Он шел так быстро и громко, что шаги гулкими ударами разносились по всему дому. Наглая, мерзкая девчонка, возомнившая о себе невесть что, целый день была причиной его раздражения. И казалось бы, хуже быть уже не может, однако, когда она не явилась на ужин, Том вышел из себя.
Элементарный, простой свод правил, который он писал полночи, грязнокровка была не в силах выполнять. Разумеется, отсутствие ответственности и пунктуальности у его
сокамерницы являлось вовсе не единственной и даже не главной причиной раздражения. Причина его столь нервного и дерганого состояния в большей степени заключалась в долгом разрыве их связи, подпитывающей змею и избавляющей от болезненных спазмов, созданных проклятьем.
Конечно, Гермионе было все равно, поскольку ее подобные моменты не беспокоили. Ее птичка тихо и мирно сидела в клетке, не зная хлопот, забот и свободы.
Том не хотел лишний раз приближаться к мерзкому отродью, но контактировать приходилось — для поддержания жизни. Именно поэтому он и придумал этот свод правил, распорядок дня, чтобы проводить время с грязнокровкой в непринужденной обстановке.
С силой хлопнув дверью, Том скинул мантию на пол и устремился к единственному портрету, висящему прямо напротив письменного стола. Несколько минут он буравил взглядом женщину, изображенную на холсте, надеясь, что она наконец даст ему ответы. Его старания оказались не напрасны. Уже отвернувшись от портрета, Том раздраженно вздохнул, прикрыл глаза и попытался расслабиться.
— Тебе не стоит рассказывать ей правду. Эта тактика приведет тебя туда, откуда ты уже много лет бежишь… Не пытайся выбраться раньше времени. — Знакомый голос слышался отовсюду, разносясь противным эхом, заставившим Тома нахмуриться.
— Что мне делать? — прорычал он сквозь зубы.
— Стань прежним Томом Реддлом. Стань человеком, а не монстром, которого едва ли тебе удается прятать внутри.
— Прежнего давно нет.
— Мы это исправим. Я напомню тебе, каким ты был.
Комнату в момент заволок темно-серый дым. Вместо привычной мебели в его кабинете постепенно вырисовывались давно забытые образы школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. По правую сторону за последним столом сидел студент в слизеринской школьной форме. Его темная шевелюра была небрежно зачесана назад, верхняя пуговица рубашки расстегнута, галстук завязан слабо, и самое главное, что бросалось в глаза — искренняя улыбка на лице студента. Он смотрел на сидящих напротив однокурсников, оживленно по-настоящему смеялся и активно жестикулировал, обсуждая что-то наверняка очень интересное.
— Это был четвертый курс, — пробормотал Том, будто объясняя кому-то.
К парню подошла старшекурсница, и Том сразу узнал в ней Шарлотту. Та что-то шепнула ему на ухо, и малыш Томми покраснел от смущения.
— Что же она сказала?
Он никак не мог вспомнить.
— Я сказала, что одна девочка с твоего факультета хочет сходить с тобой в Хогсмид на выходных.
Картинка перед глазами размылась, и Том на долю секунды ощутил досаду, но затем появилась новая иллюзия. На этот раз тот же студент с блеском в глазах стоял на станции Хогсмид и нежно держал темноволосую девушку за руку. Том оказался слишком близко к видению, поэтому отчетливо, будто находясь рядом, слышал, о чем говорила парочка.
— Ты будешь мне писать, Том?
— Каждый день!
Они засмеялись, и девушка наспех приблизилась к нему, чтобы украсть поцелуй.
— Как думаешь? Если бы она не перевелась в Шармбатон, как сложилась бы твоя судьба в дальнейшем?
— Ты скажи, ты ведь у нас ведьма.
— Том, мы заняли тебе место. Поторапливайся, поезд скоро отправится.
— Эйвери, — усмехнулся Том и сложил руки на груди.
— Помнишь, что ты сделал? — Вновь этот голос Шарлотты из ниоткуда.
— Я сел в вагон вместе с ней, — заключил он и нахмурился, пытаясь вспомнить, почему так поступил. Но ведьма будто слышала его мысли.
— Потому что ты испытал чувства к этой девочке. И тебе было абсолютно наплевать, что подумают о тебе твои приближенные. Ты выбрал ее — предпочёл девочку друзьям — тем самым подорвав авторитет среди будущих Пожирателей, однако ты никогда об этом не жалел.
— Разве что сейчас, — перебил ее Том, все еще наблюдая за парочкой, которая никак не хотела расставаться.
— Это ложь, и мне не нужно лезть тебе в голову, чтобы понять это. Только посмотри, как ты увлечен своим прошлым.
Он наконец осознал, что даже не сопротивлялся ведьменскому влиянию, не прогонял иллюзию-воспоминание, а спокойно, даже с некой ностальгией, наблюдал за собой в юности. Том не мог отрицать, что в его детстве были и хорошие дни, за исключением тех, что он пробыл в приюте, но Хогвартс действительно дал ему то, в чем он отчаянно нуждался, хоть и не всякий раз мог признать это.
Том дернулся, будто хотел развеять наваждение, и натянул маску безразличия, стараясь показать ведьме, что та в корне ошибается, и он не увлечен, а скорее испытывает легкую скуку, но тщетно. В последнее время ему все труднее удавалось скрывать свои истинные эмоции, с каждым днём пробуждавшиеся в нем все больше, и Том никак не мог повлиять на их возникновение. Что-то в нем рождалось, что-то очень необычное, возможно, давно забытое старое. Взять к примеру раздражение, что сопутствует ему как верный соучастник. Будучи на свободе — в своем обличье — при любом проявлении неподчинения Волдеморт незамедлительно убивал источник, но в случае с грязнокровкой подобного желания не возникло даже в минуты, когда это отродье переходило все границы. Скорее именно этот момент выводил его из себя куда сильнее, чем подростковая спесь.
— Узнай ее. Стань тем, кого ей сейчас не хватает. — С этими словами туман рассеялся и голос ведьмы тоже.
Упав в кресло, Том задумался над словами Шарлотты, но воспоминания все еще пылали в его памяти и затмевали разумные рассуждения о новой тактике. Нельзя было сказать, что напоминая о прошлой жизни хоть на каплю растопили его холодное сердце, однако, они стали полезными.
Буквально за несколько часов Том вытащил из памяти все, что было связано с той девушкой, чье имя он так и не вспомнил, но оно уже не имело никакого значения. Сейчас его волновало только две вещи: свобода и становление нового мира в Британии. Обе эти цели можно было достигнуть с помощью лишь одного инструмента — грязнокровка и ее расположение.
Разомкнув глаза, он резко встал, поднял мантию, встряхнул и накинул на плечи. Время было позднее, однако Том был уверен, что единственный человек в его окружении, который хоть что-то знал о мисс Грейнджер, ещё не спит. Бесшумно спустившись по лестнице, он осмотрел холл, поскольку не спала в это время и Гермиона, что в любой момент могла отдаться своему любопытству и исследовать дом, к тому же время для этого было подходящее.
Убедившись, что на этаже его случайным образом никто не поджидает, завернул за угол и быстрым шагом направился по коридору. Комната Малфоя находилась почти в самом конце, поэтому Тому пришлось несколько раз обернуться, чтобы убедиться в отсутствии посторонних глаз.
Он учтиво постучал три раза, закатив глаза в раздражении. Где это видано, чтобы Темный Лорд стучался к отпрыску предателя?
— Входи, — послышалось из-за тонкой деревянной двери.
Входи… Еще большее унижение, чем говорить с грязнокровкой как с человеком.
Том отворил дверь, слава Салазару, что не с ноги, хотя подобная мысль его посетила. Малфой, вальяжно развалившийся на кровати, держа в руке стакан с алкоголем, резко подскочил, приводя себя в порядок.
— Повелитель? — Он склонил голову в приветствии. — Чем обязан?
— Сядь и расскажи мне все, что знаешь о грязнокровке.
***
Крутой обрыв перед фьордом кружил голову. Том с осторожностью переминался с ноги на ногу, смотря в опасную пропасть холодного северного моря. Шум ветра и бурлящая над камнями вода действовали на него положительно. Было в этом что-то умиротворяющее, а прохладный воздух словно очищал Тома от саднящего раздражения. Может, это вовсе не природа воздействовала на него, а пара бокалов виски выпитая под унылый монолог Малфоя. Однако на удивление Том чувствовал себя иначе: рука не болела, дышалось легко, он даже позволил себе вольность. В ожидании той самой он присел на скамью в беседке, откинувшись на мягкую спинку и закинул ногу на ногу.
Мисс Грейнджер подошла практически бесшумно, но донесшийся треск Том списал на ночную жизнедеятельность обитающих в его владениях диких животных и поэтому не принял во внимание звуки.
Ему было неизвестно, сколько она простояла за его спиной, до тех пор, пока не прочистила горло. Том резко обернулся и дернул ногами, ставя их вместе, и медленно оттолкнулся от мягкой спинки.
— Отдыхаете? — со скрытой усмешкой спросила она и, обойдя беседку, села рядом. — Простите, если нарушила ваше уединение.
— Ни в коем случае, я же вас пригласил, — по-прежнему холодно ответил Том и тут же выругался про себя. Ему необходимо поработать над подачей и эмоциями.
— Вид хоть и красивый, но жуткий, не находите?
Том проигнорировал ее. Грязнокровка здесь не для того, чтобы обсуждать живописность вида. И, будто прочитав его мысли, она спросила:
— Зачем я здесь?
— Чтобы спасти нас, мисс Грейнджер. — Он ответил не задумываясь, поскольку это отчасти была правда. — Я был проклят очень могущественной ведьмой. Эта старая карга заперла меня в своем доме.
— А при чем тут я?
К счастью, на этот раз у него уже был ответ. Вывод, который он сделал после разговора с Малфоем, дал ему пищу для размышлений, вследствие чего он добрался до замысла Шарлотты.
— Вы — моя полная противоположность, олицетворение моих фобий и предрассудков.
Гермиона задумчиво уставилась на свои руки, нежно поглаживая метку. Что происходило в ее голове, Тому было очень интересно. Но легилименция, как и магия, не работала.
— Позвольте вопрос, вы чистокровный волшебник?
Браво! А она и впрямь довольно-таки развита.
— Относительно.
— Вы приверженец чистой крови? Неужели считаете, что такие, как я, не достойны иметь магические способности?
— А разве нет? Вы так не считаете? Как вы можете иметь магию, в то время, как в почти каждой второй чистокровной семье рождаются сквибы, разве это справедливо?
— Сквибы рождаются в результате смешивания одинаковой крови. А вот появление волшебника в обычной магловской семье вполне логично, учитывая разность принадлежности родителей.
Том заметил, как она выплюнула свою точку зрения, и вдруг осознал, что их диалог зашёл совсем не туда. Он глубоко вдохнул, потому что хотел убедить ее в обратном, однако цель этой встречи имела совершенно другие намерения.
— Простите, я не хотел вас оскорбить.
— У вас не получилось.
Вложив в интонацию больше сожаления, Том решил, если уж унижаться то до конца:
— Я должен признаться, что пару месяцев назад уже пересмотрел свои взгляды относительно принадлежности крови и того, кто достоин магических способностей. Я кое-что узнал о вас и приятно удивлен, что вы настолько выдающаяся волшебница.
Льстец из него никудышный. Однако морщинка, говорящая о ее оскорбленном самолюбии и неприязни к общению с ним, разгладилась на лбу Гермионы, и девушка с подозрением перевела взгляд со своих рук на Тома. Он в свою очередь решил не сдавать позиции и продолжил осыпать девушку комплиментами:
— Я крайне поражен вашей смелостью, благодаря которой вы сражались с темными силами.
— Вам Малфой рассказал?
Том, лишь кивнув, заметил снисходительность в ее взгляде. Недолгое молчание позволило обоим отбросить неприятную тему о статусе крови, и через пару минут Гермиона заговорила:
— Чем же вы не угодили той ведьме? Разве личное мнение могло стать причиной вашего заточения?
Хоть она и сменила тему, однако Том чувствовал некое воодушевление от предстоящего ответа. Это будет длинный, но, в отличие от Малфоя, интересный монолог. Однако он не спешил с ответом, поскольку правду ей знать было незачем, лишь ее часть, приправленную несправедливостью и ущемлением прав.
И он поведал ей историю о мальчике с
неправильным рождением, о несправедливом детстве, о том как окружающие воспитывали в нем монстра, о становлении юноши в сильного зрелого мужчину. Конечно, об убийствах, крестражах и Избранном малыше он умолчал, боясь, что мисс Грейнджер довольно умна и могла догадаться обо всем сразу. Приукрасив свою жизнь богатством, скверным характером, вечным одиночеством и безответной любовью, у Тома получилось достичь желанной цели. Теперь девушка с интересом и жалостью смотрела на него своими карими глазами и хотела помочь.
Что ж, Малфой был прав.
***
Открыв глаза, Том неохотно выбирался из-под одеяла. Он чувствовал себя как никогда хорошо: выспавшимся, бодрым, и даже пребывал в хорошем настроении. Отбросив одеяло в сторону, взглянул на часы, напомнившие, что он уже опаздывает на завтрак. Не сказать, что Том был голоден, однако нарушать распорядок дня, который он сам и написал, было глупо, поэтому, быстро сполоснув лицо холодной водой, он надел необычную для своего образа одежду: брюки и черную атласную рубашку — и это все, из чего состоял его гардероб, не считая мантий, которые по его просьбе домовик приобрел в городе. Но привычная одежда подверглась загрязнению из-за ночных похождений. Домовик уже наверняка все очистил, однако в шкафу ее пока еще не было.
С трудом заправив постель, Том собирался покинуть свои покои, но неожиданно появившейся призрак, заставил его задержаться. Шарлотта, на этот раз появившись в полупрозрачном образе, преградила ему путь прямо на пороге.
— Ты нарушил правила, — заявила она. — Я же велела не рассказывать ей ничего. Все должно идти своим чередом. Ты поплатишься за это.
— Я и так уже расплачиваюсь или тебе этого недостаточно? — повысив тон, спросил Том. — Одно ее присутствие в этом доме для меня — мучительная пытка. А ты хочешь, чтобы я сблизился с ней? Да лучше я умру, чем ещё раз посмотрю на грязнокровку! Меня тошнит от одного ее вида, а ты заставляешь меня дышать с ней одним воздухом… Что ты…
Глухой звук за приоткрытой дверью прервал его, и Том вздрогнул. От хорошего настроения уже не осталось и следа, оно сменилось гневом и раздражением. Он был готов уничтожить любого, кто попадется ему на глаза, и бестолковый эльф, спрятавшийся за дверью, отлично подходил, чтобы выпустить пар. Направившись к входной двери, Том ударом ноги распахнул ее и уже приготовился проклинать домовика, но заметил лишь валяющийся поднос с завтраком на полу коридора и удаляющиеся быстрые шаги на лестнице.
