Позолоченная клетка

в золотой клетке птичка свободы вероятно и не видала: она привыкает к роскоши, распевает там и не замечает ничего вокруг. даже солнце меркнет на фоне блеска этой ловушки, дурно прекрасной и манящей. 　　　　　　　　　　 мой сон — твои объятия. «ширасаги химэгими» сладко на устах прилипало у каждого простого жителя королевства молний с её чистейшей репутацией принцессы клана камисато. ее красота и невинность оставляли свой след в душе и сердце, отпечатывались желанием прикоснуться, любоваться, слушать, говорить с ней. аяка до скручивающегося чувства в груди простая, как снежинка. или падающий лепесток сакуры в танце с ветром. пустит корни сквозь меня вишня. ее невинность тщательно охранялась известным слугой клана камисато и её братом. взор его глаз хищных, правда глубоких, всегда наблюдал за девушкой. он всё расписал ей вплоть до сна: сколько и когда она обязана спать. (можно ли ей видеть сны? о чем?) аяка на всё кивала, право, аято лишь заботится о ней. и всегда делал это. и не была бы она белой цаплей, слезно вежлива и ласкова, добросердечной, если бы не влияние сиблинга. нет, девушка должна поддерживать репутацию их клана, всё во благо семьи… 　　　　впечатай меня в стену, чтобы я осталась дома. он для неё — всё. жизнь младшей камисато держится в руках отнюдь в руках аято. сделать вдох ароматной травы наку лишь по команде брата; насладиться чувствами юного возраста первыми — никак нет. (мой страх — поцелуй, а в груди 12 пуль) капли чая стучали как пытка ли юэ’льская. стоит сделать неверный шаг (шахматной доски) и пролить немного жидкости на стол — следует наказание; аяка очень много думает над этим и заставляет себя быть более галантной. и снег вдруг в комнате, босиком на потолке… бей мне по лицу, я уж точно заслужу. аяка в поисках того, кто будет видеть в ней не только принцессу или младшую сестренку, а друга. может даже любовницу, как ей сильно хотелось после вычитанных романов от корочки и до издательского дома гудзи яэ. камисато была простой до бабочек в животе, но властной навечно, и никуда ей не сбежать от этого. цветы сакуры заполняли желудок и пытались вырваться наружу, отчего больно — жуть, какой жар внутри от обиды, что она не выдерживала, а слезы лились по лицу как ручей. впервые они пришли к несоглашению с друг другом, и девушка прочувствовала эту сторону аято; сторона, вставшая ненадежной стеной, в которую ее точно впечатают. засим пришлось лишь кивать и голову опустить. цветы сакуры всё сильнее и сильнее сжимали органы юного тела в хрупком возрасте. архонты, она сжималась сильнее этих лепестков ночами под лунным светом. «жизнь бедных людей и то интереснее». как жаль, что сезон дождей в инадзуме выпадает на начало лето. снегопады, к несчастью, у них небольшие. зимой не особо холодно. аяка позволила себе дерзкую мечту — исчезнуть. стать свободной, хоть и ветром. а что тому ветру, барбатосу, он вечно свободный и шляется где хочет. то, как шумит ветерок с их горы и волны перекатываются где-то внизу, напоминают младшей камисато о её полной несвободе. а может это все на благо? брат ведь лучше знает.