Ненавижу красный цвет.

      Дурацкая школа. Дурацкие правила. Дурацкий директор Слимовиц. У Бэша сегодня тренировка по баскетболу, а ему приходится тратить время на дурацкое наказание. И за что наказали-то? Ничего не сломал, по коридорам не бегал, просто запер какого-то ботана в женском туалете. Из-за невинной шалости придётся отсиживаться у миссис Дрисколл.       Джонсон открыл дверь класса биологии, поздоровался с учительницей, огляделся и заметил пару учеников, стоящих у шкафов. Каннингхэм и Винерман разбирали доисторический хлам и протирали его от пыли. Ну хоть коротать срок (95 минут) он будет не один. — О, а вы чего натворить успели, олухи? — спросил Бэш, подходя к парням. Те переглянулись, Каннингхэм с безразличием, Винерман с подозрением. — Подсунули пакетик с кетчупом в журнал Дага, — будничным тоном ответил Рэнди. — Ты подсунул, Каннингхэм, а я рядом стоял, — проворчал Говард, протирая банку с глазами. — Кто ж знал, что ему не нравится чили? — продолжил Рэнди, доставая с полки скелет какого-то животного. Парни рассмеялись, но быстро замолкли от замечания миссис Дрисколл.       К сожалению, уборка завершилась слишком быстро, как бы они не старались отлынивать. Ещё около часа им придётся сидеть и помирать от скуки. Винерман рылся в рюкзаке с надеждой найти хоть какое-то развлечение. Бэш развлекался тем, что пытался удержать карандаш горизонтально под носом. Каннингхэм достал из сумки учебник математики. — Мне заодно не сделаешь домашку? — усмехнулся Джонсон, роняя карандаш на стол. — Я подумаю над этим, — сказал Рэнди, раскрыл книгу и отключился, используя её как подушку. Идея проспать наказание казалась вполне здравой. Говард, глядя на это, пробубнил что-то под нос и стал рисовать ручкой в тетради бой двух сосисок с булками вместо перчаток.       Наказание закончилось. Идти на тренировку смысла не было и Бэш поплелся домой. Звонить матери или МакФисту чтобы вызвать робошофера он не собирался, так как это станет поводом читать ему нотации о его поведении. Как будто ему не все равно. Мама, что души в сыне не чаяла, пожурит пальцем или, максимум, ограничит карманные деньги, а Ганнибал начнёт ныть о том, как пасынок мешает работать и портит его репутацию. Вспоминая прошлые подобные семейные разговоры Джонсон радовался, что уговорил старших арендовать для него квартиру. По большей части это было продиктовано подростковым капризом, но парню удалось преподнести это как ответственное и взрослое решение. Когда на самом деле он в очередной раз поссорился с МакФистом и так решил доказать свою самостоятельность, но любимой матушке это знать не обязательно.       Бэш шёл через небольшой парк. Прогулка немного освежила голову, но предстоящие домашние дела вызывали раздражение. Раздалось какое-то рычание и парень инстинктивно пригнулся, озираясь по сторонам. За редкими деревьями он увидел кривого зеленокожего монстра. Проклятый размахивал длинными когтистыми руками, бил землю и рычал. Бэш подошёл ближе, стараясь держаться в тени. Где монстр там и Ниндзя, и посмотреть на их бой было бы приятным завершением дня. Если бы этот монстр все-же не заметил любопытного свидетеля и с криком не помчался в его сторону. Вот черт.       Джонсон не был трусом. Упрямым и слегка туповатым, да. Видимо поэтому он не стал бежать со всех ног. Серьёзно, что этот монстр ему сделает, убьёт что-ли? По хребту пронёсся странный холодок, когда кривые жёлтые клыки блеснули слишком близко.       Раздался глухой стук. Проклятый остановился и заскулил, закрыл лапой место, где должно было быть ухо. Кто-то оказался рядом, толкнул Бэша назад и встал между ними. Бэшу кажется, что дальше все происходит слишком быстро. Он видит как Каннингхэм срывает что-то с шеи монстра. Тот хватает Рэнди за руку и бросает в сторону. Проклятый воет, резко выпрямляется и падает на землю покрытый зелёной вонью. Дым стекает с лысеющего офисного клерка и рассеивается.       К Джонсону, внезапно для него, возвращаются чувства. Оглушительный пульс висках, в такт ему цвета пульсируют между слишком яркими и почти сепией, кожу покалывает от напряжения. Парень поворачивает голову в сторону и видит Каннингхэма. Он корчится на земле, прижимает к себе правую руку, полу-хрипит полу-дышит. Этот тощий девятиклассник только что спас тебе жизнь. Бэш подходит к нему и помогает сесть, замечает в траве рядом сломаный офисный бейджик. Рэнди старается глубоко дышать, успокоить дыхание. — Ты зачем на монстра полез, придурок? — говорит Джонсон с нескрываемым раздражением и нервной усмешкой. — Серьёзно? — на мгновение Рэнди забывает о боли и смотрит на Бэша в изумлении, гадает кто из них двоих больший идиот. Потом хватается за плечо старшеклассника и говорит: — Помоги встать.       Джонсон подчиняется и ставит парня на ноги. Он не знает, что сказать. Возможно «спасибо, что спас мне жизнь» было бы в тему, но он проглатывает слова, когда видит правую руку Рэнди. Рукав ниже локтя разорван, по зеленой ткани растекается тёмное пятно. Его ладони измазаны красным, пальцы правой не двигаются, а след от левой остался на плече Бэша. Рэнди что-то говорит, но замолкает, когда Джонсон касается его. — Тебе бы в больницу, — говорит он. — Я в порядке, — отмахивается Каннингхэм. Он поднимает свою сумку и собирается уйти, но старшеклассник его останавливает. — Чувак, я серьёзно.       Серьёзность, с которой это было сказано, вызвала у Рэнди странную смесь эмоций. Обдумывая ответ, он давит на раненой руке на какую-то точку выше локтя, это останавливает кровотечение. Бэш по своему понимает возникшее замешательство. — Если у тебя из-за этого будут проблемы, — Джонсон указывает на кровавую картину перед собой, трёт затылок, пытаясь сформулировать предложение. — Ты… Я мог бы… — Приглашаешь к себе? -… Да. — Идёт.

***

      Сидящий за столом на кухне полуобнаженный парень вызывал в Джонсоне противоречивые чувства. С одной стороны, вид длинноногого, стройного и жилистого Рэнди, в нагло украденных у старшеклассника шортах, был довольно привлекательным и, может быть, даже возбуждающим. С другой, наводил неопределённые опасения.       Прошлым вечером Бэш привёл его к себе в полумертвом состоянии, а сейчас Каннингхэм как ни в чем не бывало пьёт чай и смотрит что-то в телефоне, будто это не он девять часов назад измазал чужую ванную в крови. От воспоминаний этой ночи Бэша передернуло. Он подошёл к ещё горячему чайнику, заварил кофе, сделал пару простых сэндвичей и сел напротив. Есть совершенно не хотелось, а дешёвый кофе ощущался горячей горьковатой водой.       Взгляд невольно зацепился за неровные красные полосы поперёк правого предплечья Рэнди. Под бледной кожей напрягались мышцы, от чего три параллельные полосы едва заметно шевелились. Вчерашний монстр почти отсучил парню руку, когда тот ломал проклятую вещицу. И чего его на геройство попёрло? Перед глазами всплыл вид разорванной кожи и кровоточащего мяса, и к горлу подступила тошнота. Такие раны за ночь не затягиваются. Джонсон посмотрел на другие шрамы — россыпь бледных и почти незаметных по всей видимой части тела, бледно-розовый на груди тянулся вниз к ребрам, тонкий и ровный на левом плече прерывался и продолжался на ключице.       Он поднял взгляд и пересекся со взглядом синих глаз, понял, что минут пять разглядывает голый торс парня. Бэш тут же опустил глаза, смотрел в стол, на стены, куда угодно, ни на чем не задерживаясь, отпил едва тёплый кофе. Каннингхэм насмешливо хмыкнул, допил чай и вышел из кухни слегка пошатываясь. Краем глаза Бэш заметил на его спине пару тёмных пятен, но рассмотреть их не успел. Остывший кофе отправился в слив раковины, нетронутые сэндвичи — в холодильник, а Джонсон — в маленькую гостиную своей квартиры.       Спустя минуту из ванной вышел Рэнди уже в своих джинсах и футболке. На одежде были заметны смазаные бурые следы вчерашних приключений, рваная тряпка бывшая когда-то кофтой висела на руке, пряча свежие шрамы. — Спасибо. За чай… и прочее. — На сдержанную благодарность Бэш только многозначительно махнул рукой. Каннингхэм забрал с кресла свою сумку с учебниками и направился на выход, но у двери остановился. — Ты же не разболтаешь, что я провел ночь у тебя?       От хитро прищуренных синих глаз и двусмысленности вопроса щеки налились краской, то-ли от злости, то-ли от смущения. — Я, что, педик по твоему? — всё-же это была злость. Отвечать Рэнди не стал, но очевидно довольный реакцией вышел из квартиры. Джонсон остался в одиночестве. Интересно, как бы он оправдывался перед матерью с отчимом, если бы не подростковый каприз пожить отдельно?