***
Очередь, еще очередь, хлюпание из термоядерного бластера — «Заряда уже совсем нет», — усмехнулся про себя Кейд, гладя на зажатого со всех сторон Локдауна. Йегер был достаточно далеко от места их сражения — на высоком променаде в центре, но с этой позиции через одолженный в магазине бинокль ему целиком открывалось поле действий: с севера наступал Скорн с Кроссхейрсом, чуть правее виднелся Стрейф. Через полминуты они скрылись из виду и битва перенеслаль чуть южнее. Однако уже через пару минут по другую сторону моста показался Прайм - верхом на Гримлоке, он мчался прямо на пришельца, показавшегося из-за квартала побитых, но все еще сверкающих праздно небоскребов. Локдаун активировал реактивные турбины — Кейд заметил, как пламя в них надсадно моргает — вот-вот заглохнет. «Оптимус измотал мерзавца» — не без злорадства, вспоминая как Тесса чуть не погибла из-за чертова коллекционера, прошептал он. Однако Локдаун, взявший сначала курс наверх, наклонил корпус и, пролетев так близко к Прайму, что тот чуть его не ухватил, рванул к площади, над которой держал свой пост Кейд, так что теперь он оказался в метрах в ста пятидесяти или двухстах от него. Кейд приготовил меч-пушку. Или пушкомеч. Он еще не определился с названием. Прижав эфес, как приклад, к плечу и прищурившись, он стал выцеливать противника. Стрелять было еще рано - он не хотел привлекать внимание или мешать какому бы то ни было плану Оптимуса. Более того, палить из такого оружия было сложно - ни прицела, ни мушки - лишь чистая интуиция и общее понимание траектории. Локдаун приземлился на бульвар и встретил быстро подоспевшего лидера автоботов кривой усмешкой. Кейд напрягся. Скоро, скоро. Прайм, приостановившийся было на мгновение, вновь кинулся в атаку, однако его противник даже не шелохнулся: поднял трансформировавшуюся в пушку руку на Прайма, занесшего над ним клинок — тихое «пау!» — Гримлока с Оптимусом на мгновение окутало зеленое облако, послышался скрежет металла, и… что-то такое произошло, что Кейд сразу не сообразил, что он видит: его сознание отчаянно не желало соглашаться с тем, что доносили ему его глаза. Дереализация минуты была почти ощутима физически. Ему казалось, что обоих Гримлока и Оптимуса начало сжимать - они оба были окутаны белесым дымом, вырывавшимся словно из их собственных тел. Кейду как в страшном сне виделось, будто тело Оптимуса сворачивается, скомкивается, словно он был оловянным солдатиком, брошенным в раскаленные угли. «Не может быть. Да что там за хрень, господи?» — Йегер лихорадочно принялся жать на курок, не обращая внимания, перезарядилось его оружие или нет, ноги и руки вновь стали словно наэлектризованные — как тогда, когда его Тесса была в ловушке машины или за ней разинула пасть жуткая железная псина. Что будет с ней, и с ним, и с Землей, если сейчас эта тварь не сдохнет? Если взорвется Зерно? А что если Мегатрон только что избавился от единственной сдерживавшей его ранее cилы? Не переставал он стрелять даже тогда, когда Гримлок, все еще дымящийся, сломив перила, с грохотом свалился за набережный яр, исчезнув из виду, а Локдаун, оглянувшись, рванул вверх, пытаясь скрыться за зданиями. Выстрелы уже не достигали его. Нет. Нет-нет-нет, только не это! Он смотрел за ним вслед. Как это быстро произошло. Что он должен теперь сделать? Сообщить, предупредить, увезти Тессу, убежать? Все тело будто одеревенело, и мысль о движении сама стала весом в триста тонн. Но вдруг рядом с Локдауном показался Стрейф. Кейд видит, как он хватает Локдауна поперек тела зубами, как тот рубит наотмашь, но недостаточно сильно, чтобы повредить мощные доспехи древнего динобота, как только поймавшие его вновь взглядом ничего не подозревающие автоботы устремляются за ним в погоню; он увидел, как Бамблби, вдруг появившийся из-за угла, проносится вдоль бульвара и тоже скрывается за высотками. Но Кейд все еще не видит Оптимуса. Может еще не все потеряно? Может его можно починить? Он сможет это сделать, дайте только время! Пусть только будет еще жив Прайм. — Оптимус! — заорал он изо всех сил, так что горло вновь заболело. Он слез с променада, прыгнув на хлипенькую крышу кафе внизу, все стены которого опасно задрожали, слез на землю и рванул к реке, разумно полагая, что если Прайма не видно нигде вокруг, а Гримлок упал именно сюда, то… «матерь родная.» — на этом связки его окончательно отказали. Так уж складывается, что разум современного человека более подготовлен увидеть трансформера-динозавра, гигантского металлического рыцаря, созданного высшей цивилизацией, чем его реальную реконструкцию из плоти и крови, несмотря на многолетние потуги американского кинематографа исправить ситуацию. Все мы верим тому, что происходит на экране до тех пор, как это не покидает этих самых экранов. Мы весьма ревностно относимся к неприкосновенности нашего Мира и, несмотря на моду на «прогрессивность» и «open mind», предпочитаем консерватизм в отношении населяемой нами реальности. Потому нет ничего необыкновенного в том, что Кейд, только что сражавшийся с роботами-пришельцами, отступил назад, ошеломленный и неверящий. Протер глаза, попутно делая дыхательную гимнастику - четыре секунды вдох, задержка дыхания и столько же выдох. Но видение не исчезало - в реке барахтался, пытаясь встать и поднимая тучу брызг, вздымая со дна грязь и ил, бесспорно несуществующий, окончательно и бесповоротно вымерший, окаменевший и помещенный в музеи, но в то же время присутствующий и скандально живой - тираннозавр Рекс. Из плоти и крови - почти такой же, каким Йегер видел его на картинках в журналах, которые покупал маленькой Тессе. Да. Это был без сомнений он. Кейд не знал, какого тиранозавры должны быть размера, но этот был гораздо меньше того, железного, которого он видел несущимся по улицам Гонконга буквально минутами ранее. А еще он казался ему… Как бы неуместно было теперь его наблюдение — упитаннее своих кинодублеров: округлое брюшко и мясистая шея делали его похожим на длинноногого аллигатора с лишним весом. А маленьким, почти что добродушным, хоть и с бешеным испугом мечущимся глазкам не хватало грозных остроконечных надбровных дуг, вместо которых красовались мягкие едва выступающие полуовалы, явно недостойные хищника. В отдалении вспыхнул и затих шум битвы, и теперь пространство покрывало рваное одеяло шума сирен, шуршания бьющегося или сминаемого под колесами стекла, шума моторов, криков и мелких взрывов. Небо заволокло тонкими тучками. Кейду как никогда захотелось перекреститься и сказать божественным силам что-то вроде: «хватит с меня этого безумия, высылайте всех патрульных архангелов, тут дело совсем не чисто». Но тут медленно его мозг начал регистрировать присутствие одной озаряющей мысли… он не сразу смог ее расшифровать, поначалу она была ничем иным, как бессознательной смутной радостью. «Если это Гримлок, и если он жив… - проговорил он вслух. И вдруг понял. С необычайной энергией он принялся оглядывать все вокруг себя, бросился к тому месту, где стоял Гримлок, заглядывая за опрокинутые машины и горы кирпичей и кусков бетона. С сожалением отметил, что без жертв не обошлось и тут — какой-то бедняга с громадной шишкой на лысом затылке бормотал какую-то невнятицу, пытаясь раскрыть покосившиеся глаза. Вокруг в неосевшей пыли лежали груды сероватого песка, камней, железа и кусков ограждений. Маленькие городские деревца, то есть те, что уцелели из них, страшливо подергивали под ветром листами. Перебираясь от одного завала к другому, Кейд внимательно осматривался, стискивая удерживавшую на его плече меч веревку. Вдруг где-то слева, дальше по бульвару, послышался шум и кряхтение. Кейд поднял голову и увидел, как кто-то пытается подвинуть накрывший его или ее белый кровельный лист. Он быстро подбежал и принялся помогать. Лист был тяжелый и большой — похоже, с разрушенного Локдауном П-образного небоскреба, высившегося неподалеку. Задачу усложняли валяющиеся кругом камни и обломки. Наконец, когда со злосчастным стройматериалом было покончено, Кейд обернулся и замер. Через какое-то время освобожденный им человек неуверенно и весьма невнятно, словно рот у него был набит чем-то, а язык не слушался, произнес: — Я уверен, этому есть научное объяснение.***
В том, что этому есть научное объяснение, Кейд не сомневался. По крайней мере, верить в это было более безболезненно, чем в то, что Локдаун мог обладать сверхъестественными способностями. Но так или иначе, после тираннозавра, инженер был относительно подготовлен к тому, что может увидеть, и почти не сомневался, что невесть откуда взявшийся посреди поля боя голый мужчина — это его знакомый грузовик. — Оптимус? — решил подтвердить свою догадку Йегер, пытаясь сдержать улыбку облегчения, но одновременно борясь со страхом узнать, что перед ним некий чокнутый эксгибиционист, в то время как настоящий Оптимус Прайм был без следа уничтожен Локдауновской пушкой. — Кейд Йегер. Мне нужна твоя помощь. Кейд облегченно выдохнул: это Прайм. Немного не в форме (во всех смыслах этого выражения), но всё-таки он. И хотя люди к его годам уже почти перестают удивляться, а эти недели стали для Йегера той новой планкой, которую не перепрыгнут никакие события обычной жизни простого американца, это явление пробило дыру в монолитном потолке Кейдовского сознания. Он подошел и протянул Прайму руку. Того, похоже, бил озноб, и когда тот нескоординированным движением вытянул свою, трясущуюся, в ответ, Кейд удивился, до чего та была горячей — даже не болезненно горячей, а буквально физически нагретой до опасной для человека температуры. — Воа, — проговорил он, — бьюсь об заклад, жалеешь, что теперь в тебе нет антифриза — попытался пошутить Кейд. Прайм же, напрягая все силы, силился встать на не слушающиеся его ноги и ничего не ответил. Кейд закинул его руку за плечо, помогая удержаться, и отметил, что у того точно ужасный жар. Весь сюрреализм ситуации пока не позволял ему представить, как теперь будут развиваться события и что ему теперь делать, но Прайма было жалко — из могучего металлического воина вдруг стать маленьким человеком, да еще и не иметь возможности держаться на ногах — такое, боялся Кейд, может заставить возненавидеть род Homo Sapiens раз и навсегда. Инженер не знал, откуда пришла ему эта мысль, но она его сильно встревожила — уж что что, но чего ему точно не хотелось, так отвращения Оптимуса Прайма к землянам, в каком теле бы тот не находился. Он подвел его к так удачно уцелевшей поблизости скамеечке, точнее, к ее мужественно оставшейся стоять половине и не без облегчения усадил — все-таки он был тяжелый — и огляделся, доставая разбитый телефон. — Нужно связаться с автоботами, сообщить им, что ты жив. — Н-нет, стой, подожди. Сигнал могут перехватить. Нам самим нужно до них добраться. Мертв ли Локдаун? — Я не знаю. Но его корабль все еще здесь. — Прайм поднял голову и, щурясь, спросил: — Где? — Прямо перед тобой, над горизонтом. Гляди чуть ниже. — В вашей человеческой оптике нет никаких автоматических наводок, и она, кажется, посылает болевые сигналы в процессорный юнит… Вот это черное пятно? Изображение целиком состоит из размытых дифракций! — В ответ на это Йегер лишь выразил надежду, что это должно пройти. По крайней мере, речь лидера автоботов стала гораздо более разборчивой, чем поначалу. Должно быть, мозг быстро подстраивается под изменения в "управлении" — так объяснил он это себе. — В любом случае, бою ты сейчас помочь не можешь. Но я уверен, твои автоботы с динозаврами смогут его прижучить. Он все таки не Ванпанчмен, чтобы одолеть целый взвод с совершенно неприметной горсткой железных драконов в довесок... Хотя, он подумал, не совсем оптимистичное сравнение... — Если только с ними не произошло того же, что со мной. ...Ну вот. Получить горстку беспомощных людей вместо защитников автоботов — такая перспектива не являла собой радужного пути развития событий. Оставалось надеяться, что за то время, как он последний раз видел боевых товарищей Оптимуса и появлением перед ним Локдауна не прошло достаточно времени, чтобы тот ухитрился всех их... того. Очеловечить. Тут в кармане, словно услышав его мысли, завибрировал телефон. Он лихорадочно провел по экрану и включил громкую связь. Из динамиков раздалось веселое: «Кейд? Мы убили Локдауна, Би прибил! Размозжил его башку, так чтобы никакие «KSI-шники» в нее не залезли!» — Говоривший Дрифт был так рад, что его трудно было узнать, — «Йегер, а ты видел Сенсея?» — Кейд обернулся на внимательно и напряженно слушавшего его Оптимуса, тот сделал отрицательный жест руками, и Кейд, подняв брови, ответил, что около десяти минут как потерял его из виду. Дрифт на том конце линии притих и сказал, что они сейчас же выдвигаются на поиски. Спросив про Тессу и удостоверившись, что та в полном порядке и сейчас ее вывозят за город вместе с ее «напарником», как выразился Дрифт, он отключился от комлинка трансформера и, глядя Прайму в переносицу, изрек: — Оптимус, нам нужно тебя одеть.***
— М-моя д-дорогая Лиидия-я, к-куда ты спешишь, м-ы же в машине, я за ррруулём!.. — сонно протянул обладатель грандиозного ушиба на голове, с которого Кейд, борясь с желанием поставить симметричное украшение где-то на лбу, чтобы тот вновь впал в свой благословенный отруб, стягивал штаны. — Л-лии-иидия! Любовь моя! На-к-конец то ты одумалась — й-а ведь гораа-аздо лучше э-ттого мм-енедзера п-попрадажамм! — силясь открыть глаза, мямлил fashion-донор. Кейд перестал осторожничать и, чтобы побыстрее это прекратить, рванул штаны на себя, не заботясь уже о том, очнется тот окончательно или нет, но почитатель прекрасной Лидии, напротив, ойкнул и снова захрапел. Йегер сардонически улыбнулся мысли о том, что произойдет, когда тот, придя в сознание, обнаружит свое естество в одной лишь майке, носках и трусах. Хотя, быть может, так у него появится гораздо больше шансов отбить свою Дульсинею у коварного менеджера. Оптимус его встретил удивленным и заинтересованным взглядом. Его температура немного спала и выглядел он куда бодрее, не подпирал более головы, словно она сейчас отвалится, дышал ровнее (как выяснил потом Кейд, первое время Прайму приходилось контролировать процесс «вентиляции» — иначе тот задыхался). — Надевай! — первыми он подал ему брюки. Прайм осмотрел предмет амуниции, повертел его в руках и попытался просунуть ногу в штанину. — Нет! Не в эту, это левая. Вот перед, сюда суй! — тот послушно скорректировал свои действия и с видом высочайшей сосредоточенности продолжил свое занятие. — Вытяни носок, вот так — командовал Кейд — иначе не пролезет. — Отлично! Теперь вторая. — Коннектор тоже туда? — голосом небесной невинности вопросил новоиспеченный человек. Йегер опустил взгляд, моргнул, и снова уставился на переносицу Прайма. — И его тоже. У людей он в штанах. Ты должно быть уже заметил. Йегер хотел бы, чтобы эта страница облачения Оптимуса Прайма, предводителя автоботов, поскорее оказалась пройденной, но, ожидаемо и вместе в тем неумолимо они уткнулись в проблему не застегивающейся ширинки. Пришлось учить — Йегер не может позволить, чтобы автобот в его попечении не мог проявлять самостоятельности в этом вопросе. С ботинками и рубашкой тоже было непросто, но это, по крайней мере, совсем не требовало напряжения душевных сил. Отойдя на пару шагов, Кейд осмотрел свою модель: брюки по длине оказались коротки сантиметров на десять, а на бедрах висели — благо на том несчастном ловеласе имелся и ремень тоже. Примерно та же ситуация была и с рубашкой — у Оптимуса оказались длинными и руки. «Ну и оглобля» — усмехнулся про себя Кейд. В сочетании с серьезным, но унылым лицом, зрелище сия персона представляла весьма печальное. Кейд хотел бы себя убедить в том, что одежа выглядит сносно, но выглядела она так, словно ее только что сняли с лепрекона и нацепили задом наперед. Он одернул себя мыслью о том, что в сущности так и было. Чертовы лепреконы! Вслух однако он оценил вид Оптимуса как «сногсшибательный» и предложил позвонить, наконец, автоботам. — Нет! — послышался резкий, даже слишком поспешный отказ. — С чего бы это? — скривился Йегер, глядя тому в глаза, — Быть человеком не так стыдно, как может показаться, Прайм! — Мне не… Я не… Кейд Йегер, не звони никому! Это приказ. — Что же ты тогда предлагаешь делать, громила? Прайм с укоризной посмотрел на своего земного товарища, но все же ответил: — Мы должны найти Бамблби. Никто другой не должен знать о том, что произошло с моим корпусом. Я слишком слаб и дезориентирован, чтобы вести автоботов, тем более, я не уверен, что самые новые члены нашей команды почтут себя обязанными слушать мои приказы, когда я пребываю в этой форме. Теперь, когда Локдаун мертв, мы должны сами найти способ обратить эффект, а для этого нужно попасть на его корабль. Более того, мы должны помнить, что Гальватрон, или же Мегатрон, все еще остается жив, я в этом уверен, и, пока он на свободе, может представлять угрозу не только для меня, но и для автоботов и всех, кто станет у него на пути, в том числе и для твоей семьи. Мы должны сами отправиться в путь и проинформировать Бамблби в секрете от остальных. — Неужели ты не доверяешь своим автоботам? — В силу экстраординарных обстоятельств, как я и говорил, я не способен предугадать их реакцию. Кроме того, я полагаю, роль здесь играет также и субъективная сторона восприятия данной ситуации. А так как мое присутствие не обезопасило бы автоботов от угрозы нападения Мегатрона, я считаю лучшим оставаться в тени до тех пор, пока не будет найдено средство возвращения меня в исходную форму. Кейд слушая сию речь, решил, что речедвигательный аппарат у его друга совсем уже адаптировался к новым условиям, равно как и умение толкать речистое. «Субъективная сторона восприятия данной ситуации»? Другими словами, Прайму просто стремно. Но все колкости должны быть оставлены до лучших времен. Все же его можно понять. — Что ж, тогда выдвигаемся!