Бумажные ласточки

      Сан попытался открыть глаза, получилось наполовину. Левый глаз не открывался совсем, он сильно отёк и болел. Впрочем, было сложно найти то, что у него сейчас не болело.       Поначалу он еще надеялся, что почти ничего не изменится после перехода в полное подчинение Ченга, но недооценил его желание упрочить связи в криминальном мире. Раньше Сан выходил на ринг не чаще раза в неделю, и то, если почти не получал травм в предыдущем бою, но Ченгу было на все это плевать. В субботу Сан дрался с Чаннаронгом уже будучи избитым. Пусть Ченг и предупредил своих людей, чтобы не увлекались, но также он хотел быть уверен, что Сан точно проиграет. Сан догадался, что еще он хотел наказать его за доставленные хлопоты, и не сопротивлялся, опасаясь, что он может приказать избить Ёсана. Ченг прекрасно понял, что одной лишь угрозы достаточно, чтобы Сан делал все, что он скажет, и Сан надеялся, что так и будет продолжаться. Все можно перетерпеть, пока Ёсан в порядке.       После боя с Чаннаронгом их с Ёсаном отвезли в маленькую квартирку в одном из спальных районов и заперли. И пусть в квартире они были одни, Сан слышал разговоры за дверью – еще бы, Ченг ни за что не оставил бы их без присмотра. Но за то, что хотя бы в квартире больше никого не было, Сан был ему самую капельку благодарен. Ёсан минут десять шепотом на него ругался, потом еще столько же крыл матом Ченга и всех его подчиненных, обрабатывая ссадины. И только убедившись, что он пострадал не так сильно, как показалось сначала, Ёсан позволил себе то, чего не нужно было видеть больше никому.       Сан прекрасно знал, как сильно они отличаются друг от друга. Сам он был открытым, иногда даже слишком, старался не усложнять простые вещи и не особо скрывал своих чувств и намерений. У него были свои тайны, но совсем немного, и решение оставить что-то в секрете давалось непросто и только после того, как он рассматривал проблему со всех сторон и понимал, что действительно лучше промолчать. Он не сказал Ёсану о том, что помог ему с долгом потому, что знал, как он отреагирует. Почувствует себя обязанным, виноватым во всем и закроется еще больше. Такого Сан допустить не мог и очень не хотел, чтобы Ёсан обо всем узнал, но был готов к этому. К чему он не был готов, так это к тому, что Ёсан его поцелует, психанет и закроется в ванной. Ладно, если бы это был настоящий поцелуй, но нет, он осторожно прикоснулся губами к скуле, сделал круглые глаза и сбежал. Сан подождал минут десять, а потом все же постучал.       – Все в порядке?       – Прости, – послышалось из ванной. – Я не хотел… Нет, я хотел, но не должен был, – дальше он пробормотал что-то, но Сан не расслышал.       – Я могу сделать вид, что не заметил, – сказал Сан, улыбнувшись, но веселого не было ничего. Конечно, он может придумать для Ёсана тысячу оправданий и не воспринимать этот неловкий поцелуй всерьез, но иногда все же очень хотелось узнать, что у него в голове. Но сейчас, конечно же, неподходящий…       – Это все из-за меня, – сказал Ёсан, а потом открыл дверь и хмуро на него уставился. – Сумин прав, никто не будет читать мои мысли. Сан… – тут он огляделся и, приблизившись, прошептал на ухо: – Я не терял наркотики, а подбросил их копам. Так что во всей этой ситуации виноват я.       – Это не важно, – Сан покачал головой. – Я бы все равно поступил так же, даже если бы знал.       – Ты не понимаешь. Я считал, что ты продолжаешь драться, потому что тебе нравится, поэтому молчал. А это было из-за моего идиотского поступка, и я решил, что буду и дальше молчать. Но я не могу.       – Я запутался. О чем ты молчал? Ну, ты очень много о чем молчишь, но я имею в виду то, о чем ты сейчас сказал, что молчишь, и… – тут Сан уже запутался в том, что говорил сам и закрыл рот. Но потом добавил: – Мне не нравится драться. Точнее, я никак к этому не отношусь. Делаю, потому что приходится.       – Я уже понял. А молчал я о том, что…       Но Ёсан так ничего и не сказал, просто вздохнул и покрыл поцелуями все его лицо, включая несколько ссадин – их целовал аккуратнее. Было немножко больно, но Сан все равно улыбался.       – Но если выберемся из всего этого дерьма, ты бросишь бои, ладно?       – Когда. Не “если”, а “когда выберемся”, – поправил Сан и обнял его. – Но да, брошу.       Но сейчас, два дня спустя, Сан уже не был так уверен ни в своих словах, ни в том, что мог бы сделать хоть десятую долю того, что делал тогда. Он даже пошевелиться толком не мог, потому что вчера за ними приехал любимый цепной пёс Ченга и отвез в другой конец города, где Сана ждал новый бой. В этот раз его не стали избивать заранее, но это и не понадобилось – противник и так его с легкостью победил. И Сан не был уверен, что смог бы его одолеть даже если бы ему не приказали слить бой. Поначалу он сопротивлялся просто чтобы не вызвать подозрений, и даже пару раз удачно ударил в ответ, но к середине второго раунда ушел в глухую оборону, а потом уже пытался уворачиваться, чтобы противник его не размазал. И здесь обнаружилась существенная разница между Ченгом и Уёном. Уён всегда внимательно следил за его состоянием и за ходом боя и, если видел, что продолжать дальше рискованно, то убеждал сдаться. Ченг, напротив, привел его ради зрелища, и потом довольно улыбался, наблюдая, как из Сана делают отбивную. Он полагал, что, вероятнее всего, Ченг не позволит как-то слишком сильно ему навредить, потому что он все еще был нужен, но облегчения это знание не приносило. А еще больше нервировало то, что Ченг в этот раз не оставил Ёсана где-то вне ринга, а посадил рядом. По другую сторону сидел его помощник и демонстративно вертел в пальцах нож. Сан понимал, для чего это все, но он и так подчинился бы, а страх за Ёсана только отвлекал. Но, кажется, Ченг остался доволен, и их снова привезли в квартиру и заперли.       За прошедшие несколько дней Сан по обрывкам разговоров и общей напряженной атмосфере понял, что у Ченга какие-то проблемы и он отчаянно ищет союзников. Что казалось странным, ведь у него уже были покровители и гораздо серьезнее тех людей, с кем он пытался подружиться. Вполне возможно, где-то здесь и крылась разгадка, но Сан не собирался вмешиваться и точно не хотел больше ничего об этом знать. Единственное, что его волновало – как выбраться.       А единственное, что, видимо, волновало Ёсана – как Сана добить.       – Тебе нужно поесть, – заявил он, заметив, что Сан проснулся. – Но сначала нормально обработать раны, потому что я вчера мог что-то пропустить.       – Ну да, ты был слишком занят, выискивая, в какой синяк побольнее ткнуть, – прохрипел Сан и закашлялся. Он хотел, чтобы это прозвучало как шутка, потому что Ёсан как раз очень старался не причинить дополнительной боли своими перевязками, но не вышло.       Ёсан поник и пробормотал:       – Уж прости… Я не Уён.       – И слава богу, после лечения Уёна еще хуже, чем после драки, – Сан засмеялся, но снова раскашлялся, а потом добавил: – Прости, это была плохая шутка. Будешь моим медбратом до конца жизни?       – Ты же обещал бросить, – припомнил ему Ёсан.       – Конечно. Но вдруг я буду вешать полку и случайно стукну молотком по пальцу?       – Ты очень криво вешаешь полки. Извини, конечно, но я тебе молоток не доверю, – пробурчал Ёсан, присаживаясь на край кровати и открывая аптечку. Он принялся перебирать содержимое, гремя тюбиками и баночками, и хмурился.       – Ёсан, – позвал Сан и, потянувшись, вытащил его руку из коробки и переплел свои пальцы с его. – Я люблю тебя.       – И я тебя. Так что поднимайся, буду тыкать в синяки. Но нежно, – он наконец улыбнулся и помог Сану сесть.       За дверью послышалась какая-то возня, потом звук отпираемого замка, и вошел один из приближенных Ченга. Лицо было знакомым, Сан точно его несколько раз видел, но не мог вспомнить имени. Что было хорошим знаком, потому что он в основном старался запоминать тех, кто был либо конченным головорезом, либо просто опасным. Но этот пока не производил плохого впечатления помимо того, что в принципе работал на Ченга, особенно когда тихо прикрыл за собой дверь и немного неловко улыбнулся.       – Мистер Ченг просил узнать, не сдох ли ты, – сказал он громко, но сам слегка покачал головой и скривился, будто ему самому были неприятны произнесенные слова.       Ёсан, который всего этого не видел, обернулся к нему и выплюнул:       – Как видишь, нет, съебись.       – Я б на твоем месте мне не грубил, – ответил китаец, потом приподнял брови и указал пальцем на свое ухо.       Они с Ёсаном и раньше догадывались, что в квартире может быть прослушка, так что с самого начала громко ни о чем важном не говорили. Но теперь им об этом сообщили точно, вот только было непонятно, почему.       Ёсан глянул на Сана, и он показал большой палец, мол, все хорошо. Может, он поторопился с выводами, но от этого охранника опасности не чувствовалось.       – Если вам что-то нужно, говорите, пока я добрый.       – Еще бинты, обезбол и мазь от ушибов, – сказал Ёсан. – И суп.       Китаец кивнул, потом сделал пару шагов к ним и протянул Ёсану кусок бумаги, смятый в небольшой комок. Тот настороженно отодвинулся, но потом все же его взял.       – Еще мистер Ченг приказал, чтоб ты поставил его на ноги до субботы. Но это и в ваших интересах, потому что бой будет с Чонмо и его надо выиграть, – говоря это, парень продолжал указывать на свое ухо и на бумажный комок. Потом приложил палец к губам, снова слегка улыбнулся и ушел.       Ёсан повернулся к Сану и подвинулся ближе, так, что их головы почти соприкасались. Он поднял ладонь с бумажкой на уровень груди и вопросительно вздернул брови. Сан пожал плечами и начал разворачивать бумажный комок. Внутри оказался совсем маленький наушник, больше похожий даже на наклейку, а на самом листке записка:       “Мы вас вытащим в субботу по пути на бой. До этого не выебывайтесь. Ёсан, наушник вставь перед выходом из квартиры и делай все, что скажут. Он включается долгим нажатием. Минхао можно доверять, он наш, так что постарайтесь его не подставить. С.М.”       Ёсан указал пальцем на инициалы в конце и одними губами спросил:       – Минги?       Сан кивнул и так же беззвучно ответил:       – Надеюсь.       Ёсан спрятал наушник в карман, а бумажку разорвал на множество мелких кусочков и ушел в сторону ванной, где, судя по звуку, смыл их в унитаз. Потом взялся за Сана и мучил его не меньше получаса, обрабатывая все синяки и ссадины, даже самые мелкие. Особенно его беспокоил огромный синяк в области ребер слева, и он заставил Сана глубоко дышать и кашлять, чтобы выяснить нет ли там трещин, но Сан уверял, что все нормально. Да, болит, но не так сильно, как при переломе или трещине. Ребра ему уже однажды ломали, так что он знал, каково это. Сану вообще пришлось успокаивать Ёсана насчет многого:       “Нет, с глазом все нормально, я не ослепну”.       “Не надо зашивать, это царапина, и ты не умеешь”.       “Воспаления нет, просто ушиб немного распух”.       – Не надо делать из меня мумию, остановись, – взмолился он, отбирая у Ёсана бинты, которые он только что достал из новой пачки.       Бинты, как и все остальное из заказанного Ёсаном, Минхао принес спустя минут пятнадцать после ухода. Он больше ничего не говорил и не показывал, просто открыл дверь, оставил пакет внутри и снова их запер.       – Приказано поставить тебя на ноги.       – Но мы не знаем, будут ли еще охранники так любезны, чтобы пополнить твою аптечку еще раз, а повязки надо менять, – напомнил ему Сан. – Родной, найди золотую середину.       Ёсан в ответ пробурчал что-то неразборчивое, но все же ограничился необходимым минимумом бинтов. Окинув взглядом свою работу, он довольно кивнул и принялся складывать в аптечку упаковки бинтов, блистеры с таблетками и тюбики с мазями. Спрятал аптечку под кровать, притянул поближе пакет, принесенный охранником, в котором еще что-то оставалось, пошарил в нем и завис.       – Э-э-э… – протянул он, вдруг резко вскочил и уставился на Сана со сложным выражением на лице.       – Что там такое?       – Ничего, – выпалил Ёсан, пряча пакет за спиной. – Суп.       – Ёсан.       Он отвел глаза и пробормотал:       – И презервативы.       Сан громко рассмеялся, но сразу же ойкнул и схватился за бок.       – Боже, ты как школьник, – усмехнулся он.       Ёсан надулся:       – Ничего подобного, – он развернулся и ушел вместе с пакетом в сторону кухни.       – Ты презервативы-то не выбрасывай!       – ЧХВЕ САН!       – И я тебя люблю!       Ёсан в кухне чем-то стукнул, но потом оттуда послышался мягкий смех, и Сан улыбнулся. Они обязательно вернутся к этому разговору, когда выберутся. Теперь он уже с большей уверенностью мог думать, что это “когда”, а не “если”.