За низким деревянным столом, с разбросанными по нему свитками и бутылками от саке, сидел мужчина. Голова его была опущена на сжатые кулаки, он сидел не двигаясь, будто окаменел. Время в комнате словно застыло. Но так было лишь внешне. В голове же Буцумы царила буря, буря, состоящая из мыслей, чувств эмоций, будто сам Омойканэ бросил его на растерзание Ясомагацухи-но ками .
Воспоминания обрывками пролетали перед глазами, оставляя горечь на душе.
Она смеялась и улыбалась во всю широту своей улыбки. Изанами будто светилась изнутри, когда узнала, что беременна. Молодые супруги были так счастливы! Молоды, влюблены и счастливы!
— Буцума, я так счастлива! Знаешь, хоть и не известно, кто у нас будет — мальчик или девочка, но я уже его так люблю! Мне кажется, я сейчас лопну от счастья! — Изанами то и дело закусывала губу, пытаясь хоть немного сдержать улыбку, смотря на мужа искрящимися счастьем глазами. Сейчас они были в их особом месте, у пруда под плакучей ивой, где когда-то и познакомились. Буцума был рад не меньше жены, но свои эмоции выражал скромнее. Хотя и в первый момент от новости кружил любимую по комнате, радуясь новости.
— Любимая моя, Изанами. Моя снежная химе, я не меньше твоего люблю наше дитя!
— Как думаешь, кто у нас родиться? Мне кажется мальчик! — не дав мужу вставить и слова продолжала девушка. — Давай, если будет мальчик, то хм... ну-у... пусть будет Каварама, как мой прадедушка, а если девочка, то-о... Ну подсказывай, чего ты молчишь- возмутилась голубоглазая на что Буцума лишь усмехнулся.
— Будет девочка, будет Митсуко. Изанами кивнула, соглашаясь.
— Хорошо, тогда договорились, — через полгода родился Каварама.
Буцума помнил, как разнервничался во время родов жены и чуть было не рухнул в обморок от счастья, когда ему принесли сына. Буцума помнил, как его первенец своими янтарно-карими глазками смотрел на него, изучая, как с силой схватил его за ворот хаори. Он помнил первые неуверенные шаги и первое "тець сёль", произнесённое с улыбкой при встрече.
Вихрем пролетали воспоминания о первых тренировках, первых ссадинах и ушибах, о первых изученных Каварамой техниках и их корявом исполнении.
Буцуму резко ударил по столу, ломая тот в щепки. После, снова хватаясь за голову, раскачивался, будто в трансе. Он не то шептал, не то стонал имя Каварамы. В какой-то момент он почувствовал это. Стены...стены...стены давят снова. Давят взглядами. Будто духи умерших от его руки столпились вокруг и смотрели, смотрели, смотрели с ненавистью, с желанием отомстить. И сын, он тоже там. Вот он стоит перед ним. Он смотрит укоризненно. Он смотрит печально. Буцума пытается что-то сказать, но с губ срывается лишь хрип. Каварама печально приподнимает брови, ожидает хоть слова от отца. Но не услышав ничего, улыбается.
—Отец...—подросток с печальной полуулыбкой наклонил голову. По его губам и подбородку стекала густая кровь. Он неровной походкой направился к отцу. Руки, изрезанные в клочья, с торчащими наружу костями, плетьми весели вдоль тела.
Буцума застыл от этой картины, от того что он видел перед собой кровь стыла в жилах.
—Отец...скажи...—Каварама, неловко присел перед столом Буцумы и опустил голову .—Скажи мне...скажи, за что ты так...почему я...
Парень шептал, но для Буцумы каждое было подобно грому.
—Почему... почему... ПОЧЕМУ НЕ ТЫ?— Каварама кричал это в лицо отцу, схватив того за горло. Лицо подростка искривилось ненавистью, мертвенно-бледная кожа резко контрастировала с необыкновенно живыми, горящими ненавистью глазами.- Что ты молчишь?- кричал парень сильнее сжимаю руку на шее.
—Я...я...—Буцума хрипел от недостатка воздуха— П-п-рости ме-ня, прошу.
Каварама отпустил руку, и встав, сделал шаг назад. Его лицо было крайне озабоченным.
—И это всё?— одна половина его лица улыбалась безумно, вторая выражала печаль и боль. Он ахнул.— Па-по-чка, я придумал! — парень стремительно приблизился к отцу посмотрел в глаза.
—Ты это узнаешь, ты почувствуешь это, Да! — зловещий смех прокатился по комнате.
***
Итама, обеспокоенная состоянием отца, пошла его проведать. Отец не выходил из своего кабинета почти сутки, что не на шутку беспокоило Итаму и Тобираму. Да ещё и Хаширама никак не возвращается. Пятый день пошел, как он сбежал, и до сих пор нет.
—Тц, Хаши почему же тебя так долго нет?— с толикой раздражения, но больше обеспокоенно произнесла Итама подходя к двери кабинета.
"Так, все, успокойся, всё хорошо, с отцом точно все хорошо, он просто очень горюет и ему нужно время, но я зайду посмотрю все ли в порядке и..."
Мысленный поток резко прервался-она услышала стоны боли и хрип.
—Отец?! — девочка ворвалась в комнату и застыла на месте.
Отец лежал на полу и безумно смотрел перед собой, руки, будто и не его вовсе, сжимали горло с неистовой силой. А сам отец все хрипел.
—Отец! Перестань! Папа! Папочка, хватит! Не надо...— из глаз брызнули слёзы, Итама бросилась к отцу, попыталась убрать его руки с горла, но сил не хватало.
—Тобирама! Тора-а! Помоги!
Тобирама тут же примчался на крик, глаза его распахнулись в шоке от увиденного. Но он быстро смог совладать с собой и помог сестре. Отдернуть руки от шеи оказалось мало и тогда Тора ударил отца по сонной артерии лишив сознания.
***
Дети утащили отца в его комнату и уложили на футон, после отправились в гостиную.
—Тобирама, как ты думаешь что случилось с отцом? Почему он так странно себя вёл? — Итама, сидела за столом, опустив голову на сложенные перед собой руки. Тобирама подсел ближе к сестре и повернув к себе, взял ее лицо в ладони.
—Сестричка, Итама, Солнце жизни моей, я прошу тебя поверь мне хотя бы сейчас! Всё будет хорошо, я тебе обещаю, отец поправится.—Мальчик притянул сестру в объятия, опустив ее голову себе на плечо и начал осторожно гладить по спине. —Понимаешь Каварама, он был первенцем у отца, наследником, преемником, самым долгожданным. И эта потеря для него почти тоже, что и смерть. Отцу очень больно, он страдает, его буквально рвёт на части болью.
—Тобирама, как ему помочь? И вообще возможно ли это? Братик?...—Итама смотрела опухшим от слёз глазами на старшего брата и умоляла этим взглядом сказать хоть что-нибудь.
—Итама, ты сама знаешь какие у нас с отцом отношения, я не хочу вмешиваться, знаешь же, что я снова останусь виноватым. — Тобирама опустил голову к полу.
—Тоби, но... Он ведь наш отец...
—Твой, я для него всегда обуза и проклятье напоминающее Учих.— зло выплюнул парень вскакивая на ноги.— Итама, просто не подходи пока к нему, сам оклемается, а нет, значит так и надо.— паренёк пошел на выход из комнаты.
—Брат...— лишь беспомощно позвала девочка.
—Повзрослей уже, сестрица! — сказал не оборачиваясь и покинул комнату мальчик.
Одна. Одна в комнате. Одна в мыслях. Одна в семье. Почему всё так страшно и быстро поменялось? Как так вышло, что прежде всеми любимое солнце, сейчас угасало? Почему? Как? Зачем? За чьи грехи?
В голове гулко отдавались слова брата «повзрослей уже», «повзрослей!». Может она и вправду слишком долго живёт детством? Может Тобирама прав и стоит повзрослеть?! Но как? Как люди взрослеют? Становятся серьёзнее? Или печальнее? Или чаще думают о смыслах?
