***
Солнце успело зайти за горизонт, и вот уже который час за окнами барабанил мелкий дождь. А вот внутри офицерского кабинета процветало тепло и пьянство. Пускай Росс и информировал нас о происходящем на острове, но внутренние события о который тот знать не мог, были нам недоступны. Уже который час, Ханджи наперебой рассказывала о том, как протекала жизнь в наше отвесившие. И каждый раз, вновь м вновь твердила… — В тот день, когда вы исчезли, был единственный раз, когда хладнокровный Леви поддался эмоциям. — Мне жаль. — Уверена, ты не желала причинить ему боль. — Но я это сделала. — Верно. Сначала ты. Потом Эрвин. Я не осуждаю тебя, да и былого не вернуть. Просто, — почесав затылок, экс ученая подбирала правильные слова, путаясь в сумбурных алкогольных мыслях, — Когда не стало Эрвина, и его роль досталась мне, я ощутила все бремя ответственности. За каждую смерть, под моим командованием. И особенно остро то, когда не стало Моблита. Мне хотелось кричать от боли и тех мыслей, что проносились в голове. Я как-то пыталась поговорить с Леви. Знаешь, спросить совета. Но он был закрыт. Словно запечатал все воспоминания о своем первом отряде и тебе. Уж не знаю, как легче проживать эти стадии. — Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. — Точно! И я не знала, как перепрыгивать на следующую. — Но ты, очевидно, справилась. Ты ведёшь за собой людей. По заветам Эрвина. Мне жаль, что меня не была с вами в тот период. Я бы очень хотела помочь тебе с этим. Прости. — глаза предательски защипало. Ханджи вытерла рукавом нос и вновь надела очки. — Прости. Совсем расклеилась. В общем, это я к тому, что совсем не понимаю его. Может, у тебя получится. — Прошло то время. — Нет! — Да и к тому же, со дня на день, вы сдадите нас Военной Полиции и мы пойдем под суд. — без обвинений, просто констатация факта. — С чего это ты взяла? — А? — Как я уже говорила, вы все еще солдаты Разведкорпуса. И ваши ошибки или принятые решения, останутся исключительно в этих стенах. — Но… Это ведь неправильно. — Нам нужны люди, это раз. Такие как вы — тем более, это два. Три — я не вижу тут ничего, кроме самопожертвования на благо человечества. Вы делали это ради Полли. Тот, кто спасает одну жизнь, спасает весь мир. — Благодарю, Командор. — Прошу, давай без этого. — Мы засиделись. Мне пора. Комфортабельные катакомбы ждут. — Твоя комната все еще свободна. Вы с Эллай не пленники. — Спасибо.***
Здесь все осталось точно так, как я запомнила. Все та же кровать и белье, на котором я провела последнюю ночь. Занавески в том же положении. Только зеркало исчезло. И вещи, что лежали на столе, словно были переложены не моей рукой. Странно… Здесь должна была накопиться пыль… Комната была закрыта. Вряд ли здесь кто-то жил. Ханджи говорила, что комната пустовала… Отворив шкаф, я выудила старый пеньюар, и направилась в душ. Вместе с горячей водой, в слив стекали и все прошедшие события. Столь долгоиграющая глава подошла к концу, ознаменовывая новый этап. Нам предстояло пораскинуть мозгами, и все-таки решить титанический вопрос раз и навсегда. Сейчас, в запасе было еще тринадцать лет. Это немного больше, чем те годы, что ушли у нас на первый этап. Можно открыть шампанское и наконец-то расслабиться? Нет. За два года я ни разу не прокручивала в голове сценарий возвращения в Разведку. Как мне себя вести? Что делать? Требует ли это место моего присутствия? Днем, Леви не проронил ни слова в отношении перспективы нашего пребывания здесь. Вернуть статус солдата, означало закрыть глаза на наш побег. Так думала Ханджи. Но… Как поступит он? За время моего отсутствия, я успела позабыть то, что вода в расположении имеет свой лимит. Когда я очнулась от своих мыслей, мыло с обнаженного тела уже было смыто ледяной водой. А когда я подставила под струю лицо, чтобы отогнать размышления на попозже, та и вовсе закончилась. Закутавшись в махровое полотенце, я почистила зубы, избавляясь от неприятного послевкусия вина и вышла из ванны. В комнате не было освещения, лишь свет от уличного фонаря пробивался в комнату. Я подошла к окну, и закрыла его полностью, удостоверившись, что комната хорошо проветрилась. Когда мой взор упал на Разведчиков, что еще слонялись по территории, спиной, я ощутила, что не одна в комнате. Пространство наполнил такой забытый и желанный аромат хвойного мыла и чистоты. Он здесь. — В тот день, когда мы вернулись из экспедиции, я стоял там же, где ты. Ждал твоего появления из столовой. Но ты не выходила. — стоя в конце комнаты, подпирая собой стену, он не смел приближаться. — Я думала, после последней, самоубийственной атаки Эрвина, ряды Разведки поредели. Но здесь все также кипит жизнь. Даже после отбоя. Как раньше. — Разведкорпус вернул непомерной ценой земли, которые всегда принадлежали людям. Триумф Эрвина вздохнул новую жизнь в легион. Курсанты потянулись к нам. — Не знаю, хорошо это, или плохо. — Ты правда, сейчас здесь? — я развернулась. Впервые, я увидела Капитана, который не может поверить собственным глазам. Он колебался. — Ты кажешься очередным миражом моего воспаленного воображения. — Хочешь ты того, или нет, но я реальна. Бесконечно долго, Леви пересекал комнату в моем направлении. Дело пары секунд, но они превратились в вечность. Для чего ты идешь мне навстречу? Что будешь делать? Сократив расстояние, он прошелся указательным пальцем от локтя вверх, до плеча, и направо. Останавливая руку близ яремной впадины. — Бьется. Быстро. — заключил он. — Ненавидишь меня? — я жаждала и одновременно боялась получить ответ. — Ты была частна со мной сегодня. Я отплачу тем же. Я разочарован. И ненавижу тебя, за годы лжи. — Имеешь право. — В то же время, я рад, что тебя не было, когда Эрвин повел солдат в последний бой. То, что ты сейчас передо мной… То, что я испытываю находясь здесь, перебарывает чувство из твоего вопроса. Я скучал. Сдохнуть можно от того, как я скучал. — рука, что покоилась на груди, опустилась ниже, сбрасывая полотенце, которое закрывало наготу. Оказавшись перед ним абсолютно открытой, я не смела шелохнуться. — Ты больше никуда не уйдешь. — Не уйду. — Это был не вопрос. Холодные и крепкие руки, подхватившие мои бедра, с силой сжали их и оторвали от пола, усаживая на подоконник. Устроившись между разведенных ног, губы Капитана нашли чужие в темноте, и отдаваясь инстинктам, соприкоснулись в мокром поцелуе. Это было похоже на исповедь. В этот поцелуй была вложена неизмеримая боль, горевание, разочарование и все те горькие оттенки, в которые были окрашены последние два года для обоих. Белоснежная рубашка сползла с осунувшихся плеч, открывая обзор на столь желанное и забытое тело. Его мысли ведут хоровод из сомнений и разногласий с внутренним я. Прекрати, остановисьно нет, он продолжает погружаться в омут с головой, пока не достигает дна своей же души. А что было на том дне? Лишь беспрестанная боль, холод, и неоправданные ожидания, после потери единственного маяка, что освещал дорогу во тьме. Когда перегорела на нем единственная лампочка, единственный сигнал, что вел его на протяжении несчастных месяцев прекратил освещать путь, оставляя во мраке, наедине со своими демонами. А тех было столь бесконечное множество, что за несколько жизней не проработать. Да и он не пытался. Лишь отдался тем на растерзание, потому что не видел смысла в бесшабашном пребывании, что здесь, внутри, что там, в лютом холоде, снаружи. Где будет лучше? Где вновь обрести тот свет, за которым следовать, ведомо, словно светлячок. Ответ был очевиден, провоцировал обрубить крылья и пасть на самое дно бытия. Столь забытое осязание, прикосновение к нежному телу, настолько сильно бьет, наотмашь, что шаг назад и разрыв трепетных касаний, контрастирует слишком резко, заставляя сознание помутнеть в порыве забытья. Прикосновения его рук становились нетерпимее и жестче. Сквозь поцелуй, я болезненно застонала. — Прости. — Нет. Не хочу, чтобы ты сдерживался. Судорожно трясущимися руками, я нашла пряжку ремня, того элемента, что сдерживал нас от полного воссоединения, и резким движением расстегнула его. Рядом с ним, не нужна была подготовка. Мы были вдали друг от друга несколько нет. Мне не хотелось знать, снимал ли он мужское напряжение с кем либо. Было достаточно того, что я была верна своему выбору. Ощутив резкую правильность и заполненность, я вскрикнула и облокотилась спиной на холодное стекло окна. Правая рука мужчины легла на источник звука, а вторая протиснулась под спину, разделяя разгоряченное тело и оконную раму. — Будь тише. — я отрицательно замотала головой, чем вызвала полуулыбку Капитана. Комнату наполнили пошлые, влажные звуки соединения тел. Из-за длительного отсутствия близости, я была готова рассыпаться на мелкие осколки лишь от одного его касания. А сейчас, продолжая биться в сладкой агонии, единственное, на что хватало сил, это продолжать расчерчивать спину Капитана красными полосами удовольствия. Чувствуя приближение его финала, я аккуратно оттолкнула его от себя, спрыгивая с подоконника меняя нас местами. Тот вжался ладонями в подоконник, когда я опустилась перед ним на колени, и обхватила каменный член рукой, погружая в рот. Очерчивая пульсирующую головку языком, Капитан запрокинул голову наверх, издавая громкий стон удовольствия. Несколько поступательных движений, и по горлу, глубоко растеклась раскаленная лава семени. Дождавшись, окончательного завершения, я освободила член от оков своего рта и убрала остатки финала языком по всей длине. Рука Капитана легла на затылок, притягивая вверх к себе. — Если ты думаешь, что я на этом закончил, то ты ошибаешься.