____________________
Все это заняло больше времени, чем Тони рассчитывал. Вернувшись в свою комнату, он потратил несколько минут на то, чтобы принять душ и переодеться, прежде чем устроиться в своем кабинете и приступить к работе. Он не осознавал, как долго работал, пока один из его людей не вошел и не сказал ему, что эксперт просит еще час, и тогда он понял, что с момента возвращения прошел уже целый час. Оценки длились целую вечность. Черт, его волосы уже высохли. Через полтора часа после этого к нему в кабинет пришел оценщик, чтобы вынести вердикт. Три подделки, все сделаны одним и тем же человеком. Техника соответствовала той, что была на картине, взятой у Фиска. Остальная часть коллекции Тони была подлинной. Он не был так удивлен, как следовало бы. — У меня есть еще одна для вас, — сказал ему Тони. — Я хочу, чтобы вы взглянули на нее и решили, соответствует ли стиль подделкам, — он посмотрел на своих людей, стоявших по обе стороны двери, и кивнул одному из них. — Отведи его в комнату и приведи ко мне Паркера, — потом посмотрел на другого. — Принеси ужин и сменную одежду. Он поговорит с Питером, пока эксперт будет делать свою работу, предложит парню ужин и, может, даже душ. Если подделки окажутся в его технике, то это будет потенциально прибыльный бизнес. Если их сделал кто-то другой, что ж… У Тони назревал еще один план, который нужно было обсудить с ним. Он приказал всем выйти из комнаты, затем скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула, ожидая.____________________
Питер услышал, как открылась дверь спальни, когда он наполовину вымыл руки, и быстро выключил воду. Акрил все еще оставался под его ногтями и упрямо застрял в трещинах на костяшках пальцев. Он поспешно вытер руки насухо и вышел навстречу трем вошедшим мужчинам. — Пошли, Паркер, — один из них кивнул в сторону двери и обернулся. Питер остался на месте. Его взгляд метнулся к картине, которая все еще стояла на полу, прислонившись к столу. — О боже, это впечатляет, правда? — один из мужчин — парень, явно не похожий на телохранителя мафии, худой, в круглых очках — вошел в комнату и, подперев рукой подбородок, стал рассматривать картину. — Паркер! — рявкнул охранник, и Питер оторвал взгляд от своей работы, пересекая комнату и позволяя охраннику взять себя за руку. Его быстро провели по коридору и вверх по лестнице, а затем практически впихнули в большой кабинет. Кабинет, в котором сидел Тони Старк и пристально смотрел на него. А прямо на столе лежал рисунок углем Веллани — подделка, которую Питер продал ему меньше недели назад. Питер помнил удовольствие от работы с углем, удовлетворение от того, что все получилось, и… и… Что Старк сказал Фиску? Я тоже не люблю, когда меня обманывают. Питер сжал руки в кулаки, глядя на белую и серую краску, рассекающую костяшки пальцев, словно вены. Как бы сейчас ни хотелось умолять сохранить ему жизнь, Питер был почти уверен, что его жизнь уже потеряна. Потому вместо этого он заговорил дрожащим голосом: — Я знаю, что сейчас у меня не так много возможностей для переговоров, мистер Старк, но не могли бы вы оставить мою семью в покое? Мою тетю, моих соседей, моего босса и всех остальных в Морнингсайд? Я единственный, кто заслуживает страданий за все это. Очевидно, это неправда. Эдди и двое его коллег в галерее были в курсе всего, но Питер должен был использовать свои последние минуты, делая что-то полезное. Тони намеренно рассматривал самую последнюю картину, когда вошел Питер. Он не был экспертом — его глаз не мог заметить никакой разницы. Подделка была потрясающей, правда. Удивительным было и то, как быстро Питер сдался. Все, что для этого потребовалось, — это увидеть поддельное произведение искусства между ними и знание того, что Тони собирался его оценить, и он уже выкладывал все начистоту. И торговался, правда, не за свою жизнь, только за жизни других. Как будто он думал, что его собственная судьба уже предрешена. Я единственный, кто заслуживает страданий за все это. Он действительно думал, что Тони собирается убить его. Ради всего святого, Тони знал, что у него жуткая репутация, но серьезно? Совершенно очевидно, что Питер не был организатором операции, поэтому не было причин его мучить, даже если бы Тони действительно думал, что это что-то даст, в чем он сомневался. Убийство в этой ситуации ни к чему не приведет, кроме того, что ему понадобится еще раз принять душ. Черт, это даже не поможет выпустить пар. Конечно, Тони был зол, но не настолько, чтобы убивать. Его коллекция картин была хобби, не связанным с бизнесом. Он не мог придумать логичной причины причинить боль Питеру, если только поведение парня не оставит ему другого выбора, а Тони Старк был весьма логичен. Тони позволил уголкам своего рта приподняться в довольной улыбке. — Никому не нужно страдать, Паркер. Почему бы тебе не присесть? — он указал на стул напротив себя. — Давай поговорим минутку. И на этот раз ты скажешь мне правду, идет? Телефон завибрировал у него на коленях. Он не отрывал глаз от Питера, но периферийным зрением заметил сообщение. Они совпадают. Он откинулся на спинку стула, наклонив голову. — Итак. Ты подделал по меньшей мере три моих картины, ту, что была у Фиска, и, возможно, бесчисленное множество других. Этот Эдди подговорил тебя? Питер нерешительно сел в кресло напротив Тони, задаваясь вопросом, стоит ли возлагать надежды на расплывчатое заявление, что никому не нужно страдать. Тони хотел правды? — Если я скажу вам — скажу честно — тогда вы должны пообещать не причинять вреда никому за пределами этой комнаты. Не преследовать их. Не использовать то, что я говорю, против других, — Питер помедлил, прежде чем добавить: — Вы ведь человек слова, верно? Верно? Тони находил забавным, что Питер даже не был уверен. Тем не менее, он все еще пытался договориться. Это означало, что его семья и друзья были важны для него. Милый, но слабый. Все же Тони сделал вид, что задумался. К Фиску, очевидно, это не относилось. Остальные… ну, он не видел причин прибегать к насилию, по крайней мере, исходя из того, что он знал сейчас. Тони просто больше не будет покупать работы в этой галерее, а с Питером под рукой он сможет следить за их действиями, так что… — Я человек слова, — согласился Тони. — Пока никто из них не причинит тебе вреда или не станет угрожать, или они не придут, чтобы помешать мне каким-то другим способом, тогда да, даю тебе слово. Я не причиню никому вреда. Питер посмотрел на свой большой палец и соскоблил чешуйки краски под ногтем. — Когда я откликался на вакансию в Морнингсайд, было указано, что это просто бумажная работа. Предпочтение отдавалось художникам. На собеседовании Эдди задавал много специфических вопросов об искусстве, и мне пришлось показать ему свое портфолио. Оглядываясь назад, думаю, он знал, что искал. Я работал в офисе несколько недель, а потом он предложил мне попрактиковаться в подражании моим любимым художникам. Показал мне несколько приемов, как сделать копии очень точными, и сказал, что будет давать мне долю с того, что он продаст… — Питер уставился на свои колени, стараясь не бормотать — у него была дурная привычка бормотать, когда он был напуган или взволнован. — Эдди никогда ни к чему меня не принуждал, он просто… в его словах было много смысла, когда он все выложил. Пара моих коллег тоже рисует подделки, а еще пара нет… — Питер нервно терзал ноготь большого пальца и наблюдал, как на поврежденной коже выступает капелька крови. — Деньги от продажи фальшивок хорошие, — добавил он. Отговорка казалась неубедительной, даже когда он ее произнес. — Это значит, что до художественной школы осталось два года, а не десять. Или я смогу оплатить свои счета за коммунальные услуги… зайти выпить пива в субботу днем… — он ухмыльнулся, но улыбка получилась вялой, а сердце билось как-то хаотично из-за всех переживаний. Тони поджал губы. Конечно, деньги были хорошими. Он только что заплатил сто тысяч долларов за рисунок перед ним. Пара таких в месяц, и вся галерея жила бы припеваючи. Он не удивился, услышав, что этот Эдди был истинным вдохновителем операции. Он не был уверен, что Эдди придумал это сам, может быть, он унаследовал все от кого-то другого, но сейчас это было не самое важное. Это можно выяснить позже. Взгляд Тони метнулся к беспокойным рукам Питера, но он ничего не сказал, даже когда увидел, как струйка крови стекает по пальцу молодого человека. — Я понимаю, почему ты это сделал, Питер. Это не оправдывает твой поступок, но я понимаю. И все же… Он встал и подошел к двери, открывая ее, чтобы впустить человека, который, как он знал, ждал снаружи. Он помедлил, держа руку на дверной ручке, всплеск чего-то похожего на серую жидкость привлек его внимание, отразившись на металле. Он отдернул руку, слегка нахмурившись, наблюдая, как по его пальцу расползается еще одна метка родственной души — струйка крови, медленно стекающая от кутикулы вниз по руке. Тони оглянулся на Питера, его глаза немного сузились, когда он задумался. Возможно ли..? Может быть. Тони был не из тех, кто сомневался в себе, и ему казалось, он знает, что видит, но… Но он должен быть уверен. Это была не та вещь, в которой он мог рискнуть ошибиться, особенно в этой ситуации. Он чаще, чем хотел бы признаться, думал о том, что может произойти, если он встретит своего соулмейта на работе, но почему-то никогда не представлял, что это будет именно так. Так как же он мог быть уверен? Тони заставил себя прокрутить в голове этот день, каждое взаимодействие с Питером, которое он мог вспомнить с ясностью. С того момента, как он вошел в кабинет Фиска, до того, как они разошлись, чтобы принять душ… Идея поразила его, как пуля. Тони засунул руки в карманы и снова повернулся к Питеру. — Я думаю, пожалуй, мы можем прийти к соглашению, — сказал он наконец, возвращаясь к столу, за которым ждал Питер. Он остановился между местом, где сидел Питер, и столом, прислонившись к краю, и потянулся, чтобы взять руку Питера, которую тот мучил, в свою, вытащив ее из кармана. Прежде чем двигаться дальше, он должен был убедиться, что его глаза не играют с ним злую шутку. Питер позволил ему. Его ладони вспотели, но Тони не обратил на это внимания, какое-то время рассматривая его руку. Это определенно был тот же самый палец с порезом, хотя кровотечение из него прекратилось. Он хмыкнул, а затем легким рывком поднял Питера на ноги. — Ты свободен, — сказал Тони охраннику, который остановился посреди раздачи еды с подносов и быстро вышел из комнаты. Питер смотрел на него со смесью опасения и замешательства. Тони продолжал держать его за руку, встретившись с вопросительным взглядом молодого человека. — Я привел тебя сюда не для того, чтобы сделать тебе больно, Питер. Или даже читать тебе нотации. Я зол, конечно, но не настолько. И мы оба знаем, нет необходимости говорить, что твой поступок был неправильным, да и я не лучший человек, чтобы учить морали, — он сделал паузу, сухо улыбнувшись, прежде чем продолжить. — Кроме того, я думаю, ты и так достаточно натерпелся за день. Ты сказал, Фиск ударил тебя. Куда? Питер колебался. На секунду он задумался, не уловка ли это. Что, если Тони просто пытался понять, где он уже был травмирован, чтобы воспользоваться этим? Но не то чтобы Тони Старку нужна была помощь, чтобы причинить ему боль, если бы он захотел. А босс мафии смотрел на него, с таким нетерпением ожидая ответа, что он почувствовал себя обязанным говорить. — В живот, — признался Питер после минутного молчания. — Он… его охранник ударил меня кулаком и пнул. Оба раза в живот. И это было чертовски больно, мысли об этом сейчас напомнили ему о тупой боли в животе, которую он изо всех сил старался игнорировать весь день. В живот. Тони заставил себя дышать медленно, хотя его сердце начало быстрее колотиться о грудную клетку. Душ по возвращении домой. Он видел метку соулмейта на своем животе — отражение гигантского уродливого синяка, судя по затенению метки. Тогда он лишь мельком взглянул на него, но сейчас… Тони не прерывал зрительного контакта с Питером, направляя окровавленную руку к своей груди, прямо к пуговицам рубашки. — Расстегни мою рубашку, Питер. Теперь он был уверен, что прав. И если он прав, то это будет доказательством. Не только для него, но и для Питера. Питер почувствовал, как его сердце ушло в пятки, а желудок сжался. Тони сказал, что они могли бы прийти к соглашению. Теперь эти слова обрели смысл. А вопрос о травмах Питера… Ну, он действительно не ожидал, что кто-то вроде Тони Старка будет нежным любовником, и хотя он не был уверен, значит ли это что-то в долгосрочной перспективе, по крайней мере, он был достаточно заботлив, чтобы спросить, как сильно он пострадал, прежде чем сделать ему предложение. И Питер сделает это, он все равно уже думал о том, чтобы предложить то же самое. Тони просто стал инициатором. Это больше подходило Питеру, спросите Гарри Озборна. Питер колебался достаточно долго, чтобы отдернуть руку и вытереть кровь о край своей рубашки. Он покраснел, когда понял, что на рубашке Тони осталось немного крови, но… может быть, он получал от этого удовольствие. Питер расстегнул рубашку Тони сверху вниз, стараясь не задохнуться прямо перед мужчиной. Он не сводил глаз с груди Тони, а затем с его живота, с мышц, подтянутых не от тренировок в спортзале, а от многолетней нагрузки и напряжения. Он не смотрел в лицо Тони, думая, что, возможно, ему удастся одурачить себя и отнестись к этому как к еще одной интрижке. — О, у вас... — сказал Питер, распахнув рубашку Тони. Но он остановился прежде, чем успел сказать у вас есть метка. Было неуместно указывать на такое, тем более, что это был довольно неприятный синяк, новый, судя по всему, но он все равно потемнеет и станет еще хуже. Питер вспомнил пульсирующую боль, когда он вдыхал и выдыхал, в том же месте, куда телохранитель Фиска ударил его всего несколько часов назад — в том же самом месте, которое зеркально, почти черным отражалось на животе Тони. Он быстро заморгал и снова посмотрел на Тони, установив с ним зрительный контакт. Был ли тот удивленным? Испуганным? Любопытным? Трудно было сказать, настолько нейтральным оставалось выражение его лица. Питер тяжело сглотнул и протянул руку, чтобы сдвинуть один из рукавов Тони в сторону, обнажая старый шрам на его плече, чуть выше подмышки. Питер прослеживал линию этого шрама тысячу раз — фактически прикоснулся к нему сегодня в доме Фиска. И вот теперь он не просто отражался на коже, а действительно вился по ней. Он снова посмотрел на Тони и поднял дрожащую руку, чтобы оттянуть футболку и показать метку на собственной бледной коже. Питер открыл рот, но из него не вырвалось ни звука. Теперь его трясло с головы до ног. Тони все еще пристально смотрел на него, и Питеру удалось выдавить из себя: — Ты..? На лице Питера так быстро менялись самые разные эмоции, что Тони не мог сказать, что он на самом деле чувствует. Это должно быть знаменательным событием. Тони испытывал желание сделать тысячу и одну вещь, но все, что он мог, это смотреть. Возможно, если он будет оставаться неподвижным, Питер хоть раз не сочтет его угрозой. Ровно столько, чтобы все это дошло до сознания. Было очевидно, что Питер все еще видел в нем угрозу — черт, да его все еще трясло. Казалось, он понимал, что происходит, но для него это ничего не меняло. Тони вытащил другую руку из кармана и поднял ее, показывая Питеру, где серое бежало и размазывалось по его пальцу, отражая окровавленную руку Питера. — Кажется, да, — ответил он тихо, впервые в его тоне появилось что-то похожее на мягкость. Питер стоял неподвижно, глядя на краску, которую он использовал для изображения пистолета. А потом струйка крови от собственного беспокойства. Его взгляд снова метнулся к синяку. Он стал вспоминать годы со своими метками, вспомнил о шепоте взрослых, когда он был на детской площадке, или о беспокойстве своей матери за обеденным столом. Вспомнил о машинном масле между пальцами, о синяках под глазами и… Он посмотрел на Тони и выдавил: — Я думал, что ты… — он остановился и понял, что на его ресницах застыли слезы. — Я все время думал, что ты умираешь или что… или что ты сошел с ума. Я думал, ты серийный убийца или за границей на войне, или… я думал, мы никогда… Никогда не встретятся. Никогда не сойдутся во взглядах. Никогда в здравом уме не будут вместе. Но Тони Старк пугающе контролировал свое тело и разум, возможно, даже в самом худшем смысле. Питер все еще был отчасти смущен, отчасти напуган и отчасти ошеломлен, он не знал, что именно чувствовал. Он поднял руку, чтобы прижать свою ладонь к ладони Тони, наблюдая, как рана и краска встречаются со своими метками. А затем он сомкнул пальцы на руке Тони. — Это ты… — тихо сказал Питер. Он подумал о словах Фиска, что это чувство должно быть лучше всего на свете. В тот момент, когда ты понял, что твоя родственная душа находится прямо перед тобой. Его переполняли эмоции, но не те, которые он мог бы назвать счастьем или радостью, этого не могло быть, только не так. Странное чувство нарастало в его груди и покалывало в горле, что-то незнакомое и неоспоримое, сопровождаемое чувством облегчения. Тони тихо выдохнул, слушая, как Питер говорит, наблюдая за ним. Какая-то часть его не могла до конца в это поверить. Это был его соулмейт. Напряжение и страх в комнате рассеивались. Он чувствовал то же, что и Питер — тепло и странное ощущение в горле. Это было облегчение и страх одновременно, неописуемое чувство, казалось, заполняющее все дыры, которые, как он утверждал (и часто думал), никогда не будут заполнены, только не в нем. Но связи, радости, которой он жаждал, но не хотел в этом признаваться, просто не было. Ничего не изменилось. Питер все еще боялся его. — Это я, — согласился Тони, бережно сжимая руку Питера в ответ и поднимая другую, чтобы прикоснуться к нему — нежно и медленно, все еще так боясь, что тот может отпрянуть — проводя пальцами по щеке Питера. — А ты… это ты. Питер позволил руке Тони коснуться своего лица, слегка подавшись навстречу прикосновению. Он вспомнил те месяцы, когда они уже знали друг друга, перипетии в галерее, как поздними ночами работал над своими картинами, замечая те случайные пятна, изъяны и метки на его коже. Все это время Тони приходил каждые несколько недель, и они обменивались высокопарными шутками, никогда не подозревая, насколько важен был другой человек. — Что теперь будет? — прошептал Питер. Он посмотрел Тони в глаза. Они были карими, похожими на полированное темно-коричневое дерево. В них было что-то непоколебимое, надежное и глубокое, когда вся остальная жизнь была такой незначительной. Тони какое-то время просто наблюдал за ним, прикидывая, как ответить. Он почувствовал искру удовлетворения, когда Питер откликнулся на его прикосновение. Его большой палец лениво погладил Питера по щеке. Вселенная должна была знать, что она делает, верно? И все же они были здесь, и соулмейт Тони явно ему не доверял. Возможно, он даже не питал к нему симпатии. И теперь Питер будет в опасности. Мир неизбежно узнает, и они захотят использовать Питера, чтобы добраться до Тони. У них почти сразу же возникнут проблемы, особенно если Питер захочет продолжать работать, ходить в школу или… Было много сложностей, с которыми Тони не хотел иметь дело прямо сейчас. Пока нет. Он встретил свою родственную душу, и было еще кое-что, что он должен был сейчас сделать. — Я не причиню тебе вреда, Питер, — произнес Тони, наблюдая за тем, как парень почти расслабился. Он подумал о Фиске и добавил: — И я не позволю никому другому причинить тебе вред, — что-то мелькнуло в глазах Питера, но он ничего не сказал, оставив Тони гадать, как и прежде. Пытаясь успокоить мальчика, Тони добавил: — А касаемо того, что будет дальше, у нас есть все время в мире, чтобы это выяснить. Он был счастлив, по-видимому, гораздо счастливее, чем Питер. И прямо сейчас он не хотел иметь дело с сомнениями, страхом или тем, что будет потом. Пока что он хотел, чтобы это были только они: ни забот, ни будущего, ни врагов, ни даже своих людей за дверью. Это не могло длиться долго, но… Тони провел большим пальцем по щеке парня, а потом по его нижней губе, наблюдая за ним как завороженный. — Питер, можно я тебя поцелую? Милейший оттенок розового залил щеки Питера, и он осторожно кивнул. Поэтому Тони наклонился, притягивая тело Питера к себе, и они прижались губами друг к другу. Боже, губы Питера были такими сладкими. Из его горла вырвался теплый и мягкий звук, и Тони знал, что он сделает все возможное, чтобы заслужить доверие своей родственной души. У них было полно времени, чтобы разобраться во всем остальном. Пока этого было достаточно.