***
Господин Ли, тяжело вздохнув, отбросил в сторону очередной отчёт по поводу остатков банды пиратов - им удалось перегруппироваться и подтянуть недругов клана с окраин. Следовало подготовиться к налёту на поместье - это было сложнее сделать теперь, когда главный телохранитель Господина Ли, начальник его личной охраны лежал в беспробудной, тяжёлой коме уже неделю, без признаков явного улучшения состояния. Джисон сочувственно вздохнул, стоя у дверей кабинета; Хан более не посещал чужие покои, охраняя периметры в попытках искупить вину. Лино поднял на парня тяжёлый, усталый взгляд - он проследил, как немедленно чужие круглые глазки метнулись к подошве ботинок. Стыд, вина или страх? Последнее слово невольно разбивало сердце мафиози, стоило ему задержать на нём свои мрачные мысли. 'Хан-и, позови мне брата.' 'Слушаюсь.' Киллер немедленно скрылся за двойными дверьми, унося за собой своё так необходимое Лино присутствие. Мужчина потёр переносицу, несмотря на восседавшие на идеальному прямом носу очки в тонкой золотой оправе. Он снова вернулся мыслями к воспоминаниям - как его отец сидел на этом самом кожаном кресле и так же устало вздыхал, пытаясь собраться с мыслями, пока Инни счастливо перебирал золотые монеты, сидя на отцовском колене, болтая из стороны в сторону своими тонкими бледными ножками. Такой дорогой фарфор не бился о дворовые камни и не знал заборов - этот ребёнок умел только купаться в безразмерной любви и заботе, а потому он сам тянулся к оружию, деньгам и другим папиным "игрушкам", будь они вещами или людьми. Инни нравилось быть мафиози, даже когда ему было шесть лет. Минхо в тот вечер покорно стоял перед столом, едва ли видимый из-за огромной дубовой столешницы. Он, словно заводная куколка, открыл рот и повторил слова отца, 'Добрый день, представитель Чон.' Мальчик совершил глубокий поклон - он не пошевелил и пальцем, пока отец не буркнул сквозь зубы, '...Достаточно.' Только тогда, парнишка выпрямился; его от природы пронизанный любопытством взгляд загорелся, когда Чонин схватил горсть монет и, хихикая, бросил их в сторону старшего брата, 'Братик, лови-лови!..' 'Ловлю, Инни!..' Парень проворно подхватил пару монеток в воздухе - одна неудачно закатилась под диван, и он, не думая и секунды, полез за ней, несмотря на прилизанный костюм-тройку с галстуком. Теперь, Минхо был весь в пыли, измятый той особенной манерой мальчишки, которому тесно в его "взрослом" деловом наряде. 'Держи, малыш!..' Глаза парня вдруг округлились, совсем как монеты в его мгновенно вспотевших ладонях - отец смотрел прямо на него. Минхо без тени возникшей было улыбки произнёс, уставившись мимо счастливого округлого личика брата, 'В-возьми, Инни...' 'Спасибо!.. Папа, смотри, монетки!' 'Вижу, мой лисёнок... Нравятся?' 'Ага!.. Красивые, совсем как солнышко! Или блинчики! Да, папа?' Отец не смотрел на Чонина всё время, что вёл беседу - его суровый, острый взгляд впился в старшего сына, как если бы он был источником всех проблем, как если бы он совершил что-то проблематичное. Метод кнута и пряника? Для Лино это был метод кнута и ожидания, когда этот кнут используют. Лино не нужно было снова смотреть на отца, чтобы понять - сегодня, его накажут. За то, что он был весёлым и "бойким", как его часто звали няньки, за то, что посмел улыбнуться и сказать своему брату ласковое слово - за то, что был собой в этой нефункциональной семье из лжи и одиночества.***
Господин Ян вошёл, не поблагодарив Джисона - мафиози без стеснения приземлился на один из диванов и произнёс, голос хриплый и такой же изношенный, как у его брата, 'Какие новости?' '...Они уже начали восстановление, но Хан-и достаточно потрепал их. Думаю, не стоит ждать наступления до первого снега.' 'Так долго?!' 'Ты не рад?..' Лино прищурился, не в силах сфокусировать уставший за долгие дни работы взгляд - лицо его любимого брата словно исхудало, а глубоко проложенные синяки под глазами кричали о том, что ему тоже пришлось несладко на переговорах с встревоженными "подопечными". Они, все эти мелкие частные компании под "защитой" Ли, больше не чувствовали себя в безопасности и опасались нападок пиратов, объявивших клану войну. Чонин раздражённо скрестил ноги и буквально выплюнул в воздух, 'О чём ты, брат? Думаешь, мне не хотелось бы выиграть больше времени, чтобы унять этих сопливых идиотов? И вообще, стоило ли...' '...Что? Говори.' 'Стоило ли твоей крысе...', здесь, Господин Ян сверкнул недобрым взглядом в сторону двери, за которой стоял Джисон, '...начинать дело, которое он был не в силах закончить? Теперь, эти ублюдки роют под нас, собирают на нас облаву - я что, должен светиться счастьем, услышав, что он сунул в осиное гнездо не голову, а только одну крысиную лапку?' 'Инни...' 'Брат, ты не должен забывать, чему нас учил отец. Мы должны-' 'Закрой рот. Ты услышал меня - я хочу, чтобы к их наступлению мы все были готовы. Все мы.' 'Чёрт, как... как скажешь.' 'Не слышу.' 'Я понял, брат... Будет исполнено.' Господин Ян поднялся и незаметно прикусил губу, словно задумался о чём-то; уже у самого порога, он покачал головой и, больше не бросив и взгляда на своего грозного старшего брата, удалился в свои покои. Сынмин, похлопав Джисона по плечу, прервал их недолгий тихий разговор и проследовал за своим хозяином.***
Чанбин едва разлепил глаза, когда аромат свежих цветов вытащил его из плотного серого вакуума. "Где я? Что происходит?" Мужчина ошалело поднял голову, чтобы увидеть вокруг себя белые стены родного поместья - от нахлынувшего чувства облегчения он снова безвольно свалился на подушки и закрыл глаза. Это значило, что все его любимые друзья выбрались из страшной передряги - они все, как он надеялся, были живы. "Точно не ранены, иначе тут был бы кто-то ещё..." Внезапно, до ещё плохо различавших отдельные звуки ушей донёсся едва слышный скрип входной двери - он принёс с собой вкуснейший аромат цветочного парфюма и шорох одежд. Кто-то, этот тихий таинственный незнакомец, с неожиданной уверенностью накрыл своей прохладной ладонью руку больного и проговорил, 'Здравствуй, Чанбин... Я обещал приходить чаще, но твой вид разбивает мне сердце... Прости.' Мужчина уже знал, кто это - он боролся с тем, чтобы открыть глаза или дать Хвану Хёнджину больше времени на индульгенцию. Чанбин надеялся, что его порозовевшие от удовлетворения щёки ему самому только чудились. Глава клана Хван продолжил, словно только сейчас он смог совладать с эмоциями, '...Разве я мог бы быть здесь каждый день?..' Каждое слово давалось молодому человеку с трудом, но он всё равно говорил, словно исповедовался священнику в церкви. 'Я уладил волнения в клане, и мы с Лино... решили, что скрывать наш союз нельзя. Мы начнём с самых близких компаний, постепенно посвятим и низы - нельзя допустить, чтобы мои люди помогали этой пиратской дряни. Мои взгляды... они так далеки от тебя, верно, дорогой друг?' Чанбин словно попал в сон, где ему нашёптывал свои мысли и секреты один из самых влиятельных людей страны. Они сейчас больше походили на обычных людей, тех, кто в самой обычной больнице беспокоится за своих самых обыкновенных близких. Господин Хван - в этот момент, Хёнджин, - с новым огорчённым вздохом сжал чужую безжизненную руку. 'Даже если ты на самом деле такой же садист, как подручный Лино, я бы всё равно никогда не забыл твоей храбрости... ты бы только... если бы я только мог поговорить с тобой снова, я бы...' 'Господин Хван, не плачьте, ладно? Живой... я. Живой.' Рука Хёнджина дрогнула и отпрянула от чужой руки. Чёрные глаза главы охраны смотрели прямо в трепещущий взгляд Господина Хвана, полный слёз. На обоих, словно в замедленной съёмке, нахлынули воспоминания о моменте, когда они не знали, смогут ли встретить очередной рассвет, сидя на складском картоне в кромешной тьме. Чанбин усмехнулся, его рука, испещрённая проколами медицинского катетера, потянулась к гладкой щеке. Хёнджин с благодарностью прильнул к чужой ладони - слеза потерялась в контакте с намозоленной кожей. Разве мог Хёнджин не прикипеть душой к человеку, кто пожертвовал всем - своей гордостью, своей жизнью - ради того, кто не платил ему ни гроша?***
Господин Хван приехал на следующий день после неудачных переговоров, стоило ему оправиться от первого шока - он хотел скоординировать планы с Господином Ли, но первый же вопрос, который выпорхнул из его рта потревоженной птицей, был "Он жив?..". Феликс соорудил для всех завтрак - они были в столовой, напряжённые и уставшие, а кто-то - со следами совсем недавней борьбы. В частности, Лино неслабо побили и теперь он сидел, натянув на себя безразличный вид, хотя и цеплялся невольно за край скатерти, стоило забыть, что на его теле уже расцвели гемотомы, незаметные другим. Джисон тоже не видел чужое тело, но он понимал - он читал своего Господина, и в беспокойстве порывался помочь даже держать стакан, хотя и одёргивал себя в последний момент, виновато пряча глаза от всякого, кто мог на него взглянуть. Чан сидел рядом с Феликсом, в этот раз не почётный гость, но часть прислуги - оба австралийца не спали всю ночь, о чём ясно говорил их потрёпанный вид. Инни и Сынмин также присоединились к унылому застолью - пожалуй, они одни не были подвержены общему горю, поэтому, когда Лино пригласил всех подкрепиться, Чонин безо всяких забот отправил кусок свежеиспечённого хлеба в рот, с едва играющей улыбкой рассматривая чудаковатую компанию. Внезапно, он прервал тихую трапезу своим игривым тоном, который никогда не сулил ничего хорошего, одни лишь сплошные неприятности, 'Господин Хван, а по какому поводу Вы здесь? Мне думалось, мы соединим наши кланы только в случае успеха?' Даже вилки перестали звенеть о тарелки, такая в столовой воцарилась тишина. Сынмин неодобрительно взглянул на хозяина, но Йени, казалось, чего-то ждал - его беспечный взгляд смотрел прямо в глаза Хёнджина, неотрывно, изучающе. Чёрный, холодный взгляд. Лино тихо цокнул, затем чётко произнёс, 'Инни, веди себя хорошо с новыми гостями.' 'Когда Хваны стали нам "гостями"?' 'Не здесь.' 'Почему? Что Господин Хван изволит делать за одним столом с нами? У него даже пушка в кобуре, а где твоя, брат? Ты лишился рассудка из-за своих "игрушек", а теперь-' 'Хватит.' Лино положил столовые приборы на стол - Джисон и Феликс тут же покорно повторили за хозяином, тогда как Чан и шокированный перепалкой братьев Хван сидели напряжённо, готовые в любой момент встать на дыбы ради защиты - себя или своих людей. Сынмин тоже положил приборы, затем встал и положил руку на едва дрожавшее плечо хозяина, 'Господин Ли, я прошу прощения за дерзость своего Господина. Мы удалимся - я принесу завтрак в его покои.' Молодой человек глубоко поклонился, когда Инни с горящим от ярости взглядом обернулся к слуге. 'Если ты думаешь, что я пойду за тобой, то-' Парня подхватили на руки с такой лёгкостью, словно он и правда был куколкой - Сынмин с каменным лицом вышел, баюкая грязно ругавшегося хозяина в руках, пока, наконец, Чан не прыснул в кулак и не прошептал, 'Ну и кадр этот его новенький...' Сразу после завтрака, Хёнджина проводили в кабинет Лино, где они вели долгую и откровенную беседу - не под формальную запись. Обменявшись догадками, Хёнджин был свободен - Феликс, ожидавший его у дверей кабинета, кивнул и с пониманием произнёс, 'Вы хотите к нему, так? Пойдёмте...'***
Господин Хван помнил, что тот Чанбин был уже словно мёртв - весь опутанный проводками, с пищавшим под ухом слабым пульсом, он был отголоском того героя, который спасал Хёнджина от бандитов ещё вчера. Может, потому в этот самый момент, стоило Чанбину снова усмехнуться, мягким жестом ослабевшей руки притянуть к себе Хёнджина, он не сопротивлялся. Может, потому он отчаянно сжал в объятьях широкое подтянутое тело, сейчас такое слабое, и слёзы сами собой полились на одеяло, впитывая в себя всю горечь и сожаление, что он не мог высказать за эту неделю ни одной живой душе, продолжая играть, продолжая притворяться даже перед теми, кто был с ним заодно - ему было так жаль, что он всё это затеял. Это всё была его вина.