Всё будет хорошо.

      Саб-зиро бросается на него с кинжалом. Скорпион успевает лишь посмотреть назад на бегу до того момента, когда оба переворачиваются. Парень налетает на призрака, в результате чего оба скользят по земле. Саб-Зиро остаётся под ниндзя в жёлтом, пока тот крепко сжимает его руки. Кинжал до сих пор находился в левом запястье Куай Лиенга. Ледяной воин лишь успевает на секунду посмотреть с ненавистью в эти белые призрачные глаза.       Скорпион неожиданно стукается с ним головой, Куай чувствует боль на макушке, закрывая голубые глаза. Внезапно Лин-Куэй почувствовал, как из его руки забрали ледяной кинжал. Открыв глаза, юноша увидел призрака, который уже успел приставить оружие к его горлу. — Послушай, у нас нет времени на это, — сказал Скорпион, указывая указательным пальцем вдаль. — Это Камидогу. Если они его получат, то все миры падут.       Во взгляде Саб-Зиро от ненависти осталась лишь неуверенность. — Твоя жажда мести исчезнет вместе со всей реальностью, — продолжал призрак, держа кинжал на том же месте. — Ты лжёшь, — начал Саб-Зиро, поворачиваясь к Скорпиону. — Я не лгу. — Мне плевать! — воскликнул Куай, опять терзая жёлтого воина ненавистным взглядом. — Это не так, — говорит Скорпион, подставляя кинжал к подбородку Саб-Зиро. — И поэтому ты другой. — Поэтому ты лучше, — говорит Скорпион, приподнимая парня за подбородок ледяным оружием. Взгляд синего смягчается, но голубоватые глаза по-прежнему щурятся.       "Лучше"? Ему так могли сказать брат или Томаш, но никак не этот призрак. — Я знаю, что такое жажда мести, — в глубоком голосе призрака проскакивают нотки сочувствия. — Это болезнь, которая пожирает твою душу, оставляя лишь сожаление и ненависть.       Би-Хан всегда говорил: "Месть — трата времени. Пока гонишься за объектом своей ненависти, ты усеиваешь свой путь трупами невинных."       Лиан уже готов был биться головой об каменный пол. Лишь бы просто морально успокоить себя. Он так долго держал эмоции внутри себя. Хочется просто упасть на колени, взреветь и вонзить кинжал себе в сердце.       Томаш, Сайракс, да даже этот выскочка Сектор, уже все бездушные машины. Ублюдок грандмастер просто уничтожил их.       Он убирает кинжал от его лица, поднимаясь с колен. Его оппонент сделал то же самое. Куай не понимает, почему тот не хочет его убивать. Он защищался, почти не нападал. Что он этим хотел сказать? — Я сожалею о том, что сделал, — Лиану показалось, что в его голосе что-то дрогнуло. — Я не заслуживаю жизни. Я готов принять смерть от твоих рук.       Он протягивает ледяной предмет Куаю, на что ледяной воин просто смотрит удивлёнными голубыми глазами. Но принимает его. — Но пообещай, что сохранишь Камидогу, не дашь его тем, кто хочет стереть все миры, — Ханзо смотрит на него, готовясь к очередной битве с демонами в Аду, после очередной физической смерти.       Лян смотрит на него, водит глазами туда-сюда, но не может решить, что делать. Он вспоминает момент из детства, когда ему дали нож и поставили перед связанным человеком, чтобы криомант его убил.       Он был так напуган, что расплакался перед старшими, за что потом получил выговор и ночь в карцере.       Его руки дрожат. Он не знает, что делать. Почему его так резко охватила паника? Куай Лян стоит уже несколько секунд, смотря в одну точку. Он столько вспомнил за такое короткое время. Его тошнит, голова кружится, а к глазам уже начала приливать солёная жидкость.       Куаю всегда было стыдно за то, что он мог заплакать и показать свои эмоции. Но сейчас он просто хочет биться в конвульсиях до смерти. Больше никто не осудит за слёзы и истерики. Ведь он остался один...       Вокруг становится всё темнее. Голова кружится, болит в висках, и Куай роняет свой собственный кинжал, сделанный из его льда. Вокруг становится так тихо, будто бы огонь, горящий со всех сторон, начал тушиться от холодного ветра.       Куай опустил голову вниз, он тяжело дышал, руки дрожали, в сердце кололо. Скорпион всё это время наблюдал за ним, стоя в метре от синего воина. Он чувствовал, как его стала охватывать паника. Жёлтый ниндзя оглянулся вокруг: подул сильный ветер, холодный ветер... Ханзо схватился за капюшон, чтобы ткань не слетела с головы – настолько было холодно. Он, будучи демоном, чувствовал этот холод сквозь своё тело. Он заметил, как огонь вокруг него стал потухать. Огонь, который горел неизвестно сколько лет, потух от холодной стихии, вызванной горем одного человека.       Он смотрит на него своими белыми глазами. Наконец-то Скорпион делает шаг, но после снова останавливается.       Саб-Зиро кладёт обе руки на лицо и падает на колени. Вокруг стало темно и ещё более холодно. Куай совсем устал. Ему всё равно, что подумает про него этот демон. Он просто хочет наконец-то выплеснуть все свои эмоции. Пусть он осудит его за слёзы. Но Куай было всё равно. Он стал всхлипывать. Слёзы начали скапливаться в глазах.       Глаза Ляна дёргались, слёзы начали задерживаться на ресницах. Жидкость стыда уже текла маленькими следами по щекам.       Скорпион видит, как дрожат его плечи, слышит болезненные всхлипы. Он не знает, что нужно сейчас сделать. Всё как будто стало неважно. Ханзо понимает, им обоим всё равно, что будет со всеми мирами. Они оба хотят покончить с тем беспокойством, которое терзает их обоих. Но сейчас Скорпион чувствует, что он может что-то сделать.       Он не может просто смотреть на то, как этот человек, которому он несознательно причинил боль, которому причинили боль его соклановцы, страдать прямо перед его глазами.       В Аду его никто не утешал. Ему пришлось самому бороться со своей болью. Но до чего это дошло?       Человеку, которому больно физически, нужно залечить раны на теле. Но человек, который морально страдает, нуждается в чём-то другом.       Ханзо вспоминает, как умер его отец. Рядом с ним не было никого, кто бы мог проявить к нему сочувствие. Он вспоминает, как стоял около его надгробья в одиночестве. Рядом была ещё одна могила, где покоилась его мать, которую он еле помнил. Но Ханзо это состояние запомнил навсегда.       Когда ты один, никто тебя не обнимет, никто не разделит с тобой горе и потерю любимого человека, никто не вытрет твои слёзы с лица. От тебя будто отрывают кусок твоего тела, и ты остаёшься инвалидом до конца своих дней. Никто не поест с тобой за одним столом, никто не предложит попить чай вместе, никто не пожелает тебе спокойной ночи...       Скорпион понимает его. Ему было всё равно на всё после смерти жалкого некроманта, который отнял у него последнее, что было для него важно. Жена, ребёнок. Харуми и Сатоши были для него всем. А теперь у него не было ничего. Одну семью у него отняла смерть, вторую — один жалкий ублюдок.       И сейчас он смотрит на этого плачущего юношу перед собой и видит своё собственное отражение.       Он чувствует это горе. Этот страх: остаться одному в этом огромном мире, в котором тебе никто не поможет. Он был гораздо старше, но он понимал этого юношу. Он казался таким молодым. Носил мантию Саб-Зиро, как и его брат. Но сейчас он просто сломленный человек, которому нужно утешение.       Ханзо наконец решается. Он подходит к нему. Синий всё ещё хлюпает своим забитым носом, его плечи дрожат, а голову он практически склонил к земле. Криомант не кричит, а лишь иногда протяжно всхлипывает, но слёзы не перестают идти. Жёлтый видел, как он пытался вытирать их своими кулаками. Приглушённые маской всхлипы всё ещё отчётливо слышались.       Скорпион опускается на колени перед ним, находясь почти вплотную. Он начал медленно поднимать руки, будто бы ещё размышляя о своём решении.       Но вскоре он отогнал эти мысли. Одну руку он опустил ему на спину, уцепившись за синюю ткань, вторую положил на его голову, схватив чёрный капюшон, чувствуя волосы под ним. После самого криоманта прижимает к своей груди, обхватывая его всего своими руками.       Куай сразу замолкает, ощутив прилив резкого тепла. Его глаза раскрываются от столь неожиданного движения. Голубые очи сильно покраснели, как и его щёки. Он чувствует прилив тепла, несмотря на то, что в жару он чаще всего чувствует дискомфорт.       Куай осознаёт, что этот призрак, исчадие Ада, в данный момент сидит напротив и обнимает его.       "Кто это с тобой сделал? Почему ты меня не позвал?". Возникло в голове у Куая воспоминание о том, как его избили в детстве другие мальчики. Хан обрабатывал его синяки в комнате, пока слушал брата. Он помнит эту заботу. Слишком хорошо помнит. Куай скучает по этому. Так сильно скучает...       Куай чувствует, как одна рука поглаживает его голову, а вторая крепко вцепилась в его одежду. Он так крепко обнял криоманта, что Куай со всех сторон чувствовал тепло и давление. Он уткнулся призраку в грудь, а Скорпион не сбавлял хватку. Он чувствует его голову на плече, чувствует, как призрак сжимает его плечи и будто бы не хочет никуда отпускать. Скорпион был гораздо теплее, чем он ожидал, и сейчас криомант в полной мере это чувствует.       Куай снова тяжело дышит. Его глаза слипаются от новых слёз. Что он делает? Почему он это делает? Разве ему не наплевать на меня? Разве он не хочет меня убить, как я пытался убить его? Все эти вопросы крутились в голове криоманта.       Раньше его обнимал так только брат. Когда его опять избили на тренировке учителя, или когда его снова во дворе обзывали подростки, брат всегда защищал его. Когда мог – заступался, если Куай не мог сам за себя постоять.       В детстве, когда они жили ещё вместе, во время кошмаров или плохих снов, он всегда ложился рядом с братом, и так спал до самого утра рядом с ним. Несмотря на то, что в дальнейшем они стали реже видеться, Би-Хан продолжал его поддерживать. Пусть делал он это теперь более завуалированно.       Когда Би-Хан уходил на турнир, Куай был единственным, кто его провожал. Тогда Лян надеялся, что с братом всё будет хорошо, и он вернётся домой. Би-Хан, однако, после прощания увидел беспокойство в лице брата. Поэтому лишь приобнял его, похлопав по спине. Это был последний раз, когда Куай видел его.       Он помнит, как однажды Би-Хан был единственным, кто вернулся с задания. Остальных бойцов убили. Потом он лежал в госпитале неделю. Ляну было тогда пятнадцать. Младший криомант тогда так перепугался за брата, что спать не мог. Он вдруг понял, что может потерять брата в любой момент. От этого осознания ему стало очень тошно.       Брат...Единственный, кто остался у него от семьи. Брат, которого Куай любил больше всего на свете. Ему самому это было стыдно признавать, но он любил Би-Хана даже больше Томаша. Старший брат стал для него всем.       И когда сказали, что он погиб на турнире...Сердце Куая будто бы остановилось. Он много раз слышал истории о смерти чужих людей, но всегда в итоге ему становилось тоскливо и напряжно, представляя, что это может в любой момент произойти либо с Би-Ханом или Томашом.       И вот это произошло. Тогда он еле сдерживал себя, лишь бы дойти до комнаты.       Когда он пришёл в своё уютное гнёздышко, он просто упал на кровать и рыдал в подушку, пытаясь заглушить крики. Он не мог поверить в это. Думал, что это должно было быть какой-то злой шуткой. Но это была реальность.       Он не мог понять, почему, когда он оплакивал потерю Би-Хана, он не впустил Томаша, когда тот стучался ему в комнату с желанием утешить. Вместо того, чтобы открыть дверь, он просто лежал, уткнувшись в помятую простынь и закрыв голову подушкой. Томаш, однако, не стал после того, как не получил ответ, настаивать на том, чтобы его впустили. Когда стуки в дверь прекратились, Лян лёг набок, уставившись в стену.       Он думал о брате всегда. Ничего не хотелось есть. Не хотелось абсолютно ничем заниматься. Сидя в ванной, он вместо того, чтобы помыть тело, уставился в потолок, почти полностью опустившись в тёплую воду. Руки не хотели двигаться, а ноги словно окаменели. Хотя он собирался помыть голову и побриться.       Забавно: Би-Хан всегда говорил, что он отрастил бороду только для того, чтобы казаться старше. Впрочем, Лян никогда этого не отрицал. Сам же старший, в отличие от младшего, брился часто. Не любил он волосы на лице.       Куай вспоминает такие маленькие, но такие тёплые моменты в жизни. Всё больше он видит, что эта жизнь ушла.       Всё. Нет больше брата. Его просто нет. Он погиб, и даже его тела нет. Нет больше того человека, которого ты любил всем сердцем. Который был частью твоей жизни.       Тогда Куай почувствовал эту самую горечь потери. Почувствовал, что больше жизнь не будет прежней. У него не было большой семьи с полноценными родителями, бабушками и дедушками. Но у него был брат...       Единственный человек, до Томаша, кто был с ним. Заботился, сидел рядом с кроватью всю ночь, когда Куай болел и лежал с высокой температурой. Не старшие воспитатели, которые, по идее, должны были это делать, а уставший после тренировки старший брат. Приносил чай, тренировал его, просто проводил с ним время. Куай даже начал ценить те моменты, когда Би-Хан его ругал.       Он понял, как сильно он любил этого человека. Как он вспоминает каждый момент, проведённый с братом. Но от каждого ему становится больно. От того, что этого человека просто нет.       Он не уехал куда-то или просто ночует в другом корпусе. Его больше нет в этом мире. Нигде его ты больше не отыщешь.       И теперь он чувствовал лишь пустоту. Ничего больше не было. Ничего подобного больше не будет. Больше всего в детстве, в подростковом возрасте, он боялся увидеть мёртвое тело своего брата. Боялся, но и получил, что хотел. Он даже труп его не видел.       Когда он оплакивал потерю Хана, пошёл сильный снег. Считается, что когда во время похорон идёт снег или дождь, это значит, что душа усопшего отправилась на небеса, и теперь она спокойна.       Куай верит в это с каждым днём всё меньше.       "Говоришь, зачем жить, если всё равно умираешь? Вот, что скажу тебе, брат. Обществу наплевать на твои проблемы. Но забудь про это. Когда ты строишь свою жизнь, значит ты живёшь ею не зря.". Снова он вспомнил, как брат сказал это во время их одной прогулки.       Он любил Би-Хана. Он любил брата. Он любил его...       А сейчас...его обнимает убийца Би-Хана. Ширай-Рю, который имел честь восстать из Ада ради мести.       Куай запутался. Всё в его голове перемешалось.       Тело снова задрожало. Руки тоже стали дёргаться. Невольно захотелось поднять их и обнять в ответ. Будто бы рефлекторно. — Я понимаю твою боль. Ты не один в своём горе, — прошептал призрак. Голос Скорпиона хрипел. Сам же призрак продолжал поглаживать его затылок одной рукой. Маской он прислонился к его макушке.       Куай мог услышать этот шёпот, стараясь что-то сказать. Но в горле у него стоял ком. — Я понимаю, какого это — быть одному, — снова шепчет Скорпион, гладя его по спине. — Ты хотел меня снова отправить в Ад за смерть твоего брата. Я понимаю...       Куай снова всхлипнул и шмыгнул носом. Было так тепло в его объятиях. Он словно снова чувствует, будто бы его обнимает мать, отец, пусть он их совсем практически не помнил, брат или Томаш. Все эти люди, которых он помнил и знал...сейчас мертвы, а бедный Врбада превращён в бездушную машину.       Это осознание снова ударило Куая, напомнив ему о том, что после того, как он отправит Скорпиона в Ад, его жизнь перестанет иметь смысл. Не к кому больше вернуться. Нет больше привычного дома. Он это понял ещё с известия о смерти Би-Хана.       Куая тошнило от этого осознания. Он сморщился, гадкая липкая жидкость снова собиралась у глаз. А Скорпион продолжал всячески поглаживать его спину, голову, шею. — Зачем ты это делаешь..? — наконец спрашивает Куай шёпотом, будучи ещё прижатым к тёплой груди. Голос дрогнул. Он ощущал под тканью, пахнущую пеплом, очень сложенное и крепкое тело. Не видит, но чувствует, как эти сильные руки продолжают его успокаивать. Криомант будто бы зарылся в тёплую постель, из которой не хотелось вылезать. Будто бы во время болезни тебе становится холодно, и ты стараешься как можно теплее укутаться в одеяло, чтобы поднять температуру тела.       Ханзо не знал, как ему ответить. Потому что ему его жаль? Хочет загладить вину? Может, всё вместе...       Он продолжает гладить его по голове и спине, смотря в одну точку снизу. Он чувствует прохладу его тела. Но также он не чувствует, что юноша как-то сопротивляется. Наоборот, его тело обмякло в хватке Скорпиона. — Я не знаю... Не хочу тебе врать, — говорит он, слегка хрипя. Скорпион чувствует, как у них не осталось расстояния между ними.       Синий лежал в его руках, будто бы ему не хотелось, чтобы его отпускали. Саб-Зиро снова стал дёргать плечами. Эти горькие всхлипы снова стали слышаться. — Не плачь, пожалуйста...— Ханзо было тяжело видеть, как этот человек проливает слёзы по тому, кого он любил. Куай не думал, что услышит эти успокаивающие слова. Не думал, что ему их скажет убийца Хана.       Куай снова всхлипнул. Слёзы снова задерживались на скулах. Лицо раскраснелось, было видно даже под маской. — Тише, я с тобой. Тише... Ты не один, — Скорпион невольно стал медленно покачиваться, будто бы убаюкивая его, словно он снова обнимает Сатоши, когда тот так же плакал.       Если бы Ханзо кто-то сказал раньше, что он будет так утешать какого-то юношу из Лин-Куэй, он бы не поверил ни слову. Особенно после смерти.       Он чувствовал, как ткань одежды становится влажной от чужих слёз. Ханзо продолжал покачивать оппонента. Хасаши помнил, как его так обнимала мама, когда ему было где-то четыре года. Будучи ещё малышом, он укутался в плед, пока нежные женские руки обнимали и крепко прижимали к ключице.       Сейчас же Саб-Зиро-младший точно так же лежал в его объятиях. Возникло желание укутать юношу в тёплое одеяло, чтобы тому было более уютно.       Раньше ему было наплевать на них. Даже больше: он считал, что, не будь этого клана, Ширай-Рю жилось бы гораздо лучше.       Иронично, но сам клан Ханзо — дочернее ответвление от Лин-Куэй...       Он никогда не думал, что в их клане могут развиться какие-то тёплые отношения. По тому, что он видит сейчас, Ханзо делает вывод, что Старший и Младший Саб-Зиро были очень близки. Молодой криомант шёл за ним по пятам и нападал при каждой возможности. Точно так же, как Ханзо гонялся за Старшим. Он думал, что ни один Лин-Куэй не позволит себе проронить слезу. Он думал, что в клане нет места любви...       Однако сейчас он видит... Пустыми, белыми глазами, но видит... Что он не одинок в своём горе... Что люди так же проливают слёзы, мстят за тех, кого любили. Он сам породил этот круг. Этот парень плачет у него на глазах точно так же, как Ханзо проливал слёзы перед телом Харуми и убийством Сатоши...       Это было... печально. Ханзо снова ощущает эти живые эмоции. Страх, печаль, горечь, жалость, сострадание... Он думал, что избавился от них. Думал, что у него осталась одна лишь ненависть ко всему миру. Однако эта ситуация будто бы доказала ему обратное.       Он ничего не боится... Тогда почему сейчас он ощутил такую тревогу за состояние этого человека? Неужели этот юноша, которого он держит с своих руках, заставил его снова почувствовать себя... человеком?       Молодой криомант был полностью в его хватке. Лежал и будто бы вставать не хотел. Ханзо сам осознал, что не хочет отпускать.       Ханзо будто бы неосознанно хотел его защитить от чего-то. Хотелось снова сказать ему что-то утешительное. Но он знал: чтобы мыслить здраво после чего-то подобного, нужно просто дать волю эмоциям.       А при команде "Не плачь" или "Перестань ныть!" становится только больнее.       Скорпион не знает, сколько они так уже сидят. Время будто бы остановилось. Но они так и не сменили свои позы. Он не знает, какого сейчас Саб-Зиро. Тот уже затих, плечи перестали дёргаться, а тело лишь приподнималось от вздохов. Не знает, можно ли уже отпускать. Успокоился ли он? Он не хотел его отпускать раньше времени. Хотел подождать, пока он сам сдвинется. Даже за его маской эмоции были слишком хорошо видны, что, по идее, должно быть наоборот.       Призрак внезапно почувствовал, как оппонент начал двигаться. Ледяной воин начал медленно приподниматься. Скорпион сразу же ослабил хватку, чтобы Саб-Зиро смог нормально сесть.       Оба выровнялись. Но Куай до сих пор не осмелился поднимать свой взгляд на демона. Руки были опущены вниз. Уже не дёргались. Но были видны небольшие ранки на ногтях от того, что Куай некоторое время назад их постоянно ковырял от волнения.       Выглядел Саб-Зиро истощённо. Выжатый, как лимон. Брови сошлись у переносицы. Сам он сгорбился. Мешки неприятно красного оттенка под глазами были отчётливо видны. Скорпион видел, что голубые глаза казались такими тусклыми, а сосуды были такими красными, будто бы готовились лопнуть. Жёлтый ниндзя видел, как он тяжело моргает. Во взгляде читалась усталость и некий стыд. Сами же глаза Саб-Зиро не хотел поднимать на призрака.       Будто бы ребёнок плакал перед родителями за то, что они наругали его за какой-то проступок, и теперь ему стыдно за это. Ханзо понимает это чувство.       Скорпион преподносит правую руку к его лицу, левую он держит на правом плече Саб-Зиро. Призрак, достигнув маски, снова приподнимает его за подбородок. Мысленно прося посмотреть на него.       Юноша будто бы из последних сил отказывается смотреть на него, морща глаза, и старательно пытается отвернуть голову. Но пальцы Скорпион усердно держат его маску.       Куай понимает, что уже не отвертеться.       Наконец-то он поднимает свои уставшие глаза на призрака. Во взгляде не читалось отчётливых эмоций. Но одно было ясно: он очень устал. Но Ханзо хотя бы был уверен, что он выплакался и успокоился.       Они смотрят в упор друг на друга. Ханзо ещё продолжает держать его за подбородок, а во взгляде криоманта не видно уже никаких эмоций: гнева, печали или и того, и того. Он просто устал.       Куай снова слегка опускает голову, чтобы не смотреть на Скорпиона. Ханзо тем временем поднимает руку по лицу. Когда он добрался до скул, где кончалась маска, он слегка потёр их, чтобы стереть оставшуюся солёную влагу с розовых щёк.       От этого жеста у Ляна возникло какое-то предательское чувство, ведь ему стало приятно от этого. Что это вообще сейчас было? Как это выглядело со стороны? На мгновение Куай подумал, что у него отшибло память. Они сидели, неизвестно сколько времени, и обнимались, будто бы они были друг другу самыми близкими людьми.       Вдруг Куай заметил, что вокруг стало темно, а окружение приобрело холодные оттенки. Он оглянулся и заметил, что огни, горевшие со всех сторон, потухли. Также Куай почувствовал резкое изменение температуры. — Что случилось? — наконец-то произносит Саб-Зиро, снова оглядываясь по сторонам. — Видимо, это сделал ты своими способностями. Переволновался и вызвал сильный холодный ветер, — Ханзо поймал себя на мысли, что "сильный" — это ещё мягко сказано. Насколько сильным должен был быть криомант, чтобы затушить столько огней, порыв которых был отнюдь не слабым? — Это сделал я? — задаёт вопрос Лян не то себе, не то собеседнику. — Похоже, ты куда сильнее, чем ты думаешь, — Скорпион кладёт обе руки ему на плечи.       Куай отвернул голову в сторону, пытаясь обдумать всё. "Неужели я так переволновался, что своими силами я вызвал буран?" – задаёт вопрос сам себе криомант.       Куай потёр лицо рукой, чтобы стереть остатки слёз. Глаза его болели. Ханзо слегка поглаживает его плечи, что отрезвляет Синего. — Что дальше..? — спрашивает криомант, смотря в белые глаза собеседника. — Думаю, нам нужно закончить ту задачу, которую мне дал Бог грома, — Скорпион отвернулся слегка, поняв неправильность своих последних слов. — Бывший Бог грома. — Слушай, — Скорпион снова заставляет себя обратить на него внимание. — Давай закончим. Мы с тобой сильнее вместе. Убьём каждого, кто встанет у нас на пути. А после этого мы уладим все наши разногласия.       Жёлтый воин гладит его по плечам, будто бы заверяя, что он не причинит вреда Синему. — Обещаю, когда ты отправишь меня в Ад, я больше не поднимусь. Я оставлю всех живых в покое. Никого не потревожу. В том числе и тебя.       Куай опускает голову вниз. Разногласия? Желание оставить его просто так? Желание снова в сотый раз умереть, но уже от его рук?       Куай не знает сам, злился ли ещё он на этого призрака. Возникли какие-то противоречивые чувства. — Хорошо... — отвечает тихо Саб-Зиро. Скорпион кивает, а после поднимается на ноги. Куай — за ним.       Ханзо повернулся, готовясь в спешке идти, но он снова был прерван. — Скорпион, — донёсся голос сзади от юноши. — Делай, что хочешь... Но я никогда тебя не прощу...       Ханзо ожидал подобных слов. Он понимал прекрасно ситуацию. Но он всё равно видел в этих скорбных уставших глазах что-то изменившееся. Но Ханзо понимал, что вряд ли снова обнимет этого юношу, с которым жизнь так же несправедливо обошлась, как и с ним. — Я тоже...