* * *
Дни бывали и светлы, и пасмурны, но благодатсво обещалось круглосуточно. Либерти была дворовой собакой, но её отзывчивое сердце собрало вокруг себя тех, кто делал из обычного животного настоящего друга… Друга, которому не жалко дарить своё время и которому самому не жаль тем же часом дарить радость окружению. В патруле такса и вовсе смогла осуществить все свои мечты: она вполне заслуживала всего, что получила. Однако, не лишь одна жизнь стала лучше… Немолчаливый Зума нашёл себе пару и понадобилось ещё немного времени, чтобы утвердились чувства с обеих сторон. Может, и не похожи водные прелюбования на те, что предпочитала Либерти, но даже голоса их звучали как один, как общий, ведомый сердцами, бьющимися только в унисон. Нет нигде больше настолько прекрасных друг другу лиц. Не было ни вздоров, ни размолвок… крепким влечениям не мешало абсолютно ничего, не считая ночи, заставляющий их продолжать существовать солидарно, но уже в царстве снов.* * *
Солнце вслед посылает им свой ветер, помогая моторам двигать корабль всё дальше в океан, успокоенный ради их тихого свидания. Сам яркий диск медленно прятался за нитью горизонта, уступая меньшей сестре — луне, чьи мягкие блики помогали паре спрятаться от всего прочего и в уникальной среде приватности насладиться чувствами друг к другу… За бортом балластом свисал весь жизненный опыт, помогающий держаться уверенней и не бояться совершить ошибку. Казалось, волны специально сталкивались с кораблём, чтобы лучше видеть любовную ровню, стоящую на носу корабля: она также крепка и близка, как пара лебедей — однолюбов, безвозвратно преданных друг другу на всю жизнь. Безмолвие, рождённое мгновением любовного огня, скрывает от всего негативного… Как магниты влекут к себе сверхтаинственные звезды, ярко блистающие в зените неба. Позади остаются воспоминания старой, не такой яркой, но всё же хорошей жизни, ведь она привела к счастливой реальности… Куда плывёт корабль по бескрайнему простору? Туда, где время спит… Может быть, наивны их мечты и нет нигде места, где бесконечна будет жизнь?.. Резкий перепад водных высот — признак неспокойствия глубин, сомневающихся в реальности идеи. Противится ветер, грубо бьёт по нежной шерсти… Может быть, нет орбит другой судьбы без расставания от смерти? Существует ли путь туда, куда мечтал бы попасть всякий, чья любовь не гаснет много лет?.. Есть мечта: яркий миг слияния идей с действительностью. Тогда не останется больше ни одной потребности, в которой только может нуждаться душа… но не лишь любовь преследует жизни Зумы и Либерти. Во встречах с изменчивой судьбой приходилось много раз доказывать свою любовь… И всё же, существует ли маршрут туда, где неразделима станет пара? Достигнут ли цели они, пройдя сквозь чужие пространства нереальности, созданных неверующими в вечную любовь?.. Продолжились грозные раскаты глубин, жаждущих знать ответ на то, будет ли бесконечна эта любовь. Как зовется океан, куда направляются любящие друг друга щенки?.. Но ясно лишь одно: есть пройденная точка невозврата…* * *
Им почти сознательно казалось, что они будут жить всегда: невозможность представить свою смерть заставляла так мыслить. Потому разрешили они однажды цыганке погадать им на картах таро… Старушка в броских украшениях, сидя в окружении детей, обещала раскрыть тайну будущего как Зумы и Либерти, так и судьбы всех их друзей… Естественно, её невнятный шёпот сначала принимали не всерьёз, но из этих предсказаний слишком многое сбылось. »…Царь построил храм из камня, но дороги к храму нет…»; «…Свет обгорит на непризнанной войне…»; «…Гений достигнет своей вершины, потерявшись в облаках…»; «…Прелесть разлюбит несущую воду…»; «…Один из вас сойдет с ума от яда, другой от любви…»; «…Сколько гроз вы сорвали с небес — столько слёз сдержали в себе…»; «…Двум смертям не бывать, но одной не избежать…»; «…Вы как свечи на ветру и на пиру». У Зумы друг есть лучший — Рокки — гений инженерии. Его умственным способностям крайне редко удавалось найти сравнимые мозги… Не так давно он смог выйти на новый уровень развития: в новых лабораториях оборудование было в разы лучше прежних вариантов. Им гордились все, но проблемой стало то, что он сам гордился собой. Со временем железки стали ему дороже и интересней друга… чем дольше он был в своих делах, тем меньше знать хотел свою семью… Рокки преисполнился в своём деле, но потерял смысл главных ценностей… Гений достиг своей вершины, потерявшись в облаках. Одним из самых главных спасателей был Чейз, тоже хороший друг и товарищ… Одной из отличительных его черт была серьёзность, каменная маска на лице, скрывающая все эмоции. Действительно, чем серьёзней командир, тем трезвее решения на заданиях, тем выше шанс успеха… но всему нужно знать меру. Когда одного становится чрезмерно много, другое исчезает подобно луне при приходе солнца… Чейз построил настолько крепкую маску серьезности, что закрылся от всех чувств, вследствии от веселья друзей… Царь построил храм из камня, но дороги к храму нет. Не только на земле, но и в воздухе для операций требуется свой спасатель. За это отвечала Скай — лётчица на вертолёте… Одной из опаснейших проблем является выгорание, которое снимает всё желание действовать. Именно это и настигло спасательницу — недавно она призналась в том, что ей надоели полёты и воздушные операции. Еле как находилось желание хотя бы повторять теорию… Скай — самая красивая из спасателей, но переставая любить свою стихию… Прелесть разлюбила несущую воду. Страшнейшее из происшествий в городах и лесах — пожар. В безопасности этой отрасли заведовал Маршалл — пёс породы далматин… Ненормальным в любом деле является не наличие, а отсутствие неудач. К сожалению, во время одного из пожаров, из которого эвакуировали пострадавших, одним из жертв стал сам спасатель, попавший под влияние долгого огня… ужасные ожоги и обгоревшая шерсть стали наградой за спасение жизней из войны с огнём, что не все воспринимают как сражение… Маршалла от остальных по внешнему виду можно отличить довольно просто: по белой шерсти… Свет обгорел на непризнанной войне. За своё долгое существование на патруль обрушивалось бесчисленное количество бед, порой приводящих к трагедиям. Хоть и не всегда правда есть возможность справится с напастью, но… чаще неудачи случались вследствие ошибок самих спасателей, почти всегда трагедии сами на себя обрушивали именно пострадавшие. Слезами делу никогда не помочь — они сдерживались, дабы не проявлять слабости, а показать, что уже есть полная готовность исправлять свои ошибки. Не небо наказывало жизни, а жизни сами не справлялись с проблемами, что появились по их вине… Сколько гроз они сорвали с небес — столько слёз они сдержали в себе. Поначалу в предсказанья никто не верил, но всё лежало пред глазами: всё сказанное случилось, все сомнения из сознания надолго отлучились… И Зума прекрасно понимал, что это значит: всем гаданиям придёт час слияния с реальностью. Он с Либерти правда как свечи на ветру и на пиру — нечто может в любой миг их потушить. Но к чему ведут слова о ведущей к беде любви? О ком говориться в гадании про неизбежную смерть лишь одного? Смерть Зумы — печаль для Либерти… Смерть Либерти — вновь ничего для неё хорошего… Ни то, ни другое не может устраивать лабрадора. И страх на утро не проснуться с каждым разом всё сильнее…* * *
Зло надевает маски пророков и царей. В его кругах мудрецам не рады, а рады тем, кто врёт. У них можно купить сказки, но никаких идей, данных героями реальной жизни. Здесь тебе пропоют всю «правду» про веру и народ. Для зла дороже денег только страсти… для него мечта — свести тебя с ума. Он тебя заставит всю жизнь покорным быть одной судьбе… Почти без исключений все знают Свити — воплощение мечтателя тёмной стороны. Её идеи всегда отличны особенным коварством… И вот ей вновь выпал шанс на реализацию очередного плана: её отпустили с исправительных бесед, что пытались вправить ей мозги… всем показалось, что так оно и случилось, что Свити правда исправилась. Но как бы не так… В притворстве ей нет равных так, что даже грязь под ногами чище сладкой фальши её слов. «Всё, больше я не пленница! Моя жизнь не в игле как у Кощея… Здесь я богиня! Другим такого не светит: они не так хитры!.. Только нельзя давать больше повода для слежки — делать всё чужими руками, ведь есть средства. Здесь все — жертвенные пешки, и только я королева!» — мыслила Свити. У лиходеек один из излюбленных способов воплощения тёмных идей — яд. Со временем это неизменно: меняются лишь способы получения смертоносных веществ… а все способы доставки яда в жертву давно изобретены… Найти лазутчика — не есть проблема. Им может стать любой, кому хорошо заплатить, либо, наоборот, кому просто уже нечего терять. Это не имеет значения: попасться в руки закона, выпытывающего заказчика, никому не хочется… Найти яд — задача посложнее, но и с ней можно справиться, если знать, где искать…* * * *
Тем самым днём стал тот, в который в Город приехали друзья друзей… Эверест и Трекер, если переходить на личности. Для них двоих город был новинкой, диковинкой блестящих фасадов. Потому и была им проведена экскурсия по всем самым интересным улицам, что для них это было чудом… а удивлять друзей, как правило, приятно. День кончился темнеющим вечером, зовущим к последней на сегодня трапезе — к ужину. Если день был ярок, то и конец рядовым не должен быть — друзья были приглашены на ужин в дорогом ресторане, лежащим на крыше дома, с видом на провинцию. Настолько взрачных ужинов в их жизни ещё не случалось… Решено было разделиться на два стола по четырём душам. За одним столом сидели Чейз, Либерти, Зума и Эверест, а за другим все остальные. С выбором не заморачивались — недорого, небедно, а просто вкусно и сытно по мере необходимости в вечерний час. Ничей выбор еды не отличился от остальных. — Как тебе Город? — спросил Чейз у Эверест, пока все ждали, когда им принесут заказ. — Очень большой! Так непривычно, что всё вокруг такое большое, а сейчас ещё и светящееся! — отвечала она. — Это хорошо, что вам у нас нравится. Я старалась вам угодить, — с шутливой улыбкой сказала Либерти, что знала Город лучше всех, ведь была в нём с рождения. — Почему ты к ней на «вы» обращаешься? Мы же не чужие все тут, — поинтересовался Зума у таксы. — Ну, я имела ввиду, не только Эверест, а ещё Трекера. Их же больше одного, — вновь шутливо. — Мы знакомы всего день, но Эверест мне уже как родная. — У нас в патруле так всегда: только познакомились, а уже есть какая-то близость, — отозвался Чейз. — И лапу помощи протянем, и еду поделим. — Это хорошо… Тем временем к их столику уже вернулся официант с четырьмя блюдами на подносе. Первую тарелку поставили Чейзу, но тот отодвинул её к Зуме… То ли он таким интересным жестом показал, что делить еду готов не только на словах, то ли хотел помочь подавщику, чтобы тому не пришлось обходить стол по кругу… В любом случае, блюда у всех одинаковые, а от перемены мест одинаковых вещей их смысл не меняется… наверное… Следующим, кому подали еду, была Либерти, но она решала поступить также, как Чейз: уж очень ей понравилась такая трактовка его выражений. Предпоследним официант выбрал снова героя, запустившего карусель блюд… И вот тут стало ясно, что сотрудник вступил на эту должность не так давно. На подносе оставалась последняя тарелка, что, само собой, сдвигала центр тяжести далеко не в центр… Говоря прямо, официант не смог аккуратно поставить блюдо, и оно мигом позже уже кормило не гостя, а пол. — Оу, прости меня, пожалуйста! Я сейчас всё уберу и принесу новое, а цену и этого, и нового вычтут из итоговой цены… Мне так жаль, — убирая то, что уронил, говорил официант. — Ничего страшного, я могу подождать ещё, — сказал Зума, отдавая свою тарелку Либерти. После её вопросительного взгляда он также добавил. — Последнюю тарелку всё равно должны были дать мне. Ты не переживай, я не сильно голоден. Такса решила не противоречить идее любимого и просто с благодарностью приняла еду… Официант тем временем уже спешил на кухню, а все спасатели начали есть. Зума же пока просто наслаждался видом города… ну, и видом своей любви, конечно: та с аппетитом уплетала кушанье, попутно в перерывах отвечая и задавая вопросы Эверест. Живя с рождения во льду, удивишься всему современному, к чему другие уже недавеча привыкли… Через некоторое время официант принёс обещанную тарелку и, ещё раз извинившись, начал уходить… В этот момент Либерти почувствовала себя неладно: всё тело волной накрыло усталостью, хоть недавно и было полно готовности к работе. Такса чувствовала как всё больше и больше утекала способность шевелиться. Она всё отложила и, уже падая, схватилась за сидящего рядом Чейза. — Либерти, что с тобой?! — резко отреагировал Зума, спрыгнул со своего места и подбежал к таксе, подхватив её вместо друга. Освободившийся от словно засыпающей псицы овчар понял, что произошло и, принюхавшись к еде Либерти, подтвердил свои предположения: запах немного, но отличался от того, что был в тарелке самого Чейза — это был некий яд с незнакомым запахом, на который пострадавшая не смогла обратить внимание. — Задержите официанта! — крикнул овчар, указав лапой на спешно уходящего сотрудника. Его схватил охранник у самого выхода с крыши: попытки вырваться ничем не помогли, учитывая, что уронившие поднос руки теперь крепко удерживались за спиной. Чейз подбежал к нему… — Что ты туда подсыпал?! — сразу задал он вопрос. Ответа не последовало: официант стал ломаться и делать вид, что не причастен к происходящему… С соседнего столика к Либерти прибежал Маршалл, выполняющий роль медика дополнительно к пожарному. Такса поделиться самочувствием сама уже не могла: полностью утратилась способность сокращения мышц. Сознание также уже покинуло тело, но важнее иное: легкие и сердце — это тоже мышцы в теле, которое лишили способности их сокращать… Пульс еле присутствовал, как и стихающее дыхание — было место параличу с полной атрофией… Маршалл немедленно приступил к созданию искусственного кровообращения и дыхания, попутно потребовав вызвать скорую помощь… — Я знаю, что это вы! Сейчас же отвечайте, что вы туда подмешали! — Ай, да не всё ли теперь равно? Яд уже действует! Скорая никуда не успеет! — Что это?! Мышьяк? Ботулин? — Конечно, нет!.. Заказчику нужен был яд, незнакомый обычной собаке. — Говорите уже! — «Заря», — с ехидным смешком произнёс официант название токсичного вещества. — Выведен в лаборатории, практически не имеет запаха и цвета, а главное, не имеет противоядия; очень быстродейственный, подавляет мышечную и мозговую активность… Паренёк явно знал толк в ядах… что ставит под сомнение утверждение о том, что он официант, и обосновывает его неаккуратность в силу отсутствия опыта разноса заказов… — Это отравления «зарёй»! — сказал Чейз медику, вернувшись к нему. — Тогда всё плохо… есть только один вариант действий: поддерживать сердцебиение и дыхание… С малой долей вероятности, организм сможет перенести отравление и вывести яд… — Тогда чего мы ждём?! Почему ты ничего этого не делаешь? — спросил Зума. — Нельзя долго делать это вручную: такими действиями внутри легко что-то повредить… — Но у нас нет здесь ИВЛ! — Вообще-то есть! — не согласился Рокки. — Вы думали, я у себя в мастерской просто так сижу?.. — Дворняга вытащил из рюкзака некий очень компактный прибор. — Всё для друзей в любой жизненной ситуации! — Ну, думаю, до приезда скорой как-то поддерживать все процессы мы сможем…* * * *
Это словно сотню лет назад: принимает крепость бой, перечеркнут мир войной… За снарядом враг нам слал снаряд — удары яда по нервам головы. «Зарёй» окутал замок газ, выжигающий глаза. Корчась на земле от ран, терялась связь дней — ночей. У ворот лежали трупы солдат — воспоминаний, истерзанных до смерти. Никаких приказов и команд, только ненависть и боль. Враг безликий крепость осаждает — в голове вся активность пропадает… Окружило войско тёмное, ядом травя тебе мозг… медленно сходишь ты с ума, теряя с секундами жизни года памяти. Не ты должна была яд в себя принять: жест добра привёл ко злу. Заставляют выть тебя от боли… Но ты будешь стоять до конца: некуда тебе отступать, а свет и покой в небесах могут тебя подождать. За гранью головы ждут тебя друзья, которых ты лишь ошибочно посчитала дурными. Чейз умеет быть сентиментален, Рокки старается не ради славы, а ради безопасности близких…* * * *
Неактивность мозга приведёт ни к чему иному, как его отмирание. Чем дольше под влиянием яда, тем хуже состояние, ведь мысль — есть жизнь!.. — Только не сходи с ума! — говорил Зума Либерти, держась за неё, уже в машине скорой помощи. — Даже если бьют по нервам, даже если полный сбой в системе… — …Я не понимаю, Скай, как тебе могли надоесть полёты? — Ну, не буквально же надоели. Я хотела сказать, что мне надоело, что только я летаю, а все остальные ездят на машинах… — …Мне цыганка нагадала, что «свет обгорит на непризнанной войне». И вот ты попал в пожар. — Тогда я пятнистый свет что ли? К тому же не обгорел я, а просто обжёгся чуть-чуть: у меня же огнеупорный костюм… — В каком она состоянии, доктор? — Ну, я бы назвал это кратковременной комой. Да, она вполне нормально перенесла паралич — в норму вернётся скоро. Ей очень повезло, что доза яда оказалась небольшой. Мы сделали всё, что было в наших силах, чтобы помочь ей, и этого хватило, так что можете успокоится. — Фух… я так переживал за неё. Эти предсказания цыганки не дают мне покоя… — Простите, что? Чьи предсказания? — Ну, предсказ… хотя знаете, ничьи. Не обращайте внимания: это просто мысли вслух. — Может вам записаться к психотерапевту, если вас что-то беспокоит? — Нет, спасибо, уже ничего. Зума всё больше понимал, что то, что ему правдой показалось, то лишь ловкая игра слов, что не имеют с реальностью почти ничего, ведь всякий бред можно привязать к жизни, если хорошо постараться… Правдой может быть лишь одно: «Сойдёт с ума от любви», а остальное — это просто мираж в голове, это просто блики солнца на воде…* * *
Плывёт корабль по морю… Солнце временно ушло из жизни, дабы не мешать. Зума с Либерти прошли сквозь все признания, сквозь каждую проверку. И в их судьбе есть точка невозврата, что обозначила момент, когда стало точно известно: вся оставшаяся их жизнь не сможет без друг друга быть. Вся жизнь олицетворена в водном серебре под бортом счастливого конца. Продолжает пара плыть в серебре лунных морей, плыть по волнам в свой личный океан… Путь лежит через туман сомнения души, что волнуется отныне не только за себя, но ещё и за родственную душу любви. В нежном поцелуе расплываются тела… их единству больше не препятствует ничто. «Есть точка невозврата из мечты, и мы с тобой смогли её пройти», — шептал аккуратный голос. Взгляд медленно сползал к воде, к серебряным волнам, идущим вместе с кораблём… и после доказательства порядка возвращался к таксе, где встречались карие глаза с зелёными, и где две улыбки плавно сливались в одну общую. Надежды нет на конец всей жизни… Больше не имел смысла вопрос: «Есть ли место, где любящие друг друга смогут быть вместе вечно?» — ответ уже имеется вполне достаточный… Какое бы зло не вставало против них — судьба предрешена в итоге. Главным было найти и понять друг друга, понять взаимную и истинную любовь… затем идёт жизнь, в которой всякий рост и всякое преодоление возводиться в степень бесконечности, в степень, которой готова наградить вторая половинка. Простыми словами любви теперь возможно сделать невозможное, достичь невиданного, насладиться безграничным. Почему же нет беспокойства о том, что будет от смерти — разлучницы?.. Всё довольно просто, ведь это не проклятие, а дар нетленности души… и плывут они в океан, что называется «бессмертие».