***
Март 2000 года. Стук в дверь застает ее за кропотливой работой над бумагами. Она приглашает войти и продолжает заниматься волокитой, ставя подписи на очередном документе. Изо дня в день рутина поглощает ее, не оставляя пространства для маневра. Она сама сделала этот выбор. — Грейнджер. Сухое и холодное приветствие вышибает из нее дух, когда она поднимает глаза и понимает, что это Малфой. Вероятно, он должен быть счастлив: близится его помолвка с Асторией, они так долго к этому шли, но в его глазах почему-то сияет что-то невыразимое. — Малфой? — Ты нужна мне. Это, конечно же, не то «ты нужна мне», которое хотят выразить дорогие друг другу люди. Ведь они с ним были чужими. — Ты нужна мне, чтобы сделать статью по поводу… — он оседает на кресло и зажмуривается, зажимая пальцами переносицу. Мгновение спустя Драко поднимает на нее глаза. Стальной взгляд режет по ее коже и Гермиона сглатывает. — Астория. Она умирает. Булыжник весом с тонну грохается на дно ее желудка и она сдвигает документы на столе дрожащей рукой. — Господи, это ужасно… Я… сочувствую тебе. — Нет, Грейнджер. Не надо. Просто приди и сделай свое дело. Меня тошнит от всего этого дерьма в прессе и я готов сжечь издательство Пророка. Но ты, — он указывает на нее подбородком. — Сделаешь всё как полагается, без всякой этой притворной чепухи. — Ты хочешь сказать, я должна написать о ее смерти? — ужас застывает в ее зрачках, когда он утвердительно кивает. — Они уже знают. Эти суки-проныры всё знают. Они гиенами смотрят на нас и точат зуб, не важно на какую сторону мы перешли, — он стискивает челюсти, вставая и поправляя идеально сидящие брюки, после чего разворачивается, достигнув проема двери. — Первая полоса твоя, Грейнджер. Я заплачу тебе столько, что ты сможешь ни в чем себе не отказывать до конца своей жизни. Вот она — плата за ее честность. Репутация священных семей превыше всего. Любые деньги перекрывали их смрадное прошлое. Она не соглашается, но знает — Малфой не потерпит ее отказа.Пролог
28 августа 2023 г. в 18:00
Май 1999 года.
Годовщина победы проходит в Хогвартсе, стены которого возвышаются искореженным остовом надежды. Надежды на то, что всё будет как прежде.
Гермиона в одиночестве бродит по коридорам, слоняясь от галереи к галерее и просто бездумно передвигается в лабиринтах минувших дней.
Война осталась позади и подставила их под удар горькой реальности. Каждый смог снять с себя мишуру мнимой победы и стать тем, кем мечтал.
Гарри стал чудесным аврором и вскоре женился на Джинни, Рон всецело увлекся квиддичем, чем и взволновал сердце Гермионы. Ей казалось, что они с ним жили душа в душу вплоть до начала ее писательской должности в Пророке, которая, помимо основной работы, тоже отнимала много времени.
Гермиона стала больше, чем главой целого отдела в Министерстве, больше, чем просто девочкой из Золотого Трио. Она работала с семьями священных двадцати восьми, вовлекая их в работу Министерства.
» — Ставишь их на путь истинный, — хмыкнул Гарри и почесал затылок. — Тебе действительно это нужно? Могла бы заниматься совсем другим и не касаться больше этих чистокровных фанатиков.»
И он ведь чертовски прав.
Она была совершенно не обязана заниматься этим и не бывать у них в поместьях. Она была бы рада не пересекаться с некоторыми из них (включая Драко Малфоя) в коридорах Министерства. Та часть ее, которая пеклась обо всех в этой жизни, цепко держала ее за горло.
Она — спасительница.
От этого несносно мутило, но она продолжала вытаскивать с самого дна, казалось бы, недостойных. Но ни один из них не разочаровал ее. А быть внештатным автором Пророка стало ее утешением. Еще одним звеном якорной цепи, ведущей ее на дно к своему прошлому, без которого она бы чувствовала себя пустой и обреченной.
На нее перестали косо смотреть, потому что все бывшие Пожиратели примкнули к светлой стороне.
Они все стояли на одном берегу, преодолев покаяние.
— Грейнджер, — голос вдали коридора приближается к ней вместе со звуком удара каблуков о пол. Это отражается от стен и еще раз напоминает ей о том, что она здесь не одна. — Грейнджер! Остановись!
Зачем бежать так, как будто она его боится? Теперь это глупо и она останавливается за поворотом, прижавшись спиной к стене. Вскоре из-за выступа показывается фигура Малфоя.
Только он всё еще обращается к ней по прежней фамилии, отметая тот факт, что она уже давно замужем за Роном. У Гермионы нет времени задумываться о таких мелочах. Если для него так привычнее, она не против.
Он вытянутый и крепкий. Руки свободно покоятся по бокам. Строгая мантия сидит на нем ровно и безукоризненно. Малфой выглядит идеально, но напряженная морщинка между бровей и следы былых полумесяцев под глазами выдают его состояние. Ему тоже не по себе.
После всех мыслей, опустив взгляд, Гермиона возвращается в реальность, где он стоит напротив нее.
— Прошел уже год, я знаю, — говорит он и пробегается взглядом по ее лицу. — Прости меня, Грейнджер. Прости за то, что я только сейчас пытаюсь придумать оправдания жалкому себе в прошлом. Та версия меня — унылое зрелище, но… — Малфой останавливается в словах, сделав шаг к ней и от этого по телу пробегают зыбкие мурашки. Его рука зависает где-то возле ее предплечья, но не опускается на него, опадая вниз. — Я знаю, ты сможешь меня простить.
Это так нелепо и скомкано, что Гермиона просто кивает ему.
— Конечно, — заминается она, не зная, что еще ему ответить. — Да, Малфой. Увидимся на работе.
Она покидает коридор, который грузом давит на больное, и встречается с Роном в Большом зале. Он насуплен и почти ни с кем не разговаривает. Только Невилл пытается его растормошить, вклиниваясь в его пространство.
Для них время не залечило раны. Для них еще вчера здесь была кровь и летели проклятия. Для Рона только вчера погиб родной брат, который был для него неким примером.
Он отмахивается от Невилла и бродит между столами, оглядывая пространство. Оно восстановленное, чистое, незапятнанное для новых учеников. Но не для них.
Гермиона наблюдает за тем, как Рон присаживается на колени и ладонью касается каменного пола. Что-то прошептав, он поднимается обратно и садится на скамью.
В безмолвии проходит и их обед. От еды как и всегда ломятся столы, но кусок не лезет в горло.
На обратном пути в купе поезда все молчат. Гермиона не может даже читать книгу, хотя и любит тишину. Но не такую. Не настолько гробовую, что аж ломит барабанные перепонки. Только привычный шум и гвалт Косого переулка запускает проржавевший механизм и приводит его в движение.
Жизнь продолжается, чего бы им всем это ни стоило.
Она не знает что ей движет, но тщательно избегает Малфоя все последующие дни, недели и месяцы по возвращению в магический Лондон. Плохая затея, учитывая их работу бок о бок в Министерстве.
Он будто бы знает причину ее нервозности и тревоги, и лишний раз не лезет под руку. Драко просто оставляет нужные бумаги на подпись в ее кабинете каждый вечер в одно и то же время, словно по расписанию. Они говорят только на рабочие темы, не более.
Возможно, он думает, что она его не простила. Но Гермиона уже сделала это заранее, даже до того, как он попросил ее об этом.