Несчастный случай

— Дилюк! Голос Джинн звучал резко и… напугано? Дилюк удивлённо обернулся, отставив в сторону бокал. Джинн была редким гостем в таверне — нагружала себя работой настолько, что времени на выпивку у неё не было просто физически, да и с её усталостью её усыплял буквально один бокал… Если она и приходила, то поздно вечером, почти к закрытию, ведомая упрямой Лизой. Но сейчас едва наступил вечер. Рыцари только-только подходили после службы, даже Кэйя еще не подошел. Его вообще сегодня было не видно, как и всю предыдущую неделю, и даже если Дилюк переживал… — Джинн, если что-то случилось… — Дилюк, ты должен пойти со мной! — Джинн даже не позволила договорить. — Это очень, очень срочно, пожалуйста. — Но я не… — Кэйя чуть не погиб. *** После возвращения Дилюка в город всё было сложно. Дилюк почему-то наивно думал, что Кэйя к тому моменту тоже покинет город. Что у него хватит совести не задерживаться в Мондштате, что он испугается того, что Дилюк может всем рассказать о нем правду… Что ему будет больно быть здесь, после того, что случилось, так же больно, как и самому Дилюку. Однако Мондштат встретил Дилюка запахом вина, теплым ветром и Кэйей, который теперь был капитаном кавалерии. Кэйя забрал у него не только приятные детские воспоминания и брата, но еще и должность. И плевать, что Дилюк сам от неё отказался, буквально бросив в Варку своим Глазом Бога. Кэйя был везде. Он патрулировал город в то же время, что этим занимался «Полуночный Герой», он караулил Дилюка в таверне, мелькал как представитель Ордо Фавониус на сделках, которые Дилюк собирался заключать…Он был, Бездны ради, везде, и у Дилюка кончалось терпение. Его бесило то, как Кэйя улыбается, как он флиртует со всеми направо и налево, как он выпивает литры вина чуть ли не залпом… и его бесило то, что он искал в этом незнакомом человеке мальчишку, которого он когда-то любил. Дилюк срывался на нем почти постоянно. — Рыцарям стоит задуматься над тем, какой образ создает их капитан кавалерии, — шипел он, когда Кэйя вваливался в середине дня и требовал выпивки. — Я не сотрудничаю с мерзавцами, — рявкал он, когда Кэйя почему-то приносил ему данные от своих информаторов и предлагал отправиться на зачистку лагеря вместе. — Не называй меня «братом», это никогда не было правдой, — огрызался он, когда подвыпивший Кэйя пытался перелезть через барную стойку и говорил, что Дилюк обязан поделиться с братом своими горестями. Кэйя никогда не обижался. Никогда не говорил ничего против. Он смеялся над Дилюком, показывал ему язык, начинал разглагольствовать о тяжести бумажной работы… Дилюк верил, что когда-нибудь Кэйя поймет, насколько он его бесит, и перестанет появляться так часто. Или хотя бы будет вести себя, как нормальный человек, не доводя Дилюка до поджога стойки. Дилюк не думал, что его желание так исполнится. *** — Он… он выживет? Дилюк и забыл, насколько Кэйя на самом деле тонкий. Или просто это игнорировал. Ему совсем не идут бинты, но сейчас они обматывают шею, голову, руки… От Кэйи не осталось почти ничего, сплошные бинты и раны. Грудь (тоже в бинтах, Архонты, тоже в бинтах…) у него тяжело вздымалась, дыхание было прерывистым. Кэйя всегда был таким осунувшимся? У него всегда так выделялись скулы? — Я… Я не знаю, — Барбара закусила губу. Она сама была почти белого цвета, даже обычно вьющиеся волосы, казалось, поникли. Под глазами у неё пролегли тени, и сама она, кажется, только-только успокоилась. Кончик носа у неё был красным, как если бы она плакала. — Я сделала всё, что в моих силах, но его раны… Они… Он как будто не просто упал с обрыва. Как будто было что-то еще. Его нашли рыбаки. Ночью была буря, поэтому на привычной ночной рыбалке никого не было, люди появились под Утесом Звездолова только утром. Кэйя лежал на скалах, перебитый, едва дышащий. Если бы рыбаки… Если бы они… Если бы они пришли на пару минут позже, Кэйя был бы мертв. Это читалось во встревоженном взгляде Барбары, в Джинн, которая осторожно сжимала плечо сестры, в том, что Кэйя не просыпался. — Я не понимаю, — Джинн тяжело вздохнула, закусив губу, и с тревогой смотрела то на Кэйю, то на замеревшего у постели Дилюка. — У него не было миссий вчера ночью. Он должен был пойти домой. Он брал так много работы в последнее время, я запретила ему, сказала, чтобы он шел отдыхать… — Это мог быть несчастный случай, — Барбара сжала пальцы на своем платье, вздыхая, словно это могло быстро вернуть ей силы, чтобы она продолжила лечение. — Ты ведь знаешь, он постоянно влипал во всякие передряги и часто брал миссии вне основной работы… может, поэтому… — Но он прекрасно управлялся с планером, — хрипло сказал Дилюк. — Лучше многих, кого я знаю. Даже в ужасную непогоду. Это не может быть несчастный случай, Кэйя бы никогда… он не стал бы так собой рисковать. Дилюк не видел, как Джинн и Барбара тревожно переглянулись, но спорить с ним никто не стал. *** Приходить в сознание Кэйя отказывался. Он недвижимо лежал на постели и только изредка издавал болезненные звуки во время перевязок. Монахини отпаивали его жирным бульоном, следя за тем, чтобы он не подавился, и… Никто не… никто не мог ничего сделать с этим. Кэйя не хотел просыпаться. Дилюк же… Дилюк не мог его не навещать. Каждое утро и каждый вечер он оказывался в Соборе, приходил в комнату, в которой лежал Кэйя, и проверял, как он. Можно было сколько угодно рассказывать всем, что Дилюку на него плевать, но какой в этом смысл был сейчас? Кэйя был предателем. Кэйя был шпионом. А еще Кэйя был человеком, любовь к которому Дилюк не мог искоренить уже много-много лет. Можно было гнать его из таверны, не пускать его на порог когда-то их общего дома… и всё равно хранить вазу, которую он подарил, и не пускать никого в спальню, в которой Кэйя когда-то жил. Теперь всё это было не важно. — Кэйя, — Дилюк присел около постели и мягко коснулся чужой руки. — Кэйя, пожалуйста, если ты меня слышишь, то дай какой-нибудь знак. Дай мне знать, что еще есть шанс. И мы начнем всё заново. Поговорим. Кэйя не издавал ни звука. Его словно не существовало. Это не мог быть несчастный случай. *** — Джинн, послушай… — Дилюк, пожалуйста, — Джинн издала страдальческий звук и сжала виски в пальцах. Дилюку было её жаль. Ему всегда казалось, что Кэйя ничего толком в Ордене не делает, но, судя по тому, как Джинн сейчас зашивалась, он сильно упрощал ей жизнь… — Я знаю, что ты хочешь сказать. Знаю. Но расследование ничего не выявило. Расследование. Точно. Едва Дилюк сказал, что это не мог быть несчастный случай, Джинн тут же организовала лучших людей, чтобы они осмотрели место трагедии и опросили всех, кто видел Кэйю в последний раз. К Дилюку это не относилось, они не виделись, кажется, недели две, пока это не случилось, но и остальные помочь не могли. Кэйя был обычным. Он смеялся, улыбался, подшучивал над всеми… Если не считать того, что в «Доле Ангелов» долго не появлялся, то всё было как всегда. На Утесе не было следов борьбы. Не было ничего, что свидетельствовало бы о том, что Кэйя дрался с кем-то, прежде чем упасть. Да, тогда был ужасный ливень, и следы бы смыло, но там не было следов элементальной энергии, не было развороченной земли. Это бы дождь не смыл, как бы не пытался. Выглядело так, словно Кэйя просто сложил планер и отдался во власть стихии. Но он же не мог. Не мог? — А если я проведу свое расследование? Если я что-нибудь найду? Тогда ты поверишь, что это не несчастное совпадение? Судя по тому, как Джинн нахмурилась, эта идея ей совсем не нравилась. Дилюк мог её понять. Но что она могла сделать? Если Дилюк захочет, он имеет полное право этим заниматься, он свободный человек в городе свободы. А если он найдет то, чего не нашли рыцари… их репутация и так во многом была хуже некуда, по скромному мнению Дилюка, и терять им было особо нечего. — Ты свободный человек, — в конце концов, Джинн вздохнула, и устало потерла переносицу. — Я не смогу тебя остановить. Но… если ты что-то найдешь, сообщи об этом мне, пожалуйста. Дилюк кивнул. Разумеется, он расскажет. *** Дилюк думал, что у Кэйи никогда не было от него секретов. В детстве он рассказывал Дилюку обо всем, что видел и чувствовал, пересказывал книги, которые он прочел, когда им стали давать миссии в Ордене, Кэйя с упоением и чуть ли не по ролям рассказывал, как это всё было. Дилюк только потом заметил, что Кэйя никогда не пересказывает эти истории Крепусу, во всяком случае, не все. Это было его, Дилюка, собственностью, все тайны и страхи Кэйи. Он так думал. И ошибся. Сначала Каэнриах и происхождение Кэйи, а после возвращения тайн становилось всё больше и больше. Дилюк потерял Кэйю за всеми масками, что тот на себя нацепил, и злился, когда ему казалось, что «прежний» Кэйя вдруг мелькал на секунду. «Прежнего» Кэйи не было, напоминал себе Дилюк раз за разом, «прежний» Кэйя врал ему всю его жизнь, так чего удивляться, что сейчас этого стало больше? Дилюк верил, что однажды эта тоска по былому его отпустит, и он сумеет жить нормальной жизнью. Перестанет искать в чужих движениях, взглядах и ухмылках мальчика, которого он полюбил еще будучи ребенком. Перестанет представлять, что даже «этого» Кэйю можно прижать к себе и доверять, что, может, всё не так, как ему казалось. Но годы шли, а этого не происходило. В конце концов, любить всю жизнь только одного человека тоже было вариантом. Не самым лучшим, с учетом того, что Дилюк никогда не бы не признался, но тут уж что поделаешь. (И дело вовсе не в том, что внутренний голос ядовито напомнил о том, почему ничего не получится, даже если Дилюк признается. Ты его оттолкнул, Дилюк, ты его ранил, ранил так, как ни один человек не до, не после, разве есть смысл удивляться, что теперь Кэйя прячется от тебя за ухмылками?) В любом случаем, сейчас это всё не имело значения. Всё, о чем Дилюк мог думать, это спящий сейчас Кэйя, и если… нет, когда он проснётся, Дилюк засунет внутренний голос куда подальше и выведет Кэйю на разговор. *** По счастливому стечению обстоятельств, Дилюк знал некоторых информаторов Кэйи. Кэйя сам их ему выдал, почти подарил, сказав, что они надежные люди. Дилюк, перебарывая злость, даже обращался к ним несколько раз, и вынужден был признать, что они правда были ничего. Их информация всегда была ценной и правдивой, и брали они за свои услуги совсем не много. Дилюк решил начать с них. — У меня не было для Вас информации, в окрестностях пока всё спокойно, — информатор склонил голову, наблюдая за каждым движением Дилюка. Тот и сам знал, что не выглядел «безопасно», несколько дней почти без сна и вечная раздраженность еще никого не делали краше. — Или Вы хотите узнать что-то особенное? Я шпионством не занимаюсь, это Вам к другому. — Мне нужно знать, о чем Вы говорили с Кэйей в последний раз. — О, — информатор удивлённо вскинул брови. — Интересный запрос. Хм. Да, кажется, там ничего особенного и не было. Узнавал про похитителей сокровищ, просил про Фатуи что-нибудь рассказать. Всё, как обычно. Разве что, его как-то сильно интересовало, есть ли сейчас на Утесе митачурлы, но я таким не занимаюсь, поэтому помочь не смог. — То есть… — Дилюк поморщился. Он почему-то думал, что первый же информатор ему поможет. — Никаких опасных сделок? Никакого шпионажа за отдельными людьми? — Нет. Во всяком случае, не я ему эту информацию передавал. — Ладно, спасибо, — Дилюк вздохнул, и вытащил из пиджака мешочек с морой. — Вот, держи, пять тысяч моры, как и обычно, я… — Стоять-стоять. Пять тысяч моры в случае, если договор идет через Кэйю, — информатор забрал мешочек, даже не пересчитывая, и нахмурился. — Мои услуги стоят пятьдесят тысяч. Я понимаю, что господин Кэйя сейчас несколько, кхм, занят, но это не значит, что я собираюсь работать дешевле. — Но я всегда платил тебе пять. — Потому что господин Кэйя оплачивал всё остальное. Он сказал, что ты не хочешь чувствовать себя обязанным, вот и платишь какую-то небольшую часть. Ты собираешься остальное отдавать? *** Дилюку не нравилось, куда шло это расследование. Он обошел трех информаторов, помимо первого, и все они брали больше, чем Дилюк привык думать. Не пять тысяч, а десятки, почти сотни. И все они на вопрос «но ведь раньше оплата была меньше» пожимали плечами и говорили, что остальное всегда оплачивал Кэйя. За каждое обращение Дилюка, когда он оплачивал каких-то десять процентов от общей суммы, всякий раз остальная оплата ходила Кэйе. Дилюк вспомнил, как мог ходить к информаторам два, три раза в неделю, и его почти затошнило. Кэйя всегда брал оплату на себя. И никогда Дилюку об этом не говорил. Дилюк не просил Кэйю знакомить его с информаторами. Кэйя сам познакомил. Кажется, после того, как Дилюк в очередной раз сказал, что помощь ему не требуется. Кэйя притворно поворчал, а на следующий день оставил в таверне контакты… и сам подписал расценки. Те самые «десять процентов». А информаторы никогда не говорили, что цена на самом деле больше. Архонты. Дилюк чувствовал себя идиотом. Он и был идиотом. Но как бы то ни было, информаторы ничего не дали. У Кэйи не было секретных сделок. Да, в последнее Кэйя обращался чаще, искал себе сильных соперников, некоторые замечали, что он приходил слегка раненным, но никогда не унывал… А Дилюк не видел. Кэйя не приходил в таверну в последнюю неделю. Может, даже в последние две. Но… он ведь все еще любил вино. А в Мондшанте была и вторая таверна, куда он мог прийти. Значит, можно было поспрашивать там. Да. Это было хорошей идеей, в отсутствии других вариантов. Диона, едва его завидев, зашипела. Дилюк знал, что она его недолюбливает, но выбора у него особо не было. Да и у неё тоже, Дилюк был настойчив. — Чего тебе надо?! — Диона схватилась за шейкер так, словно собиралась им в Дилюка кинуть. — У тебя своя таверна! Иди пей туда! — Нет, я… Я хотел у тебя кое-что спросить, — Дилюк миролюбиво поднял руки. Хвост Дионы нервно дернулся. — Это насчет Кэйи. Пожалуйста. — Кэйя? — девочка дернула ухом и, кажется, стала… спокойнее. Удивительно, что Кэйя ей нравился. — Что с Кэйей? Он проснулся? Он скоро придет? Он защищает меня, когда приходит, и когда он здесь, меня никто не пытается тронуть за хвост! А еще он играет со мной в карты, и я его постоянно побеждаю, ха! Кто-то говорит, что он мне поддается, но это не так! Кэйя честный, и хороший, даже когда выпьет. Жалко, что он всё время ходит к тебе, сама не понимаю, почему, ты же постоянно его обижаешь. — Что? — как же много было у Дилюка вопросов. — Я его не… — Не спорь! — Диона нахмурилась еще сильнее, встряхнув ухом, и посмотрела на Дилюка… через чур внимательно. Как будто и не ребенок вовсе. — Он последние две недели ходил только сюда, и я бы радовалась, но он был таким грустным! Я спрашивала, что случилось, а он все две недели молчал, и только перед несчастным случаем сказал, что он… что ты… что ты сказал, что не хочешь его видеть, и он подумал, что пришло время исполнить твое желание. А еще до этого часто рассказывал, что он… уф, не знаю, про тебя это или нет, но я ему рассказал, что пытаюсь помочь папе перестать пить. А он сказал, что понимает, каково это, прикладывать много усилий и не получать взамен ничего. А еще что это не важно, если любишь, то всё равно будешь стараться, раз за разом… даже если ничего не выходит. Архонты. Дилюк провалился по всем фронтам. *** С новыми подробностями, в новых красках, всё казалось хуже, чем изначально. Кэйя оплачивал его информаторов. Кэйя приходил к нему в таверну, заводил разговор, получал отказ, ухмылялся, как будто только этого и хотел, а потом шел в «Кошкин хвост», пытаясь восстановиться после слов Дилюка. Кэйя, исходя из отчетов, работал сверхурочно, зачищая места, по которым потом проезжали поставки Дилюка. Кэйя в тайне приходил на винокурню и помогал прогонять слаймов, которые портили урожай, и просил слуг об этом молчать. Кэйя, Кэйя, Кэйя, Кэйя… Кэйя постоянно был рядом, помогал Дилюку, так, чтобы Дилюк сам об этом и не догадывался. Хотя это было очевидно, если Дилюк начинал думать. Кэйя не позволял себе подходить к Дилюку ближе, потому что Дилюк его не подпускал. Дилюк закрывался от него, Дилюк огрызался на любое движение, Дилюк срывал на нем свое раздражение, а Кэйя принимал, смеялся и делал вид, что именно такого отношения он и заслуживал. Дилюк вынудил его поверить в то, что такого отношения он и заслуживал. А еще Кэйя жил в комнате, которую когда-то выделяли Дилюку. Дилюк уговорил Джинн дать ему запасные ключи, и был сильно удивлен, когда узнал их. Они так и не поменялись. Это были запасные ключи Дилюка, и теперь он стоял перед дверью когда-то своей комнаты. Он мог жить в ней, когда был капитаном кавалерии, и она же отошла Кэйе, когда он занял ту же должность… но он мог выбрать другую комнату. Любая свободная комната была в его распоряжении. А он остался в этой. Дилюка тошнило. Почему-то Дилюку казалось, что в комнате у Кэйи будет грязной, либо в ней будет много лишних вещей, но нет. Всё выглядело почти аскетично. Обычная кровать с синим одеялом, пустые стены, несколько книг на полках. На рабочем столе лежали какие-то бумаги. Даже кухня была практически пустой, если не считать сгнивших за прошедшие недели яблок. Не было даже грязной посуды, которую Кэйя мог бы не успеть помыть и оставить, пообещав себе, что уберет всё позже. Сглотнув, Дилюк открыл шкафы. Вещи в нем были аккуратно сложены и… подписаны? Присмотревшись, Дилюк взял небольшую записку, лежащую на комплекте спального белья. «В собор». Чего? На спальном белье и некоторых вещах висели записки, на которых было написано «с собор», «в приют», на штанах и рубашках были записки с именами каких-то рыцарей. Приглядевшись, Дилюк понял, что на книжных полках тоже лежала записка. «Лизе». Стоящий в углу одноручный меч предназначался Джинн. Архонты. Мысль, бившаяся у Дилюка на подкорке, была хуже, чем всё, что Дилюк представлял до этого. Поэтому Дилюк эту мысль гнал как можно дальше. Надо было осмотреть стол. Точно. На нем ведь лежали какие-то бумаги, может, будет что-то важное. Первыми листами были отчеты, которые Кэйя должен был сдать Джинн, и Дилюк уже почти отошел от стола, как наткнулся на конверт. С собственным именем на нем. «Привет, Дилюк. Ну, во всяком случае, я надеюсь, что это Дилюк, это письмо предназначается ему, поэтому, пожалуйста, если вы не Дилюк, передайте это сообщение ему. Он может отказаться, но с учетом специфики, кхм, произошедшего, настоятельно попросите его забрать письмо. Спасибо. Так вот. Привет, Дилюк. Если ты это читаешь, то я, вероятнее всего, наконец погиб, как и должен был несколько лет назад. Приятнее было бы сделать это от твоей руки, но я не хочу настаивать. Прости, если я вдруг в последние несколько дней тебя раздражал, я не могу отвечать за то, каким я был в последнюю нашу встречу, но на покойников ведь не сердятся, правда? И за всё остальное тоже меня прости. Я был перед тобой ужасно виноват, и мне никогда не было прощения, ты прав. Я надеялся, что когда ты вернешься, мы сумеем всё обговорить, но ты не хотел, я понимаю. Еще я малодушно надеялся, что я верну тебе Глаз Бога, и ты после этого согласишься меня выслушать, но этого тоже не случилось. Но это ничего. Главное, что ты был в безопасности и мог пользоваться своими силами, это всё, чего я хотел. Знаешь, я ведь видел, как ты теперь управляешься со своими силами. Ты талант! Меня всегда завораживало, как огонь тебе подчиняется. К чему это я? Прости, прости, я знаю, что уже много настрочил, и я благодарен, если ты дочитал хотя бы до сюда. Так как я погиб, организацию похорон скорее всего повесят на тебя, ты ведь мой единственный брат и всё такое, а у Джинн и без того много дел, тем более, что она всегда мечтала нас помирить. Не беспокойся об этом. Я уже заказал гроб, в документах лежит чек, его нужно отправить в Ли Юэ, и его тут же пришлют. Место я оплатил на кладбище Собора, понимаю, что ты скорее всего думаешь, что я не имел на это права, но я вырос здесь, и Мондштант — мой дом. Прости мне еще и эту небольшую вольность, ладно? Комнату, скорее всего, уже осмотрели другие рыцари, я подписал вещи, на них написано, что и кому нужно забрать. Всё, что не подписано, я отдаю тебе. Там контакты тех информаторов, которыми я не захотел делиться, наши детские фотографии (я не проникал в твой дом, Аделина их вынесла мне, когда ты уехал, я внутрь не заходил), еще небольшая шкатулка, письма от моего родного отца, я перевел их для тебя, чтобы ты прочитал, если вдруг захочешь узнать о Каэнриах. Спасибо тебе за всё. Рядом с тобой прошли самые лучшие годы моей жизни, и я был счастлив хоть какое-то время звать тебя братом. Если бы я знал, что всё так сложится, я бы никогда Я знаю, что ты мне больше не веришь, но я клянусь, что никогда не предавал тебя. Та информация, которую я передавал, нельзя и в самом деле называть шпионажем, я писал о том, какой ты, какой Крепус, и какое в Тейвате красивое небо… а потом и это тоже писать перестал. Если тебя это вдруг волнует, то я никогда не винил тебя в случившемся, это моя и только моя вина. Живи счастливо, пожалуйста. Это единственная моя предсмертная просьба. А мне пора. Хочу узнать, когда будет ближайшая буря. Пусть для всех это будет несчастным случаем. С любовью Твой С наилучшими Цел Кэйя.» *** Конечно, это не был несчастный случай. Разумеется, это был не несчастный случай. Кэйя прекрасно управлял планером. Лучше всех, кого Дилюк только знал. Только вот управлять планером можно, если он раскрыт. Дилюк чудом не разгромил всю эту бездновскую комнату, пока в ярости срывал все эти записки, чеки, бездновское блядское завещание. Если бы Кэйя был в сознании, Дилюк бы уже… Дилюк бы что? Избил его? Это уже привело к тому, что Кэйя сложил планер, когда спрыгнул с Утеса. Архонты. Дилюк отталкивал Кэйю, раз за разом, всякий раз огрызался, когда видел его, думал, что это будет правильно. А Кэйя терпел, присматривал за ним на расстоянии, заботился, как мог, и винил во всём себя. Дилюк говорил, что видеть его не хочет, а Кэйя уходил в «Кошкин хвост» и рассказывал Дионе, что ради любимого человека можно терпеть всякое унижение. Кэйя всё это время, после всего, что Дилюк сделал, продолжал его любить. А у Дилюка не нашлось смелости, чтобы его выслушать. Не было никакого «другого» Кэйи, не было никакого «прежнего». Он всегда был один и тот же, всегда, просто он пытался подстроиться под то, что Дилюку было нужно. Дилюк хотел видеть в нем того, кому плевать на всё, и Кэйя брал на себя эту маску, видимо, думая, что Дилюк из-за этого станет благосклоннее. Разумеется, Дилюк не стал говорить об этом Джинн. Разумеется, Дилюк сделал вид, что ничего он в комнате Кэйи не нашел. Сказал, что, похоже, это и в самом деле трагическая случайность, и просто верил, что Джинн ему поверила. Сидеть целыми днями у Кэйи достаточно быстро вошло в привычку. Дилюк даже несколько раз оставался ночевать, засыпая в кресле, и монахини его не прогоняли. Скорее, заставили его помогать — Дилюк помогал им кормить Кэйю, помогал обтирать его тело, массировал ему ноги, чтобы разгонять кровь. Кэйя становился всё тоньше и тоньше, дыхание у него было все медленнее и медленнее, и Дилюк боялся, что у него больше никогда не будет возможности с ним поговорить. У него не будет даже шанса перед ним извиниться. — Кэйя, — Дилюк сидел у него постели, и его пальцы медленно оглаживали лежащую рядом руку. Тонкую, как сухая ветка. — Пожалуйста. Я умоляю тебя. Проснись. Я столько лет избегал тебя, столько лет заставлял тебя молчать и делал вид, что ничего нас не связывает, но… пожалуйста. Я хочу поговорить с тобой. И мы сделаем так, как захочешь ты. Будем братьями, друзьями, любовниками, я уеду, куда ты скажешь, и останусь, если ты этого захочешь. Просто… дай мне шанс рассказать, как я тебя люблю. И как мне жаль, что я довел тебя до такого. И снова задремал в кресле, напоследок поцеловав Кэйю в его тонкие холодные пальцы. *** Кэйя больше не спал. Дилюк проснулся от боли в шее, и с трудом повернул голову, пытаясь размяться… А Кэйя лежал в постели, смотря прямо на него. — Кэйя… — Дилюк вздрогнул, подорвавшись, и опустился перед кроватью. — Архонты, Кэйя, не двигайся, я сейчас помогу тебе сесть и налью воды. Барбара срастила все твои кости, не волнуйся, я сейчас… — Что ты здесь делаешь? — Кэйя поморщился, и слабо дернулся в сторону, когда Дилюк помог ему сесть. — Знаешь, тебе необязательно сидеть тут со мной, я вполне могу… — Я видел письмо. Я был в твоей комнате. — Оу, — только-только оформившаяся ухмылка погасила, и Дилюк вдруг увидел, каким же Кэйя был уставшим. — Что ж. Тогда нет смысла больше притворяться. Я… извини. Я думал, у меня получится. — Ты… Получится что, Кэйя? — Не думал, что у меня такие крепкие кости. И такая воля к жизни. Я помню, ты сказал, что больше не хочешь меня видеть, я понимаю, я сделаю это чуть позже, как только меня отсюда выпустят, — Кэйя мотнул головой, не смотря на Дилюка, не видя, как он сжал в кулаке простынь. — Знаю, сюрприза с наследством уже не получится, но гроб всё еще заказан, тебе не придется… — Кэйя! — Дилюк сам не заметил, как рявкнул, и ему стало больно от того, как Кэйя рефлекторно поежился. — Кэйя, пожалуйста, нет. Нет. Я идиот. Я полнейший придурок, и я… Мне не за то что на тебя злиться. Пожалуйста. Я давно должен был перед тобой извиниться, я вообще не должен был делать ничего из того, что сделал! Ты заботился обо мне, даже после того, что я сделал, ты принимал меня таким, какой я есть, а я… вел себя как мудак. Дилюк перевел дыхание и осторожно коснулся руки Кэйи. Кэйя не стал её вырывать, и Дилюк мягко поцеловал его в центр ладони. — Пожалуйста, прости меня. За всё, что я сделал, — сказал он совсем тихо, зажмурившись. — Я потрачу жизнь на то, чтобы ты простил меня. Я останусь в городе, уеду, буду помогать тебе во всём, что ты делаешь или захочешь делать, или не буду лезть вообще. Всё, что хочешь. Я так долго думал, что делаю всё правильно, что я не имею права снова заполучить твое доверие, потому что ранил тебя… и даже не понял, что так делал еще больнее. Пожалуйста. Я безумно, безумно боюсь тебя потерять, и я обещаю, что никогда больше не сделаю тебе больно. — Ты ведь знаешь, что я не отношусь к тебе как к брату, — выдохнул Кэйя, и Дилюк слышал, что он плакал, и это резало только сильнее. — Ты читал записку, ты видел, как я пытался подписаться. Я тебя люблю, хоть это и было больно, и мне лучше и вовсе с тобой не общаться, потому что я знаю, что теперь мне будет еще больнее. — Даже если я сам тебя люблю? — спросил Дилюк мягко, и осторожно поднялся повыше, касаясь ладонью чужой бледной щеки. — Надеялся выдавить в себе это, но не сумел. И думал, что не имею никакого права признаться в этом. — Ты идиот, — Кэйя шмыгнул носом, повернув голову, и прикрыл глаза, кажется, довольный тем положением, в котором они находились сейчас. — Я идиот, — согласился Дилюк, и, рискнув, оставил поцелуй у Кэйи на переносице. — Я больше тебя не подведу. Обещаю. *** Кэйю не хотели отпускать из Собора еще добрых полтора месяца, поэтому Дилюк с чистой совестью практически въехал в его комнату. Розария сначала ворчала, но, вскоре, смирилась с тем, что происходит. Кэйя же, первые две недели пугливый, как дикий зверь, вздрагивающий всякий раз, когда просыпался и не чувствовал рядом Дилюка, постепенно расслабился, и Дилюк всё чаще и чаще видел его прежнюю ласковую улыбку. — Ты правда уверен, что мне стоит вернуться на винокурню? — Кэйя уже ел самостоятельно, но Дилюк не отказывал себе в удовольствии немного за ним поухаживать. — В смысле, я не буду тебя стеснять? — Я бы этого хотел, — кивнул Дилюк, и осторожно поцеловал Кэйю в костяшки. Кэйя каждый раз из-за этого краснел. — Если ты сам хочешь. Я привык жить рядом с тобой за эти месяцы, и я бы не хотел прекращать. — Я буду хорошим гостем. — Этот твой дом такой же, как и мой, глупый. — Сам глупый. Дилюк засмеялся. Всё было хорошо. Кэйя был в порядке. Он еще иногда морщился, когда сидел, и движения у него были слегка заторможенные, но это было не важно. Это был Кэйя, которого Дилюк любил, и остальное уже не имело значения. Улыбнувшись, Дилюк медленно поцеловал его, ласково, и что-то в груди сладко сжималось, когда Кэйя замирал на долю секунды, и начинал целовать напористее. Дилюк больше никогда не сделает ему больно. И свое обещание он собирался сдержать.