Маленькая ведьмочка, Великий Вор и не обжигающий свет

Путешествие Кэйи и малышки Кли длилось совсем недолго, однако тоску по ним Дилюк ощущал так сильно, будто прошло несколько недель, а не дней. И всё это из-за скомканного прощания: Альберих всего на пару минут заскочил в таверну, чтобы сообщить возлюбленному о своём уезде со ставшей им обоим такой дорогой девочкой в Сумеру, а после сразу же побежал собирать вещи, даже не обняв. С Кли же Дилюк и вовсе не попрощался, ну какой вздор! Дом словно бы опустел без приходившего поздно по вечерам капитана кавалерии и иногда остававшегося там маленького урагана, который обожал чай, завариваемый Аделиндой. Их общие вечера, когда Алиса вновь отправлялась в дальнюю дорогу или не могла провести время с дочкой, проходили однообразно, но при этом крайне уютно: мужчины устраивались в креслах рядом с камином и переплетали пальцы, пока Кли что-то увлечённо рассказывала, топая босыми ногами по ковру. Когда же батарейка садилась, малышка забиралась к одному из них на руки и засыпала, мило сопя. Чаще всего жертвой становился Дилюк, волосы которого перед сном девочка любила заплетать в косички или другие причудливые причёски, а эмоции смирившегося со своей участью Рагнвиндра всегда заставляли Кэйю тихо рассмеяться, чтобы тот не заметил, а иначе зло сверкающих глаз, впившихся в него, было не миновать. Когда Кли засыпала, то Дилюк относил её на руках в обустроенную специально для неё комнату, пока Альберих убирал посуду, ведь к тому моменту вся прислуга уже спала. Убедившись, что малышка спит, удобно устроившись под одеялом и уткнувшись носом в сшитого для неё Аделиндой мягкого полярного лисёнка, всегда ждавшего её в этой комнате, Дилюк отправлялся в их с Кэйей спальню. Пряный чай успокаивал и усиливал желание отдохнуть, поэтому как только головы обоих касались подушек, а руки и ноги переплетались в объятиях, оба сразу же засыпали, и весь дом погружался в полное спокойствие. Поэтому красноволосому стало так трудно засыпать в одиночестве, не послушав ранее очередную интересную реальную или полувыдуманную историю Кли, не наслаждаясь звуками потрескивания огня, не обсудив с Кэйей прошедший день, пока девочка увлеклась рассматриванием собранных ей же самой сегодня цветов, сейчас важно красующихся в расписной вазе. Смысла написать письмо не было, ведь путешественники вернутся раньше, чем оно успеет дойти, поэтому Дилюк даже не мог узнать, как их дела, что определённо заставляло скучать ещё больше, но на людях он старался этого не показывать. Кэйа ещё и не сказал, на сколько конкретно дней они покинули Мондштадт, поэтому Рагнвиндр знал лишь, что это "ненадолго". В один из таких вечеров ожидания вышел на улицу, чтобы насладиться тёплой погодой и лёгким ветерком, стрекотанием сверчков в кустах. Сидя за одним из столов на площадке винокурни и рассматривая лес, Дилюк заметил, что там промелькнуло что-то красное, однако списал всё на усталость и "показалось". Поэтому удивился, когда где-то позади него раздалось громкое "Папа Дилюк!". Этот тоненький голосок он бы не спутал ни с чем, так что словно по команде вскочив со стула, подхватил на руки бежавшую к нему Кли и покружил. Так малышка обращалась к нему только когда они наедине или втроём с Кэйей. Рагнвиндр не сразу заметил новый наряд девочки, поэтому получил лёгкий тычок в плечо со воскликом: – Я теперь ведьмочка! – радостно и гордясь пролепетела светловолосая. – Я вижу, искорка, – ответил Дилюк, рассматривая красивый костюм и продолжая держать её на руках. – Самая милая во всём Тейвате ведьмочка. Сосредоточившись на малышке, Рагнвиндр не сразу заметил медленно идущего к нему Кэйи. Лишь когда он был на расстоянии трёх метров, поднял голову и так, кажется, и застыл с распахнутыми в удивлении глазами и поднятыми бровями. – Мне идёт? – в своей привычной нахальной манере спросил Альберих вместо приветствия. Взгляд синеволосого бегал по лицу любимого, пытаясь запомнить все возникающие на нём эмоции от удивления до восхищения. Когда тот наконец снова стал человеком, а не застывшим каменным изваянием, посмотрел на Кли, уже сумевшую развязать державшую хвост ленту и начав что-то плести из теперь распущенных волос. – Если ты – маленькая ведьмочка, то он выглядит как самый бессовестный пират, вдохновившийся сумерскими танцами, – проконстатировал Дилюк. – И да, Кэйа, если это так, то тебе определённо идёт. – Танцевать сумерские танцы? – ещё шире улыбнулся капитан кавалерии, подойдя уже совсем близко. – Быть бессовестным пиратом, – ответил Рагнвиндр, пока Кэйа положил одну руку на его бок и, отодвинув красную чёлку другой, оставил невесомое касание губ на лбу. Знал же, паршивец, что когда он такое делает, Дилюк сразу же млеет от нежности и этого своеобразного знака заботы и любви, какой бы она не была. Кли захихикала и начала громко рассказывать об их путешествии, важно восседая на руках, пока её несли в дом. Кэйа молча шёл рядом, кидая на Рагнвиндра тёплые взгляды, по которым тот не мог не понять, что его возлюбленный тоже сильно соскучился. Устроив себе тот самый привычный вечер, троица наслаждалась воссоединением, а двое из них воспоминаниями об их визите в Сумеру и Мираж Велуриям. Дилюк увлечённо слушал рассказ Кли, который Альберих иногда дополнял, однако мгновенно умолк, заведя малышка речь о том, как "папа Кэйа" о ней заботился всё это время. Даже вспомнила случай, когда трое жителей Миража начали ссориться, а она сильно расстроилась из-за этого, и как рыцарь тогда заступился за неё, заставив извиниться крайне конфликтных мужчин. – Кэй, ты...– начал Дилюк, смотря на возлюбленного тёплым взглядом, полным обожания и гордости. – Я не сделал ничего особенного, это было моими обязанностями, – опередил его капитан кавалерии, спрятав смущение за наигранным отсутствием какого-либо интереса к произошедшему и полной беззаботностью, лениво потягивая чай. Кэйа уже давно не мог притворяться и как-либо актёрствовать рядом с Дилюком, поэтому был мгновенно раскушен из-за выступившего на щеках едва видимого румянца смущения. Они оставались в своих новых костюмах, поэтому при хорошем освещении Рагнвиндр смог лучше рассмотреть их. Работа была выполнена искусно и профессионально, наряды выглядели дорого и даже грациозно, а различные мелкие детали, такие как украшения дополняли образы. Портной явно являлся мастером своего дела и любил его. Дилюк спросил о происхождении этой одежды, и Кли начала новый рассказ про постановку о Великом Воре, свете и девочке. Когда рассказано было уже, кажется, всё, она устало зевнула и попросила Рагнвиндра отнести её в комнату и уложить спать. Ведьминский наряд сменился лёгкой ночнушкой, а плюшевый полярный лисёнок был заключён в объятия сразу же после открытия двери. Пожелав девочке спокойной ночи, Дилюк отправился в их с Кэйей спальню, где тот уже ждал его, сев на краю кровати в том же костюме Великого Вора. – Почему не переоделся? – спросил красноглазый, заходя в комнату и подходя к шкафу, чтобы сменить дневной прикид на ночную чёрную рубашку. –Подумал, что тебе захочется поближе меня рассмотреть в этом образе, – не спеша ответил Кэйа, следя за каждым действием любимого взглядом. – Может быть, – произнёс Дилюк, уже переодевшись и приблизившись к Альбериху, поставив одну ногу между его коленями и взяв его ладони в свои, разглядывая кольца и маникюр, после медленно проходясь взглядом по нему всему. – Я расстроюсь, если ты скажешь, что не Кли заплела тебе эту косу. – Не собираюсь тебя расстраивать, – улыбнулся Кэйа, перехватив руки партнёра и поднеся их к своим губам, начал покрывать их поцелуями. – Знаешь, я очень по тебе скучал, постоянно вспоминал. Особенно во время представления, когда мне приходилось зачитывать реплики, в которых часто говорилось о прекрасном огне, дарящем свет, но больше не обжигающем. – Так и говорилось? – усмехнулся Рагнвиндр, не доверяя этим хитрым глазам, ведь повязка была снята и отложена на прикроватную тумбочку, представив взору вертикальный бледный шрам, выделяющийся на фоне смуглой кожи. – Возможно, я чуточку преувеличил, – загадочным голосом ответил Кэйа и выдохнул, прижав по-аристократически светлые руки Дилюка к своему лбу, чтобы те касались его костяшками светлых пальцев. – Давай переодевайся и будем спать, мой бессовестный пират, – хмыкнул Рагнвиндр и освободил свои ладони из плена чужих, двинувшись к другой половине кровати и после забираясь под тонкое одеяло. – Я Великий Вор, Люк! – с гордостью в голосе произнёс Кэйа, снимая с себя украшения. – Не путай. Дилюк улыбнулся, удобнее устраиваясь на постели, и через некоторое время, когда почувствовал обвившие его талию руки, решил, что ожидание стоило такого воссоединения. Для двоих путешествие в Мираж Велуриям стало приятным воспоминанием, а для другого уютным вечером встречи после.