***
Вечерело. Солнце постепенно клонилось к закату, окрашивая небо в тёплые, красновато-оранжевые тона, так напоминавшие её шевелюру, ярко вспыхивающую в отблесках загоравшихся фанарей, освещавших ей путь. Было тихо, где-то среди деревьев раздавались какие-то звуки, но она не обращала на них внимания. Незачем. Нечисти здесь больше не было. Отбросив непослушные кудри назад, Лесма устало вздохнула, наслаждаясь мирным пейзажем и заслуженным отдыхом после битвы, длившейся, казалось, целую вечность, но на деле, занявшую небольше десяти часов. Поморщившись от боли в боку, она убедилась, что надёжно забинтованная рана больше не кровоточит. Достав сигарету, девушка закурила, не нуждаясь в зажигалке. Ведь она само Пламя. Зачем ей зажигалка? Выпустив клубы дыма, она вспомнила события минувшего дня и то, что произошло после продолжительной битвы. Победа далась ей большой ценой, но оно того стоило. К тому же, Лесма изначально была не в выигрышной позиции, оказавшись в логове врага, сила которого была противоположна ей и потому смертельно опасна, и оттого победа казалась ещё слаще. Единственное, о чем она сожалела, это о трех сестрах, которых она не сумела бы спасти, даже если бы очень захотела. Для трех девочек, у которых ещё вся жизнь была впереди, оказалось слишком поздно… Если бы она нашла их хотя-бы на месяц раньше… Впрочем, чего теперь сожалеть, все уже случилось. Зато их души теперь свободны. Её губы тронула печальная улыбка, полная боли. Ужасный, незаслуженный конец для тех, кто родился с силой, но не умел ею пользоваться. Знай их родители, кто их дети, знай они свою историю и происхождение, может, девочки и не стали бы жертвами ведьмы, которая, наткнувшись на них по чистой случайности, тут же пожрала одну за другой, усилив, таким образом, свою сущность. Впрочем, теперь с ней покончено, а девочки переродятся в лучшем мире и проживут ту жизнь, которую должны. Ей нечего сочувствовать им. Напротив, она должна завидовать. В конце концов, путь охотницы всегда полон опасности. Такова цена за защиту мира от монстров из Потустороннего мира — постоянная угроза жизни. В вечерней тишине раздался звонок. Лесма неохотно ответила на вызов. — Слушаю. — Голос бодрый, значит легко отделалась, — прозвучал на той стороне до тошноты весёлый мужской голос. — Ну, допустим, не так легко, — возразила Лесма, морщась. Полученные травмы давали о себе знать, и заживать они будут еще долго. — Да брось, ты живучая, как блоха. Я не сомневался, что ты справишься с этим загадочным дельцем. — Спасибо за лесное сравнение, — съязвила Лесма. — У тебя есть для меня задание или ты просто так звонишь? — спросила она, надеясь на второе. Она бы не против вновь пуститься по следу, в конце концов, охота, в прямом смысле этого слова, была смыслом ее жизни, но сейчас ее крайне потрепанное тело требовало отлежаться хотя бы пару дней, чтобы восстановиться. — Просто так, — успокоил ее он, — хотел убедиться, что ты жива. Отдыхай. Пока все тихо. — Затем добавил. — Рад, что ты ее все-таки достала. Два года ее выслеживала, как-никак. — Да, — согласилась Лесма, вглядываясь в горизонт. Ее разум погрузился в воспоминания о трех сестрах и сожалении о их незавидной участи. Ей пришлось приложить усилия, чтобы вернуться в реальность. — Эта сука много крови мне попортила… Но теперь она мертва и больше никому не навредит. С той стороны раздался усталый, смиренный вздох. — Сколько еще таких сук бродит по миру… Ладно, Лесма, отлеживайся, я свяжусь с тобой денька через два, идет? — Идет, — согласила она и отключила мобильник. Сзади раздался звук приближающейся машины. Обернувшись, она увидела Камаз, одиноко движущийся по пустынной, разбитой дороге. Вскоре он затормозил подле нее. — Подвезти? — спросил водитель, открыв ей дверь. — Буду не против, — улыбнулась она и запрыгнула в кабину. Крупногабаритная машина тронулась с места, унося ее прочь от мертвого города. Оборачиваться она не стала. Там все равно больше нет живых. А мертвые обрели вечный покой. 23.06.2023Три сестры
26 июня 2023 г. в 18:53
Сойдя с автобуса, девушка поправила сползшую лямку рюкзака и опустила взгляд на раскинувшийся перед ней маленький, совсем крошечный городок, окружённый густыми, дремучими лесами с одной стороны, а с другой окаймленный длинной, извилистой речушкой, встретившей свой конец в озере, затерявшийся у самой кромки леса. Несколько десятиэтажек гордо возвышались над городком, приковывая к себе взгляд, справа скромно притупилась церковь; административные здания и торговые центры затесались между прочими учреждениями и небольшими парками, а ближе к реке дома были словно срублены, полностью потонув в предрассветном сумраке, да так, что их едва можно было разглядеть.
Сверившись с картой, заготовленной заранее, она вздохнула и в очередной раз поправив непослушную лямку рюкзака, то и дело сползающую с плеча, зашагала по асвальтированной дороге, постепенно погружаясь в клубы холодного и влажного, плотного, как стена, густого тумана, неприятно царапавшего кожу, словно давая понять, что не рад нежданной гостье.
Впрочем, это и неудивительно, учитывая, что, по слухам, твориться здесь в последние три месяца.
Ради этого она и приехала сюда — чтобы разобраться в происходящем.
Она криво усмехнулась.
Тишина вкупе с белым холодным туманом придавали сонному и крайне тихому городку зловещий, отталкивающий вид. Создавалось ощущение, что попав в его недра, уже не найдёшь пути назад, и будешь вынужден вечно плутать в поисках выхода… Да и атмосфера здесь была какой-то странной, неестественной… Мёртвой.
Ощущения были не из приятных. Но определить, что же чувствует, глядя на этот ничем не примечательный городок, ставший недавно предметов множества слухов и досужих домыслов, она не смогла. Слишком разрозненными были ощущения… Впрочем, причина для этого определённо существовала, вот только какая… Это ей и предстояло выяснить.
Шаг за шагом она все дальше и дальше углублялась в туман, который, словно назло, становился только гуще и холоднее.
По крайней мере, такое складывалось впечатление.
Неожиданно за спиной раздались чьи-то быстрые шаги. Она остановилась и обернулась, но никого не увидела, ни тени, ни силуэта. Прислушавшись, девушка уловила биение собственного сердца, шелест листвы близрастущего дерева и звук своего дыхания, но больше ничего. Ничего необычного или пугающего. Ни намёка на чьё-либо присутствие.
Наверное, местный житель?..
Город не спешил отвечать на её немой вопрос и раскрывать свои секреты. Но ничего, она доберётся до них сама.
Зашагав дальше, девушка отметила про себя, что ей стоило бы поспешить. Времени у неё в обрез. Нужно успеть совершить задуманное до наступления темноты.
Преодолев половину города, по пути не столкнувшись с кем-либо ещё, что, в общем-то, неудивительно, — было ещё слишком рано, — девушка остановилась на развилке и сверилась с картой. Времени у неё было мало, вот и не успела подготовить все как следует.
— Кого-то ищете? — вдруг спросил кто-то.
Вздрогнув от неожиданности, девушка обернулась и увидела перед собой молодую, совсем ещё юную девчушку лет пятнадцати, с копной длинных светлых волос, струящихся по спине. На ней было простенькое летнее платье, ноги же оставались на удивление босыми и грязными от пыли и влаги.
Незнакомка стояла, сложив руки за спиной и улыбалась. Странная улыбка, полная неясного предвкушения.
Поняв, что смотрит на неё слишком долго, девушка спохватилась и ответила:
— А, да, вы правы, я ищу кое-кого. Елизавету Петровну, знаете такую?
— А зачем она вам? — быстро спросила незнакомка, уставившись на неё пытливым взглядом. Почему она так пристально смотрит?
— Ну, — она немного помялась, подбирая слова и, не придумав ничего лучше, сказала как есть. — Я корреспондентка из журнала «Городские легенды» и приехала, чтобы…
— Идём, — перебила её девчушка, не став дослушивать и, круто развернувшись, скрылась в тумане, даже не удосужившись проверить идёт ли та за ней.
Ей ничего не оставалось кроме как последовать за незнакомкой, стараясь не отставать.
Они быстро преодолели оставшуюся дорогу, встречая на своём пути только пустынные улицы и тихие дома, словно город уже давным-давно вымер, и вместо жителей в нем обитала только его дурная слава, сковавшая городок в невидимых, удушающих путах.
Наконец они достигли конечной точки.
Подойдя к дому, стоявшему чуть поодаль от остальных, горожанка остановилась и бросила, не оборачиваясь:
— Елизавета Петровна живёт здесь.
И указала на обычный, выкрашенный голубой краской, деревянный домик, ничем невыделяюшийся среди прочих, увиденных ею ранее. Домик и правда был ничем не примечателен: стандартное строение, такие же, как у всех, ставни, крыльцо и дворик… Разве что во дворе громоздилась уродливая груда обломков — все, что осталось от обвалившегося сарая, простоявшего, наверное, немало лет, прежде чем пасть смертью храбрых.
Закончив осматривать дом, она повернулась, чтобы поблагодарить горожанку, но той уже и след простыл.
Странная девушка. Очень странная. Как и сам город.
Вздохнув, она поднялась на крыльцо и трижды постучала в дверь, не найдя звонка. Закусив губу в ожидании ответа, она задумалась о том, что, наверное, пришла слишком рано и хозяйка все ещё спит. Однако, вопреки её опасениям, уже спустя минуту раздались тяжёлые, шаркающие шаги и потрескавшаяся, деревянная дверь со скрипом отворилась.
Но, вместо старушки, она неожиданно для себя увидела молодую девушку с серьёзными глазами непривычного медового оттенка и вьющимися, длинными рыжими волосами цвета только-только распустившейся лилии.
Она моргнула и видение исчезло.
Перед ней стояла вовсе не молодая девушка, как ей показалось в начале, а пожилая женщина с пучком густых седых волос и скорбным, морщинистым лицом, с тонко поджатыми губами; глаза же её давным-давно выцвели и напоминали два осколка мутного, поблекшего стекла, не выражающими, равным счётом, ничего кроме печали и все поглощающей боли. Привидеться же такое…
— Здравствуйте, — пробормотала смутившаяся девушка и, ещё толком не придя в себя, снова вывалила все разом. — Я Елена, корреспондентка из журнала «Городские Легенды» и пришла, чтобы узнать историю о сестрах-близнецах. Мне сказали, что вы лучше всех знаете её, поэтому я здесь. Вы поведаете её мне?
Женщину её слова почему-то напугали. Побледнев, та быстро осмотрела улицу, будто выискивала кого-то, а затем неприязненно уставилась на незваную гостью, коротко и зло бросив:
— Уходи. Сейчас же.
— Извините, но я не могу. Мне очень нужна ваша история, — торопливо затараторила та, поняв, что дверь перед ней вот-вот захлопнется. — Иначе меня уволят с работы.
— А мне-то что? — резонно заметила старушка, смерив её презрительным взором, но потом глянула себе за спину, словно в доме, кроме неё, был кто-то ещё и этот кто-то её окликнул. Однако никаких голосов со стороны дома не послышалось.
— Так вы впустите меня? — спросила корреспондентка, возвращая себе пристальное внимание женщины, которая казалось, побледнела ещё сильнее. — Мне правда очень нужно… И да, я не уйду, пока вы мне все не расскажете. — Елена решительно улыбнулась, твёрдо взглянув на растерявшуюся женщину, ошеломленную таким внезапным напором. — Я буду стоять здесь дни напролёт, пока не добьюсь своего. Вы меня понимаете?
Такая настойчивость могла напугать старушку, но Елену это не волновало. В её случае цель оправдывала средства и отступать она не имела права.
Они долго смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова. Пожалуй, даже слишком долго для того, чтобы не нарушать все возможные правила приличия. Елена не сдавалась, но и женщина не желала отступать.
К тому моменту, когда пожилая женщина, наконец, сдалась, уступив настырной девице, солнце успело появиться из-за горизонта и его холодные лучи осветили холмы, развеивая утренний сумрак.
Тяжело, со смирением вздохнув, она посторонилась, отступая в тень.
— История, нужна, значит… Ну, раз так нужна, проходи, — сухо произнесла женщина, пропуская девушку вперёд. — Только учти, времени у нас мало.
Та поспешно поблагодарила её, не собираясь уточнять, что старушка имела ввиду и поспешно проскользнула внутрь, довольная уже и тем, что женщину, вопреки её ожиданиям, не пришлось долго уговаривать.
И это, несомненно, к лучшему.
— Присаживайся, — велела ей Елизавета Петровна, указывая на стул подле обеденного стола, — а я пока чай заварю. Голодная, наверное?
— Да, пожалуйста, — согласилась девушка, усаживаясь за стол и одновременно осматривая внутреннее убранство. Здесь тоже все было как и в любом другом доме… Даже сервант одинаковый, будто один на всех, хотя на дворе двадцать первый век.
— И да, простите, что так неожиданно. Я бы приехала попозже, вечером, но не хотела оставаться на ночь, а первый рейс только рано утром… — заговорила Елена извиняющимся тоном, желая смягчить свой внезапный и грубый визит, но женщина её перебила.
— Не извиняйся, — сухо сказала она, ставя чашки на стол. — Ты правильно поступила, вечером тут делать нечего.
Слова прозвучали странно и сдержанно. Будто в них таился какой-то скрытый смысл. Или ей просто почудилось?.. Снова.
Елена перевела взгляд с лица старушки и невольно вздрогнула — в дверном проёме, ведущем в гостиную, показалась та самая незнакомка, что привела её к дому. Она по-прежнему прятала руки за спиной и по-прежнему улыбалась этой странной улыбкой. Ничего в её облике не поменялось…
Может, это на неё тогда женщина обернулась?..
Проследив за взглядом Елены, пожилая женщина помрачнела и пояснила:
— Это моя внучка, Мария… Не обращай на неё внимания. Она скоро уйдет. Если будешь её игнорировать, она тебя не тронет.
Елена в удивлении вскинула брови. А должна?.. Однако озвучивать свои опасения не стала, решив помолчать до поры до времени.
Женщина тяжело опустилась напротив и Елена потеряла девушку из виду, а когда потянулась за сахаром, то увидела, что той уже не было. Снова исчезла.
Какое-то время они молча пили чай, изредка обмениваясь короткими фразами о том о сем, как если бы пытались чем-то заполнить неуютную и напряжённую тишину, образовавшуюся в доме после ухода внучки Марии. Затем, когда с трапезой было покончено, женщина медленно откинулась на спинку кресла с таким видом, словно хотела раствориться в ним, стать единым целым, исчезнуть. Лицо её сделалось усталым и изможденным, а задумчивый взгляд таранил Елену насквозь, будто она мучительно пыталась что-то для себя решить, найти ответ в глазах внезапной, нежданной гостьи… Наконец, отведя взгляд, по-видимому, приняв необходимое решение, она вздохнула так, словно смирилась с чем-то неизбежным.
— На самом деле я даже рада, что ты пришла… Хоть кому-то я смогу это рассказать, — произнесла женщина, печально улыбаясь. Её полные боли глаза выражали сожаление. — Но только быстро, — строго добавила она, — времени у нас и правда мало. Быстрее начнём — быстрее закончим.
Поняв, что они подошли к сути, Елена спокойно отложила чашку и, достав блокнот с ручкой, приготовилась записывать, не провоцируя женщину на разговор намеренно. Пусть все случиться само.
Та заговорила не сразу, а спустя минуту, когда собралась с духом.
— Всё началось летом, за месяц до Ивана-Купала… К бабке тогда семья приехала, большая семья, из пяти человек, двух взрослых и трех девочек… Погостить, ну, и заодно в порядок участок привести, который зарос весь. Бабка-то старая была, не мощная стала… Не справлялась больше с хозяйством своим, вот и позвала их помочь… А пока взрослые обсуждали с чего ремонт начать, три девчушки уже давным-давно все решили и первым делом облюбовали озеро, что у леса стоит. Место там уединенное, спокойное, никто не помешает, плескайся на здоровье…
Губы женщины тронула тёплая, болезнетворная улыбка. Её едва начавшийся рассказ сбился, вытесненный яркими воспоминаниями.
Понаблюдав за отрешенным лицом старушки, Елена вывела название праздника жирным курсивом, её взгляд на долю секунды метнулся к дверному прочему.
— Они были такими озорницами, — продолжила Елизавета Петровна с нежностью и тоской, слепо глядя в окно. — Особенно близняшки. Постоянно суетились, бегали туда-сюда, и хохотали, как заводные игрушки. Все то им было интересно… Два голубоглазых солнышка… — Улыбка женщины внезапно стёрлась. — А вот старшая была другой: молчаливой и серьёзной. Строгой. Вечно приструнивала их, если те поясничали и следила, как бы эти негодницы чего не натворили, пока родители не видят.
Сделав очередную пометку, Елена невольно вспомнила образ рыжеволосой девушки, что привиделась ей недавно. Её понимающие и серьёзные глаза, очень необычного, медового оттенка…
Женщина тепло улыбалась, вспоминая счастливые моменты, полные света и любви, но потом резко помрачнела, по её лицу пробежала тень. Она испуганно глянула на Елену, которая не обращала на неё никакого внимания, что-то старательно выводя в блокноте, и продолжила уже другим тоном, сухим и скупым на эмоции.
— Близнецы на это озеро каждый день ходили, всегда плескались подолгу… Порой до самой ночи засиживались, уходить не хотели, будто манило оно их чем-то, притягивало… А вот старшая это уединенное место невзлюбила сразу. Говорила, что нехорошее оно, спокойное какое-то слишком, тихое… Будто мёртвое, не живое. Но ходила туда с сёстрами, потому что не хотела одних оставлять. Боялась за них, переживала… Всегда следила, чтоб с глаз ее не пропадали надолго и домой всегда вместе с ними возвращалась, чтоб под чутким присмотром, как говориться… Но в тот день все по другому вышло… Днем они с родителями чердак разбирали, хлам всякий выбрасывали, вот и засиделись допоздна… А когда закончили, темень уже на двор спускалась, солнце садилось.
Женщина нахмурилась, губы ее сжались в тонкую линию.
— В общем, упустила она их, уснула, умаявшись… А как проснулась через час, увидала, что сестёр нет и тут же бросилась к озеру — знала, где искать… Я помню, дура, остановить её ещё пыталась, мол, поплескаются, да вернуться, чего переживать-то… Благо, местность знают, чай, не пропадут, не утонут, озеро-то не глубокое… А она зыркнула так на меня злобно, глаза по пять копеек и страх в них такой плескался, что я дар речи потеряла… Растерялась, а Лиза-то мимо меня и прошмыгнула…
— Её звали Лиза? — заметила Елена, вклинившись в секундную паузу. — Прямо как вас.
Пожилая женщина лишь отмахнулась и продолжила, не став никак это комментировать.
— Вот только когда она своих сестёр нашла, поздно уже было… Опоздала она. Не успела, не уследила… Хотя в начале, конечно же, никто ничего не понял. Ну, убежали девочки поплавать, ну захотелось им так, что такого-то?.. Но это мы не поняли, а вот Лизонька все поняла.
Елена прекратила писать и подняла голову, устремив взгляд в никуда. Перед её мысленным взором пронеслись образы того, о чем рассказывала женщина. Она явственно представила рыжеволосую девушку, бегущую в ночи, в отчаянии желая успеть, хоть и понимающую, что было уже слишком поздно… И мучавшуюся от понимания того, что сберечь, спасти своих сестёр она не смогла…
— Она нашла девочек? — спросила Елена, желая услышать продолжение.
— Да, нашла, — сухо, бесчувственно ответила женщина, отвернув лицо к окну, за которым мелькнул чей-то силуэт. — Однако это были уже не те девочки, которых мы хорошо знали… Перемены произошли не сразу и мы сначала не замечали странностей… Но девочки определенно изменились, стали… Другими.
Несколько минут женщина молчала. Елена не стала ее торопить.
— Когда рассерженная и напуганная Лиза вернула их домой, они вели себя как обычно, извинялись и клятвенно обещали, что такого больше не повториться, но потом… Потом они стали вести себя странно, не так как должны были… Близнецы больше не озорничали как делали это всегда, не привлекали к себе внимания глупыми, детскими выходками… Не смеялись и не шутили… Наоборот, они стали очень спокойными и собранными, мало говорили и сдержанно улыбались… О-о-о, эти улыбки… При виде этих улыбок меня бросало в дрожь. Я не могла на них смотреть, когда они так улыбались…
Женщина заглянула Елене прямо в глаза.
— Ты не представляешь, что я чувствовала глядя на их лица. Эти восковые маски… Глаза как у куклы… Пустые и холодные… И этот запах… От них пахло застоявшейся водой и тиной, будто они уже много дней не выходили из воды…
— Что случилось потом? — спросила Елена, когда молчание слишком затянулось.
Женщина моргнула, пробуждаясь от страшных воспоминаний, глаза её странно мерцали.
— Потом… Потом все стало только хуже. Девочки с каждым днем становились все страннее, у них появились жуткие, непонятные привычки. Например, они любили смотреть на то, как кто-то спит… Или им нравилось подкрадываться со спины и пугать людей своим присутствием… Им нравилось стоять неподвижно где-нибудь в углу, наблюдая за тобой своими пустыми глазами, а когда ты замечала их, они хихикали и убегали… При мысли о том, как долго они могли так стоять и смотреть на тебя, ничем себя не выдав, меня бросало в дрожь… И эти их улыбки, жуткие, плотоядные… Ужасные улыбки. Они никогда не сходили с их лица… Они постоянно улыбались.
Елена внимательно, но ненавязчиво наблюдала за пожилой женщиной. Интересно, заметила ли старушка, что её манера речи переменилась?
— Но больше всех доставалось Лизе. Девочки издевались над ней как могли, изводили её, донимали, говорили гадости… Как-то раз они, в очередной раз сбежав из дома, — а сбегали они почти постоянно, в любое время дня и ночи, — столкнули Лизу в озеро… В то самое озеро, с которого все началось… Они не давали ей выбраться… Она проторчала в воде целых два часа в жару, на глубине, пока родители не отправились их искать…
Послышался усталый, горестный вздох.
— Но это были только цветочки. Самое страшное ждало нас впереди, просто мы этого ещё не знали.
— Как отреагировали родители девочек? — задала очередной вопрос Елена.
— Разумеется, они наказали девочек. К тому моменту они и сами стали замечать, что с девочками что-то не так и, чтобы хоть немного их контролировать, посадили под домашний арест… Но разве те послушались бы? Конечно же, нет. — Женщина горько усмехнулась. — В отместку они стали изводить Лизу ещё сильнее, будто ей и без того было мало… Подкидывали ей крыс в постель, обливали ледяной водой… В общем, мучили ее, как могли.
— Пока что все это звучит как обычные, пусть и жестокие, проделки двух сестёр… — заметила Елена как бы невзначай. Услышанное ее пока не очень впечатлило. Она хотела, чтобы пожилая женщина, наконец, заговорила о главном, перестав юлить. Ей было жаль Лизу, но время неуклонно шло, а до сути они так и не добрались.
За окном снова мелькнула чья-то тень. Ощутимо повеяло холодом. В воздухе послышался аромат застоявшейся воды.
— Для окружающих так оно и было! — запальчиво выпалила женщина. — Да и близнецы часто над кем-то подшучивали, такова уж их природа, озорницы… Поэтому сначала мы все думали, что они ей так мстят. Ну, из-за озера… Однако, в конце-то концов, прошла неделя, другая. Сколько можно сестру-то изводить?.. И так жестоко?! Пора бы уже и остановиться, но… Но они не остановились, наоборот, становились все более жестокими, а их улыбки ширились и ширились…
— И в какой же момент вся эта ситуация достигла своего предела? — задала наводяший вопрос Елена. Краем глаза она уловила движение сбоку, но ничем себя не выдала. Ещё рано.
Пожилая женщина молчала, не спеша отвечать. Влажные, стиснутые в кулаки, ладони на её коленях, подрагивали.
— У нас была кошка, Муська, — заговорила она тихо, устремив взгляд в пол. — Мы очень её любили… И вдруг она пропала… Помню, как мы искали её всем двором, заглядывали в каждый укромный закоулок, выспрашивали соседей… Искали её везде, где только можно, а нашли. В постели у Лизы следующим утром… Истерзанную, разорванную голыми руками…
— Это сделали близнецы? — спросила Елена, прекрасно зная ответ. Атмосфера в доме потихоньку наколялась. За окном потемнело.
— Да… И заставили Лизу смотреть на это… — глухо пробормотала пожилая женщина и устало откинулась на спинку кресла. — После этого случая, родители, наконец поняли, насколько все серьёзно… Они заперли близнецов и вызвали Лизу на откровенный разговор. Тогда-то она им все и рассказала… Что видела в ту ночь…
Судорожный вдох сорвался с надтреснутых губ женщины, ладони ее дрожали.
— Елизавета нашла близнецов в озере. Они стояли по пояс в воде, держась за руки, а рядом с ними… Рядом с ними ей почудилась женщина… Женщина с очень длинными чёрными волосами и чарующим голосом, которым что-то пела близнецам, а те слушали её, внимали каждому слову… По крайней мере, Лизе так показалось, было темно и она не была уверена… Она окликнула сестёр… Когда девочки обернулись, они улыбались… Это были те самые жуткие улыбки.
Женщина прикрыла глаза, задрав подбородок к потолку.
— Лиза не зашла в воду. Не смогла себя пересилить. Но ей и не пришлось — сестры вернулись на берег сами. А на её вопросы о том, что случилось и с кем они разговаривали, ответили, что ни с кем. Ей просто показалось, и они, на самом деле, любовались луной, только и всего.
Женщина замолчала, повернув голову к дверному проему, в котором совсем недавно стояла её внучка, Мария. Её лицо стало отрешенным, силы покинули её.
— Близнецы с рождения были не от мира сего, так что родители решили, что у девочек, скорее всего, развилась шизофрения или ещё какое-то психическое расстройство. Я не разбираюсь в таких вещах… А в слова Лизы о том, что она действительно кого-то видела, они не поверили, не захотели верить… Что, вообще-то, неудивительно… Их можно понять.
— В тот же день они засобирались домой, но девочки сбежали и не появлялись дома несколько недель… Мы искали их всем городом. Прочесали все окрестности, обзвонили все больницы, проверили заброшки, даже прошерстили леса… Но они как в воду канули… Теперь я думаю, что так оно и было, скорее всего…
Пожилая женщина судорожно вздохнула, выпрямляясь в кресле.
— Но однажды они вернулись. Вернулись, чтобы закончить начатое.
— И что же они сделали? — мягко спросила Елена спустя минуту тишины, но женщина не ответила. Замотав головой, та отвернулась, отказавшись говорить.
— Елизавета.
— Я н-не могу, не з-заставляй меня… П-прошу тебя!.. — всхлипнув, женщина закрыла лицо руками и разрыдалась.
Рыдала она долго, захлебываясь собственными слезами и горем. Елена напряжённо сидела на месте, ловя признаки подступающего кошмара на стенах, на потолке, в дверных проемах… Тихий смешок раздался где-то в глубине дома. Времени все меньше…
— Весь этот город… — вдруг продолжила женщина, резко прекратив плакать. — Всё эти люди, наши соседи, обычные жители… — Она резко встала, отодвинула кресло и подошла к окну, встав к Елене спиной. — Родители… Близнецы знали, что прознав об их «проделках» родители заберут их домой, насильно увезут из этого городка… Они не могли этого допустить и все подстроили… Подожгли сарай… Он упал прямо на их головы… А дальше… Весь этот город…
В этот раз молчание тянулось мучительно долго. Так долго, что, казалось, минули часы, прежде чем пожилая женщина заговорила снова. Она повернулась к Елене, её лицо было спокойным, дорожки слез блестели на коже, но больше она не плакала.
— Зря ты пришла сюда, — молвила женщина тихо, почти шепотом. — Теперь они придут и за тобой… Зря я впустила тебя в свой дом… Впрочем, ты была обречена как только вошла в этот проклятый город…
Елена проигнорировала её слова, оставаясь совершенно невозмутимой и, пожилая женщина, наконец обратила на это внимание.
— Почему ты так спокойна? — поразилась она. — Разве ты не боишься? В этом городе твориться настоящее безумие! Все, все!.. Я рассказала тебе ужасную, правдивую историю, а ты даже!.. Ты даже бровью не повела! Неужели тебе совсем не страшно?!
— И что же было потом? — задала свой вопрос девушка, никак не отреагировав на удивленно-возмущенную речь женщины. — Чем закончилась эта история?
— Чт… Что?!
— Я спрашиваю: чем закончилась эта история? А хотя, можешь не говорить, я и сама знаю. — Елена закрыла блокнот и отложила ручку в сторону. — Дай угадаю: старшая сестра девочек — на самом деле ты? И у вас ведь не было никакой бабушки, верно? Должна признать, ты не плохо притворялась ею, но надолго тебя не хватило.
Женщина молчала, глядя на неё расширенными, неверящими глазами.
— А твои сестры — покорные, безвольные прислужницы Ведьмы? И в ту ночь, после смерти родителей, ты отдала ей свою молодость, жизненную энергию и те крупицы силы, которыми обладала с самого рождения, чтобы она перестала пожирать плоть твоих сестёр, отравлять их разум? Надеялась, что отдав ей всю себя, спасешь хотя бы их? Я права, не так ли? Так ты надеялась оттянуть время чтобы… Что? Или просто не хотела мириться с неизбежным?
Взгляд Елены был жёстким и цепким, прожигающим потрясенную женщину насквозь.
— Как ты?!.. Кто ты?.. Кто ты такая? Ещё одна ведьма?!..
Теперь в голосе женщины прорезались нотки откровенного ужаса. Она не понимала, что происходит. Но «корреспондентка» не торопилась выкладывать все карты на стол.
— Ведьма ведь не сдержала обещания, верно? Поэтому на улицах города никого нет — за два месяца она уже всех пожрала… Я права, не так ли, Елизавета? Твоя добровольная жертва была напрасной: ведьма не освободила твоих сестёр. Она не освободила никого, забрав себе все, и тебя и твоих слабых, глупых сестер, и весь этот город… А теперь нацелилась на другие города, на другие жизни, ведь она всегда голодна и никогда не сможет насытиться… Ей нужно больше, больше жертв и для этого она использует тебя, как приманку для случайных жертв, таких как «корреспондентка Елена», а твоих сестёр держит в заложниках… Что она пообещала тебе? Что не убьёт их, пока ты служишь ей, пока делаешь то, что она тебе велит? Я тебя разочарую: твои сестры уже давно мертвы. Они погибли в тот самый день, когда вошли в озеро в Ночь на Ивана-Купала поменяв свои души на служение ей.
Сознание измученной, изувеченой женщины, окончательно надломилось и она рухнула на колени, рыдая от боли и принятия той действительности, которую не хотела принимать. Отказывалась верить…
Глядя сверху вниз на сломленную девушку, заточенную в старческом теле, «Елена» поняла, что была слишком сурова в своей прямоте. Опустившись перед ней на колени, она зашептала:
— Прости меня, я была…
Однако, договорить она не успела — все резко переменилось. Больше не было уютного, деревянного домика, затерявшегося среди густых деревьев и кустов, как и не было больше тихого, неприметного городка, некогда полного жизни и смеха, а теперь омертвевшего, превратившегося в затопленную равнину озером, что в один «прекрасный» день, вышло из берегов и разом поглотило городок подобно волне в самый ужасающий шторм.
Теперь, на его месте, во всей своей красе предстал новый мир — обиталище Озерной ведьмы, не знавшей сытости и пощады к своим жертвам.
В воздухе витал удушливый смрад смерти, смешанный со зловонием застоявшейся, болотной воды, от которого желудок выворачивало наизнанку. Красная от крови вода, простираюшаяся до самого горизонта заполнилась трупами тех, кого пожрала вечно голодная Ведьма, они были повсюду и им не было ни конца ни края. Сколько же их здесь?..
Но любоваться местными «красотами» «Елене» было некогда. За спиной раздались тихие злорадные смешки.
В том, что осталось от дверного проёма появились близнецы, полностью идентичные друг другу, вплоть до ямочек на щеках. Они даже улыбались одинаково. Той самой улыбкой, от которой по телу пробегает дрожь.
Лица девочек изменились, будто по ним пробежала тень, рты широко раскрылись, осклабив острые, заточенные зубы, а глаза наполнились такой злобой, что любой, увидев их, тут же забился бы угол и молиться всем богам о спасении; Их кожа посинела, покрываясь уродливыми трупными пятнами, а руки побагровели от многочисленных укусов, накладывающихся один на другой. Местами отсутствовала плоть и белели кости.
Одна из девочек, резко дернув головой, устремила свой взгляд на Елизавету. Из её рта сочилась чёрная, густая жидкость.
— Сестра, ты же помнишь наш уговор?
— П-помню, — шёпотом, почти беззвучно ответила ей женщина, цепляясь мёртвой хваткой за плечи «Елены».
— Ты никому не должна была рассказывать о нас, — вмешалась вторая, её голос нисколько не походил на человеческий. — Ты выдала нас и теперь поплатишься за это.
— Но сначала мы возьмём её, — жадно, облизываясь, подхватила вторая, поворачиваясь к «Елене». — Наша Мать уже давно не ела свежего человеческого мяса. А наше ей надоело.
И с этими словами кинулись на них.
— Нет! — взвизгнула Елизавета, отталкивая «Елену» и бросаясь девочкам наперерез.
— Стой! — вскрикнула Елена, вскакивая с места, но не успела — одним мощным ударом Мария отбросила женщину в то, что осталось от стены, словно она была лишь досадной помехой и та поломанной куклой повалилась на пол, больше не шевелясь.
В следующую же секунду близнецы напали на саму Елену, атакуя её с обеих сторон. Однако, к их огромному удивлению, девушка, казавшаяся лёгкой добычей, легко увернулась и, схватив одну из девочек за шею, молниеносным движением свернула её, навсегда покончив с одной из них. А затем и вовсе отделила голову от тела, бросив ее себе под ноги, как трофей.
Вторая из близняшек, оцепенев от ужаса и ярости, взвыла, в бешенстве кидаясь на убийцу своей сестры, но была так же легко остановлена опытным руками той, что притаилась за маской невинной жертвы.
Покончив с ней, «Елена» на мгновение замерла, затем уронила мёртвое тело в воду и, закрыв лицо руками, закричала, выплескивая свою боль и бессильную ярость, сотрясая мертвую тишину оглушительным криком. Она надеялась успеть!..
Вдруг послышался шорох. Резко обернувшись, Елена увидела Елизавету, безуспешно пытавшуюся сесть. Подскочив к женщине, она опустилась на колени, охватывая её за плечи.
— Зачем? Зачем ты вмешалась? — вскричала Елена, поглощенная гневом и сожалением. — Я в состоянии позаботиться о себе! Меня не нужно было защищать!..
— Мои… Мои сестры…
— Прости… Их нельзя было спасти, было уже слишком поздно… Мне пришлось… — смягчилась девушка, оправдываю собственное бессилие.
Бросив попытки сесть, Елизавета беспомощно обмякла в руках Елены и кивнула. Кровь, что вытекала из раны на голове смешивалась с красной водой, став её частью.
— Хорошо… Я понимаю, понимаю… Я понимала это и раньше… Я тебя не виню. — В её угасающих глазах мелькнул смирение и облегчение от осознания, что все вот-вот закончиться. Протянув бледную руку, она ухватилась ледяными пальцами за горячую ладонь Елены и жарко, с мольбой зашептала. — Останови её, прошу тебя… Отомсти за нас, отомсти ей за всех… Сделай это… ради меня… ради всех нас…
— Не волнуйся, я не могу спасти ваши тела, но я могу спасти ваши души! Обещаю. Клянусь.
— Хорошо, хорошо… — голос Лизы стал почти беззвучным, её взгляд остекленел. — Спасибо… Тебе…
Это были её последние слова.
Елена закусила губу и закрыла глаза. Горячие слезы стекали по её щекам, падая на мёртвое тело. Ей было так жаль, так жаль их всех…
И тут же грубый, лишь тембром походящий на человеческий, голос прорезал тишину громогласным воплем.
— Кто?! Кто посмел убить моих приспешниц?!
Ткань Мироздания содрогнулась и взору девушки предстало отвратительнейшее существо из когда либо виденных ею. Ведьма, за которой она охотилась последние два года, едва ли напоминала человека, и больше походила на монстра, явившегося из самых жутких кошмаров. И лишь её невероятной длины чёрные, как смоль, волосы и ломанные очертания женской фигуры, угадывали в ней некое подобие женщины.
— Ну, здравствуй, Ахава, — поднимаясь с колен, с яростно улыбкой процедила Елена, срывая со своей шеи маскируюший кулон, скрывающий её настоящую личину.
— Ты?! — в изумлении отшатнулась ведьма, когда огненно-рыжие волосы Елены вспыхнули ярким пламенем в этом тёмном и холодном, потустороннем мире. — Лесма…
— Как же долго я этого ждала! — выкрикнула девушка, обнажая свой Клинок и возвав к огненной магии, что струилась по её венам, как кровь, бросилась на врага, наконец-то получив возможность отомстить.