FAMILIARITER

      Настойчивый стук в дверь выдёргивает Хонджуна из его размышлений над лирикой, а потом в проёме появляется улыбающийся Сан с бумажными пакетами в руках. Джуну приходится пару раз поморгать, чтобы осознать, что донсен не является плодом его воображения. — Ай, хённим! Ну сколько можно тут сидеть, давно пора отдыхать! — басит Чхве, проходя внутрь студии, и захлопывает дверь за собой пяткой. Старший улыбается в ответ, поворачиваясь в своём кресле к нему лицом. — Я даже на время не смотрел, честно говоря. Ты мне что-то принёс? — тут же суётся носом в пакеты Хонджун, когда Сан садится на диванчик рядом. — Ооооо, это что, баблти? Ещё и с курочкой! И с пироженкой! — Джун только что не подпрыгивает на месте, выуживая содержимое пакетов. Чхве лишь улыбается ласково, наблюдая за своим энергичным миниатюрным хёном. — Спасибо! — лидер вдруг подскакивает к Сану и обвивает его шею руками, притягивая в объятия. Тот сперва удивлённо моргает, но после обнимает в ответ, да так, что Ким валится к нему на колени со сдавленным охом. — Не за что, хён. Разрешаю тебе поработать ещё час, но сперва ты поешь, — серьёзно говорит младший, делая максимально грозное лицо, которое ни капли не пронимает Хонджуна. Он лишь кивает, не переставая улыбаться, и чмокает Сана в щёку, начисто стирая серьёзное выражение. — Как скажешь, Санни, как скажешь.       Они ужинают в уютной тишине — Джун поглощает курочку в кисло-сладком соусе, а Сан лишь потягивает собственный айс-кофе без кофеина. Периодически Ким прерывается, чтобы покопаться в сэмплах и что-то вычеркнуть из лирики, но жевать не перестаёт. Когда всё принесённое оказывается умято, он удовлетворённо откидывается в кресле, поглаживая живот. Сан ухмыляется, рассматривая его разморенное лицо, и подпирает щёку ладонью, перегнувшись через подлокотник дивана. — Хорошо тебе? — Хонджун облизывается и кивает. — Хорошо. Проси теперь, что хочешь, мой спаситель. Чхве ухмыляется шире, приподнимая брови. — Вот прям всё, что хочу? — Ага. Ну кроме звезды с неба или дракона, что-нибудь реалистичное, — младший мычит вслух, размышляя, а Джун осоловело хлопает ресницами, борясь с подступающей дрёмой. Несколько мгновений проходят в молчании, а потом Сан расплывается в широкой улыбке: — Тогда я хотел бы сегодня остаться в твоей постели. У Кима от такой откровенности чуть розовеют уши, но он не подаёт вида. — Я только «за». Тогда не будем тратить время? — он поднимается, поправляя ставшие внезапно тесными шорты. — Тебе разве не нужно ещё поработать? — удивляется Сан, наблюдая за тем, как старший ловко скидывает свои пожитки в рюкзак. Хонджун лишь качает головой. — Неа. Всё, что можно, я уже сделал, незачем мучить мозги попусту.       До дома они доезжают довольно быстро, благо пробок на дорогах в двенадцатом часу ночи нет, хотя Сан и нервирует старшего, бесстыдно лапая его за голые коленки (и справедливо получает за это по рукам). В квартире только Чонхо, что показывается из своей комнаты поздороваться и сказать, что Уён остался у Юнхо с Ёсаном, чтобы повтыкать в какую-то новую игрушку. Хонджун кивает и утаскивает Сана в душ, предлагая начать выполнять его хотелки уже сейчас.       Под горячими струями воды они сперва тягуче целуются, расслабляясь в объятиях друг друга и смывая накопившуюся за день усталость. После продолжают обмениваться краткими поцелуями, хихикая, опьянённые атмосферой. Мыльные ладони скользят по коже, попутно разминая мышцы и дразня, и через пятнадцать минут они вываливаются из душа мокрыми и возбуждёнными. В комнате Джуна Сан с удовольствием падает на огромную кровать и откидывает влажные волосы со своего лба. — Классная у тебя комната, хён, — мурлычет он, бесстыдно облизывая взглядом Хонджуна, что с ухмылкой развязывает полы халата. — Угу, — хмыкает старший, забираясь на постель следом. — И кровать тоже. Крепкая. — Вот сейчас и проверим. С усмешкой Сан запускает ладони под распахнутый халат и сжимает круглые ягодицы старшего, устроившегося на его бёдрах. Джун дразняще проводит ладонью вниз по его гладкой груди и останавливается у кромки полотенца, что повязано вокруг узкой талии. Потом игриво улыбается и ёрзает, невзначай трётся полувставшим членом о его. У Сана сбивается дыхание. Он ловко переворачивает их одним движением, отчего Джун с удивлённым писком оказывается на спине. Брюнет на мгновение застывает в нерешительности, оглядывая старшего. — Я правда могу делать всё, что захочу? — Конечно, Санни. Я тебе полностью доверяю, — ободряюще улыбается ему Хонджун. — К тому же, если что-то мне не понравится, я тебе сообщу, — в этом Джун не врёт. С Саном ему всегда максимально комфортно, он знает на сто процентов, что тот не причинит ему вреда. Хонджун не задумываясь доверил бы ему свою жизнь.       Сан тем временем окончательно стягивает с него халат и выпутывается из своего полотенца. А потом устраивается между разведённых ног блондина с самодовольной ухмылкой. — О, я уверен, тебе понравится. А после слова становятся не нужны. Хонджун дышит всё чаще, пока Сан покрывает поцелуями его лицо, спускаясь к шее. Его полностью окрепший член трётся о нежную кожу на внутренней стороне бёдер Джуна, пачкая естественной смазкой. Собственная эрекция лежит на животе, требующая внимания. Потом губы брюнета смыкаются вокруг соска, и Хонджун растекается по простыням с опустевшей головой, отдаваясь на волю умелому рту.       Сан исследует его грудь языком и губами, время от времени прихватывает кожу зубами и только что не мурчит от удовольствия. Блондин выгибается под ним в попытках то ли отстраниться, то ли вжаться в этот горячий рот сильнее. Тонкие пальцы путаются в смольных влажных волосах, сжимая у корней. Чувствительная грудь горит огнём от расцветающих на коже засосов и укусов, и Хонджун неизбежно теряется в наслаждении, когда желание затмевает разум. Брюнет не торопится, обдавая горячим дыханием, посасывает сосок и сжимает грудь ладонью. Кажется, он мог бы вечность провести вот так, терзая прекрасные грудные мышцы Хонджуна. Но в итоге ему приходится оторваться, облизываясь, потому что нетерпение старшего можно буквально ощутить на языке. Да и собственный изнывающий член требует внимания. — Перевернись, — просит Сан, выпрямляясь и балансируя на пятках. Джун распахивает мутные глаза, с трудом улавливая, чего от него хотят. Но потом неловким движением ложится на живот и не удерживает стон, когда припухшие соски трутся о простыни. Ладони младшего тянут его бёдра вверх, заставляя приподняться над кроватью, и Хонджун устраивается на коленях и локтях, укладываясь щекой на подушку. Всё нутро трепещет в предвкушении от следующего шага, а член дёргается, выпуская капельки предэякулята.       Сан устраивается на коленях позади него и без предупреждения вонзает зубы в нежную кожу ягодиц. Недостаточно сильно, чтобы оставить кровоподтёк, но настолько, чтобы Джун захлебнулся стоном от острой вспышки возбуждения. Брюнет ухмыляется и оставляет ещё несколько полуукусов, а после разводит ягодицы пальцами, открывая вид на розовое колечко мышц. Хонджун стонет в голос, упираясь лбом в кровать, когда юркий язык дразнит и кружит вокруг чувствительного входа. Сан обхватывает его стоящий член ладонью, а сам толкается языком внутрь, легко раздвигая гладкие стенки. Другая рука сжимает ягодицу и оттягивает в сторону, улучшая доступ. Глаза Хонджуна закатываются от слишком быстро закручивающегося в животе наслаждения, и он невольно подаётся тазом назад, но сильная рука удерживает его на месте. Неторопливых поглаживаний по головке, контрастирующих с быстрыми движениями языка, недостаточно, чтобы кончить, поэтому он мучительно балансирует на грани. Но не говорит ничего, позволяя младшему самому задавать темп событий.       Пространство комнаты заполняют пошлые чмокающие звуки, от которых краснеют уши. — Ты как наркотик, хён, — бормочет Сан, на мгновение отрываясь от его задницы, и у Хонджуна краснеют вдобавок лицо и шея. — Как думаешь, ты бы смог кончить только от моего языка? Уверен, что смог бы. Но тогда дело бы затянулось до утра. Джун не в состоянии отвечать, слишком потерянный в удовольствии, но на задворках сознания думает, что да, смог бы. Сан бы довёл его до исступления только одним своим языком, без сомнения. Правда, Хонджун не уверен, что он бы это пережил.       Младший ещё раз засасывает припухший анус, вырывая из него очередной стон, а после выпрямляется и прижимается со спины. — Но я не железный, поэтому не могу больше терпеть, — шепчет он Джуну на ухо. Его возбуждённый член чётко ложится между ягодиц старшего, и того чуть ли не подбрасывает в предвкушении. Сан двигает бёдрами, имитируя толчки, а сам всё быстрее надрачивает его член ладонью. Хонджуну, перевозбуждённому, чувствительному, с оголёнными нервами многого не надо. Он распахивает рот в немом крике, прогибаясь в пояснице, когда его накрывает долгожданным оргазмом, и пачкает спермой полотенце под собой. Джун обессиленно опускается грудью на кровать, смаргивая внезапную темноту перед глазами. Сан сжимает его ягодицы, усиливая трение, и толкается членом между, закусив губу от напряжения. Всё прошедшее время он оттягивал и свою разрядку тоже.       Он вздрагивает всем телом, когда внутренняя пружина наконец-то распрямляется, и с задушенным всхлипом кончает, выплёскиваясь на круглую задницу Хонджуна. Чудом Сан успевает рухнуть не на него, а рядом, подрагивая под мощностью разрядки. Джун расслабленно распластывается по кровати, не обращая внимания на влажное полотенце под собой. Младший звонко чмокает его в плечо. В этот момент распахивается дверь в комнату, являя насупленное лицо макнэ. — Ребята, ну вы можете потише! Я пытался спать, но вы такие шумные, что это невозможно. Он принимает максимально грозный вид, скрещивая руки на груди, но разомлевший Сан лишь хихикает, умиляясь его виду. — Чонхо-я, а иди к нам? Раз ты всё равно не спишь, — Чонхо открывает рот, чтобы продолжить высказывать возмущения, но тут Сан сдвигается на кровати так, что открывает вид на абсолютно разрушенного лидера с покрасневшими ягодицами в подтёках спермы, и слова застревают у него в горле. Он шумно выдыхает, качая головой. А потом закрывает за собой дверь, проходя в комнату. Действительно, раз уж он не спит, грех не воспользоваться возможностью.       Где-то сонно поднимает голову Уён, внезапно выдернутый из сна своей интуицией, будто чувствует, что что-то творится в его квартире (и без него). Но тяжёлая рука Ёсана припечатывает его к груди Юнхо обратно, и Чон мгновенно уплывает в царство Морфея, затыкая свои ощущения. В крайнем случае всегда можно устроить допрос с пристрастием.