***
Женский плач на весь дворец нарушал тишину, царившую здесь сотни веков. Слуги то и дело кружились около запертых покоев, желая познакомиться с новой гостьей, однако, можно ли было называть ее гостьей? Персефона. Богиня весны и плодородия, с цветущей улыбкой на губах, с зелеными глазами, в которых искрилось счастье, с забавными рыжими кудряшками и веснушками на личике. Что с ней стало? Эта светлая девушка рыдала в подушку уже около часа, проклиная себя за бессилие, проклиная отца за то, что он отдал ее Аиду. В конце концов она ненавидела и самого Аида, ведь он буквально похитил ее из дома. Персефона хотела попрощаться с матерью, с братьями и сестрами, а в конце концов сбежать и затаиться на Олимпе, но Аид этого не позволил. Сейчас юной богине оставалось лишь смириться с последствиями и как-то жить дальше, но разве это можно было назвать жизнью? Аид не навещал ее целый день. Возможно, он дал ей время привыкнуть и успокоиться, а, может быть, у него были какие-то свои дела и ему попросту не до Богини. Это не имело значения. Персефона просидела всю ночь под окном, глядя на кровавую Луну подземного мира сквозь решетки и тихо напевая под нос колыбельную из детства. Девушка не заметила, как заснула. Уже наступило утро и она тихонечко сопела носиком, лежа на своей кровати, словно комочек. Аид решил навестить свою буйную невесту и осторожно зашел в покои девушки. Бог царства мертвых — жестокий тиран, хладнокровный, но справедливый. Он встал как вкопанный в дверях, не зная, что делать: не каждый день он видит красивую девицу, которая так мило спит. Аид выглядел довольно глупо и если бы кто-то увидел его таким, то вероятно бы засмеялся, несмотря на страх перед Богом мертвых. Ругнувшись в своих мыслях за свою растерянность, мужчина все же подошел к кровати и присел на ее край, поставив двузубец у изголовья. Он стал рассматривать черты лица Персефоны, ее стройное тело и аккуратные формы, просто смотрел без каких либо лишних мыслей, как ее грудь едва вздымается от спокойного дыхания. — «Ты словно лучик в моей тьме. Прости, что так жесток, но я не могу по-другому. Ты должна стать моей. Ты мой смысл всей бессмертной жизни, ты мой свет.» Он не удержался и коснулся рукой ее плеча, а затем провел пальцем по щеке Персефоны. Девушка вздрогнула и вскочила с постели, словно ее облили кипятком, а ее щечки при этом покрылись легким утренним румянцем. Аид тут же надел на себя маску правителя подземного мира: стал хмурым, взгляд сделал высокомерным, безразличным. Казалось, будто бы мужчина смотрит не на очаровательную девушку перед собой, а на какую-то людскую скульптуру, которые то и дело возводят в честь Богов Олимпа. Персефона попятилась назад, округлив свои зеленые глаза. — Что ты здесь делаешь? Убирайся из моих покоев. — Она понимала, что разговаривать в таком тоне с владыкой царства мертвых — смертный приговор себе, но спеси в себе не поубавила. Персефона всегда отличалась от своих сестер: слишком прямолинейна и честная, не умела держать язык за зубами когда нужно и говорила все, что думает, дерзила. И все же богиня была самой мягкой, чувственной и ранимой из всех остальных. Она не была способна на жестокость. — Я должен спрашивать у тебя разрешения, Персефона? Это мой замок и твоя комната — тоже моя. И ты — моя, не забывай об этом. — Бог встал с ее постели, взял в руки двузубец и обвел холодным взором темно-карих глаз спальню богини. Затем, остановил свой взгляд на самой девушке. Аид смотрел на Персефону свысока. — Ну уж нет. Замок твой, согласна, однако моя комната только моя и ничья больше! Ты меня украл, держишь взаперти, так хоть научись соблюдать мои личные границы! Или даже ночью будешь приходить в мою спальню? — Во-первых, я тебя не похищал. Твой отец и так отдал бы тебя мне, это дело времени. Я просто немного ускорил… Ммм… Процесс твоего «переезда» в мою обитель вечного сна и покоя. Во-вторых, ночью в спальню будешь приходить ко мне ты, а не я. Через каждые два дня. — Что ты сказал? — Персефона в шоке замерла на постели, приоткрыв свои пухленькие алые губки. — Я не буду к тебе приходить. Я не желаю тебя видеть, Аид, не желаю слышать. И ты не можешь мной командовать. Я такая же Богиня, как и ты, так что не пытайся кичиться своим статусом. — В царстве мертвых Бог один. И это только я, милая моя Персефона. Я тебя предупредил. Поверь, ты не захочешь меня злить. У меня нет сердца и души, мне будет все равно, если я причиню тебе боль. Так что… Завтра жду тебя в своих покоях, а сегодня отдыхай и привыкай к своему новому дому. — Аид бросил на свою новоиспеченную супругу строгий взгляд, а затем вышел из ее покоев. Мужчина не смог бы причинить ей боль, слишком был влюблен в эти нежные зеленые глаза. Аид буквально бредил одной только Персефоной. Однако несмотря на это девушка должна была понять, что не стоит показывать свой характер и щелкать зубками перед Богом. Персефона решилась выйти из своих покоев только под вечер. Богиня глубоко вздохнула и выдохнула несколько раз, стоя на балконе. Она проветрила свои мысли и решила взять себя в руки. «Я справлюсь. Пусть он видит во мне соперницу. С помощью своего обаяния я заручусь поддержкой его подданных, стану любимицей всех. А от меня Аид получит только холод и смирение. Я буду слишком покорной, словно кукла, чтобы выбесить его. Хм… Может еще и любовника завести? Во мне течет кровь Деметры. Я не какая-то там простушка.» — подумала Персефона, хмуро глядя на себя в зеркало. Девушка совсем себя не узнавала. Раньше на ее личике была лишь ясная улыбка, она резвилась со своими подругами в саду и звонко смеялась, была счастливой. Сейчас же ее глаза все еще были красными в уголках от пролитых слез, бровки хмурились, смеяться вовсе не хотелось и никакого счастья Богиня не чувствовало. Немного радовало лишь одно — ее новое платье. Персефона крутилась перед зеркалом, разглядывая свое отражение. Нежно-розовое платье было сшито настолько искусно, что казалось, будто бы тонкая ткань вот-вот обнажит ее стройное тело. Выразительное декольте; отсутствие рукавов, лишь накидкой струящихся по хрупким плечам девушки; полупрозрачная ткань; золотой пояс, подчеркивающий талию рыжей бестии. «Да пусть этот Аид подавится при виде меня. Что б его глаза выпали от моей красоты.» — подумала Персефона, позволив себе легкую улыбку. Что ж, мужчина хотел ее увидеть завтра? Посмотрим, как он отреагирует сейчас. Только вот… Откуда взялось это платье? Словно опомнившись и прогнав из своей головы план по соблазнению верховного Бога, зеленоглазка стала осматривать свои покои. Никто не заходил и не выходил за все это время. Кроме Аида, но Персефона была уверена, что платье появилось позже. Словно в ответ на ее немой вопрос, в углу комнаты, а точнее в достаточно большом шкафу, который был словно гардеробная, послышался какой-то шум. Шуршание, что-то упало, а затем тихий чих. — Эээй…? Кто здесь? — Богиня настороженно отошла назад, не сводя взгляда зеленых глаз со шкафа. Тишина… И снова чих! — Выходи сейчас же, иначе я начну кричать! — Нет! Госпожа, не нужно! — Дверцы шкафа с грохотом распахнулись и оттуда вывалилась миниатюрная девушка с красными волосами и золотыми глазами. Персефона тихо ахнула, готовая выбежать из покоев в любой момент, однако незнакомка тут же бросилась к Богине, махая руками. — Персефона! Тише! Не пугайтесь, госпожа. Я — Каллигенейя. Можно просто Калли. — Ох, великий Олимп… Ты… Нимфа, верно? Но как ты здесь оказалась и что тебе нужно? — Я… Тайком пробралась сюда. Мне помогла ваша мать — Деметра. Она приставила меня к вам, чтобы я за вами присматривала. Да уж, жутковато здесь, конечно… Вам же понравилось платье? Персефона смотрела на Каллигенейю широко распахнутыми глазками и склонив голову набок. Она была рада, правда, но в голове не укладывалось одно. Как за столь короткое время эта девушка успела спуститься с Олимпа сюда, в царство мертвых? — Так. Хорошо. Ты — нимфа. И тебя прислала сюда моя мать Деметра, чтобы ты присматривала за мной, верно? — Получив утвердительный кивок, богиня продолжила. — Но как ты пробралась через реку Стикс, так еще и Цербера обошла? Я когда увидела эту трехголовую собаку… Боги, я так испугалась! — А… Ну… Это не так сложно. Я же нимфа. Убаюкала Цербера своим пением. Пока он спал — добежала до реки. А вот там уже в ход вступила моя женская красота. Кто бы мог подумать, что Харон так легко купился на мои глазки и улыбочки. Девушки болтали до самого вечера. Почему-то благодаря Калли на душе Богини вновь будто бы стали распускаться цветы, словно наступила весна. Теплая, солнечная и такая долгожданная. Нимфа действительно пришла сюда, к Персефоне, в этом зеленоглазка ей бесповоротно верила. Единственная проблема — прятать ее здесь, но этот вопрос они решат. А пока, богиня весны решила осуществить свой коварный план. «Мужчины так падки на женщин… Как бы они это не отрицали, но именно мы являемся слабостью почти каждого. Красота, выразительные глаза, душа, голос, хитрость… Если мужчина влюблен — манипулировать им проще простого. Даже неосознанно. Им так тяжело устоять перед милыми глазками любимой.» Рыжеволосой не составит труда поиграть с Аидом, а потом уйти спать, словно ничего не произошло.Глава 1
4 января 2024 г. в 19:07
— Персефона! Персефона, где ты?! Где моя дочь?! — Деметра металась по саду, рыдая от собственной безысходности. Ее любимая первая дочь пропала, как сообщили Богине ее подруги нимфы — Иахе, Левкиппа и Фено. — Как вы не могли заметить, как она ушла?! Что за бред, вы же всегда вместе!
— Госпожа, простите нас… Она захотела побыть одна и мы были неподалеку. Персефона направилась на луг, там, где озеро Перг. А потом… Потом она не вернулась. Мы искали ее до самого вечера, но…
— Зевс! — Сокрушенная и напуганная мать опустилась на колени, взывая к мужу. Ее крик эхом пронесся над всем Олимпом, заставляя стены дрожать. Громовержец сидел в своем дворце, глядя напряженным взглядом в одну точку. Он знал о похищении, ведь сам дал Аиду добро. Только вот решил не предупреждать супругу, зная, что та будет против. Зевс просто ждал, когда богиня узнает о «пропаже» дочери.
Рыдания Деметры обрушились на землю нескончаемыми ливнями, которые уничтожали урожаи и рушили дома, заставляя реки выходить из берегов. Люди молились всем Богам, чтобы этот ужас закончился. Урожаи стремительно сокращались, грозясь привести к масштабному голоду. Зевс пытался образумить жену, но все тщетно, пока однажды не привел Деметру в чувство.
— Успокойся! Женщина, пощади народ и включи свою безмозглую голову! Ты обрекаешь людей на смерть!
— Это тебе плевать на своих детей! Что с ними случится, живы они или нет! Ты… Ты бессердечен и жесток, думаешь только о себе любимом! — Эти слова вывели громовержца из себя. Он ожидал такого скандала скорее от Геры, но никак не от Деметры. Та была всегда покорна, спокойна и нежна. Верховный бог всея Олимпа вскочил с места и прижал Деметру к стене, сжав ее шею. Не душил, но явно слегка перекрыл воздух.
— Следи за своим длинным языком, Деметра, и вспомни, с кем сейчас говоришь. А теперь остынь и не смей больше повышать на меня голос! — Зевс небрежно отпустил шею супруги и вышел из зала, громко хлопнув дверями. Боги, заставшие этот инцидент, стали перешептываться и коситься то на непокорную жену, то на дверь, за которой скрылся Зевс.
С того дня рыдания богини плодородия прекратились. Она продолжала поиски дочери, скитаясь по небесам и земле. Узнав, что Персефона вовсе не пропала, а ее украл Аид, получив добро от Зевса, Деметра явилась обратно во дворец. Она не проронила ни слова, теряя свои силы от бессилия и тоски. На земле наступила тяжелая зима, заморозив остатки посевов после ливней. Наступил великий голод, люди гибли сотнями и тысячами.