулась на кожаную обивку стула. — Ничем не хотела конкретно вас оскорбить, понимаете?       — В любом случае, не стоит дальше уверять меня в вашей невиновности — я всё услышал. Менее глупой от этого ситуация не становится.       Непробиваемый! Роза встала и, сжав кулаки, очутилась подле Эндрюса. А ведь он казался ей милым все те немногочисленные встречи, — даже здесь, на верфи, — но вот, пожалуйста: стоит человеку воссесть на изысканное кресло в директорском кабинете, как тот сразу же начинает мнить себя чуть ли не самим господом богом! И сей момент она сбросила с себя свою вину, ведь уже всё досконально объяснила и трижды унизилась перед мистером Эндрюсом!       — Неужели? — Роза, вспыхнув от ярости, сложила руки на груди. — А не могли бы вы, сэр, не переходить на личности?       — Ничего личного, — Эндрюс невозмутимо помешал чай.       — Я это заметила, — фыркнула Роза, и Томас покосился на неё. — Особенно тогда, когда вы пялились на меня, будто хотели…       Поймав слова кончиком языка, она замялась. Томас поднялся на ноги и, нависнув над ней, пронзительно заглянул в глаза.       — Хотел — что? Договаривайте, миледи, а то я действительно засомневаюсь в вашем умении правильно излагать мысли.       Кажется, она даже почувствовала его дыхание на своей коже, но сдаваться, как и уделять этому факту должное внимание, не собиралась. О, Эндрюс и вправду вывел её из себя, а потому Роза, ткнув пальцем в его широкую грудь, яростно выпалила:       — Хотели раздеть меня глазами!       Он, сперва расширивший глаза, но после спрятавший взгляд, ничего не ответил, но Роза заметила, что его уши моментально раскраснелись, и спустя миг этот красноватый оттенок плавно проявился на доселе бледных скулах.       — Я ни о чём таком не думал… — пробормотал Томас. — Простите, если оскорбил вас, Роза. И, признаю, моё поведение тогда было… неуместным. Сейчас я также повёл себя не как джентльмен, хотя вы и объяснили всю ситуацию.       Ещё как уместным, учитывая то, что ей это чертовски понравилось. Впрочем, знать ему об этом необязательно. И в это мгновение Томас стоял так близко, что Роза ощущала свежий запах мыла, — вероятно, после тех не самых удачных умываний, — исходящий от него и смешанный с невесомым, едва ли ощутимым ароматом древесного одеколона. Вся её запальчивость моментально испарилась.       — Я тоже сейчас взболтнула глупость, — Роза вновь смутилась, но вдруг скромно, почти неуверенно улыбнулась. — Ещё одна традиция?       — Что вы имеете ввиду?       — Вы постоянно ловили меня за курением, а теперь мы друг перед другом творим всяческие глупости, — Роза не разрывала установившийся зрительный контакт, хотя прикладывала к этому много усилий. — Что ж, это даже забавно. Можно даже назвать тайнами.       — Пусть будут тайнами, — Эндрюс тоже слегка улыбнулся.       — То есть, мы договорились, что продолжаем творить тайные глупости? — окончательно переборов смятение, полюбопытствовала Роза. — Только безобидные.       — Только безобидные, — согласился Томас.       — Да будет так, — Роза протянула ладонь, и Томас, поколебавшись, мягко ту сжал. — Любопытные чертежи. Вы посвятите меня в технические подробности?       — А вам это не наскучит?       — Попробуйте сделать так, чтобы не наскучило, — хитринка промелькнула в её прищуре.       Он, кажется, даже не замечая, всё ещё грел её прохладную ладошку своей — тёплой. И вновь вглядывался прямо в глаза — только уже намного глубже и как-то… настолько внимательно, точно пытался разгадать какой-то шифр. Роза не смела моргнуть, и эмоции, захватившие её разум, были схожи с сумасшествием. Томас, несмотря на его первоначальную небрежность из-за не нарочно нанесённого ею оскорбления, сейчас выглядел так, словно желал…       Раздался стук в дверь, и они поспешили отпрянуть друг от друга, по немому согласию синхронно склоняясь над чертежами.       — Томас! — пробасил вошедший лорд Пирри. — Неужели ты потерял всяческие приличия и решил окончательно замучить юную леди?       — Нет-нет, сэр, — развернувшись, вступилась Роза. — Я сама попросила показать мне чертежи. Какое же чаепитие без интеллектуальных рассуждений?       И она словила благодарный взор Томаса, лучащийся мелкими морщинками в уголках глаз.       Через полчаса они покинули верфь. Каледон заранее обусловил с Пирри все детали для проведения следующих переговоров и прямо в автомобиле, постоянно бормоча себе под нос, начал изучать необходимые документы, но Розу это не волновало, ведь она всё ещё была одухотворена от встречи с Томасом, невзирая на разразившийся между ними конфликт. И всё же это было напускное… Он действительно остался тем добродушным и улыбчивым человеком, коего она запомнила и вспоминала.       Стоило же ей брякнуть про раздевание… Роза сама от себя не ожидала подобного, на Томас так раскраснелся, что она ничуть не пожалела об этом. Два часа до этого он строил из себя важного и неприступного начальника, а тут зарделся, словно мальчишка. Впрочем, сейчас цвет её собственного лица мало отличался от его — тогда, в кабинете. Лёгкая улыбка расцвела на устах.       На следующий день, когда они вошли в кабинет лорда Пирри — самого Томаса там не оказалось, что Розу, как бы она сей факт ни отрицала, огорчило. Потому спустя полчаса, так и не дождавшись мистера Эндрюса, она извинилась да, сославшись на головную боль, а также обещаясь быть неподалёку от входа, вышла из административного здания. Воздух был свежим, тёплым, но порывы ветра были прохладными и всё играли выбившимися из её причёски пружинками волос. Лавджой должен был находиться где-то неподалёку, но Роза всё равно выудила из сумочки сигарету, вставила ту в мундштук и принялась щёлкать серебряной зажигалкой. Спустя двадцать щелчков огонька не возникло — топливо кончилось. Чертыхнувшись, она потрясла зажигалку в надежде, что найдётся хоть одна капля.       Вдалеке послышался звук прокручивающейся велосипедной цепочки, и Роза подняла глаза. Сперва — из-за расстояния — она не узнала этого человека, облачённого в тёмно-серый рабочий костюм. Но что-то не состыковывалось… Его голову венчала шляпа-котелок. А потом Роза разглядела и черты лица.       Этим экстравагантным рабочим, крутящим педали, оказался Томас, и она не смогла сдержать смех. Он затормозил подле неё и, чуть поклонившись, приподнял шляпу.       — Добрый день, мисс Дьюитт Бьюкейтер! Не ожидал увидеть вас здесь.       — Здравствуйте, мистер Эндрюс! А с вашей стороны неожиданно носить этот великолепный костюм с котелком. Очень оригинально! — она снова рассмеялась.       — Ох да, я заметил, что вам понравилось, — он театрально вздёрнул подбородок и чопорным движением поправил воротник куртки. — Последнее слово моды, между прочим.       И после он, стерев всю напускную серьёзность со своего лица, тоже засмеялся, а потом, переведя дыхание, прояснил:       — В самом деле, я пришёл сегодня настолько рано, что, переодевшись в своём кабинете, спросонья водрузил на голову шляпу и отправился на стройку.       — Простите мне мой смех, — Роза смутилась.       — Поверьте, когда я явился в таком виде — все коллеги отреагировали пуще вашего. Получилось довольно забавно, в самом деле, тем не менее, я рад, что поднял вам настроение.       — Да, это правда. Появились вы весьма и весьма эффектно, Томас, — она замялась и покрутила меж пальцев сигарету. — Простите. Теперь, должно быть, я должна называть вас иначе.       — Нет-нет, всё в порядке. Наоборот, я рад, что вы продолжаете ко мне относиться так же, как и до того момента, когда обо всём узнали… — Томас осёкся и мельком почесал тёмную бровь. — Я вправду не хотел ничего скрывать и считал, что ваш жених уже просветил вас во все подробности. Ну а в неформальной обстановке я действительно предпочитаю, чтобы меня называли по имени. В любом случае, это я должен просить прощения за то, что ввёл вас в заблуждение.       — Нет никаких проблем, — заверила Роза и убрала сигарету обратно в портсигар. — А вы ведь снова едва ли не поймали меня за курением.       — Придерживаюсь традиций и наших с вами тайн, — он по-доброму усмехнулся. — Не хотите ли пройти в мой кабинет? Сегодня ветрено, а вчера вы просили показать чертежи.       Безусловно, Роза желала этого, но неприятный фактор, зовущийся Кэлом Хокли, останавливал её.       — Не думаю, что это хорошая идея… Удивительно, что вчера Каледон отпустил меня с вами. Но сейчас я отпросилась и пообещала быть здесь.       — Зачем же он вообще берёт вас на верфь? — удивился Эндрюс.       Стоит сказать правду, заключавшуюся в том, что она сама просила Кэла об этом — и это вызовет подозрения. Тем более, Томас вполне себе в состоянии сложить два плюс два и догадаться об её интересе к его персоне, что уж выглядит совершенно неправильно.       — Я не знаю, сэр. Но я не против — мне довольно интересно.       — Рад слышать. Как вам, в целом, Белфаст?       — Я не знаю. Вчера мы уехали с верфи и лишь отужинали в каком-то ресторанчике. Каледон не захотел гулять, и мне пришлось сидеть весь вечер в номере.       — А в какой гостинице вы остановились? — поинтересовался Томас, но затем быстро добавил: — Чтобы сориентироваться. Я знаю несколько отличных мест, где можно весьма вкусно отужинать.       — В гостинице «Уоррен». Она небольшая, но вроде как мистер Исмей советовал именно это место.       — Чудесный выбор.       — Но рестораны не особо меня интересуют… Я хотела бы прогуляться.       Почти незаметная задумчивость вкупе со столь же неосязаемым сомнением отобразились в его мимике, и дрогнувшим голосом Томас начал:       — Я мог бы показать вам этот город. Вам и мистеру Хокли. Завтра я как раз освобожусь после шести. Но не волнуйтесь, центр неплохо освещается.       — Это очень любезно с вашей стороны, Том. Вы ведь будете вместе с Хелен?       — Боюсь, что нет, — тень мимолётно пробежала по его лицу.       — Но почему же? — удивилась Роза.       — Мы… — Эндрюс на мгновение прикрыл веки. — В общем-то, она уехала. Не знаю, вернётся ли до вашего отъезда.       — Ох, как жаль, — огорчённо пробормотала мисс Дьюитт Бьюкейтер. — Надеюсь, что мы встретимся.       Ничего не ответив, Томас, слегка щурящийся от солнца, наблюдал за чайками, парящими в небе.       — Я была бы рада, если бы вы помогли мне хоть одним глазком взглянуть на город, — вполголоса, сдерживая нежданно нахлынувшие эмоции, промолвила Роза. — Тогда завтра?       — Да, я подъеду к гостинице в семь часов вечера и вместе пойдём оттуда сперва до набережной реки Лаган, потом на площадь Донегалл, а дальше посмотрим. Если мистер Хокли будет против, то, — Эндрюс достал из кармана блокнот и карандаш, быстро записал там номер телефон, а после вырвал листок, — пусть сообщит до семи, чтобы мне бестолку не подрываться.       — Разумеется, Томас, — Роза взяла протянутый листок и быстро убрала в сумочку. — Спасибо вам за такое гостеприимство.       — Пока не за что, — отмахнулся Эндрюс и скромно улыбнулся. — Ну что же, я пойду дальше работать. Вас, может, проводить до кабинета лорда Пирри?       — Нет, благодарю, не буду вас больше задерживать.       Томас попрощался и ушёл, а она так и осталась неподвижно стоять, провожая его отсутствующим взглядом.       Во что она ввязалась? Как она скажет Каледону про то, что Томас Эндрюс ни с того ни с сего решил провести для них небольшую экскурсию по центру Белфаста? И вроде как Кэл, однажды к мистеру Эндрюсу приревновавший, сейчас смягчился, но как же выразить свои мысли так, чтобы он был не прочь прогуляться втроём? В любом случае, в подобном променаде не будет ничего сверхъестественного, учитывая то, что Кэл тогда приревновал на пустом — с его стороны — месте, а Томас — едва ли не единственный знакомый в этом городе. Вряд ли лорд-мэр будет гулять по вечерним улочкам, упоённо вещая про Белфаст. В голове уже начал назревать план как бы обставить сложившуюся ситуацию корректно и, более того, красиво. Вызвать если не отсутствие подозрение, то хотяб наименьшее их количество.       Она размышляла об этом целый день и, вернувшись в номер после ужина, никак не могла читать — все мысли были обращены к этому вопросу. В итоге Роза решила, что подумает об этом утром, и легла спать.       Утром решение пришло самостоятельно, ведь Кэл осведомил, что вечером он отправится на переговоры с очень важными акционерами, где Розе не место.       А она была рада и, отлучившись из ресторана во время обеда, подошла к ресепшну, где находился телефонный аппарат. Несколько раз вдохнув и выдохнув, она достала из клатча предусмотрительно захваченный листочек. Поднеся трубку к уху, Роза прокрутила номеронабиратель и затаила дыхание.       — Томас Эндрюс слушает, — раздался глубоко-серьёзный голос на том конце провода.       — Это Роза Дьюитт Бьюкейтер. Здравствуйте, сэр. Я хотела оповестить вас, что вечерняя прогулка в силе, и я буду готова к семи.       Висело молчание, прерываемое небольшими помехами, а затем его тон обрёл более яркие нотки:       — Счастлив слышать это, миледи.       — Я… жду встречи, — тихо и быстро произнесла она. — До свидания, Томас.       И поспешно бросила трубку. Сердце подскочило к горлу. Нет, она была уверена, что Каледон возьмёт с собой Лавджоя, а улизнуть от Труди не составит особого труда. Но волнение, пробегающее вверх и вниз по позвоночнику, не давало сделать и шага. Это было неправильно. Неловко. Даже безнравственно. И так… окрыляюще.       Что ж, пути назад не было — Роза не может просто так взять и отменить всё после этого звонка. Лишь надеялась, что мистер Эндрюс не станет возражать, когда поймёт, что они будут лишь вдвоём.       Во что же всё-таки она впуталась?..