***
Интервью закончилось, а неприятный осадок на душе женщины остался. Всех СМИ сразу же проводили на верхний этаж государственного здания, по очереди вызывая в специальную комнату, чтобы сделать прививку и выдать карточки. Журналистка шла предпоследней. С явным нежеланием она села подле женщины в маске и белом халате и протянула руку, корчась от входящей в вену иглы. Инфекция медленно полилась из шприца в организм. Невероятно холодная жидкость заставила вздрогнуть и жалобно проскулить от желания выдернуть руку и не дать правительству закончить начатое. Однако конечность крепко держали, видимо, испытав или предугадав подобную реакцию. Журналистка закинула голову назад, жмурясь и позволяя слезам вытечь из уголков глаз. Эта невыносимая пара минут по ощущениям длилась вечность. Иглу медленно вытащили, приклеив на место прокола квадратный пластырь. В инфицированную руку нагло запихнули пластиковую карточку и приказали выйти. — Это больно, — тихо кинула она своему знакомому перед тем, как тот зашёл в кабинет. Женщина поспешила к выходу, решая поскорее уйти из мерзкого места. Пять секунд, и она оказалась у лестницы. Но резкий, пронизывающий насквозь крик заставил её остановиться. Такой сильный, будто его обладатель хотел разорвать себе горло. Женщина закрыла уши, но не смела пошевелиться, понимая, что этот голос не может принадлежать никому, кроме последнего в очереди. Она рванула к кабинету. Распахнула дверь и увидела знакомого, с пеной у рта барахтующегося на полу, словно жук, перебирающий лапами в жалких попытках перевернуться со спины на брюхо. Рядом неподвижно стояла напуганная медсестра, которая ничего не предпринимала. Журналистка с ужасом опустилась на колени, беря в дрожащие руки перекосившееся лицо мужчины. — Женщина! Не стоит! Говорили же: нельзя помогать людям, которые несут наказание! — закричала медсестра. — Но не может же такое появиться, как только человеку прививку сделают! — возразила журналистка, заливаясь слезами. — Вы ему уже всё равно ничем не сможете помочь! Медсестра подошла и оттащила ревущую женщину за плечи, выходя с ней в коридор и закрывая дверь. — Вы, милочка, только подумайте: вдруг Ваш знакомый и впрямь идёт против закона! — Нет… нет… — женщина покачала головой, догадываясь о причине, — Ему просто нравятся мужчины. И всё. Разве можно так поступать с человеком просто за то, что он немного отличается от других?! — недоумевала журналистка. — Это неправильно. Природа неслучайно создала два пола. Он просто больной, милочка! И люди, делающие не пойми что со своим телом тоже больные! Вот раньше никто и задуматься о таком не мог…***
«Вот раньше», — возмущённо повторяла про себя журналистка, гуляя по тёмной улице. Тушь растеклась, помада размазалась, выглаженный со вчерашнего вечера костюм помялся. Женщине приходили уведомления на телефон, но она просто не обращала на бесящую вибрацию никакого внимания. Ей было абсолютно всё равно. «А те, кто этот закон придумал, не больные?! Люди не хотят скрываться! Им нужно самовыражаться, а их тело — это только их дело! За это ведь борется современное общество! А власть — далеко не современны! Это прошлое поколение!» — рассуждала про себя женщина, — «Нет! Не преступники им нужны! Далеко не преступники!». Журналистка всхлипнула и ощутила сильное головокружение, что начало мешать идти ровно, не вереваливаясь с одной ноги на другую. Живот окатило волной боли, появилось ощущение, что вот-вот стошнит. Глаза медленно закрывались. Неосторожный шаг, и она без сознания упала посреди улицы, привлекая к себе внимание прохожих. — Хей, ребят! Посмотрите-ка на неё! — несвязным смеющимся голосом проговорил крупный мужчина в явно нетрезвом состоянии. Окружающие лишь презрительно фыркали то от пьяного мужика, то от валяющейся жунралистки, — Так это ж та тёлка, что интервью у президента брала! — Посмотри-ка! И правда! — присоединился к нему другой мужчина, худой, но ни в чём не уступающий по количеству алкоголя в крови первому. Он, раззадорившись, пнул женщину ногой, — Предлагаю повеселиться перед вакциной! — Смекаешь, браток! Смекаешь! — толстяк одобряюще похлопал его по плечу. Он подхватил журналистку, занося в переулок. Тело грубо прижал к стене и начал расстёгивать белую рубашку, чтобы потом с особым усердием сминать в мозолистых руках небольшую грудь. — Сиськи, конечно, мелковаты, но какие упругие! А шея-то шея! — расхваливал он. Его товарищ по развлечению снял юбку и отвёл ткань трусов, начиная разглядывать женские прелести, с упоением проводя пальцами по всем складочкам. — Давай, брат, начнём! — сказал тонкий, стягивая брюки. Толстяк неуклюже помог перевернуть журналистку и подержать её бессознательное тело для мужчины, что резко вошёл в вагину, хваля узость «красотки» и постепенно начиная двигаться. Ему хватило всего пары минут, чтобы привести себя к разрядке. Он без задней мысли кончил прямо в неё. Сперма ручьями потекла по внутренним бёдрам журналистки. — Теперь моя очередь! — объявил толстяк и поменялся с товарищем местами, звонко шлёпнув женщину по ягодице, при этом хрипло смеясь. — Отошли от неё! — раздался грубый голос, который за секунду привлёк внимание насильников. Перед ними стоял мужчина, явно вышедший из дома, чтобы выкинуть мусор или сходить в магазин, судя по одежде и пакетам в его руке. — Слушай! Не мешай нам веселиться! Лучше присоединяйся! — воскликнул мужчина, недавно получивший оргазм и тут же получил удар по лицу. Из носа хлынула кровь. Он дрожащими руками обхватил своё лицо и, скуля, убежал. Толстяк же застыл на месте, не зная, что предпринять. — Хочешь так же? — Что, за слабака меня считаешь? — заорал мужчина, пуская слюни изо рта. Тело журналистки тряпочной куклой рухнуло на землю. Толстяк вытянул перед собой кулаки, собираясь драться, но не успев сделать и малейшего движения, был поражён в детородный орган и согнулся пополам, болезненно застонав. Мужчина же, не теряя времени, поднял женщину на руки и понёс её как можно дальше от переулка.***
Темнота. Вот, что увидела журналистка, стоило ей провалиться в сон. А ещё — полное одиночество, что давило на неё со всех сторон. Казалось бы, она и так одинока. Живёт одна, преданная сотней мужчин и в столь юном возрасте разочаровавшаяся в любви. Единственный, кто её поддерживал — тот знакомый, что сегодня с пеной у рта беспомощно мучался на полу. — Здравствуй, Джихи, — произнёс грубый голос президента, — Не надо думать о своём правительстве ничего, кроме хорошего! Ты же видела, как сегодня был наказан твой товарищ, так? — из ниоткуда появился нож, который прижался к горлу девушки, — Моли о прощении, Джихи! Иначе, будет очень плохо! — Ты всего лишь кошмар! — ответила девушка. Лезвие спустилось к плечу, одним движением оставляя там красную полоску, от которой во все стороны начала растекаться кровь. Словно маркером провели по тонкой бумаге. — Вот проснёшься и узнаешь, Джихи! А сейчас ты понесёшь наказание! Женщина упала на колени. Перед глазами возникли сцены из жизни, которые она раз и навсегда пообещала себе забыть. Джихи попыталась отвести взгляд, но изображения появлялись везде, куда бы она не посмотрела. Веки будто оттянули и зафиксировали супер-клеем, не давая закрыть глаза, а запястья рук окружили цепи, не позволяя и с места сдвинуться. Девушка закричала, начала молить о помощи, но вокруг не было никого. Лишь тьма и посмеивающийся голос президента. В глаза вспышкой ударил свет. К журналистке вернулось сознание, а вместе с ним и все чувства. И их числе была и боль, которая отдавалась не только на плече, но и внизу живота. Джихи открыла глаза, начиная привыкать к свету. Она находилась непонятно где. Лежала на большой кровати в чужой одежде. Ко лбу приклеилась мокрая тряпка. Рядом стоял стакан с водой и лежали различные таблетки. Женщина села, протягивая руку к заботливо оставленным лекарствам, потому что голова раскалывалась и вежливость — последнее, что её волновало. Хлопок входной двери. В комнату зашёл мужчина с ещё одной коробкой таблеток, явно приобретённых только что. — Вы очнулись! — с облегчением в голосе произнёс он, — Выпейте ещё это, — протянул только что купленные лекарства. — Что это? — женщина внимательно начала разглядывать упаковку, но буквы расплывались, оставляя предназначение таблеток загадкой. — Противозачаточные. Вас изнасиловали. — Простите? — голос женщины дрогнул, а боль в паху приветливо отозвалась на свою причину. — Вас хотели оприходовать двое. Не знаю, как далеко они зашли. Из глаз журналистки который раз за день полились слёзы. Она начала всхлипывать. Мужчина сел рядом и начал успокаивающе поглаживать её по плечу. — Какой хуёвый день! — только и сказала она. — Согласен. Как Ваше имя? — Ким Джихи. А Ваше? — Мин Джунхён. Сожалею, что Вам пришлось испытать такое. Позвольте спросить: почему Вы были без сознания? — Это всё вакцина, — женщина показала порез на плече, — Она делает из нас скотов!