Железное сердце

Земля, 2315 год. — Нельзя больше закрывать глаза на эту проблему. Планета страдает от перенаселения. Людям банально негде жить. — У нас есть выход, сэр. Планета Скарос. Всего 300 миллионов световых лет от Земли. Открыть червоточину — не проблема. Эта планета пригодна для обитания, но там уже есть достаточно развитая цивилизация. — Тогда мы вынуждены объявить им войну. Или они на этой планете останутся, или её займём мы. Геноцид неизбежен. Либо мы вырезаем их, либо часть нашего же народа… Этот выход — самый действенный. К тому же, в этом случае в будущем нам не будет представлять опасности ещё одна сильная раса…

***

Скучно. Я посмотрел вниз, перевешиваясь через ограждение. Земля была в десятках, нет сотнях метров от меня. У меня на секунду промелькнула мысль — может, прыгнуть? Но я через секунду понял, что всё равно ничего не выйдет — система безопасности не допустит. Да и зачем? Шататься по платформе, представляющей собой балкон небоскреба, было уже неинтересно. Уже наскучили и домашние растения на этом балконе, ростом превышающие меня, так как о них никто не заботился, и они превратились в заросли, и патриотические голографические рекламные плакаты, пролетающие мимо на дронах. Вот мимо как раз пролетел один из них. Я попытался спрятаться за куст папоротника, росший у нас на балконе. Но он всё равно меня заметил. — С каждым днём мы всё ближе к победе! — голограмма улыбающегося человека в военной форме повисла прямо перед моим лицом, — Каждый может помочь ещё сильнее приблизить её! Для этого просто… — Иди нахуй, — пробурчал я. Я поискал вокруг себя, чем бы можно было кинуть в надоедливый дрон. Батя всё время раскидывал по дому инструменты, так что даже на балконе можно было их найти. И да — возле самой двери валялся какой-то прибор — то ли штангенциркуль, ещё какая ерунда — я не механик и не инженер, не разбираюсь. Я подобрал это подобие штангенциркуля и запустил им в дрон. Прибор попал прямо в пропеллер, и дрон грохнулся на землю прямо передо мной. Ой, всё. Дадут мне пизды, это точно. Надо Джеймса будет попросить, может починит. Если, конечно, в кои-то веки вылезет из своей лаборатории. Я взял в руки сломанный дрон, рассматривая его. Прикольный. Поскольку он и так был уже сломан, я решил разобрать его. Вооружившись тем же штангенциркулем, я попытался распилить его. Дрон оказался крепким, и не захотел пилиться. Тогда я попытался просунуть инструмент в щель на стыке деталей. Когда это не принесло никаких плодов, я попытался надавить на другой конец штангенциркуля, создавая рычаг. Сначала ничего не происходило, а потом с громким щелчком дрон развалился на запчасти прямо в моих руках. На пол посыпались гайки, проводки, и прочие внутренности. Кажись, я его окончательно доломал. Надеюсь, Джеймс починит… Хотя сначала даст мне пизды, это уже без сомнения. Собрав «кишки» дрона, я отнёс их в гостиную и оставил на столе. Раз в несколько дней (ну, в худших случаях, недель) Джеймс мог соизволить выбраться из лаборатории, а иногда мне даже удавалось в эти моменты поймать его, и хотя бы поговорить с ним. А то я в последнее время иногда начинаю сомневаться в том, что он вообще существует. И вот, оставив сломанную технику на столе, я стал думать, что же мне делать дальше. От VR и экранов, за которыми я просидел полдня, у меня уже болели глаза, так что я хотел найти себе развлечение, не требующее сильного напряга на зрение. Обидно, что батя все время занят. Каждый раз, когда я спрашивал его, почему он целыми днями не вылезает из лаборатории, он отвечал только: «Делаю робота, не мешай, пожалуйста». Я не знал, что за робота он делает и для чего, но я давно уяснил одно — роботы куда важнее меня. Мой приемный отец был просто помешан на войне, и усердно работал, обучая искусственный интеллект этих железок, создавая всё новые и новые модели машин для войны. «Ещё немного, и мы победим», — всегда говорил он. И говорит он это уже на протяжении всей моей жизни. И что-то мы ещё до сих пор не победили. Но вот какой-то один робот был для него важнее других. Тот самый, над которым он работал ещё с самого начала войны. Родился я после начала войны. А идёт она уже, заметьте, двадцать лет. И до сих пор люди не могут полностью истребить инопланетян. Я, кстати, против них ничего никогда не имел. Вот почему нельзя жить мирно? Но Джеймс всегда отзывался о них, как о мерзких тварях, нелюдях, которых нужно как можно скорее стереть с лица земли. Он считал себя гордым патриотом, а так же считал своим долгом принести максимум пользы своей планете, помогая разрабатывать военных роботов. Мне же война не нравилась. Но я, видимо, пока маленький и ничего в этом не понимаю, как любит говорить Джеймс. Умный браслет на моей руке мигнул, сообщив: «Свежие новости о последних событиях войны с планетой Скарос! Лидер с…» Дальше текст просто не умещался. Я вздохнул и ткнул на сообщение. Он развернулось передо мной голограммой. «Лидер сопротивления, Дэвид Эллефсон, предпринял опасный шаг — провести атаку на Земле, около Нью-Йорка. Атака была отражена успешно, гражданские не пострадали…» Штука в том, что часть людей оказались против насилия над инопланетянами, и начали вести сопротивление. И это ещё больше усугубило ситуацию. Постоянно в новостях писали о том, что они атакуют военные базы или подрывают склады с запчастями для военных машин. Я не знал, зачем я каждый раз открываю эти новости, зная, что ничего хорошего там не найду. Я прошел сквозь голограмму, иллюстрирующую статью и изображающую картины места происшествия — полуразрушенное здание и несколько сломанных боевых роботов. Я направился на кухню. Делать было всё равно нечего. Джеймсу хорошо — нашёл себе занятие, возится со своим роботом, а я… Я раздолбай, который не может найти себе нормального занятия. С этими мыслями я и зашёл на кухню. — О, привет, Ларс, — батя оказался там. Неожиданно. — Привет, — нехотя поздоровался я. Видимо, еда закончилась, раз Джеймс решил в кои-то веки вылезти из лаборатории. И действительно — он доставал из холодильника тюбики с едой, — Как там твой робот? — для приличия поинтересовался я. Нужно было хоть как-то поддерживать с ним хорошие отношения. Потому что кроме него у меня никого нет. Джеймс вдруг широко улыбнулся и положил руку мне на плечо. Он выглядел, честно говоря, не очень хорошо — весь бледный, давно не видевший никакого света, кроме как от экранов, исхудавший, под глазами залегли тёмные круги. Но несмотря на всё это, его глаза радостно горели. — Почти готов. Завтра я его включу и покажу тебе, хочешь? — Конечно хочу! — обрадовался я. Тут было много причин. Во-первых — Джеймс наконец-то закончил с роботом, и теперь, наверное, будет больше времени проводить со мной. Во-вторых — я наконец увижу, зачем же он сидел над ним столько лет. Это наверняка будет необычный робот. Интересно, что он будет уметь делать? Я погрузился в фантазии. Может, он будет помогать по дому? Нееет, слишком мелко. Он, наверное, будет уметь всё-всё на свете. Разговаривать, летать, стрелять лазерами… Я совсем погряз в этом мире фантазий. Вряд ли это будет военный робот — ведь там он будет подвержен большой опасности, а над ним как-никак двадцать лет работали. Наверное, Джеймс всё же оставит его у себя. А вдруг… А вдруг он подарит его мне? У меня же день рождения скоро. Это будет самый лучший подарок! Я так увлёкся мечтами, что не заметил, как Джеймс вышел из кухни. Пришёл в себя я только тогда, когда услышал громкий крик «БЛЯТЬ, ЛАРС!». Ой-ой. Я побежал в гостиную. Батя стоял возле стола, держа в руках куски поломанного дрона. Мне пизда. — Что это такое? — грозно спросил Хэт. — Я нечаянно… — промямлил я жалобным голосом. — За нечаянно бьют отчаянно! — ответил мне Джеймс, — Блять, ну как можно было умудриться… — Пока мне не исполнилось двенадцать, батя обычно старался не материться при мне, но потом забил на это. Я, чувствуя неловкость и вину, стоял, опустив голову, не осмеливаясь посмотреть на Хэтфилда, — без VR очков неделю. Нет, две недели, — вынес он свой приговор. Что ж. Могло быть и хуже. Он бы мог передумать, и не показывать мне завтра робота. А это было бы куда обиднее. Так что наказание я принял молча, безропотно. Даже не стал спорить. Джеймс, успокоившись, вздохнул и сел за стол, рассматривая сломанную технику. Я стоял в стороне, всё ещё не решаясь пошевелиться или что-то сказать. Джеймс сначала порылся в проводках дрона, а потом сказал: — У меня в лаборатории, прямо на столе возле входа, лежит такой синий ящичек с инструментами как раз для такой техники. Принеси, пожалуйста. Я тут же кивнул, стараясь подлизаться к Джеймсу, покладисто выполняя все его поручения, и направился к его домашней лаборатории. Я редко там бывал, но всё же несколько раз туда заглядывал, и всё мне казалось там интересным. Все приборчики, дисплеи, инструменты, ящики, в которых лежали детали, маленькие коробочки с микросхемами, банки, с торчащими проводами… Я быстро нашёл синюю коробку, о которой говорил Хэтфилд. Я открыл её, чтобы убедиться, что содержимое в ней соответствующее. Да, так и есть — от отвёрток до пинцетов и паяльников. Я уже собрался отнести её Джеймсу, но решил чуть задержаться. Обычно Джеймс не разрешал мне лазить в его лаборатории. Но сейчас, пока он занят со сломанным дроном, можно ведь немножко посмотреть… На самом деле, честно говоря, мне просто очень хотелось увидеть робота. Я начал ходить по достаточно просторной комнате, заставленной всякими гаджетами. Почти на всех стенах светились какие-то экраны, в одном углу была парочка голограмм, изображающих схемы каких-то деталей. Я бродил между столов, пытаясь найти хоть что-то, похожее на почти законченного робота. Да, где-то были куски боевых роботов, но они явно не были тем самым чудо-творением. Я подумал, что этот робот, должно быть, маленький. Я принялся искать под столами, открывал коробки, но мои поиски так и не увенчались успехом. Неужели, никакого робота всё-таки нет? Нет, этого не может быть. Нужно искать лучше. Он, наверное, хорошо спрятан. Я кружил по лаборатории пару минут, но так ничего и не нашёл. Ну ладно, значит, завтра всё увижу. Не нужно торопить события. Но всё равно было как-то обидно. Я устало привалился к одной из стен, и вот тут случилось непредвиденное. Стена оказалась голограммой. Я провалился сквозь неё, очутившись в узком коридоре, тускло освещённом парой светодиодных ламп на потолке. Я поднялся и осмотрелся. Неужели это тайная комната? А зачем? Может, робот здесь? Я увидел в конце не такого уж длинного коридора дверь. За ней наверняка и находится робот. Я подбежал к двери. Она была раздвижной — ручки не было. Видимо, раз она не открылась по датчику движения, у неё есть код. Рядом с ней я увидел дисплей, на котором высветилось: «Введите пароль с клавиатуры или через голосовой ввод». Ну всё. Так я и не узнаю, что за этой дверью. Но, видимо, что-то важное, иначе Джеймс не поставил бы пароль. Я хотел уже было уйти, но решил приколоться, и нажал кнопку голосового ввода. — Я гей, — громко произнёс я. Это, конечно, не могло быть паролем, но… Створки двери разъехались в стороны. Стоп. Что? Я охуел с этого ещё больше, чем с самого факта существования секретной комнаты. Каковы были шансы того, что назвав рандомную тупую фразу, я угадаю с первого раза пароль… А ещё мне было интересно, чем руководствовался Джеймс, придумывая этот пароль. Я истерично рассмеялся. Да уж, будь мой батя гитаристом, его любимый строй был бы «фа ля соль ре ля ре». Но я быстро отбросил мысли о мотивах Хэтфилда. Ну, придумал в качестве пароля фразу, о которой бы никто не подумал. Ну, кроме такого дебила как я. Самое интересное было за этой дверью. Я прошёл через неё, и оказался в такой же тусклой полутёмной комнате. Она вся была в мониторах и дисплеях. Но они были только в одной половине комнаты, другая же её половина представляла собой свободное пространство. Никаких роботов здесь не было. Я зашёл в ту часть, которая была свободна, и увидел в стене что-то вроде встроенного шкафа или капсулы, рядом с которыми был дисплей с кнопками. Недолго думая, я нажал на самую большую, с надписью «On/Off». Наверное, я идиот. Потому что только идиоту придёт в голову включать непонятно что в скрытой секретной комнате. Но я как всегда — сначала сделал, а потом уже подумал. Капсула выдвинулась из стены, принимая горизонтальное положение. На этом его движения прекратились. Я заметил на нём кнопочку «Open». Ну что, раз уж начали творить хуйню, не время останавливаться — интересно же! Капсула открылась, из ней выдвинулось некое подобие операционного стола. Рядом была панель с инструментами. На самом столе лежало нечто, полностью накрытое тканью. Я посмотрел на инструменты. Такое чувство, что их хирург и инженер случайно перемешали свои инструменты и выложили их сюда. Здесь были и отвёртки с паяльниками, и скальпели с пинцетами. Зачем? Меня вдруг прошиб холодный пот. Форма этого нечто, лежащего на операционном столе, уж больно напоминала накрытое тканью человеческое тело. Неужели там человек? А зачем тогда здесь эти паяльники? Ладно, скальпели и пинцеты, это я мог понять… Мне вдруг стало ещё более жутко. А что если это инструменты для пыток? И их использовали на этом накрытом тканью теле… Я решил проверить — если это живой человек, то он должен быть тёплым. Я аккуратно положил руку туда, где должна была находится голова предполагаемого человека. Холодное. Неужели… Джеймс прячет труп?! Я не мог в это поверить. Нет, у меня просто разыгралась фантазия, ничего такого тут нет… Но я решил проверить. С замирающим сердцем я частично откинул ткань с верхней части «нечта». Это реально был труп. Пиздец. Я завизжал как девчонка, подпрыгнув чуть ли не на метр. Я увидел лицо рыжеволосого юноши. Его глаза были закрыты, он был абсолютно недвижим и холоден как лёд. Что происходит? Почему у нас дома труп? Я стоял в ступоре несколько секунд, а потом в ужасе бросился к двери. Там я столкнулся с Джеймсом. — Что случилось? — взволнованно спросил меня он, — Почему ты кричал? И как ты смог сюда попасть? — Я случайно, — пролепетал я, — Джеймс, т-т-там труп… Откуда? Почему? — Труп?! — глаза Джеймса округлились и он быстрыми шагами подошёл к операционному столу. А через пару секунд рассмеялся, — Это не труп, Ларс. Это робот. Ну, тот самый. Я его хотел тебе только завтра показать, но ты такой вот нетерпеливый. Робот? Не может быть. Я опасливо приблизился к столу. Нет, это был человек, это просто не мог быть робот… Хотя, слишком уж здоровый цвет кожи у него был для мертвеца. Да и трупного запаха гниения у него совсем не было. — Н-н-но как это возможно? — прошептал я, всё ещё слегка заикаясь от пережитого страха, — У него же прям настоящая кожа и волосы… Я присмотрелся. Он реально был неотличим от человека. Каждый волос был на своём месте, даже небольшие волоски на руках и груди. Даже ресницы и брови были как настоящие. — Ты что, двадцать лет сидел и по одному их приклеивал? — спросил я. — Во-первых не приклеивал, а вставлял в кожу. В киберкожу, точнее — максимальная реалистичность! Во-вторых, это не самая большая часть работы — на внешнее оформление ушло меньше пяти лет. Самое сложное — внутреннее устройство, — глаза Джеймса снова заблестели, он принялся с жаром рассказывать, — Он будет просто идеальной копией человека. У него даже к коже подведены проводки, а-ля чувствительные нервы. Он и звуки будет воспринимать, и запахи. Ну и видеть всё будет, разумеется, у него в глазах камеры стоят. А сколько всего он будет уметь, ты не представляешь даже… — И что ты будешь с ним делать? — спросил я. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он скажет, что это для меня! Иметь своего собственного робота-андроида — что может быть круче? Ну или хотя бы оставит его у нас… Но ответ Джеймса меня разочаровал. — Ну, я планирую его на войну отправить. Он же умеет буквально всё! — сказал воодушевлённо Хэт, — А главное, он будет мыслить, действовать и даже чувствовать всё как настоящий человек! Ну вот. А я-то надеялся. Я понурился. Джеймс же продолжал сиять. Сейчас он был похож на безумного учёного. Да по сути, он им и являлся. — А как это? — спросил я, — Он же всё равно будет выполнять определённые команды в рамках программы. — Нееет, — покачал головой батя, — Он как раз и не будет действовать в рамках программы. Он будет делать всё сам. Вот так просто — захотеть что-нибудь, и сделать это. Самостоятельно. — В смысле? — я офигевал всё больше и больше, — Как робот может что-то захотеть? — А вот так, — ответил Джеймс, — Завтра и увидишь. — А если он захочет убить нас? Или себя? — Ну слушай, ты же не хочешь убить меня? Зачем? Во-первых, тебе от этого никакой пользы, во-вторых, я всё-таки тебе родной человек, а в-третьих, ты знаешь, что убийство запрещено законом. Вот и робот тоже будет так мыслить. — Охренеть… — прошептал я, — И что, его совсем-совсем никакая программа не контролирует? — Ну, у него, конечно, есть программа, которая даёт ему базовые человеческие навыки. То есть, у него есть обычные умения разговаривать, ходить, читать, думать логически и так далее. А так же основная информация о нужных людях, событиях, правилах и нормах общества, законах и прочем. По сути, у нас есть сформированный, среднестатистический человек. А вот что он будет делать дальше, и как пойдёт развитие его характера — не знает никто. У меня появилось лёгкое чувство того, что Джеймс сошёл с ума. Ведь по его словам, он создал машину, абсолютно никем и ничем не контролируемую. Мне это не очень нравилось. Опасно. Но вот Хэтфилд так явно не думал. — Ладно, — он накрыл андроида обратно. О, интересно, а он хуй ему тоже сделал? Хотя зачем? А вот затем. Не зря же у него такой пароль стоит. Я едва сдержал смешок, — Пока, Дэйв. Завтра увидимся, — сказал Джеймс роботу, закрывая его обратно в капсулу. — Дэйв? — удивился я. — Да. Это, конечно, не совсем подходящее для робота имя, не то что D28-E504 или Soldier23301b, но, думаю, нельзя, чтобы настолько человечное создание имело какое-нибудь нечеловеческое имя. А то ему обидно будет. Ну и вообще, мне просто нравится это имя. Обидно. Роботу. Мне не верилось, что такое возможно. Джеймс вздохнул. — Ну, пойдём. Нам ещё с дроном разбираться, не забыл? — сурово сказал он, напоминая мне о моём проступке. Я кивнул и засеменил за Джеймсом. Мы вышли из тайной комнаты, и Хэфилд закрыл дверь. — Пароль я сменю, — строго сказал он, — И больше не лазай сюда без моего разрешения, хорошо? — Ладно, — кивнул я, — А почему у тебя вообще такой пароль стоял? Хэтфилд прыснул. — Да просто так. Во-первых, забавно, во-вторых. никто не додумается. Ну, кроме тебя. Сразу видно, кто тебя воспитывал… Я тоже рассмеялся. Так мы вышли из лаборатории, прихватив заодно коробку с инструментами, из-за которой я сюда, собственно, и попал, и пошли чинить дрон. Я увлечённо смотрел, как Джеймс возится со всякими проводками и детальками, время от времени подавая ему инструменты, которые он просил. Дрон внутри оказался устроен очень интересно. Я даже не жалел уже, что всё-таки его разобрал. Там вон, сколько всего прикольного. Моторчики, от которых крутятся пропеллеры, проектор, показывающий надоедливые голограммы. Иногда он тихо матерился, когда что-то не сходилось. Я сидел тихо, боясь испортить его и без не самое лучшее сейчас настроение. Всё-таки удивительно, как этот робот действовал на него. Рядом с ним он был таким беззаботно-счастливым, сидел над ним часами, днями, годами. Лучше бы ребёнка себе завёл, реально. Он хотя бы был настоящим, живым… Ах да, точно. Это же я. Джеймс около часа разбирался с ним, ловко закручивая болтики и винтики. Я был рад, что наконец-то снова сижу рядом и общаюсь с ним. Спустя час передо мной стоял во всей красе дрон. Джеймс нажал кнопку включения. Пропеллеры заработали, дрон повис в воздухе, а потом опять высветил голограмму. — С каждым днём мы всё ближе… — начала она. — Выруби, — попросил я, — они уже надоели, каждый день одно и тоже. Джеймс нахмурился — он ведь был одним из авторов идеи этих дронов с патриотической пропагандой — но всё же выключил дрон. — Потом отнесу его, куда нужно, — сказал Джеймс, — Но не завтра. — Потому что завтра робота включать будем? — с надеждой спросил я. — Посмотрим, — сказал Джеймс, — Учитывая, сколько всего ты сегодня натворил, тебя бы стоило лишить этого. Но я ещё подумаю. Я всем сердцем молился, чтобы Джеймс всё-таки простил меня и разрешил посмотреть на то, как он включит робота. Ну что, посмотрим, какое у него настроение будет завтра.