А дальше темнота.

Чей-то голос мягко окликнул сквозь туман в сознании. В ушах звенело, приглушая любые звуки. Глаза было сложно раскрыть. С мокрых ресниц скатывались капли. Это... Это слёзы?       Попытка слегка пошевелиться не увенчалась успехом. Рука не слушалась. Прислушавшись к ощущениям в теле, было сложно понять, что происходит.       Тело будто плывёт в бескрайнем пространстве. Вместе с этим ощущение тяжести сковывает, не давая шевелиться. Немного придя в себя, стало тяжело дышать.       Горло сковывало, будто в ошейник. Железный, тяжёлый и душный. Грудная клетка горела. Будто в неё положили раскалённый уголь.       Рот открылась в попытке дышать. Послышался хрип. Жалкий, никчёмный звук быстро растворился в вязком пространстве.       Неведомый голос вновь позвал. Было сложно сконцентрироваться на нём. Он будто был везде и вроде нигде. Звучание имени с этого голоса было... Ласковым?       Чьё имя оно повторяло из раза в раз? До боли знакомое. Будто важное для него. Но чем? Он... Он не помнит. Или не он, а она? Кто он... Она... Или, быть может, оно?       Почему он... Она... Ха. Неважно. Почему все воспоминания прикрыты белоснежной пеленой? Лишь силуэты, очертания их выражений и отдалённые голоса.       Что они говорят? Слегка прислушавшись слегка привычный звон стал невыносим. Воспоминания начали размываться, перемешиваясь меж собой.       Хотелось кричать. Сердце слишком быстро билось в груди, откликаясь на эти воспоминания, голоса и очертания. Каждое новое всплытое воспоминание образовывало кашу с гулом, что с каждым разом становился громче. А вместе с ним звон всё громче и невыносимым.       Голос, что до сего момента бормотал имя, перешёл в крик. И... Всё резко оборвалось. Будто ничего не было. Лишь тишина, темнота и лишь он.       Голос вновь пробормотал имя в попытках привлечь чьё-то внимание... Подождите... Оно пыталось позвать его? Осознание сопровождалось резкой головной болью и новыми воспоминаниями.       Сколько раз это повторялось? Два раза? Может быть, пять? Истощённый разум отказывался воспринимать окружающее. Происходящее сводило с ума.       Голос вновь позвал с ноткой тихой горечи. За ним последовал один вопрос. Что гулом повторился в голове и ёкнаясь в сердце.       — Ты хочешь жить?       Попытка ответить не увенчалась успехом. Единственным звуком вновь был лишь хрип с приступом удушья. Ощущение жжения вновь напомнило о себе.       Голос тихо прошептал лишь одно слово. Разум, поглощённый болью, разобрал лишь последние два слога. Через пару секунд? Минут? Часов? Было сложно ориентироваться во времени. Через некоторое время тишины голос, сорвавшись в крик, повторил одно единственное слово.       — ...нись... ОЧНИСЬ!       С этим словом глаза резко распахнулись, показывая свою красоту. Тяжесть в теле свинцом сковала конечности. Тело, окружённое тёмной водой, медленно шло ко дну.       Ужас промелькнул в глазах цвета красного древа. Через воду слышались отчаянные крики. Крики его близких. Несмотря на всю тяжесть, с болью, остатки сил были вложены в попытке всплыть, сопротивляясь воде.       Рана, что окрасила собой окружающую воду, дала о себе знать. Хриплое шипение вырвалось с бледных губ. Воспоминания о происхождении раны не давали покоя. Вернее, что такая же может появиться на ком то из них.       Рядом с ним что-то прыгнуло в воду. После, быстро схватив, вытащило на поверхность. В глазах мелькнуло серое небо и капли дождя. А дальше лишь темнота.