Моя тихая гавань

      Эта ночь олицетворяет собой настоящее предновогоднее волшебство, ведь оно рождается усилиями людей, которые наполняют друг друга самыми чистыми, взаимными эмоциями. Хмурое ночное небо, плотное покрывало, одевающее всю Окинашиму, обжигающий мороз на улицах, и дома, где покоится тепло семейного очага, где хранится комфорт, оберегающий людей.       Знаете, на самом деле так много сил необходимо человеку, чтобы переступить через собственные страхи и предрассудки на пути к собственному счастью. Не учитывая своих, приходится ведь переступать и через общественные. А ведь счастье так мимолётно, ведь время нещадно несётся вперёд. Как же глупо упускать драгоценные секунды счастья и глубокого чувства эйфории. Ах! Как же приятно быть влюблённым.       Опускаясь на постель в номере, распаренный и расслабленный Супамон ещё никогда не смотрел на Нэта с такими откровенностью и доверием. Являясь самим по себе очень закрытым человеком на проявление чувств, сейчас Джеймс делает огромный шаг вперёд, позволяя Сирапхопу узреть воочию, что скрывается в его бесконечной, прекрасной душе.       С нежным вожделением смотря на Супамона, что томно раскинулся под ним, Нэт готов раствориться в этом человеке, готов в нём утонуть. То, что казалось невозможным, внезапно оказалось таким простым и досягаемым — только протяни руку и… будь счастлив. Когда два человека любят друг друга, когда они доверяют друг другу настолько, что открывают самые слабые стороны своих сердец, тогда и рождается настоящее, нерушимое счастье. Так начинается будущее со счастливым финалом.       Неспешно опускаясь к лицу Джеймса, опираясь на руки по сторонам от Супамона, Нэт бережно касается приоткрытых губ, на выдохе скользя внутрь чужого рта языком. Бегло, словно на пробу, хотя, на самом деле, Сирапхопу хочется немного оттянуть этот трогательный момент ласковой прелюдии, вот только Супамон лишь сильнее дразнится от этого действия. Сгорая от желания ощутить Нэта как можно ближе, руки парня проворно хватаются за шею Сирапхопа, насильно притягивая к себе. И уже этот поцелуй, который начинает Супамон, не наполнен той бережностью и негой. Настойчивый, жадный, он парадоксально сочетает в себе щепетильность и чувственность, которыми Джеймс сейчас переполнен.       Перехватив инициативу на себя, Нэт удобнее устраивается между раздвинутых ног, плавно опуская таз ниже. Эта интимная близость для них в новинку, а с тем и желание оказывается более голодным и непослушным, хотя оба парня, в итоге, стараются себя вести как можно аккуратнее друг с другом.       Нежно скользя языками, Сирапхоп чуть углубляет поцелуй, проникая ещё глубже, не сдерживая тяжёлого стона от восхитительного ощущения влажности чужого рта. Назовите его извращенцем, но налитая кровью плоть лишь измученно дёргается в предвкушении, потому что лишь одна картинка, возникшая в голове Нэта, едва ли не доводит его до кульминации.       Удобнее устраиваясь, Супамон чуть сдвигается вниз, и в момент, когда пах Нэта соприкасается с его собственным, когда их твёрдое, уверенное возбуждение ощущает полную взаимность, Джеймс выгибается навстречу, инстинктивно сжимая талию Сирапхопа ногами. Он медленно тает, словно мороженое под ярким солнцем, от каждого правильного движения языка во рту. Так нежно, но с тем же требовательно, кажется, может целовать только Нэт, и даже слабые ответы Джеймса на эти настойчивые полизывания нёба и щёк, лишь сильнее подстрекают желания. Ах, как он хотел бы целовать его столь же страстно и уверенно, но Супамон не в силах справиться с густой, кипящей истомой, что заполняет собой каждую клеточку тела.       Он так сильно желает его. Желает этого мужчину. Хочет оказаться под ним. Как бы грубо это не звучало.       Занимать нижнюю позицию или верхнюю –Джеймсу всегда было без разницы, ведь если Ради залил видео, где именно он доминирует над Супамоном, то нахалу стоило учесть, что в телефоне Джеймса тоже найдётся видеофайл, где именно Ради выступает в роли того, кого грубо берут. Вы только подумайте: даже несмотря на гнусность и несправедливость ситуации, Супамон не опустился на тот же уровень. Сейчас же всё иначе.       От каждого настойчивого движения языка, от прикусываний припухших губ, от давления внизу живота, — всё в Джеймсе откликается на безумное желание ощутить Сирапхопа в себе. Сама мысль настолько горяча, что влага проступает на кончике члена, пачкая чистое бельё. — Нэт… — выстанывает Супамон, когда Сирапхоп прерывает поцелуй, лёгкими движениями губ опускаясь к шее. — М-м-м… Нэ-э-эт… — с какой же жадностью и страстью чужие зубы смыкаются на тонкой, чувствительной коже. Горячее, возбуждённое дыхание лишь усиливает общее состояние вожделения, и Джеймс с большим удовольствием отдаётся во власть такой грубой, но горячей ласки. Нэт с особым усердием вылизывает искусанные участки кожи на шее, прежде чем вновь вонзиться в неё зубами. Кажется, у этого парня есть особое предпочтения на этот пунктик. Но Супамон же и не против. Наоборот, его эти манипуляции лишь сильнее заводят, так что парень, поддавшись головокружительному ощущению нежнейшего экстаза, не замечает, как начинает потираться своим пахом о пах Сирапхопа. Это движение лишь сильнее дразнит и провоцирует. — Если не остановишься… — рычит в самое ухо Нэт, попутно полизывая и прикусывая его. — То завтра ходить не сможешь!.. — а Джеймс лишь эротично выстанывает в ответ, потому что эти слова являются тоже своего рода лаской. Неужели Сирапхоп не понимает, что всё, что он делает и говорит, действует на Супамона как афродизиак? — Что же… — вздрагивая от жадных касаний языка к коже. — Я должен остановить?.. Ах! — вскрикивает Джеймс, когда Нэт грубо толкается в него. От одного только этого движения из широко раскрывшихся глаз летят искры. Как же давно Джеймс не чувствовал такого возбуждения, как давно он испытывал настоящего желания поддаться этой безумной страсти. Любовь любые чувства скрасит, сделает глубже, насыщеннее, ценнее.       Нэт приподнимается над Супамоном, с яростным желанием смотря на пронизанное истомой тело. Кажется, возбуждение, которое кипит в Нэте, намного сильнее, чем Джеймс мог предположить. От этого взгляда внутри всё скручивает.       Эти плавные движения, когда Нэт снимает с себя халат, когда снимает его с Джеймса, ощущаются как самое трогательное во всём этом томном моменте. Но голодный, мерцающий желанием взгляд Супамона сосредотачивается на нижней части, что так смело и откровенно демонстрирует всё неподдельное желание Сирапхопа. Немалых размеров твёрдая плоть так сильно жаждет оказаться на свободе, и Нэт снимает с себя нижнее бельё, позволяя Супамону воочию оценить подарок, приготовленный ему судьбой. — Нравится? — нахально улыбается Нэт, большими, тёмными от возбуждения глазами смотря за растекающимся от жара Джеймса. Куда же делось всё стеснение, вся неловкость? Кажется, они с огромным рвением кинулись в объятия страсти. — Очень… — приподнимаясь, шепчет Супамон, взгляда не отводя от твёрдой, сексуальной плоти. Он делает то, что вызывает удивление Нэта, поскольку парень был уверен, что ведущая роль во всех действиях сегодня, во всяком случае, останется за ним. Вот только Супамон весь дрожит от желания и возбуждения, а во рту обильно скапливается слюна, словно парень предвкушает нечто вкусное, нечто сладкое, медовое. Обхватив ладонью основание члена Нэта, Джеймс с лёгкой улыбкой оставляет воздушный поцелуй на кончике его члена, прежде чем кончик языка юрко скользит по уретре. Сирапхоп вздрагивает, напрягая каждую мышцу в теле. Крупная дрожь волнами начинает суетливо бегать по смуглой коже, а ведь нежный, любящий взгляд, с которым Джеймс смотрит на его член, лишь сильнее будоражит и без того воспалённое желанием сознание.       Они оба этого желают.       Джеймс, кажется, ещё никогда не хотел так сильно взять член в рот, поскольку, зачастую, являлся тем, у кого брали. Сейчас же он чувствует, как сводит низ живота мучительным спазмом от накатывающей волны возбуждения — губы плотным кольцом смыкаются вокруг головки, пока язык щедро размазывает по ней слюну. — Блять!..       Нэт пискляво шикает, плотно сжимая зубы. Его рука опускается на голову Супамона, ласково массируя кожу чужой головы. Ему ведь тоже не первый раз отсасывают, но, без преувеличений, первый раз в жизни он чувствует такое острое удовольствие, получаемое от ласки чужого рта. Влага и теснота… проворные движения языка… Боже… Как хочется спустить в рот прямо сейчас!       Джеймс, пользуясь моментом замешки, сбрасывает с себя халат, занимая более удобную позу для их положения, а следом, подняв доверчивые, бурлящие любовью глаза на Нэта. Он с озорством смотрит в его чёрные глаза, опуская голову всё ниже, поглощая в себе твёрдую, горячую плоть всё больше. Блять. До звона в ушах Супамон содрогается от вожделения. Плотнее сжимая губы, обильнее смачивая член слюной, он пытается ласкать его языком, хотя это и очень трудно, учитывая, что член лежит прямо на нём. Отстранившись, Супамон, кажется, специально выпускает плоть Нэта изо рта с причмокивающим, пошлым звуком, активно двигая по ней рукой. Наверное, эта картина, где влажные губы улыбаются, пока их и напряжённый член соединяют нити слюны и смазки, будут преследовать Нэта ещё очень долго. Пожалуй, он просто ещё не осознаёт, что грубый минет станет их излюбленной лаской в будущем. Ну а пока он изучает этот процесс, проникаясь искренностью Супамона. — Соси…       Грубее сжав волосы, Сирапхоп сам направляет свою плоть в приоткрытый рот, и напрягаются мышцы живота, когда тягучее ощущение жара и влаги вновь утягивают в плен его член. Он не принуждает Джеймса, но тот сам отлично справляется с этим: чуть давясь, он опускается ниже и ниже, пока член Нэта оказывается в его рту полностью, пока головка чужой плоти не оказывается глубоко в горле. Ноги сводит судорогой, а губы Сирапхопа приоткрываются: его буквально полосует изнутри из-за растущего давления жара в теле. А этот паршивец, явно понимающий и осознающий, насколько соблазнительно он сейчас выглядит в коленнолоктевой позе с членом во рту, специально провоцирует Нэта на большее. Небольшими движениями головы, посасывая и сглатывая, он доводит Сирапхопа до предела его осознанности: мышцы по телу наливаются непосильно тяжёлой лёгкостью, а в глазах прыгают цветные пятна. — С-стой… — жалобно стонет Сирапхоп, пытаясь оттолкнуть Джеймса, но тот сам выпускает влажную плоть изо рта, и только Нэт успевает облегчённо выдохнуть, остужая возбуждение прохладой, как Супамон вновь насаживается на его член, сразу же глубоко и… блядски влажно. — Сука!.. — шипит Нэт, на секунды прикрывая глаза. Он дышит всё глубже и чаще, опасаясь, что вот-вот кончит прямо в горло своего возлюбленного. А тот, создаётся впечатление, этого и добивается. Скользнув рукой на горло Супамона, слегка сдавливая его, Нэт протяжно стонет, склоняясь чуть дальше, чтобы второй рукой скользнуть под бельё Джеймса. Чёрт возьми. Нет ничего сексуальнее и пошлее, чем ощущение собственного члена в глотке другого человека, ощущаемого собственной рукой. Такой уровень доверия к партнёру — открытие всех дверей в сердце.       Вздрагивая от каждого движения, с жадностью сглатывая и посасывая чужую плоть, Джеймс протяжно мычит, когда чувствует пару пальцев, так проворно проникающих внутрь его тела без какой-либо смазки. Ощущение собственной узости, тесноты своего же тела выбивает почву из-под ног, как и движения этих пальцев, что точно знают, что нужно делать. Эти движения грубоватые и не плавные, но Супамон буквально вылетает за пределы этого мира, готовый вот-вот заскулить от беспомощности и силы собственного возбуждения. Он слегка неуклюже выпускает плоть изо рта, яро хватаясь за Нэта, чтобы подняться. Он становится в зеркальную позу от Сирапхопа, и теперь они оба стоят на коленях, пока влажные губы Джеймса скользят по лицу, шее, ушам Нэта, вышёптывая самые проворные фразы: — Не останавливайся, Нэт… — а сам телом прижимается вплотную. — Пожалуйста… — пока руку заводит за спину, направляя руку Нэта. Чтобы не убирал пальцы, чтобы протолкнул их ещё глубже, и плевать на смазку. — Ты меня довести сегодня решил? — хищно скалится Сирапхоп, грубо сжимая талию Супамона пальцами. — Нравится так? — а сам просовывает пальцы ещё глубже, кажется, готовясь сорваться и вставить прямо так. — Нравится?.. — Да! — жалобно шепчет Джеймс прямо в губы Нэта, облизывая их языком. — Очень. Очень-очень… Ах! М-мх!!! — громкие, неприличные стоны утопают в новом поцелуе, и Супамон готов кончить прямо сейчас, потому что когда пальцы начинают касаться простаты, истома начинает содрогать тело крупными электрическими разрядами.       Он уже настолько потерян в пространстве, что не сразу понимает того, что Нэт переворачивает его спиной к себе, вынуждая прогнуться, опираясь на руки. Он просто чувствует влагу, скользящую по расселине, и вновь пальцы, начинающие играть с его выдержкой. Каждое движение, каждое прикосновение к чувствительному комку нервов — всё это вынуждает Супамона изгибаться, выламывая лопатки, оставляя зад ближе к Нэту, всё упрямее намекая на то, что он нуждается в большем. Ощущение лёгкой боли тоже может стать своего рода лаской. Во всяком случае, когда Сирапхоп достаёт пальцы, когда смазывает свою плоть, направляя её к анусу Супамона, второй, затаив дыхание, ожидает ощущение толстого, проблематичного проникновения.       И он не ошибается.       Вздрагивая, надрывно поскуливая, Супамон мечется по постели, пока горячий член скользит внутрь его тела, пока Нэт сдержанно кусает губы, сходя с ума от обжигающей его тесноты, так жадно утягивающей внутрь. Глубже и глубже… пока перед глазами не запляшут звёзды. — Джеймс… — Сирапхоп, явно контролирующий своё желание толкнуться со всей силы в эту манящую, головокружащую глубь, нуждается в поощрении. Ему не хочется навредить Супамону, вот только тот едва ли в состоянии давать какие-то ответы на глупые вопросы, поскольку всё его нутро жаждет ощутить этот каменный член внутри. Он опускается на плоть сам, чуть поворачивая голову к Сирапхопу. Глаза, что наполнены желанием…       Нэт делает первый толчок, грубо хватаясь за поясницу Джеймса. Дальше ещё толчок, уже более несдержанный, и ещё, и ещё. С каждым новым ударом Нэта, Супамон опускается всё ниже и ниже, пока его грудь и голова окончательно не оказываются на постели, а движения Нэта не становятся быстрыми и точными. Большая, толстая плоть жадно растягивает узкое, нежное нутро под себя, с поразительным садизмом вдалбливаясь в простату. — М! Ах! А-а-а! М-мх!!!       Джеймс только успевает вскрикивать и совсем не успевает нормально дышать, потому что наслаждение, которое он сейчас испытывает настолько велико, что, складывается впечатление, будто парень вот-вот умрёт, если не кончит. Словно проворные нити проникли ему под кожу, начиная медленно и мучительно выворачивать наизнанку, а скапливающееся вожделение снизу живота так ошибочно дарит чувство наполненности и предела. По итогу, всё ещё мало. Поддавшись импульсам, рукой Супамон хватается за собственную изнывающую плоть, в надежде ускорить процесс необходимой разрядки, вот только это лишь усугубляет ситуацию. Ноги раздвигаются шире из-за окончательной потери контроля над собственным телом, и только грубая хватка Нэта продолжает удерживать Супамона в этом положении. — Сильнее… — молящий стон вырывается с уст Джеймса. — Блять… Сильнее!!! — он сжимает покрывало пальцами, а Нэт с особым озверением начинает вколачиваться в его зад. Он делает то, о чём его просят. Он делает то, чего желает сам. Сексуальные стоны Джеймса лишь изредка долетают до сознания Сирапхопа, поскольку всё его внимание сосредоточено на ощущениях, что он получает от процесса. Нежность, глубина, порочность, страсть, обжигающая теснота — он своими глазами видит, как маленькое колечко мышц поглощает его твёрдый член в себе, содрогаясь от безумного чувства удовольствия жадных объятий внутри этого прекрасного, хрупкого тела. Кажется, дольше он не протянет.       Испугавшись мучительного спазма внизу живота, Джеймс раскрывает широко глаза, обессиленно плача из-за острого, густого наслаждения. Кажется, натягивающийся предел внутри него всё же достигает своего лимита, вот только Супамон ощущает это так, словно его вот-вот разорвёт. Впрочем, он несильно ошибается, потому что оргазм, который его накрывает, оказывается настолько сильным, что едва ли парень осознаёт, как долго и жалобно он стонет, как соблазнительно сотрясается его тело, пока собственная плоть извергает семя на постель, пока тело обжигают сильные разряды истомы, пока густое, томное чувство неги начинает расползаться прямо в душу.       Нэт кончает через пару минут, жадно прижимаясь грудью к чужой спине, покрытой влагой их страсти. Он с рычанием вгрызается в плечо Супамона, горячим семенем обжигая парня внутри. Его самого потрясывает, и голова идёт кругом. — Как-то… — сипит Нэт, посмеиваясь. — Не так я себе это представлял… — Извращенец, — обессиленно выдыхает Джеймс, не в силах унять рвущееся из груди сердце.       Пожалуй, этот момент нельзя назвать спонтанным, но и запланированным тоже. Именно чувства, именно эмоции и единство в этих ощущениях привели к тому, что Нэт и Джеймс с такой лёгкостью и с таким желанием отдались в любовные ласки. Сирапхоп не просто так сказал, что представлял себе их первый секс иначе: ему хотелось сделать всё более нежно и трепетно, подойти к этому вопросу основательно и трепетно, однако Супамона устраивает и так. На самом деле, хоть Джеймс и любитель ласк и поцелуев, спонтанный и горячий секс для него является одной из фантазий, которые он невольно прорисовывал, после времени, что проводил с Нэтом. Не меньше поражает и то, что Супамон не почувствовал скованности и страха. Только подумайте: в сеть было слито видео, где он занимается сексом — после этого от одного слова блевать тянуло, не говоря о том, чтобы подпускать к себе кого-то близко. Но, как уже было сказано, эти двое способны залечить раны друг друга. Именно поэтому сейчас Джеймс оказывается в таком положении, что очередная ступень оказывается пройдена, и он, слепо и верно соглашается отдаться во власть судьбе, что свела их вместе с Нэтом. А может, их свела случайность или череда определённых событий? Противиться Супамон в любом случае не станет, потому что верит Нэту, потому что не может не верить.       Измотанный, он поднимается на трясущихся ногах, чтобы пойти в ванну, но только Нэт и правда сделал так, что Супамону даже стоять сложно. Признавая свою ответственность, Сирапхоп, не сдерживая счастливой улыбки, направляется с ним в душ, помогая Джеймсу помыться. И только после этого они снова возвращаются в постель, где Супамон, крепко прижатый к такому надёжному и родному Нэту, засыпает, ускользающему сознанию на радостях крича, что счастье есть.       Конечно же есть. Глупо было бы отрекаться от любви из-за неудачного опыта. Здесь уже ничего не попишешь, как говорится, это жизнь, и от предательств не застрахован никто. Самое главное, пожалуй, важнейшее, что благодаря именно этой неприятной ситуации два сломленных человека обрели друг друга. И что более ценно во всём этом, так это неоспоримость их предназначенности друг для друга. Как жаль, что они не встретились раньше. Как здорово, что они всё-таки нашли друг друга.       А новогодняя суета, которой поглощён весь остров, настигает парней уже на следующее утро. Им не помешало бы больше понежиться в объятиях друг друга, поговорить обо всём и ни о чём одновременно, просто посмотреть друг другу в глаза, даря такие искренние и счастливые улыбки, вот только телефон Сирапхопа с утра разрывается звонками: и Масуми, и Аризу-сан, и Сора звонят. Масуми ищет брата, поскольку нужна помощь в источниках, как хорошо, что Нэт уже тут, ха-ха, Аризу-сан звонит, чтобы проконтролировать общее настроение в доме, а также напомнить внуку, где находится ёлка и что лучше всего приготовить на новогодний стол. Сора же звонит просто потому, что он безумно соскучился по папе, но уезжать от «ба и деды» пока что не хочет! А как радуется Джеймс, когда видит маленькое, пухленькое личико на экране смартфона. Хорошо, что Супамон успел одеться, ну а Нэт с улыбкой на лице оставляет свой смартфон Джеймсу, отправляясь на помощь к брату, пока его теперь уже парень общается с его сыном. Кто бы мог подумать, ё-моё! Его парень и с его сыном. И оба такие любимые! И оба спасли Нэта от тёмных, мрачных переживаний.       Сора же болтает без умолку. Джеймсу даже кажется, что мальчик сильно подрос, словно не видел его несколько месяцев, но ребёнок заявляет, что он уже давно большой мальчик, а Супамон лишь шире и шире улыбается, не в силах дождаться их новой встречи. Этот замечательный ребёнок сумел помочь и ему тоже, даже не осознанно, ну а любовь Джеймса к Соре совершенно неожиданно раскрылась с самой первой встречи. Пусть Супамон не самый большой любитель детей, но и Сора необыкновенный ребёнок. Особенный мальчик, который делает этот мир лучше.       На источниках приходится пробыть до половины пятого. Уже после разговора с Сорой, Джеймс находит Сирапхопа, разбирающегося в неожиданно возникшей работой, и просто сидит рядом, молча наблюдая за его сосредоточенным лицом. Так странно понимать, что вчера ночью этот ответственный парень был самым настоящим ненасытным зверем. Ох… Джеймс спешит отмахнуться от этих мыслей, потому что представлять подобные вещи в присутствии Масуми безумно смущает.       Куда теплее ощущается и возвращение домой. Жгучий мороз разыграно целует щёки, пока они возвращаются к дому, но любовь согревает сильнее. Счастье же открывает множество возможностей. К примеру, чтобы наконец-то принять себя. Им ещё есть, о чём поразмышлять на досуге, но теперь, зная, что рядом есть человек, готовый тебя принять любым, все эти думы будут проходить с лёгкостью и осознанием правильных вещей. Ну а пока вся философия остаётся на потом, ведь через сутки наступит Новый год, а дом их совершенно не украшен!       Следуя указаниям бабушки, Нэт выискивает в гараже множество украшений к дому, вот только заснеженный участок не позволяет их все разместить. Кое-как извернувшись, Сирапхоп украшает фасад дома цветными огоньками, у дорожки выставляя белых, маленьких оленей, пока Джеймс суетится на кухне, приготавливая аппетитные вкусные блюда и на завтра, и на сегодня. Он послушался Нэта, когда тот запретил ему участвовать во внешнем украшении дома: Супамон не приучен к этому, а Сирапхоп не первый год этим занимается. Так что юноша, со спокойной душой, отправился на кухню, чтобы в полной мере продемонстрировать свои кулинарные таланты. Ещё никогда он не ждал этого праздника так сильно, ещё никогда мир не казался так ярок и улыбчив, как сейчас.       Вернувшийся Нэт лишь дополняет идеальную картину. Джеймс, занимающийся нарезанием салата, и Сирапхоп, нежно обнимающий его со спины, сладко целующий изгиб шеи. И нет ничего прекраснее этого скромного уюта и жгучего комфорта, которые они друг другу дарят. Самое прекрасное, самое ценное и самое лучшее, что есть у людей — любовь. Любовь друг к другу, любовь к своей семье.       Уже под вечер, собрав ёлку и начав её украшать, их идиллия кажется безумно трогательной. Они смеются, подшучивая друг над другом, обнимаются и целуются, и в этом маленьком мире рождается пугающая своей правильностью мысль: возможно, у них и правда получится? Ведь достаточно просто желания.