Obsession

Конец осени. Суббота. Сегодня я снова в Barney's, покупаю... Черт его знает зачем я сюда пришел. Утром за просмотром шоу Патти Винтерс (темой которого стало обсуждение некрофилии) я выпил две таблетки ксанакса перед встречей с Макдермоттом, Ван Паттеном и Монтгомери, который каким-то образом увязался вместе с нами. Во что мы были одеты? На мне пальто, двубортный костюм, хлопчатобумажная рубашка и шелковый галстук – все от Armani, туфли Allen Edmonds и Очки Oliver Peoples в оправе из красного дерева. Макдермотт был в однобортном черно-белом костюме в «гусиную лапку», хлопчатобумажной рубашке от John Reyle и шелковом сером галстуке от..? Ван Паттен в твидовом костюме, рубашке, галстуке от Armani и черных туфлях. В последнее время я все чаще нервничаю из-за тел, оставленных в квартире Пола, хотя до сих пор не было ни одного объявления в газеты или слухов. Я выпил три или четыре «J&B» со льдом и помимо слабого опьянения я чувствую лёгкость и ясность мыслей. Расставание с Эвелин явно пошло мне на пользу, хотя я не чувствую чтобы хоть что-то изменилось, ее словно никогда и не было в моей жизни, разве что на автоответчике теперь нет сотни ее раздражающих сообщений. Я стою в отделе с галстуками, думая о том нужен ли мне ещё один с узором пейсли или может фуляр, когда ощущаю острое и неприятно покалывающее чувство дежавю. Осмотревшись, я не замечаю никого подозрительного, но достаточно явно чувствую на себе чей-то взгляд. Нарастающее чувство тревоги не даёт мне подтвердить мои догадки и я роюсь в карманах, в надежде что у меня есть таблетка ксанакса или валиума, может даже гальцион подойдёт, что угодно. Луис Каррузерс – мой ночной кошмар, до которого видимо не дошло в прошлый раз, что приближаться ко мне не стоит. Я надеялся что этот пидор больше не появится в моей и без того хреновой жизни, но я затылком чувствую как он неуверенно подходит ко мне, теребя лацканы своего пиджака. – Привет.. Патрик.– его голос отдает противным дребезжанием в моей голове. – какого хуя ты не в ебаной Аризоне?– шиплю я сквозь зубы, стараясь не смотреть на него. Если бы мы были не в магазине, а на улице я бы уже давно приставил ствол к его тупой, набитой соломой башке, а ещё лучше вспорол бы его своим раскладным ножом, наблюдая как кровь рекой хлещет прямо на асфальт, заставляя случайных прохожих в страхе отскакивать в стороны, пока из него вываливаются кишки. Мысли о расчлененном Луисе помогают мне успокоиться и я наконец поднимаю свой взгляд, четко выговаривая каждое слово. – разве я не предупреждал тебя что будет если ты вновь появишься в моей жизни?– он невинно хлопает глазами, но я вижу как его трясет и это вызывает у меня.. Улыбку. Я бы мог рассмеяться прямо в лицо этому пидору, но сейчас я слишком напряжен. – Послушай... В прошлый раз я повел себя..– он делает паузы, чтобы взвесить каждое свое слово, понимая что терпения у меня почти не осталось. – я повел себя ужасно и глупо. Но я бы хотел.. Пожалуйста давай просто поговорим? И я отстану от тебя. – он наклоняется, чтобы заглянуть мне в лицо, но я разворачиваюсь к нему спиной и отвечаю так, чтобы он почувствовал угрозу в моей реплике: – нам не о чем говорить. И если ты сейчас же не уйдешь из этого блядского магазина я исполню свое обещание. Тебе чертовски повезло – я предупредил тебя, но ты решил проигнорировать этот жест доброй воли, поэтому используй последний шанс и уходи. – я не могу Пат... Я просто не могу. Можешь убить меня, но прошу, поговори со мной.– скулит Луис и тянется к моей руке, видимо боясь что я сбегу. Отдернув свою руку, я разворачиваюсь и сдерживаю порыв влепить ему хорошую пощечину, беру наиболее симпатичный галстук и иду к кассе. Он молча плетется за мной и мне кажется я слышу мерзкие всхлипывания, напоминающие хлюпанье слякоти под ботинками. Расплатившись и стоя уже на выходе, я ищу свой раскладной нож и высматриваю такси, чтобы закончить разговор, но как на зло ни ножа и ни одной машины. Серьезно? Это какое-то издевательство. Начало смеркаться и меня почему-то начинает тошнить от мысли, что придется пройти несколько улиц пешком. К моему несчастью Луис все ещё стоит рядом, боясь сказать хоть что-нибудь, а меня начинает нервировать все происходящее настолько что, кажется, у меня дёргается правый глаз. Слышен раскат грома и... Начинается дождь. Льет не просто как из ведра, такое ощущение что это не капли, а сплошной поток воды и я.. Забыл зонт. Может если бы было хоть одно такси поблизости я бы не побоялся намочить свои волосы, но сейчас перспектива промокнуть раздражает как никогда. Я представляю как отвратительно будут выглядеть мои волосы и в ужасе провожу рукой по пока ещё идеальной причёске. Рядом слышится возня и Луис неуверенно обращается ко мне: – у меня.. есть зонт...– он смотрит на меня с пол минуты и эта немая сцена явно нужна для закадрового смеха. Я тяжело вздыхаю и зажмуриваюсь, поправляя очки. – блять.– я слишком сильно прикусил свой язык от злости, но другого выхода нет. Он определенно счастлив, хотя все ещё дрожит то ли от холода то ли от чего-то ещё, я стараюсь идти не слишком близко к нему так, чтобы наши руки ни при каких обстоятельствах не соприкоснулись, правая рука сжата в кулак и у меня сильно болят мышцы от напряжения. Улицы абсолютно пусты и за последние пятнадцать минут я видел только две машины. Нужно зайти в какой-нибудь переулок или парк, чтобы я спокойно придушил этого придурка и отправился в свою квартиру к трупу той сучки, которую я убил тендерайзером для мяса несколько дней назад. Она уже начала разлагаться и мне стоит выбросить то что осталось от ее тела. В размышлениях о вкусе человеческого мяса я слышу голос Каррузерса, словно он или я находимся под водой. – что? – я говорю, что не смогу уехать в Аризону.. – Почему? И не смей нести чушь про то что любишь меня. – Но это не чушь Патрик! Я не смогу жить без тебя и ты ведь..– мы останавливаемся и я чувствую как мое спокойствие и здравомыслие трещат по швам. – то что было в Йельском клубе. Блять. Я пытался тебя задушить, слышишь? Убить, прикончить да как угодно называй. Ты мне не нравишься. Я не пидор как ты, сколько раз можно тебе повторять?!– я срываюсь на крик, все равно никто нас не услышит и не увидит. Почему до этого идиота не доходит такая простая истина? Почему этот мерзкий придурок не может наконец оставить меня в покое?! – Но я ведь знаю тебя, Патрик. Ты не..– он затыкается, когда я ударяю его по лицу, моя ладонь горит и я чувствую как медленно закипаю, начиная от кончиков пальцев. Перед глазами все плывет, но я твердо стою на ногах, наклонившись к его лицу так, чтобы он точно услышал мой шепот. – ты не знаешь меня. Даже близко не представляешь кто я. Ты влюбился в Патрика Бейтмена, которого сам себе придумал. И не смей говорить мне что знаешь меня. – ну так.. п-позволь мне узнать тебя, Патрик.– его голос дрожит, но во взгляде светится идиотская решимость. – хочешь узнать меня? – да... – скажи это ещё раз. – да.– я притягиваю его за ворот рубашки и смеюсь ему в лицо. Вся эта ситуация до боли комична и я бы врезал ему с удовольствием ещё раз, но боюсь что он не сможет выдержать этого. Когда я наконец успокаиваюсь после короткого приступа смеха я смотрю в его глаза, потому что хочу видеть все что он почувствует в ближайшие несколько минут. – ты знаешь о том что я убивал девушек? Я убил не меньше десяти проституток, уродуя их тела всевозможными способами. Я отрезал им языки, срезал кусочки кожи, вспарывал животы и сжигал волосы обычной горелкой. Я убил Пола Оуэна топором, который вонзил прямо в его тупую бошку и я был рад видеть его расколотую черепушку и мерзкие мозги, напоминающие желе. Я убил ребенка в зоопарке, пока его мамаша наблюдала за пингвинами. Ты блять понимаешь что я могу сделать все то же самое с тобой прямо сейчас? Я выколол глаза одному нищему и убил его блохастую собачонку и никто ничего мне не сделал. Я убийца Луис! Не будь ты настолько блять идиотом, посмотри на меня! Ты меня любишь? Меня?– я ору как ненормальный, у меня пульсирует в висках, отдавая звоном в ушах и я почти не слышу шум дождя. Меня всего трясет от подступающей истерики, мышцы горят как после самой тяжёлой тренировки и у меня уже не хватает сил стоять ровно на дрожащих ногах. Это признание. Неужели это очередной пустой звук? Почему Луис не выглядит напуганным? Он не кричит, не говорит о том какой я монстр, не звонит в полицию я... Я не могу понять реально ли все что сейчас меня окружает. К горлу вновь подступает ком и я не могу понять меня тошнит или я собираюсь разрыдаться. Живот ужасно скручивает, я хочу влепить этому молчаливому идиоту ещё одну пощечину, но Луис по-идиотски улыбается и. обнимает. меня. – я люблю тебя, Патрик. – Отпусти меня! Ты больной! Ты слышал то что я тебе только что сказал? – Да, слышал.– говорит он с твердой уверенностью в голосе. Я пытаюсь отстраниться или вытащить руки, но он слишком крепко держит меня. Меня начинает мутить и голос вновь срывается на крик, хотя он и так меня прекрасно слышит. – Повтори! Повтори блять! – ты убил Пола Оуэна и кучу девушек самыми мерзкими и изощрёнными способами... Даже если я больной это не означает что я тебя не слушаю Пат.– он прижимается ко мне, а у меня текут слезы по щекам. Я не понимаю. Я не могу понять реально ли все происходящее. Ощущения как при горячке: мысли путаются, превращаясь в кашу, все внутри горит, живот ужасно скручивает, но хуже всего жгучая боль где-то в груди, слезы текут по щекам, скатываясь в рот, на языке ощущается соль и горечь. Я не просто плачу, я рыдаю, портя свой новый маникюр пока царапаю его пальто, в мнимых попытках ухватиться за ускользающую реальность. Ощущение беспомощности и моей незначительности захватывают меня целиком и я чувствую как разваливаюсь на куски и чувствую как всем плевать. Луис что-то говорит мне, но я не слышу, я всхлипываю пока произношу дрожащим голосом: «Я лишь хочу, чтобы меня любили» я проклинаю придурка Луиса, который терпеливо гладит меня по спине, говоря что-то о том что всегда будет рядом со мной, я проклинаю себя, за то что поперся в Barney's сегодня, я проклинаю всех потому что на самом деле мне глубоко наплевать во что я одет и мне, наверняка, никогда не нравились однотонные шелковые галстуки. Только сейчас я обращаю внимание на едва уловимый запах одеколона Cactus и у меня снова кружится голова от этого, возможно не такого мерзкого, запаха. Я не знаю сколько времени, может прошел час, может пол ночи, может несколько минут, у меня все ещё плывет перед глазами и цифры на циферблате с издёвкой бегают из одного конца часов в другой, поэтому я решаю что мне не так важно знать сколько сейчас времени. Луис уже не прижимает меня к себе так сильно и я наконец могу сделать неуверенный шаг назад, пока он протягивает мне свой носовой платок, с беспокойством говоря что у меня пошла кровь из носа. Я чувствую металлический и очень знакомый привкус во рту, пока останавливаю довольно слабый поток крови. В голове все ещё шумит и пульсирует, но кажется что меня отпускает. Дождь перестал идти несколько минут назад, разве что порывы холодного ветра приносят капли, создавая ощущение лёгкой мороси. Мы стоим молча, Каррузерс не отрывает от меня свой взгляд и я впервые за все время смотрю на него в ответ так же долго. Я пытаюсь проникнуть в его мозг, разгадать смысл его действий, понять почему он именно на мне сфокусировал свое внимание. Возможно в его глазах я ищу скрытую издевку, насмешку, попытку найти мои слабые места, но почему-то не ощущаю ничего подобного. Он полон любви к убийце и этот факт меня напрягает. Может если он увидит пару расчлененных трупов то передумает? Эта мысль прошибает меня словно удар тока и я (почти без отвращения) хватаю его за руку, таща за собой вдоль по улице. – Патрик?– явно удивленный спрашивает Луис, но не выказывает попыток остановить меня. – что? – Куда мы идём? – менять твое представление обо мне.– Он не понимает о чем я, но и черт с ним. Ладно если он и все вокруг считают мои признания шуткой и глупым розыгрышем, но как он изменится, поняв что все это было на самом деле? Не может же порубленный на куски труп просто раствориться вместе с липкими лужами крови и отвратительным запахом, уже давно впитавшимся в стены моей квартиры. За все те пятнадцать или двадцать минут что мы шли к моему дому (потому что ни одного ебанного такси так и не появилось) никто не вымолвил ни слова. Мне было плевать на разговоры, во мне нарастало чувство тревоги и ощущение, что несмотря на все я не контролирую ситуацию и в любой момент может произойти что угодно. Луис молча плелся рядом и только у входной двери моей квартиры нервно сглотнул. Руки у меня не дрожали и перед глазами уже практически не плыло, поэтому я без труда провернул ключ в замке и резко распахнул входную дверь, не заботясь о том что ее глухой стук удара о стену разбудит кого-то из соседей. Все это время я сжимал запястье Каррузерса и он в очередной раз зажмурился, когда закрыв дверь, я силком потащил его в гостиную. – мне немного больно.– еле слышно пробубнил он себе под нос и я сделал вид, что не расслышал его. Так вот, я притащил его в гостиную где буквально вчера лежал труп и на стенах были мерзкие бордовые разводы. Но уже в коридоре меня вновь начало мутить, потому что я не чувствовал запаха гнили и разлагающейся плоти и сейчас, стоя в абсолютно пустой и чистой гостиной с абсолютно белыми стенами и слегка покрытым пылью полом я почувствовал как мой мир дал такую трещину, что волна отчаяния захлестнула меня с головой, не давая сделать и глотка воздуха, лёгкие горят, а мой мозг отключается от недостатка кислорода. « Этого не может.. быть» растерянно бормочу я и оглядываюсь вокруг, словно надеясь что это глупый розыгрыш. Метнувшись к ящикам на кухне я достаю пачку ксанакса и глотаю насухую две или три таблетки, пока все ещё стою на ногах открываю холодильник, затем морозильник и. Снова пусто. Ножи лежат на месте так, словно я не доставал их, чтобы вспороть мягкую и податливую человеческую плоть, тендерайзер для мяса лежит в выдвижном ящике, хотя я точно помню что оставлял его на заляпанном кровью диване после того как... Сделал что? Я возвращаюсь обратно и сажусь на чистый диван из... Я не помню где я его купил. Луис осторожно садится рядом и нерешительно протягивает ко мне свою руку. – Патрик.? – я не понимаю... Я не. Почему здесь ничего нет?– в отчаянии спрашиваю я у такого же растерянного Луиса, словно он даст мне ответ на мой вопрос. Если я сейчас убью его он тоже рассеется? Почему, то что было реально для меня ещё вчера, сегодня не имеет никакого смысла? Запах гнили, окровавленные руки, куски человеческой плоти, кости, следы от ногтей на полу – все это было миражом. Иллюзией. Обманом. Может диван на котором я сижу и моя квартира тоже очередной приступ и мой воспалённый мозг просто позволяет мне верить в реальность происходящего. – Патрик, ты не сошел с ума.– осторожно гладя меня по спине, шепчет Каррузерс. – просто в последнее время ты был... Потерян. Но теперь я смогу тебе помочь.– уверяет он меня и я задаю волнующий меня вопрос, который возможно решит мою судьбу: – почему ты так спокойно отнёсся к моему признанию? – потому что... Пол Оуэн действительно был в Лондоне все это время.– я поднимаю на него свой ошарашенный взгляд и он кивает мне. Единственное что мне удается из себя выдавить – это тяжёлый вздох и я слышу свой дрожащий смех где-то далеко, словно это и не я смеюсь. Все что я делал не имеет смысла и все мои признания были действительно пустышками, потому что никто не умер на самом деле. Может та пара нищих действительно истекли кровью и сдохли от нескольких ножевых ранений, но сейчас я не уверен вообще ни в чем. Хочется выть от тоски, содрать с себя кожу и увидеть наконец настоящего Патрика Бейтмена, что все это время скрывался за маской инвестора или банкира или серийного убийцы. Чужое обжигающее прикосновение заставляет вздрогнуть и я вижу что Луис, уверенный в том что у него все получится, кладет свою руку на мою. – ты реален, Патрик. И я тоже. Все будет в порядке, просто доверься мне.– меня прошибает злость или что-то ещё, но сил сдвинуться с места или отстраниться нет от слова совсем, может ксанакс, может алкоголь, может усталость, но я ощущаю странное спокойствие. Мне уже глубоко плевать что будет завтра и наступит ли завтра вообще. Если бы я был не реален, вероятно, в момент осознания все бы растворилось и исчезло, но я все ещё сижу на диване и мои руки все ещё реагируют на сигналы мозга, заставляющего их двигаться. Уже около четырех или пяти часов утра, я медленно моргаю, Каррузерс что-то говорит мне о таблетках и правильном режиме сна, но я не слушаю, возможно его голос все ещё отдает странными вибрациями у меня в голове, но сейчас я погружен в свои мысли. Перед глазами не плывет, но через раз мой взгляд размывается и становится всё сложнее моргать, возможно я слишком измотан сегодняшними событиями и мне просто нужен отдых. Перед тем как окончательно отключится мой взгляд фокусируется на коробке с диском какой-то группы и на обложке (по-видимому) красуется название альбома «ВЫХОД».