A Year and a Day/Год и Один День

       20 октября       Гермиона нервничала. Она переживала настолько сильно, что ей казалось, будто простой завтрак, съеденный ею, вот-вот выйдет наружу. Она с трудом сглотнула, когда рука Малфоя коснулась ее спины, и он зашагал вровень с ней. Нарцисса же слегка отставала от них. Гермиона поджала губы. Сегодняшнее слушание — единственная причина, по которой они с Малфоем поженились, если они потерпят в этом неудачу, если ее присутствие окажется недостаточным и он потеряет опеку над Скорпиусом… нет, она боялась даже представить такое, эта мысль приводила ее в ужас, она по-настоящему успела привязаться к этому мальчику.       Ей нравилось, как сильно он переживал о ее исследованиях и изобретениях, о ее успехах, которых она теперь добивалась. Ей нравилось, с каким восторгом он рассказывал о динозаврах и что он рассказывал о них всем, кто его слушал. Он постоянно отправлял ей послания через Сокс, и она сделала для себя маленькую выдру, которую назвала Лилой, чтобы присылать ему свои ответы. Они прекрасно ладили, и Гермиона не могла представить себе сценария, где его не было в Англии, ее дни были бы намного темнее без Скорпиуса и его писем.       Гермиона прерывисто вздохнула, когда они подошли к внушительной двери, которую Малфой тут же распахнул, пропуская ее внутрь. В зале было темновато и очень тесно, впрочем как и всегда в Визенгамоте. Темное дерево и небольшие помещения. На этот раз внутри было не так уж много народу, что не могло не радовать: ей совершенно не нужна была дополнительная аудитория, которая могла бы стать свидетелем ее расшатавшихся нервов и приступов тошноты. Она снова сглотнула, когда они подошли к скамье перед массивным дубовым столом.       — Садись сюда, мама, — пробормотал Малфой, указывая женщине на скамью чуть дальше, и Нарцисса кивнула, присаживаясь на соседнее место, а Малфой наклонил голову в сторону Гермионы. — Иди сюда, дорогая, — тихий шепот вызвал каскад мурашек на ее спине. Она сжала губы и молча села туда, куда он указал. Сам Драко скользнул на скамейку рядом с ней, их ноги почти касались друг друга, и Гермиона как могла старалась игнорировать его близость, но это было чертовски трудно.       Ее изначально небольшое влечение к нему превратилось в полномасштабную влюбленность, а это было уже совершенно неприемлемо. Она понимала, что Малфой так вел себя с ней, просто пытаясь сделать брак комфортным для них обоих, но это не останавливало трепет в ее сердце каждый раз, когда его рука касалась ее спины, или когда он сжимал ее руку в своей, или сладко растягивая слова «дорогая» или «моя жена». Рациональной частью своего мозга она понимала, что отчасти это была некая форма притворства, но ее эмоциональная часть поглощала все его жесты внимания, подобно голодной собаке, пускающей слюни на объедки со стола.       По правде говоря, это было ужасно неловко, но это все еще не мешало ей сосредотачиваться на каждой мелочи в нем. На том, как он крутил свое обручальное кольцо большим пальцем. Как длинные пряди волос с его макушки иногда падали вперед, едва не доставая до глаз. Как он садился с непринужденным, но непоколебимым высокомерием, приковывая к себе внимание, даже несмотря на то, что его действия казались такими вальяжными и ленивыми. Как он, не удержавшись от искренней, еле заметной улыбки, пытался выдавать ее за ухмылку, но уголки горящих глаз, в которых залегали мелкие морщинки, выдавали в нем искренность.       Она заглядывалась на то, как идеально сидела на нем одежда, сшитая по его точным меркам, вынуждая ее задерживать дыхание всякий раз, когда она смотрела, как он двигается в своей официальной мантии или, упаси Мерлин, в маггловском костюме. А его вид, когда он шел в наступление… Он поправлял свои запонки и обращал пристальный взгляд на свою цель, слегка склонив голову набок. Насколько сексуален он был, когда немедленно вставал на ее защиту, независимо от того, кто был напротив него, Забини или Паркинсон, или кто-то еще, это не имело значения. А когда он весело смеялся, казалось, воздух вокруг него становился теплее. То, как ощущалась его рука, прижатая к ее спине, каждый дюйм которой выжигал клеймо на ее коже даже сквозь одежду, и даже то, как он выдыхал и закатывал свои проницательные серые глаза, делали его таким настоящим.       В Драко Малфое было на что обратить внимание, и Гермиона очень-очень старалась этого не делать, но это было просто невозможно. Без Скорпиуса в качестве буфера, чувства, которые она испытывала, казалось, становились только сильнее, и она не знала, как сможет вынести это, находясь рядом с ним еще семь месяцев. Ей уже становилось очень неуютно в его присутствии, потому что она знала, что между ними пролегали глубокие разделительные линии, которые ей не следовало пересекать. Смириться с этим было больно, но необходимо. Она была не в той ситуации, когда можно было бы поддаться чувствам, на самом деле это была полностью противоположная ситуация. Чувства были неподходящей переменной в уравнении с ней и Драко Малфоем. Совершенно.       — Всем встать перед Достопочтенным Судьей Биллитонс, — от этого громкого объявления Гермиона подскочила на своем месте, прогоняя прочь неуместные мысли и поднимаясь на ноги. В данный момент ей не стоило отвлекаться. Ее ладони были холодными и липкими, и она вытерла их о мантию. Судья вошел в комнату, его белый парик поблескивал в свете свечей.       — Вы можете присаживаться, — волшебник звучал как старая жаба, и Гермиона быстро села, подавив желание сползти вниз по скамье, когда Дра-Малфой — поправила она себя — сел рядом с ней, на этот раз еще ближе, прижавшись своей ногой к ее. Воцарилось тяжелое молчание, пока судья осматривал их со своего места. Мужчина выглядел недовольным, и Гермиона с трудом подавила приступ тошноты. Начало не предвещало ничего хорошего, по крайней мере, раз он так на них смотрел. Воцарилась еще более напряженная тишина, и Гермиона изо всех сил постаралась не ерзать на своем месте, хотя время для нее тянулось бесконечно долго. — Ну что ж, — судья продолжил. — Я должен ждать весь день или мисс Гринграсс все же почтит нас своим присутствием сегодня? — проворчал он, его лицо исказилось в хмурой гримасе. Гермиона чуть не пошатнулась от облегчения, вызванного его словами. Судью рассердила Астория, а не они. — Я не могу тратить на ваше дело весь день, — на этих словах Гермиона взглянула на соседний стол, но тот был пуст, Астория еще не явилась. Последовали минуты молчания, и по мере того, как шли секунды, судья выглядел все более раздраженным. Наконец главная дверь открылась, и губы волшебника недовольно скривились. — Как приятно, что вы наконец-то появились, мисс Гринграсс. Вы в курсе, что ваша встреча назначена на десять утра, а не на десять минут одиннадцатого? — он прищурился, когда Астория села за соседний стол. — Ну?       — Приобретение международного портключа заняло больше времени, чем ожидалось, — голос Астории звучал слегка взволнованно. Гермиона поджала губы, надеясь, что судья обратит все свое раздражение на Асторию. Что было довольно подло, но в то же время она не хотела иметь дело с его плохим настроением. Ее желудок и так был скручен в узел.       — Значит вам следовало приобрести его пораньше, потому что это не должно касаться меня, — в его голосе слышались нотки недовольства, и он выглядел донельзя раздраженным, когда брал в руки свитки. — Мы здесь, чтобы уладить вопрос об опеке над неким Скорпиусом Абраксасом Малфоем, — он отложил пергамент на стол. — Оба родителя хотят получить полную опеку, — он сцепил руки и проницательно посмотрел сначала на Асторию, а потом на Драко. — Изложите свои доводы, лорд Малфой.       Астория издала тихий возмущенный вздох.       — Но…       — Если вы еще раз заговорите вне очереди, я прикажу вас удалить, — судья оборвал ее. — Вы уже потратили впустую мое время этим утром и не пользуетесь моим расположением. Если вы будете продолжать в том же духе, то познакомитесь с моей не слишком милосердной стороной. Это ясно, мисс Гринграсс?       Последовало недолгое молчание, и Гермиона снова почувствовала некоторое смущение за эту женщину. У нее было такое ощущение, будто она наблюдает, как ругают ее одноклассницу.       — Да, сэр.       — Да, Ваша Честь, — судья еще сильнее прищурился, глядя на Гринграсс, и наступила тяжелая пауза.       — Да, Ваша Честь.       — Так-то лучше. А теперь, лорд Малфой, изложите ваши доводы относительно того, почему вы должны получить опеку над юным Малфоем, несмотря на ваше… сомнительное прошлое, — от этого намека Гермиона вздрогнула, но Драк-Малфой — она снова мысленно проклинала себя — но Малфой заерзал на своем месте, сцепив руки вместе.       — Ваша Честь, мисс Гринграсс никогда не делала секрета из того, что хочет перевезти нашего сына в Америку. Однако в течение последних двенадцати лет Англия была его домом. Он отучился полный семестр в Хогвартсе, у него здесь есть друзья, сейчас он учится на втором курсе. В Англии сосредоточена вся его жизнь, которую ему придется бросить ради переезда через океан, чтобы быть вдали от своих друзей, своей семьи, школы, смена которой, в середине семестра, также повлечет за собой проблемы. Мы не знаем, какой эмоциональный ущерб это может нанести и как скажется на его становлении всесторонне развитым взрослым человеком, — он говорил очень красноречиво. Гермиона была впечатлена тем, как хорошо он изложил свою точку зрения.       Однако судья прищурился, глядя на него.       — Смелые слова, исходящие от бывшего Пожирателя Смерти, лорд Малфой. Эта отметина на вашей руке показывает, что вы знаете все о том, что значит быть всесторонне развитым взрослым человеком, — намек был ясен. Гермиона вздрогнула одновременно с Малфоем – еле заметно, но она увидела, как он чуть отклонился назад, а его губы сжались немного сильнее.       — Я не буду отрицать своих недостатков, Ваша Честь, недостатков, о которых мой сын хорошо осведомлен. Мы не скрывали этого от него и не подслащали пилюлю. Скорпиус знает историю нашей семьи, поэтому не будет обречен повторить ее, — его голос был сильным, но она почувствовала легкое изменение и протянула руку, чтобы обхватить его за сгиб локтя, давая ему понять, что она рядом.       — Ваш отец говорил так же, когда впервые связал свою судьбу с Темным Лордом, — судья скривил губы. — И видите, к чему это вас привело? Так что не вините меня за то, что я скептически отношусь к вашему заявлению, — он издал негромкий смешок, отчего Гермиона нахмурилась.       — Люциус Малфой не был женат на мне, — это прозвучало как бессмыслица, и Гермиона пожалела, что не могла запихнуть слова обратно себе в горло, когда судья, недоумевая, посмотрел на нее.       Волшебник моргнул, как будто был так же шокирован ее дерзостью, как и она сама.       — Извините?       — Люциус Малфой придерживался строгой идеологии чистоты крови. Он женился на знатной чистокровной ведьме, произвел на свет высокородного чистокровного наследника и придерживался этой строгой чистокровной идеологии в воспитании своего сына. Конечно, мой муж начал повторять путь своего отца. Ведь ничего для них не изменилось тогда, да и не было необходимости что-то менять, — начала она немного неуверенно, но в тот момент, когда Драко накрыл ее пальцы своей рукой, она обрела равновесие. — Но повзрослев, мой муж добился больших успехов в том, чтобы очистить свой дом от этой идеологии и держать ее подальше от своего сына. И я должна заметить, Скорпиус вырос совершенно милым мальчиком, который не проявляет никаких признаков плохого воспитания. Одна из его лучших подруг в Хогвартсе — магглорожденная ведьма по имени Мэри, и у них есть свой палеонтологический клуб, в который они вступили вместе, и он проявил большой интерес не только к своей подруге Мэри, но и ко мне. Он не возражает против моего присутствия в его жизни, на самом деле он совершенно искренне наслаждается нашим общением.       Переведя дыхание, она взглянула на Малфоя, слабо улыбаясь.       — Мы ходим с ним в музеи, маггловские закусочные и кафе, мы говорим на всевозможные темы, касающиеся мира магглов, нет никаких запретов в этом отношении. И хотя Драко понимает далеко не все из этого, он никогда, ни разу не сказал Скорпиусу «нет» и не наказал его за проявление интереса к этому миру, — она поправила свои пальцы на его руке, и он сильнее сжал их, словно безмолвно призывал ее не отдергивать руку. Она слегка прижалась к нему, негласно отвечая, что не собирается отстраняться. — Да, у моего мужа есть Темная Метка. Да, он был Пожирателем Смерти. Да, ему было приказано убить Альбуса Дамблдора. Да, он совершал серьезные ошибки. Но он пытался искупить эти грехи, снова и снова. Я бы не вышла за него замуж, если бы по-настоящему не верила, что он изменился. Он хороший человек, добрый волшебник, который мне очень дорог. Если вам нужны какие-либо доказательства того, что он изменился, достаточно взглянуть на меня, потому что я смогла ради него вернуться в дом, в котором меня пытали, настолько сильно я забочусь о том человеке, которым он стал сейчас.       Гермиона замолчала, понимая, что ей нужно уже остановиться, пока она не наговорила лишнего. Судья несколько раз моргнул, а Малфой повернул голову и прижался губами к ее кудрям.       — Я приношу извинения за свою жену. Она защищает меня, — отрывисто произнес он. Судья фыркнул, на его лице появилась слабая улыбка.       — Я вижу. Я не обращу внимания на вашу вспышку, леди Малфой, до тех пор, пока вы не позволите этому повториться, — он пригвоздил ее взглядом, и она кивнула, плотно сжав губы, в то время как ее щеки пылали. — Хорошо, лорд Малфой, у вас серьезная работа, которая требует долгих часов вашего внимания. Кто заботится о Скорпиусе, когда вы бываете на работе?       — Моя мать или моя жена. На самом деле этим летом Скорпиус проводил больше времени с моей женой, чем с моей матерью. Создавать и исследовать магию было для него интереснее, чем заниматься садоводством, — в его голосе слышались нотки веселья, и Гермиона попыталась скрыть довольный румянец. Она никогда бы не хотела ни в чем ущемлять Нарциссу, но ее действительно радовало то, как сильно Скорпиусу нравилось проводить с ней время, занимаясь исследованиями.       — С женой? — судья приподнял бровь, и глаза Гермионы слегка расширились. Она молила богов, чтобы волшебник не обратил внимания на тот факт, что Малфой ни разу не назвал ее по имени.       — Да, моей женой, — Драко медленно повернул голову, чтобы посмотреть на нее, его губы приподнялись, и он снова посмотрел на судью. — Моей дорогой Гермионой, — легкость, с которой он произнес ее имя, вызвала у нее в животе целую стаю бабочек. Мерлин, до какой степени нужно быть жалкой влюбленной дурочкой, чтобы вот так реагировать лишь на свое имя, произнесенное из его уст.       — Ах. Я понимаю, — судья кивнул и откинулся на спинку стула. — То есть вы хотите сказать, что в настоящее время у него очень стабильная жизнь и хорошие отношения внутри семьи?       — Совершенно верно, и я всегда стараюсь при возможности брать отгул и никогда не засиживаюсь в офисе допоздна в периоды, когда он бывает дома, — его реакция была быстрой, и он, казалось, почти рефлекторно сжал ее руку, сильнее прижимая ее пальцы к сгибу своего локтя.       — Я вас понял, — произнес судья, после чего повернулся к Астории. — Изложите свою позицию, мисс Гринграсс.       — Ваша Честь, я мать Скорпиуса. Он — моя плоть, — быстро заговорила она, а судья медленно приподнял бровь.       — Наверняка, вы приготовили нечто большее для нас. Что насчет учебы, отношений с его друзьями и семьей?       — Конечно, Ваша Честь. Скорпиус — мой сын, он принадлежит мне. Я любила его с того самого дня, как он родился, и у меня есть основания полагать, что его отец настраивает его против меня, поскольку ребенок не отвечает на мои письма.       — Мисс Гринграсс. Мы говорим сейчас о стабильности в жизни вашего сына, а не о том, решит он отвечать на ваши письма или нет, — в голосе судьи прозвучало предупреждение, и Гермиона быстро заморгала. Она ожидала от Астории немного большего.       — Конечно. Я договорилась о зачислении его в Ильверморни. Школа готова принять его аттестаты из Хогвартса, как только я получу опекунство. У моего жениха много товарищей по команде с детьми его возраста, и Скорпиус, без сомнения, заведет много друзей и сблизится с ними благодаря общей любви к квиддичу. Он будет прекрасно жить вместе со мной в Америке, — теперь женщина, казалось, набирала обороты, и Гермиона почувствовала, как напрягся Малфой под ее рукой, его пальцы сжались на ее запястье. — Все, что я делаю, я делаю для своего сына. Жить под фамилией Малфой — это бремя, которого я не пожелаю своему злейшему врагу. Я провела шестнадцать лет, живя под запятнанной репутацией Малфоев. Терпела в свой адрес оскорбления, осуждения, плевки под землю от проходящих мимо волшебников. Меня к этому браку вынудили мои родители, но я хочу избавить своего сына от такой судьбы. Никто в Америке не знает Малфоев, и Скорпиус может начать все с чистого листа, — голос Астории звучал страстно, Малфой напрягся еще сильнее, и Гермиона нежно сжала его руку.       — Я не хочу, чтобы с ним обращались так, как это было со мной. Я не хочу, чтобы он был обременен так же, как я была. Малфои могут сколько угодно утверждать, что не верят больше в ту идеологию, но я знаю, что этот брак — фикция, придуманная, чтобы получить опеку. Ради Мерлина, они до сих пор хранят нетронутой, подобно святилищу, гостиную, в которой пытали Грейнджер. Ничего не изменилось в их мышлении, и так было все те шестнадцать лет, что я была замужем за этим человеком, — в ее голосе появились злобные нотки.       Это был удар ниже пояса. Гермиону очень разозлило, что Астория играет на предвзятом отношении к Малфоям.       Но тут руку подняла Нарцисса.       — Мадам Малфой, вы хотите что-то сказать? — судья не выглядел удивленным, переводя взгляд с матери на сына.       — Ваша Честь, хотя это правда, что мы никогда не меняли комнату, где Беллатриса, моя безумная сестра, пытала нашу дорогую Гермиону, пока мисс Гринграсс была замужем за Драко, но речь шла не о том, чтобы сохранить это как святыню. Мы заперли ту комнату, и никто не входил в нее потому, что воспоминания были слишком болезненными. Нам пришлось наблюдать там за ужасными вещами, мы были свидетелями того, как Гермиона страдала, это… — у Нарциссы перехватило дыхание. — Эта комната многое символизировала, но в плохом смысле, Ваша Честь. Прошлое давит на нас тяжелым грузом, но я хочу заверить вас, что гостиная была переоборудована в оранжерею еще до того, как Гермиона поселилась в поместье. Это не было нетронутым алтарем во имя безумной женщины с ужасной идеологией, это был стыд. Глубокий и нескончаемый позор, который мы несем в себе и по сей день, — голос Нарциссы слегка дрожал, когда она достала носовой платок и промокнула глаза. Гермиона потянулась и нежно коснулась ее руки, напоминая, что она здесь, с ней. Нарцисса слегка кивнула ей и благодарно улыбнулась, нервно теребя носовой платок.       Судья кивнул, но, реакцию его предсказать было трудно.       — Понятно, мадам Малфой, — он снова повернулся к Астории. — Пожалуйста, воздержитесь от комментариев по поводу брака между лордом и леди Малфой, мисс Гринграсс. У них могут быть свои причины для вступления в брак, но они женаты. Поверьте мне, я проверял. Все полностью законно и имеет магическую силу, — прозвучало очередное четкое предупреждение для Астории. На мгновение мужчина прищурился, глядя на нее. — Продолжайте.       — Как я и говорила. Они никогда не общались с ведьмами или волшебниками низших социальных кругов. Они оставались в высшем обществе, среди чистокровных. Сказать, что я была потрясена, узнав, что он женился…       — Мисс Гринграсс, это заседание касается вашего сына. Придерживайтесь этой линии, — судья, похоже, не был впечатлен ее доводами. Гермиона взглянула на Малфоя, но он смотрел прямо перед собой, его челюсть время от времени подергивалась, как будто он стискивал зубы.       — Извините, Ваша Честь. Я не хочу, чтобы Скорпиус жил под бременем фамилии Малфой. Я хочу, чтобы он нашел настоящих друзей, я хочу, чтобы он жил свободным от того угнетения, которое я перенесла на себе, пока была членом их семьи. Я хочу, чтобы он выбрал свой собственный путь и не был погружен в идеологию, которая ему, возможно, не нужна. Как только он поедет со мной в Америку, мы с Мангусом купим для него большое поместье, в котором он будет жить…       Судья резко выпрямился.       — Простите?!       — Он… извините?       — Вам негде жить? — судья выглядел рассерженным.       — Ну, у нас есть квартира, но из-за квиддича мы с Дингусом много путешествуем…       — Кто, скажите на милость, будет в таком случае присматривать за юным Скорпиусом, пока вы колесите по городам в период квиддичного сезона? — мгновенно среагировал он, и Гермиона крепче сжала руку Драко. У Гринграсс все шло под откос, чего она никак не ожидала.       Астория растерялась.       — Ну, он же будет в Ильверморни, а потом присоединится к нам во время своих каникул…       — Мисс Гринграсс, вы сейчас говорите о двенадцатилетнем мальчике, у которого не будет постоянного дома…       — Я бы купила ему дом! — Астория резко оборвала его, и судья отпрянул назад.       — Не перебивайте меня в моем собственном суде! — проревел он, его лицо покраснело. Воцарилось напряженное молчание, и Гермиона еще сильнее прижалась к Драко. Черт возьми, судья был не в лучшем настроении. — Вы говорите о том, что он будет беспорядочно передвигаться по континенту вслед за командой по квиддичу, вдали от остальных членов своей семьи и друзей, а учеба в школе будет единственной стабильной вещью в его жизни, — и тут судья указал на Драко. — Даже если мистер Малфой, к примеру, отправится в командировку, его мать или его жена будут в этот момент дома. Это означает, что у Скорпиуса в этом доме есть стабильная домашняя обстановка, куда он может приглашать друзей и где у него может быть своя личная комната. Вы что, просто предполагали, что он будет жить на чемоданах и в гостиничных номерах?       — Нет, Ваша Честь, мы снимаем отдельные…       — О, вы снимаете случайные квартиры, которые заменяют необходимость в гостиничных номерах? Мисс Гринграсс, вы просите, чтобы я лишил маленького мальчика стабильности, чтобы вы могли колесить по Америке с ним на буксире, пока ваш нынешний кавалер играет в квиддич, — насмешка в голосе судьи читалась отчетливо. — Полная опека переходит к Драко Малфою. Через год у нас будет второе слушание по этому делу. Возможно, это даст вам достаточно времени, чтобы придумать план получше, нежели волочить своего сына по Америке без постоянного дома, мисс Гринграсс, — судья стукнул молотком, отчего Гермиона несколько раз моргнула.       Это было… что ж, это было быстро.       Судья встал со своего стула и неуклюже вышел из комнаты, с грохотом закрыв за собой дверь. Гермиона ослабила хватку на локте Драко Малфоя, а Нарцисса медленно встала.       — Это было… интересно, — пробормотала она, и Гермиона согласно кивнула. Драко отпустил ее руку со своего локтя и тоже встал. Ее ладонь скользнула вниз по его руке, и он поймал ее, слегка сжав.       Гермиона почувствовала, что румянец снова подступил к щекам, но встала, когда Драко мягко потянул ее за руку, уводя от стола.       — Ты должно быть издеваешься! — прошипела Астория, подбегая к нему.       Драко напрягся и поднял руку, выставляя ее перед ней.       — Полегче, Астория.       Она оттолкнула ее и указала пальцем на Гермиону.       — Ты всего лишь корова, разрушающая семью! Ты виновата во всем! Я ненавижу тебя! Ты настраиваешь Скорпиуса против меня! Ты хочешь заменить меня! Я его мать! — зеленые глаза Астории вспыхнули яростью, и Гермиона отодвинулась от разъяренной ведьмы.       — Хватит, Астория, — Драко отвел ее руку в сторону, чтобы она больше не тыкала в Гермиону, и встал перед ней, используя себя в качестве щита.       — Пошел ты! — она практически выкрикнула это, и Гермиона поморщилась. — Бьюсь об заклад, ты подкупил гребаного судью, ты отвратительный Пожиратель Смерти!       Эти слова заставили Гермиону напрячься.       — Эй! — она обошла Малфоя. — Единственная причина, по которой ты не получила опекунство, заключается в том, что ты хотела разрушить привычную жизнь Скорпиуса и не имела абсолютно никакого плана, как вернуть ему стабильность! Драко ничего не делал судье.       Астория была несправедлива по отношению к нему. Гермиона не была знакома с ведьмой раньше, но могла оценить, что она вела себя крайне низко. Это был удар ниже пояса, и это было нечестно. Драко искупил свои грехи, Гермиона правда верила в это, она действительно так считала. Он стал другим человеком, он повзрослел.       Лицо Астории исказилось в ярости, когда она снова указала на Гермиону, игнорируя Драко, который вновь попытался оттолкнуть ее руку и закрыть собой Гермиону.       — Не смей со мной разговаривать, ты, грязная ведьма.       — Не смей так разговаривать с моей женой! — он оборвал ее, его терпение явно иссякло, голос был напряженным.       — Женой? Мы все знаем, что она твоя грязнокровная шлюха, и я не могу дождаться, когда ты… — ее рот захлопнулся, когда палочка Нарциссы не дрогнув, кинула в нее заклинание.       — Довольно. Гермиона — член нашей семьи, и если ты не можешь сдержать при себе такую нецензурную брань в ее присутствии, то ты рискуешь полностью потерять способность говорить. А теперь уходи, — Нарцисса убрала свою палочку, и махнула на Асторию, как на бездомную кошку. — Кыш отсюда. Убирайся прочь. Кыш, — она двинулась к ней, все это время прогоняя. — Давай, кыш отсюда. Кыш! — лицо Астории краснело все больше и больше, в ее глазах читался гнев. Наконец она развернулась на каблуках и выбежала из зала суда. — Какие ужасные манеры. Я не знаю, зачем мы вообще заключили такой союз, Драко. Я приношу свои извинения.       Нарцисса уперла руки в бока.       — Итак, у нас забронирован столик «У Герти». Давайте пойдем праздновать! — она лучезарно улыбнулась и жестом указала им на выход.       Гермиона поймала себя на том, что улыбается, а в груди у нее потеплело. Она не знала, как назвать это чувство, но ей действительно было приятно находиться под их защитой.