Пустой поезд, или современный маленький человек

Я проснулся на своей узкой койке в плацкарте от того, что кто-то снова задел мои ноги, которые свисали в проход с короткого лежбища. Странное чувство одолевало меня, моя голова была тяжёлой, а майка, в которую я переодевался перед короткой дрёмой в трясущиеся поезде, неприятно прилипла к моему телу, ясно давая понять, что я вспотел пока смотрел один из своих многочисленных психоделических снов. Белая скрипучая простыня была сбита, оголяя синий матрас. Я заправил её обратно, откидываясь на маленькую подушку, облочённую в такую же скрипучую наволочку. Пару раз выругавшись, я попытался подогнать ноги под себя, чтобы ошибка, которая вновь меня настигла, не повторилась ещё раз. Мне хотелось спать уже два дня. Оставалось ещё таких же два долгих, душных и жарких дня. И из-за этих мыслей я не мог продолжать свои бессмысленные попытки уснуть. Со стороны стола до меня донёсся запах запечённой курицы, давая понять, что мой "любезный" сосед соизволил отобедать в два часа ночи. Я посмотрел на свои наручные часы, неприятно удивившись. Стрелки показывали три часа дня. Значить это я был неправ. Во первых, сосед вполне оправданно решил заполнить пустоту своего желудка, во вторых, оставалось ещё два с половиной дня до точки назначения. Я громко выдохнул, обращая на себя взоры своих "сокамерников". Заметив это, я поспешно отмахнулся рукой, утолив их временное любопытство, тем самым закончив вторжение в моё ограниченное плацкартный койкой пространство. Сон как рукой сняло, мне стало невероятно скучно, и я взял свой потрёпанный жизнью плеер, листая ограниченный список песен, года написания которых ограничивались девяностым. Надев на себя наушники с оранжевой обивкой, я погрузился в глубокие раздумия о своей непростой, но при этом невероятно скучной жизни. Постоянные разъезды по стране выматывали меня получше какой-нибудь работы на складе. Однако никаких различий между мной и грузчиком из южных стран не было от слова совсем. И мне, и ему платили копейки, которыми я оплачивал аренду всевозможных каморок, куда меня заносила работа. Всего их было пять, пять комнатушек в самых отсталых районах самых отсталых городов. Туда, где я обитал, словно вытесненный куда-то в болота тенями городских высоток лось, брезговали заходить не только представители высших чинов, но и мелкие ворюги, находящиеся на побегушках у крупных синдикатов. Но тем ни менее в своих "апартаментах" я видел не только грязных и опустившихся людей с гнилыми зубами и впалыми глазами, которые, казалось, вот-вот выпадут из черепушки и покатятся прямиком под мои ноги, но и тех, кто с презрением озирался по сторонам, останавливая свой взор то на голой кирпичной стене, то на столе, который вместе со стулом являлся единственной мебелью в выделяемом мне для работы помещении, больше напоминавшем большой кладовой шкаф для всяких бытовых инструментов. Но задерживались они у меня не долго. Действие заключалось в трёх выученных наизусть фразах и некоторой сумме, половина от которой шла в руки моего босса, а другая распиливалась между мной и моими четырьмя коллегами. Время от времени работа требовала переезда в другую точку и мы, словно стрелки на часах двигались по этому пятизначному циферблату. Я снова взглянул на часы. Мне всегда казалось, что в своих раздумьях я мог провести не меньше получаса, мечтая о смене работы, которой не особо гордился, но и не особо брезговал, на что-нибудь более оплачиваемое. Тем более в этом месяце один из моих коллег решил раньше времени сорваться с поста, после чего мы не слышали о нём где-то неделю, а босс вежливо отмахивался, что тот женился и теперь счастлив вместе со своей женой и ребёнком где-то в крупном городе страны. Стало страшно не только от воспоминаний о натянутой простодушной улыбке и холодных глазах, но и от того, что часы всё ещё показывали три часа дня. Встряхнув их, я снова откинулся на подушку, стиснув зубы. Ситуация раздражала и бесила. Гарантии на эти часы давались хорошие, хоть и выкупил я их на рынке, где торговали одним барахлом. Видать не стоит полагаться даже на постоянных клиентов. Зная, что моя попытка заснуть вновь провалится, я всё же закрыл глаза. Перед взором сначала предстала давящая темнота с расплывающимися кругами, за которыми я не мог уследить, а затем где-то на периферии начали вырисовываться образы. Сигналки полицейских машин, жирный мужик в голубой форме, до боли скручивающий руки. Я сказал кодовое слово, меня отпустили, проще не придумаешь. Вынув из кармана своей потрёпанной рубашки купюры, обвязанные резинкой, я медленно положил их в карман высокому щуплому парню, который в растерянности смотрел на своего напарника, а жирный мужик только пожал плечами, садясь в машину. А ещё этот гад спёр часы мамы. Выругавшись, я поймал себя на мысли, что всё равно собирался их заложить и поплёлся в свою каморку, намереваясь завтра отправится к Цыгану. Я снова взглянул на часы, которые своей позолотой уже окрашивали моё запястье в зелёный и вновь выругался, увидев как стрелки, словно насмехаясь надо мной, показывают три часа дня. Только сейчас я заметил как трепетала секундная стрелка, пытаясь пойти дальше своего ограниченного пространства между двумя и тремя. Значит механизм ещё работал. Я не ладил никогда с техникой, но Цыган меня всегда заверял, что его механизмы, если и ломаются, то больше не ходят. И от чего-то хотелось ему верить, хоть кому-то верить... Я начал озираться вокруг, приподнявшись на локтях. На столе стоял контейнер с запечённой курицей, а сосед даже не притрагивался к ней, смотря куда-то в пустоту. Как только он заметил мой пристальный взгляд, то сразу же поднял голову, демонстрируя свои остекленевшие глаза. Я натянуто улыбнулся и помахал ему, но не добившись никакой реакции сел на кровати, оглядываясь вокруг. Давящая тишина тут же окружила меня и я понял, что не слышу стука колёс, хотя за окном мелькал зелёный лес. Высокая сосна, берёза с большим гнездом, туманное болото, покрытое мхом...высокая сосна, берёза с большим гнездом, туманное болото, покрытое мхом...высокая сосна, берёза с большим гнездом, туманное болото, покрытое мхом. Пейзаж, словно непрогрузившаяся картинка выдавал одни и те же детали. И это не выглядело как одинаковость деревьев в лесу, которые с трудом можно отличить друг от друга. Это была та же высокая сосна, та же берёза с большим гнездом и то же самое болотом с тем же самым мхом. По ощущениям я наблюдал за этой картиной минут десять, стараясь найти доказательства своей неправоты. Ни в какой науке я силён не был. Почти без образования, скиталец, одинокий невыросший ребёнок... Мысли будто пытались затянуть меня глубоко под своё большое и тёплое одеяло, заставить меня снова попробовать поспать, но я рьяно сопротивлялся, пытаясь найти объяснение увиденному. Усталость, недосып? Казалось, объяснений было несчётное колличество. Я встал и, пошатываясь от несуществующей качки вагона, побрёл по узкому коридору до туалета. Моё зрение не улавливало никаких действий, все будто просто сидели в ожидании чего-то. Я даже начал оглядываться, рассматривая лица людей, мимо которых проходил. Они были очень спокойными, неестественно посеревшими и исхудавшими. Я поспешил дальше и забежав в туалет заперся, испытывая непонятный даже для самого себя страх. Отдышавшись, я опёрся обеими руками на раковину, вокруг которой как всегда было очень много воды, но неприятной липкости и холода я не почувствовал. Тогда я медленно поднял голову и удивился увиденному в отражении. Не мой собственный страх будто сковал меня, заставляя всё больше вглядываться в незнакомые черты в пыльной поверхности зеркала. Я был похож на тех людей, которые ходили в мой маленький кабинет. Для них даже специально существовали отдельные кодовые слова, ну и конечно сочетание букв "скидка" они в жизни не слышали. Их такие же, как моё сейчас, серые лица мелькали приведениями передо мной, я даже не запоминал их, они сливались в одну большую серую массу у меня в памяти и даже сейчас, я перед собой видел серую дымку с двумя стекляшками на месте глаз. Я попытался криво усмехнуться, но отражение не подавало никаких признаков жизни. Тогда я просто опустил голову и медленно поволочил своё лёгкое тело обратно к моей "камере". Дойдя до неё я увидел лежащее на узкой койке тело. У меня даже не хватило сил на то чтобы выругаться, я просто сел рядом, наблюдая за всё тем же пейзажем за заросшим копотью и грязью окном. Глазами я улавливал спешащие куда-то фигуры, которые медленно серели по мере приближения к правде. Разбитые часы Цыгана свисали с окровавленной руки человека на моей койке, показывая три часа дня...