Петля страданий

      Тёмная комната. На руках девушки стальные браслеты, удерживающие её слабое тело. Вспыхнул свет.       – До сих пор не очнулась? – незнакомый мужчина в полумраке быстрым шагом двинулся ближе и наклонился к сидящей на коленях девушке, хватая резко за подбородок. Он поднял ее лицо выше, смотря в сомкнутые глаза.       – Очнись! – сильная пощечина ее резко пробудила. По её красным щекам можно было понять, что это была уже не первая пощечина, призванная вызвать девушку в бодрствующее состояние.       – Ах! Где я..? – она очнулась от резкого шлепка по щеке, будучи сидящей на коленях со скрепленными металлическими наручниками сзади за спиной. Девушка тут же очнулась и обнаружила, что находится в странной, незнакомой темной комнате. Кто посмел её только что ударить, и почему руки связаны наручниками за спиной..? Чужая комната заполнена жаром и чернотой. Она могла разглядеть лишь легкие очертания лица незнакомого человека. Где она?       Мужчина двинулся ближе краткими шажками, и стоило на него упасть чуть больше света, как девушка осознала, что этот человек далеко не незнакомец.       – Лоуренс?! Какого хера происходит?! – мозг всё ещё был в достаточно опьяненном состоянии, чтобы понять, что в действительности здесь происходило. Она прозвучала пугливо, с заиканием. На её испуганный голос Лоуренс двинулся ближе, скрываясь в полумраке. Почему девушка сидела в настолько униженной позе?       Мозг в панике сразу дал команду «бежать». Она быстро начала вставать, но её тут же схватили за плечо и прижали к полу.       – Молчи. Лучше сохрани слова для того, чтобы объясниться. Девушка вновь оказалась сидящей на коленях, пытаясь отпрянуть от тяжелого давления на плечо. Параллельно раскалывалась голова, лицо сильно болело и немного припухло, а белки глаз были налиты кровью.       – Ты лучше сам объясни, что тут нахуй происходит?! Отпусти меня, придурок! – девушка попыталась отползти в сторону, быстро передвигая ногами. Наполненные испугом глаза переливались всеми оттенками. Она спасалась бегством, отползая, сама не зная от чего. Ее зрачки расширились. Она почувствовала прилив энергии в конечности, помогающий ползти быстрее.       – Ты ползёшь прямо на раскаленные угли, – донёсся холодный голос, меняющийся от вполне приемлемого до устрашающего.       Девушка перевела беглый взгляд назад, в темноте мигали красные отблески от горячих углей, ошпаривающих ее кожу своим жаром. Она вздрогнула и поменяла маршрут, она поползла в противоположную сторону, переводя внимание на приближающегося Лоуренса. От быстрых движений ногами по шероховатому полу на ногах начали появляться потертости, ссадившие кожу. От трения полуголые ноги еще сильнее натирались о пол, словно о наждачную бумагу. Именно в этот момент девушка осознала, что переодета в непонятную футболку и короткие черные шорты. Она продолжала ползти в неизвестность, в комнате было настолько темно, что она еле могла видеть лицо наступающего похитителя. На секунду ей показалось, что в его руках скрывался большой секатор, еле отблескивающий от слабого холодного света.       – Сука, что ты от меня хочешь?! Какого хера тут угли?! – от страха девушка забыла закрыть рот, пристально наблюдая за движениями Лоуренса. В комнате хоть и не было практически ничего видно, но сверкающие чем-то опасным глаза девушка разглядела.       – А, угли? Я принес их, чтобы ты не замёрзла. Понимаешь, здесь было слишком холодно... – Лоуренс стал находить все ближе, не торопясь, словно давая ей время на побег в никуда. Может быть, таким образом она почувствует, что хоть как-то управляет ситуацией, еще слабо догадываясь, что сегодня судьба решила всё за неё.       – Как ты могла заметить, они еще горячие. Я мог бы отрезать твои пальцы и приготовить из них гриль. В темноте блеснул взлетевший в воздух секатор. В нем отразилась кривая ухмылка похитителя, в голосе которого слышалось все больше усмешки.       – Ты ебанутый, какой нахуй гриль?! Отпусти меня, не приближайся!!! – она кричала, брови были вскинуты вверх. Начало приходить осознание. В голове начали проявляться ужасающие картинки. От мысли, что ее пальцы хотят отрезать, она нервно перебирала каждый пальчик за спиной, переплетая их между собой. Наручники сидели на ней так сильно, что кровь, казалось, перестала поступать в кисти рук, и они начинали неприятно колоться от соприкосновений друг о друга.       – И как ты хочешь, чтобы я отпустил тебя, если запрещаешь приближаться к тебе? – Лоуренс подошёл ближе. Всё отчётливей чувствовались его оскал и низкие вибрации.       – Я не ебу, только не трогай меня! Лоуренс остановился, когда девушка врезалась в стену. Он стал отходить дальше, скрываясь во тьме и давая ей несколько секунд, чтобы утихнуть, прежде чем ее обжег прилетевший горячий уголек.       – Блять! – она тут же зажмурилась, в желудке начались спазмы. – Лоуренс, что ты творишь?!       В горле стало сухо, как в пустыне. Заметно ощущалось, как токсины медленно кружились, рвались сквозь кровь, истощая здоровый скептицизм. Глаз начинал привыкать к темноте, и, нащупав горячий уголек, девушка оттолкнула ногой его в сторону так быстро, как могла, чтобы не ошпарить свою ступню. Он начал рассыпаться, стреляя искрами и освещая часть стены слабым оранжевым светом. Ногу тут же обдало хорошим жаром, а место, на которое пришёлся удар, начало слегка жечь. Казалось, что угли подожгли совсем недавно, ведь остыть они еще не успели и продолжали шпарить пылом, высвечивая Лоуренса. Оранжевое освещение, почти красное, придавало ему лишь опасности от огня, который сжигал душу. Юношеский пыл был несовместим ни с чем охлаждающим.       – А вот теперь я хочу послушать тебя... – Лоуренс взял из кучки углей самый большой уголек с помощью секатора, захватив его между острыми лезвиями. Он приблизился к девушке и сел на корточки, выставив перед ее лицом пылающий жаром и опасностью секатор. Было видно его обиженное лицо. – Зачем ты скурила мою коноплю?       Девушка напряглась, на лице начал выступать пот.       – Ты долбаёб? Ничего я у тебя не курила! – девушка не знала, что ответить кроме вранья. Это был удар ниже пояса, и она чувствовала себя униженной, потому что всё это было правдой. А ничто не может быть обиднее правды. Она врала. Память может и отшибло, раз она не помнит, как очутилась в этой практически пустой незнакомой комнате, но она отчетливо помнила, как тайком от Лоуренса попробовала его коноплю в его же квартире. А её глаза до сих пор были налиты кровью. Да и откровенная ложь достаточно легко распознается, и именно благодаря этому вызывала отторжение.       – Если ты не признаешься в этом, то я запихну этот чертов уголь в твой рот.       Лоуренс ткнул секатором в её нос, и та тут же отвернулась и пискнула.       – Лоуренс, что с тобой произошло..? Где я вообще? – девушка была жертвой, бедным зверьком, попавшим в лапы более сильного и опасного хищника. Она не признавала вины, просто умело отходила от темы. Девушка всё равно целой отсюда, по всей видимости, уже не выйдет. Лучше она сохранит собственное достоинство и умолчит, чем признаёт, что посмела взять его коноплю. Этим самым она и попалась в его ловушку. Забытый угол, из которого она уже вряд ли выберется.       – Значит, не хочешь признаваться... Лоуренс крутил перед собой пылающий уголек, осматривая его со всех сторон. Он специально корчил таинственное лицо, сдерживая легкое раздражение. На его лице тоже начинали проявляться капельки пота, только не от волнения. Внутри девушки все сжалось от мысли, что он отрежет ей все пальцы или запихнет этот горячий уголь в её рот. Её форма рта изменилась на угловатую, как-будто у неё была какая-то гадость во рту.       Девушка намеренно отказывалась смотреть в его подсвеченное спокойное лицо, замышляющее что-то ужасное, и только на вид кажущееся невинным, но искоса она всё же поглядывала. Было даже сложно предположить, сколько злобы в нём накопилось за всю жизнь и насколько ужасна может быть его месть человеку, который может противостоять ему только словами.       – Давай решим все как-то другим путём..? Я могу найти тебе новую... – девушка больше не пыталась кричать. Она пыталась найти компромисс. Только сделать это крайне тяжело с больным на голову человеком, способным похитить тебя и привести в неизвестную комнату, где поблизости вряд ли были живые люди, а если и были, то он их убьёт. Так же, как и девушку, если она не сделает то, что ей прикажут. Безвыходность. А, может быть, пытатель посчитает свою месть завершенной только после её смерти. Никто не знает, что в его голове.       Девушка продолжала брыкаться на полу, отползая от него, но вместо этого она лишь врезалась в стенку. На руки начинали больнее давить наручники, пережимая её запястья. Девушка была так беспомощна в этот момент...       – Коноплю я могу вырастить и сам. Я хочу кое-что более... Эм... Ты понимаешь, о чём я.       Его глаза засияли в темноте. Но девушка не хотела следовать его безумствам.       – Пиздец, Ло, я не буду ничего делать! – завопила девушка. Сейчас её слова звучали не хрупким тоном хрусталя, как бы ответили другие оказавшиеся на её месте люди, а голосом закалённой, смертельно опасной стали. Девушка сглотнула подступающую панику и тириум на дрожащих губах. Должен же был быть какой-то выход из этой ситуации... И она хваталась за эту мысль, как утопающий за соломинку. Её телом управлял адреналин, мышцы были наполнены энергией, в опасной для жизни ситуации нужно либо бить, либо бежать. Но бежать было некуда, поэтому девушка сделала глубокий вдох и грубо толкнула ногой в его сторону.       – ... – Лоуренс опустил брови, из рук выпал секатор. Уголёк сломался на две части и упал рядом с девушкой. Только в этот момент она поняла, какую ошибку совершила. Лоуренс поджал свои губы, еле сдерживая напряжение, разрывавшее каждую мышцу. Лоуренс медленно встал. Он начал пристально взирать на неё сверху вниз, не моргая. Лишь от одного чувства взгляда на себе в желудке снова начались спазмы. Лоуренс навис над ней, словно дожидаясь иного ответа. Но, получив взамен лишь отвращение, Олеандр, вспыхнув глазами, ушёл в темноту. Скрылся. Девушка поджала ноги к своей груди. Её пробило мгновение ужаса. Коленями она почувствовала, как бешено колотится её сердце. Зачем..? Ей хочется закрыть лицо руками, но это невозможно, и она прячет его в ноги. Девушка уже не пыталась убежать. Тело прижато к полу. Ей ничего не поможет. Лишь отдалённо в сознании пролетали неразборчивые звуки и тут же вылетали. Низ живота неприятно потянуло, крошечные мышцы, прикреплённые к каждому волоску, напряглись, и волосы вытянулись вверх. Встали дыбом. Зачем она пнула его?! Зачем? Зачем! Теперь она дрожала... Девушка понятия не имела, на что он способен. Но точно на что-то ужасное и не меньше. Резко она осознала всю свою беспомощность: очнулась в незнакомом месте с убийцей, не имея возможности выбраться и даже встать. Даже руки не имели никакого значения. С перекинутыми за спину наручниками было можно только нервно перебирать пальцами, пытаясь успокоиться. В голове вертелось только одно: «ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ?».       Послышались шаги. Всё ближе и ближе. Он двигался в её сторону. Спокойно, не торопясь. Растягивал её мучения. Глаза уже окончательно привыкли к темноте, и, боязливо подняв голову, девушка заметила неясные очертания подобий веревки в его руках. Он сел спереди, дотрагиваясь до её кожи, вызывая мурашки.       – Пожалуйста, не трогай меня... – девушка закрыла глаза, словно сейчас из темноты на неё набросится монстр и порвёт её на части. Она беспокойно поджала губы, откидывая голову назад.       – Я тебе ничего не сделаю. Девушка вглядывалась в окружающий её полумрак. Он говорил с ней из темноты. Пугало. Бывает и так, что обманщик сам не осознает, что начал врать. Шершавая верёвка коснулась нежной кожи её ног. По ощущениям она поняла, что это была бечёвка. Резко её ноги оказались связаны вместе. Крепко. Бечёвка уже начала неприятно сжимать мягкую и без того потрёпаную о пол кожу. Девушка попыталась усмирить усиливающееся дыхание, но ничего не получалось. Взор помутнел, когда Лоуренс наконец-то встал, убедившись, что бечёвка связана надёжно. Зачем было нужно так крепко её связывать? Хотя, может быть, это было сделано для усмирения, чтобы она больше не пиналась? Но, обойдя её сзади, Лоуренс толкнул её и перевернул взволнованную девушку на живот. Она ударилась подбородком, но это было терпимо.       Девушка стиснула зубы, чувствуя, как её руки поднимаются вместе с грудной клеткой и скрепляются вместе с ногами. Они оказались вскинуты вверх. По коже девушки начали проходить тысячи волокон, переплетаясь и царапая её на запястьях и лодыжках, сдирая тонкий слой кожи, переплетаясь и уменьшая расстояние между кровеносными сосудами и верхним телесным слоем, оставляя розовые полосы от потёртостей.       – Лоуренс... Что ты делаешь... – это был не вопрос. Она знала, что не получит настоящий ответ на него. Лоуренс оставил её без возможности двигаться. Что дальше? Он заткнет её рот? Прямо сейчас её руки вытягивались вместе с ногами к верху. Лоуренс завязал наикрепчайший узел, не разделяющий её запястий от лодыжек, оставив девушку в таком состоянии.       – Я не развяжу тебя, пока ты не согласишься.       Он точно любил издеваться. Сосуды начало давить, но было терпимо. Однако девушка понимала, что не протянет в таком положении слишком долго. Но она не собиралась сдаваться. Она не отдаст ему победу и не станет выполнять то, что он просит. Грудная клетка была так же вскинута и направлена вверх. Было нужно много сил, чтобы держать голову без опоры, но витающие в голове остатки конопли забирали последние. Плюсом ко всему, её чувства не были притуплены, как мгновенное последствие после наркотика, тогда сколько времени она пролежала в этой тухлой комнате..? Она хотела есть, отчего желудок ещё сильнее тянуло. На коленки больно давил пол. Мышцы ног ужасно тянулись. Дышать тяжело, пол мешал. Она не вытерпит. Только она расслаблялась, как ноги тут же разрывались внутри от боли. Дышать всё тяжелее. Тело начинало слабо потряхивать. Грудь разрывалась от нехватки воздуха. Перед глазами плыло. Это невыносимо. Еще минута и она потеряет сознание. Голова жутко закружилась.       Но она терпит. Каждый вздох давался большими усилиями. Ей казалось, что, если она расслабит мышцы, то вывернет себе коленные суставы. Как только воздух наполнял часть лёгких, грудь тут же сжималась и выталкивала его. Она дёргала руками, от чего тугие верёвки сильнее впивались в нежную кожу, она брыкалась, но высвободиться не получалось. Солёный пот выступил на лбу и покатился по глазам, словно она плакала. Еще чуть-чуть и девушка начнёт пускать настоящие слёзы. Пока она выпускала лишь сдавленное кряхтение. Верёвки продолжали сжимать тело, как тряпичную куклу, кажется, наровясь раздавить её. В груди зарождался яростный крик, который она стремительно сдержала. С каждой новой секундой воздух всё сильнее обжигал её изнутри. Невозможно... Терпеть... Прошло не больше десяти минут, но перед глазами уже плыло... Ноги выворачивались... Всё тело дрожало от напряжения. Силы иссякли.       – Ладно! Я сделаю! Только пусти! – она задыхалась, тратя последние силы и самообладание. Её голова падала вперёд, тянувшись вниз, к полу. Лоуренс не сдержался и начал смеяться. Сначала тихо, беззвучно, было заметно лишь небольшое подёргивание плечей от немого смеха. Но потом послышались издевательские смешки. Не торопясь, Лоуренс взял тот же секатор и неторопливо поднес к её покрасневшим запястьям, привязанным к таким же красным лодыжкам. Верёвки перетянули все сосуды так, что кровь не поступала в стопы, из-за чего от неприятного касания ладонью Лоуренса до них началось больное покалывание. Девушка лишь стиснула зубы, шипя сквозь них, умоляя побыстрее её развязать. Ресницы начали блестеть от пота.       – Не думал, что ты так быстро сдашься. Я ещё даже не начал бить тебя. Если бы я поднял тебя в воздух, ты бы, наверное, сдалась сразу.       Постепенно хватка начала ослабевать. Бечёвка посыпалась на её спину под звук ножниц, небрежно разрезающих прочную верёвку. Лоуренс резал так, словно занимался этим всю жизнь. Хотя это было далеко не удивительно. Он всегда ухаживал за цветами и привык, что они не могут дать сдачи. Поэтому он и не стал терпеть неповиновение девушки. Сейчас она была такой же слабой, как жалкий цветок.       От неаккуратных движений секатор задевал кожу и оставлял ещё больше розовых порезов на и без того истерзанной коже. Наконец, почувствовав долгожданную свободу, девушка набрала в лёгких как можно больше воздуха. Пыталась надышаться. Но лучше не становилось. Тело словно умерло. Глаза закрывались, желая набраться сил в спокойном сне. Стоило ей в темной комнате закрыть глаза, то перед ней сразу возникала схема её кровеносной системы. Она не хотела думать о том, что будет дальше. Тот уже направлялся в её сторону, окидывая её выдохшееся тело голодным взглядом. Девушка была уверена, что он делал это специально. Ему нравилось, когда другие страдали. Страдали так же, как страдал всю свою жизнь он. Нет. Это было ещё не так жестоко. Он жалел. Всё самое сладкое впереди.       – Ну что ж, теперь будешь отплачиваться... – Лоуренс подошёл спереди, всматриваясь в её измождённое лицо. Глаза были закрыты, а лицо, хоть было и плохо видно, порозовело. Ей пришлось приложить ещё больше усилий, чтобы пошире раскрыть глаза и, наконец, поднять свой измученный взгляд, чтобы увидеть неясный силуэт Лоуренса. Нет. Она не видела его. Её взгляд расфокусирован и направлен в никуда, будто она смотрела сквозь него. Ей хотелось плакать, но у неё нет сил. Она пролежала здесь слишком долго, чтобы функционировать, как здоровый человек. Всё тело потряхивало после мучительной пытки. Но мучительной она была только в её глазах. Пытка была бы в разы хуже, если бы её подвесили и начали бить. Но даже эта мысль не успокаивала. Тело было до того измождённым, что любые действия вызывали резкий упадок сил.       Только сейчас девушка осознала, что нужно было сдаться сразу. Она бы никогда в жизни это не выдержала... Никто бы не выдержал. Это ужасно. Голова продолжала кружиться, словно внутри была смесь из ударов, хотя её не били. Все сводилось в одну точку. Девушка не могла различить, где пол, где свет, а где она. Впереди только опасность, надвигающаяся на неё.       – Да брось, я ничего с тобой не сделал! Не строй из себя жалкую... – Лоуренс медленно подошёл и шевельнул своим дыханием её мокрые от пота волосы. Его мерзкий и слегка визгливый тон голоса обжигал слух, из-за чего становилось тошно от этого.       – Эй, посмотри на меня, – долетел до уха девушки притворно-ласковый голос, точно наигранный и подсказывающий, что это еще не конец, но она никак не реагировала, перед её глазами боль, чернеющая темнота не давала словно заглянуть за эту пелену, но, даже закрыв глаза, не помогало скрыть весь надвигающийся и нахлынувший ужас.       Лоуренс поднял её за подмышки, от чего тело лишь сильнее сжалось. Глаза автоматически зажмурились. Она не может и не хочет представлять, что с ней собираются сделать, и что для Лоуренса "отплатить". Он уже много над кем издевался. В этом он профи. Опасен тот, кто знает боль. И она лишь его новая жертва. Лоуренс давно этого хотел. Просто не было повода.       Через минуту девушка оказалась прикована к чему-то, чего разглядеть она не могла. Кажется, это были выступы в стене, словно специально сделанные для неё. Лоуренс подобрал идеальную комнату для своих утех. Сегодня всё шло против неё. Она даже не заметила, что находилась в таком положении. Снова прикована к стене, не имея возможности полноценно двигать руками и ногами, как это делают все люди. Почему она не ценила те моменты, когда ещё не была взаперти с маньяком, собирающимся совершить нечто ужасное? Она снова сидела на коленках, чувствуя на лодыжках кандалы, а на руках наручники, прикрепленные к стене. Сейчас что-то будет. Не успела она вдохнуть, как ловкие пальцы тут же полезли под футболку, стягивая за концы. Но руки-то прикованы, Лоуренс не мог снять с неё футболку самостоятельно. Девушка не пыталась сопротивляться – всё равно наручники и металлические цепи, ведущие к выступам на стене, удержат её у стенки. Все былые протесты оказались переломными для неё, как для личности. То, с какой силой наручники и бечевка истерзали нежную кожу девушки... Лоуренс упивался этим. Она даже не поднимала голову. Девушка не хотела смотреть в его довольственные глаза, наслаждающиеся от новых видов. Пара простых надрезов секатором – и футболка девушки покрошилась на части, оставляя её сидеть на коленях в одном лифчике да коротких шортах, не позволяющих расслабиться. На лбу девушки появились поперечные морщины, глубже в центре, чем на краях. Живот и грудь стали поглаживать, а её длинные пальцы прижимались к стенке, когда Лоуренс опустился ниже, обскобленными волосами и слабой щетиной челюстью щекоча её ребра и бёдра. Лоуренс не мог сдержать довольный вздох.       – Знаешь... – протянул Лоуренс, проводя рукой по животу, – не хватает горячего.       По телу девушки пробежала мелкая дрожь. Вновь поднятый секатор в руке не обещал ничего хорошего. В нём снова горел уголёк. Опять... Только в этот раз Лоуренсу будет недостаточно лишь пригрозить им или ткнуть в нос. Его глотка наполнилась жаждой, когда девушка вскрикнула от неожиданности. Горячо. Послышался лязг металла. Пылающий уголёк коснулся чувствительного живота девушки, выбивая из той писк. Сначала Лоуренс начинал с малого: не смел держать секатор у её ноющей кожи дольше секунды. Дотрагивался там, где не сильно чувствовалось. Это был, так сказать, разогрев. Подготовка. Девушка машинально дёргала каждый раз руками, желая прикрыть рот, издавая тихие писки, перемешивающиеся с биением металла о стену. Затем они становились громче. Уголёк всё дольше задерживался на каждом участке её кожи, оставляя слабые красные следы. Он остывал, отдавая всё тепло девушке, но от этого легче не становилось, на коже он задерживался дольше. Писки превращались во всхлипы, а все мольбы в попытках достучаться до Лоуренса проигнорированы. Он был глух к её словам. Его губы лишь сильнее напрягались в широкой улыбке, когда девушка уже не могла сдерживать слёз. Она плакала не столь от боли, сколько от унижения. Она не знала, сколько это продолжится. А что будет дальше?       Тусклый свет мерцал в единственной слезе, скатывающейся по её розовой щеке. Девушка продолжала вздрагивать, пока уголёк не стал задерживаться на её коже непозволительно долго.       Повторные прикосновения на слегка обожённой коже заставляли всё внутри скрутиться и смешаться в одну кучу тихих всхлипов. Это ли настоящее мучение? Всё было гораздо лучше, чем если бы её кинули заживо на костёр, и мышцы содрогались бы настолько сильно, что ломали кости. Лоуренс продолжал обжигать кожу, и каждый раз девушке казалось, что это последняя её судорога, пока уголек не касался нового, нетронутого места на её животе, бедрах, ключицах.       Она продолжала прижиматься к стене, изредка вздрагивая, когда уголёк касался чувствительного места. Но и эту боль она впитала. Девушка уже не сдерживала громкие вздохи и шипение и продолжала биться о стену, но она делала только хуже – причиняла себе ещё больше боли и сильнее возбуждала Лоуренса. Девушка закрывала глаза, прячась от этого кошмара. Мгла приносила ложные иллюзии, пряча от жестокой правды.       Её слегка подпрыгивающая от резких движений пышная грудь соблазняла его. Не терпелось снять лифчик. В его голове родилась опасно горячая мысль, которую он тут же осуществил. Новый раскаленный уголёк оказался под тканью лифчика. Кожа резко вспыхнула, она заверещала, вскрикнула от боли, зашипела, заорала. Пылающая боль загорелась, обожгла, заставила полезть рукой за ним и убрать, но ебучие цепи лишь ударились о стенку от резкости, и руки остались на месте. Она задергалась. Пыталась вытряхнуть его из-под лифчика. Жаркий огонёк прыснул из уголька, падающего на её ноги. Она закричала. Рёва не сдержать. Это унизительно. Это оскорбительно. Непростительно. Незабываемо. Сердце горело. Грудь горела. Лоуренс запомнит это навсегда. И до конца своих дней девушка будет помнить этот кошмарный день. Всё тело покраснело и не было похожим на прежнее и вряд ли уже когда-то будет.       Почему она кричала? От боли? От испуга? От неожиданности? В каждом из этих случаев Лоуренс наслаждался этим. Он уже хорошо ощущал, как стало тесно в штанах. Смотреть на мучения других людей, осознавая, что он является причиной всей причиненной боли – настоящее упоение для него. Что за наслаждение наблюдать, как в её глазах умирает надежда, как увядает последняя попытка к сопротивлению...       – Я отпущу тебя, если ты поможешь мне своим ртом...       Резко донеслось где-то сверху, а может справа или слева, а может вообще снизу. Девушка потерялась в пространстве. В ушах был вакуум. Лишь нечто паранормальное помогало ей держаться в этой могиле. Или прикрепленные к стенке руки и ноги продолжали держать её. К своему ужасу девушка заметила, что у неё абсолютно нет сил больше противиться. Девушка медленно усаживалась поудобнее, стараясь сесть как можно аккуратнее, лишь бы не потерять контроль над собой и не потянуть руки. Его губы лишь сильнее сжимались в дуговую трубочку. Он такой же горячий... И когда он успел снять рубашку? А может он всё это время был без неё? Она запуталась. Всё перемешалось и закрутилось в сплошную пелену длинною в вечность.       Нашвырялась травки, очнулась здесь, пытка, угли... И теперь самое сложное. Отсосать. Сколько только пришлось пережить этому несчастному телу, которое продолжало пылать от страданий...       Лоуренс хорошо видел, в отличии от неё, как слаба она стала после всех испытаний, при этом всё еще имея силы мучиться. Он помог ей и себе, стянув с себя боксёры, вновь обжигая и без того горячую девушку раскаленным дыханием. И всё вновь сводилось в одну точку. Колом стоящий член прямо перед её лицом. Девушка расположилась поближе, насколько это было возможно, и, почти падая в сон, обвела головку члена губами, остановившись. Даже такое крохотное действие давалось с большим трудом. Сверху послышался тихий блаженный стон. Девушка остановилась, не двигаясь. Она замерла. Что-то сковывало внутри. Не давало продолжить. Отвращение? Верёвки не позволяли ей опустить шею ниже. Девушка даже удивилась, что не была наказана за эту искру «слабости». Лоуренс лишь осматривал её тело, которое так ловко использовал.       Увидев девушку с коноплей в его квартире, он испытал что-то вроде укола адреналина, двойной дозы. А её глаза... Они потускнели, потеряли живой блеск и вряд ли когда-нибудь станут прежними. Но это лишь возбуждало. Девушка чувствовала, как пульсировал на её языке член. Лоуренс отстранился, вставая на ноги. Она съёжилась, но Олеандр не тронул её. Он лишь проделал несколько быстрых движений, которые девушка не могла уловить, но их было достаточно, чтобы цепи отпустили бедные руки, которые больше ничего не держало, кроме наручников. Однако ноги по-прежнему были прикованы.       Лоуренс не смотрел на неё, он двинулся к углям и положил на них секатор, проделавший столько работы. Лоуренс вновь разжёг угли, заставляя их пылать с новой силой и новыми яркими красками, освещая темное, гнилое помещение, и жаром. По телу вновь пробежалась крупная дрожь, когда Лоуренс снова оказался перед её лицом и начал неожиданно резко наталкивать её голову с помощью сильной руки на всё основание члена, заставляя брать больше и глубже. Её словно облили кипятком, а его тело пробил ток, надвигаясь прямо к паху. Напряжение росло. Картинка вокруг начинала кружится от ритмичных движений и резких толчков. Казалось, слюна скоро закипит от накала температур. Грудь до сих пор жглась, а голова наседала всё быстрее и быстрее. Лоуренс очень умело использовал её рот, продолжая двигать рукой, в то время как другая опиралась о пол. Он был подвинут так близко к ней, что её шея и спина спокойно прогибались, вновь и вновь заглатывая твёрдый член. Лоуренс очень терпим в плане стонов, было слышно от силы лишь один-два.       – У тебя... Хорошо получается... – больше всего было мерзко слышать от него эти слова. Лучше бы он просто заткнулся и продолжал надавливать, если так он её отпустит. Ему никогда не делали минет, он сегда он трахал только мёртвых. За что так не повезло ей? Терпеть на себе все мучения и унижения, испытывая каждой частичкой своего тела, как Лоуренс дрожит от наслаждения с игрушкой. Девушка корчилась в своём теле, заставляя руки сжиматься и разжиматься от новых толчков.       Девушка почти не соображала ничего, он просто трахал её – бесцеремонно, как вещь, которая не может иметь своего мнения. Эти непрекращающиеся движения, снова и снова входящий в её рот член... Он почему-то сбавил темп, и начал двигаться очень медленно. Это было ужасно. Воздух начал заканчиваться. Девушка закашляла, давясь его возбуждённым членом. Нечем дышать. Лоуренс, казалось, понял, что пора остановиться и отпустил её. Он резко схватил девушку за ноги и отсоединил их от цепи, ведущей к стене. Она даже чуть расслабилась, но это была лишь обманка. Через секунду она почувствовала, как руки освобождаются от тесных наручников, падая в руки Лоуренса. Свобода. Свобода, как и всегда. Она снова может двигать всем телом. Вот только сил бежать у неё не было. Да и смысла тоже. Эта свобода не означала, что девушка может делать что угодно. Здесь Лоуренс управлял событиями. Он был властью. Опасной и гибельной. Её жизнь зависела только от него. Мозг находился в слишком опьяненном состоянии, не способным мыслить здраво после всего случившегося. Лишь когда Лоуренс потянулся за секатором, всё это время лежавшим и нагревающимся до невероятной температуры на углях, она нервно сглотнула от дурного предчувствия. Её глаза метались в поиске спасения, но в полумраке разглядеть что-то кроме надвигающейся темной фигуры, горящих углей и слабой лампочки было невозможно. Лоуренс не имел тяги к насилию, не испытывал потребности в чьих-то мучениях, упиваясь ими сейчас, словно одержимый, вполне отдавая себе отчёт в том, что творит. Он сел на корточки и произнёс угрожающим голосом, тяжело дыша:       – Дай свою руку.       Пришлось повиноваться. Наказание надо было закончить. Её мелко потряхивало, пробивало дрожью, но руку она протянула. Девушка отвернулась в страхе и смущении, когда Лоуренс взял её ладошку в свою. Она задержала дыхание. И резко крик. Вопли. Ор. Мягкие ткани пронзило горячее лезвие. От жгучей боли слёзы брызнули с новой силой. Она почувствовала, как внутри руки разрывались ткани. Она кричала. Вздрагивала от конвульсий, охвативших всё тело. Её лишили пальца. Больше не чувствует. Только ужасная боль, пронзающая руку. Из руки хлынула кровь. Она теряла голову, жадно хватая ртом воздух. Вся пульсировала. Кричала, словно в агонии. Её крики заполнили всю комнату. Она кричала до хрипоты, срывая голос. Ноги подкосились. Ужасно пульсирующая боль. Живот закрутило. Сейчас вырвет. Потеряет сознание. Голова кружится. Тяжело дышать. В глазах темнеет. Она упала. Глотать тяжело. Кровь не переставала литься. Она не смотрит. Не смотрит. Не смотрит. В ушах гул, отдающий пульсацией в виски. Она билась в конвульсиях, руку безумно затрясло.       Громкие всхлипы и сопли оттягивали улыбку Лоуренса лишь сильнее. Он смеялся, но девушка его не слышала. Мразь. Сейчас в груди вместо сердца стучало желание убить. Нет, не убить. Это слишком просто. Разорвать, причинить невыносимую боль, которую испытывала она. Сознание плыло, колыхалось на волнах предагонии. Рука неистово продолжала биться в конвульсиях, её нельзя усмирить, как и рёв на всю комнату, способный оглушить любого. Кровь растеклась по полу и руке, размазалась по остальным пальцам и продолжала хлестать. Из отрезанной конечности виднелась белая кость, безжалостно разрезанная с мерзким хрустом. Слёзы продолжали течь из глаз, они катились по полу и смешивались с ядерно красной кровью, оставляя на полу ужасное месиво. Она словно разрывалась на части. В глазах замелькало, всё загорелось яркими цветами, вспышки и огоньки кружились вокруг, и резко всё потемнело. К всему ужасу ситуации, девушка все ещё была в состоянии почувствовать, как с неё стянули шорты вместе с трусами. Все сопротивления и брыкания ничему не способствовали. Её ногу лишь сильно схватили и стали держать, позволяя второй ломаться от изворотов. О нет... Она почувствовала собственный палец у себя между ног. Она заревела навзрыд. Это ужасно. Такое унижение она не переживёт. Ей отрезали палец и начали им мастурбировать. Грудь сводило судорогой при каждом вдохе от осознания ужаса всей ситуации. Теперь всё прошлое казалось безобидной игрой, у которой есть конец. Но здесь конца не было. Её страдания длились бесконечно.       Он хотел её. Давно хотел. Хотел потрогать её тело, почувствовать тонким слоем кожи своего грязного от грехов пальца её ресницы, волосы, грудь. Надавить на рёбра, впиваться длинными острыми и грязными от земли ногтями в её грудь, в красные следы от угля, надавить на кровеносные сосуды, по которым бежали черные частицы с острыми краями, как в замедленной съёмке, кувыркались в подводном потоке и по ходу дела драли ей мягкие внутренности. Движение внизу начинало набирать темп, и Лоуренсу плевать было на её страдания и брыкания, все её пролитые слёзы и жалкая беспомощность лишь пробуждали в нём монстра, который действовал так, как ему взбредёт – бездушно, черство и чудовищно. Ей хотелось блевать и желательно на Лоуренса. Её тело содрогнулось, когда Лоуренс ввёл палец до конца. Кислый привкус тошноты подступил к горлу. Тогда девушка прогнулась в спине и плотно закрыла глаза. Боль и страдания были нереальными. Рука продолжала неистово кровоточить и не собиралась останавливаться. Головная боль пронзала каждый сантиметр его тела. Все лишало рассудка и сводило с ума. Настоящее безумие терзало воспалённый мозг, пока что-то пыталось выпрыгнуть из её груди. Это было её измученное сердце.       Глубокий мрак и тьма, но Лоуренс получал от этого извращённое удовольствие – находиться в темноте. Время текло непозволительно медленно, и девушка не могла найти способа повернуть его вспять. Дёргающая боль по всему телу, а в особенности по ногам, рукам и голове, мешала сосредоточиться. В голове помутилось, разом пропали все мысли. Тело пылало, плыло в адской прострации. Её пульс, подобно кролику, бился в тонком горле, и она хныкала от мягкого прикосновения руки к её груди.       Все сопротивления напрасны. Он их не чувствует. Для него они не преграда. Лоуренс оставил палец в её влагалище. Стенки сжимались от боли настолько сильно, что им невозможно было двигать внутри и даже вытащить конечность обратно. Мерзость. Она умрет прямо здесь. Либо от нервного истощения, либо от потери крови. Она глотала слёзы и часто моргала, картинка постепенно возвращалась к ней, толкая в жестокую реальность.       – Я всегда завидовал твоей внешности, но сейчас даже мне смотреть на тебя тошно.       Ебучий придурок. Лучше бы он никогда свой рот не открывал. Сам истерзал её невинное тело и теперь усмехался. Легко смеяться над беспомощным животным, загнанным в клетку. Лоуренс был омерзителен. И теперь он мстил каждому. В нём не было души. Лишь желание отомстить. Резкий и удар по шее точным движением и Лоуренс попадает прямо в сосуд. В сонную артерию. Он был мастером и попадал прямо в цель. Натренированный. И вот, кровоток, как и было нужно, перекрылся. Клетки и ткани перестали снабжаться кислородом. Она больше не чувствует боли. Она не чувствует ничего. Лишь темная пелена перед глазами. Но она не умерла. Просто потеряла сознание. Рука продолжала трястись с бешеным темпом. Её тело по-прежнему чувствовало все мучения и терзания, как похотливые, так и режущие. Но она больше не могла сопротивляться. Для неё это конец. Тело изнасиловано, измучено, испорчено. Больше не в годном состоянии. И оно никогда не обретет родной облик, присущий всем с рождения.       И лишь отрезанный палец, покрывшийся засохшей кровью и пенным слоем корки, продолжал пылать на углях, зажариваясь до черноты и напоминая обо всём гадком, что произошло в этой комнате. Он был главным атрибутом в её беспощадной смерти. Такой же гнилой и черный, как наказание. А количество крови на нём... Он весь был бордовым. И неизвестно сколько ещё грязных вещей испытал этот палец, возможно, даже больше, чем само тело, но теперь он отпущен и забыт. Ему остается лишь гнить. Больше он никому не нужен. Бывшее здоровое тело уже не нуждается в нём. Его закапывают в сырой земле в лесу, и теперь его уже никогда не найдут.       Холодная ночь. Идеальная погода для хоронения заживо. Оно превратится в удобрение для какого-нибудь мака, который так обожает Лоуренс, не зная, на чем, а вернее на ком он вырос. Он добился цели и добил её. От падающей сверху земли девушка очнулась, открыла глаза... Она находилась в полуживом состоянии. Граница смерти так близко. Конечная. Её легкие обжег холодный воздух с пылью, насильно впущенный инстинктивным вдохом. Долго она не проживет. Проще закрыть глаза и принять свою предначертанную судьбу. Вокруг ползают черви, разъедающие вокруг землю, они уже двигались к ней, собираясь разъесть её плоть и сердце, поселяясь внутри легких, пока другие органы будут бродить. Под тяжелым весом земли дышать было тяжело.       Вся грудная клетка наполнилась пылью. Будущее для неё перечёркнуто раз и навсегда. Но мир продолжит вертеться и без нее, лишь девушка этого уже никогда не заметит. Для нее всё замерло. Она не увидит своих друзей, родственников, Лоуренса. Даже если бы она выжила, то никогда бы не пожелала его видеть. Последнее, о чем она мечтала – мучительная смерть Лоуренса. Даже самой мучительной смерти ему будет недостаточно. Он пожизненно обречён на бесконечные муки и скитания, не имея возможности искупиться. После каждого нового убийства ему снятся изуродованные или обработанные части тел, рисунки из шрамов, проколотые кожа, мясо и кости, татуировки там, где, казалось, невозможно их сделать физически. Удалённые части тел и вшитые в них искусственные предметы, похожие на украшения или последствия автокатастрофы. И после смерти он испытает это на себе, снова и снова оказавшийся в никчёмной яме бесконечных страданий, в которую загнал собственных жертв. Он гнилой изнутри. И воздух подсказывал это. Но постепенно он замолчал. Воздух закончился.