Вверенный

Чанёль неуверенно поджимает губы и открывает ящик, чтобы достать столовые приборы. Сделав глубокий вдох, он чуть хмурится и берет со стола большой круглый поднос. Хорошо, что столовая рядом с кухней и не нужно идти далеко. Бён стоит около окна. Ёль как можно тише старается расставить все пиалы с закусками и тарелки с мясом на стол. В последние дни… да что там, четыре дня прошло с посещения больницы, и обстановка в доме стала несколько угнетённой. Чанёль всё время ловил себя на мысли, что пытается ходить тише, разговаривать ещё меньше, чем обычно, и вообще не приближаться к Бэкхёну. Пак поднимает взгляд на неестественно напряженную (а от того кажущуюся огромной) спину, и тихо выдыхает, не зная, как привлечь чужое внимание. Парень стал плохо питаться, по крайней мере Ёль это заметил: сначала он думал, что Бэку не нравится еда, которую он готовит, но потом сложил пазл и осознал, что всё дело в личных делах или работе. Сам Пак старался вообще ни о чём не просить и даже не заговаривать, превращаясь в тень. В животе что-то опасно заворочалось. Чанёль отнёс поднос на кухню и сел за стол, прикладывая руки к животу. Он всё ещё не знал, как пригласить парня за стол: может, покашлять? или будто случайно стукнуть стаканом по столу? возможно, громко начать сдвигать и так идеально выстроенные пиалы?.. Есть хотелось страшно. Тошнота отошла на второй план, и теперь он мог с неподдельным удовольствием соблюдать приёмы пищи. Разумеется, он мог бы начать есть самостоятельно (Бэк ничего на этот счёт не говорил), но Ёль помнил, что Кан рассказывал о своей семье: у них было принято ждать альфу или главу семьи. Возможно, у Бёнов тоже такие традиции?.. Главы здесь не наблюдалось, поэтому приходилось ждать парня, который о чём-то усиленно думал. Что бы не занимало его мысли, Паку не хотелось становиться причиной их прерывания. Живот громко заурчал. Парень резко прижал предплечье к животу, словно это могло бы избавить его от смущения. Бэкхён обернулся.       — Обедай. Чего ты ждёшь? — озадачено вопросил он.       — Тебя, — Чанёль повёл плечом и медленно взялся за палочки. — Я не знаю, могу ли есть без тебя.       — Прошу прощения? Задумчивость тут же стёрлась с чужого лица, уступая место искреннему удивлению и приятной привычной открытости. Вот теперь Чан видел, что не вызывает негативных чувств и может разговаривать в его присутствии. Он не знает, откуда это взялось, но его чувствительность к чужому настроению повысилась в несколько раз. Это создаёт такую путаницу в голове, а оттуда всё тянется к поведению.       — Я имею в виду традиции. Парень сел во главе стола рядом с ним и вздохнул. Чанёль подумал, что вызвал своими сомнениями усталость и тут же отдёрнул руки от палочек. Желудок уже был готов издать очередной вой. Бён откинулся на спинку стула и обвёл его взглядом. Ёль предполагал, что его тело выражает смущение и неуверенность.       — Я не голоден. Приступай к еде, — мягко произнёс он. Это мог бы быть супер-неловкий обед за почти четыре недели совместного проживания, но у Бэкхёна зазвонил телефон. Пак немного расслабил плечи, когда парень обратил внимание на телефон, но радость длилась недолго.       — Это срочно?.. Это то, что могу решить только я?.. У меня обед, — выделил он. — Не звони мне во время обедов и ужинов, парень, ясно? И остальным напомни. Всё, отключайся давай. Сквозило чем-то между усталостью и раздражением, но Бён оставался… собранным, сдержанным. Паку оставалось догадываться, каким может быть этот парень вне дома, потому что рядом с ним он всегда ведёт себя максимально открыто и мягко. Бэк так быстро привык к мысли, что ему придётся жить с незнакомой беременной омегой…       — Ты стал пропускать приёмы пищи, — тихо заметил Ёль, — если ты не хочешь есть, то тебе не обязательно приезжать сюда. Не стоит отвлекаться от своих дел. Здесь всегда всё в порядке и не нужно что-то проверять.       — Я делаю то, что считаю необходимым, и это не обсуждается, — Чан молча кивнул, и Бён ненадолго замолчал, чтобы потом вновь продолжить: — Этот вопрос затрагивает не только проверку дома. Я приехал, узнал у ребят, всё ли в порядке, увидел тебя, оценил обстановку, позволил ощутить своё присутствие и с чистой совестью поеду решать дела дальше. К тому же, когда я говорю, чтобы меня не беспокоили в определённые часы, они должны уважать мою просьбу. В конце концов, они знают, что я провожу это время с тобой. Обеды и ужины — наше неприкосновенное время. Неприкосновенное время?.. Звучит занимательно, но на самом деле это было время обоюдного молчания и нахождения рядом друг с другом. Чанёль только недавно стал подниматься рано утром на завтраки, но Бён по утрам спешил уехать, в обед они встречались на кухне-столовой и плавно переходили в гостиную, и на ужинах была подобная последовательность событий. Они всё ещё привыкали друг к другу, точнее, похоже, один Пак всё ещё привыкал.       — Не то что бы мы…       — Разговариваем мы или нет — неважно. Присутствие здесь в течение дня я считаю необходимым, потому что больше всего мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовал себя одиноким и ненужным. Это также касается и нахождения рядом: твой и мой запах смешивается, ты привыкаешь и поддаёшься внутреннему омеге. Эти процессы нельзя прерывать только потому, что я поехал… решать свои проблемы или по поручению отца, — Бэкхён вздохнул, прерываясь. — Разумеется, если я попаду в трудную ситуацию или обстоятельства будут требовать немедленного реагирования, я не смогу оказаться дома вовремя. В таком случае охрана будет действовать по инструкции. Тогда я приеду после того, как завершу все дела.       — Я стараюсь не думать о том, чем ты занимаешься, поэтому иногда забываю, насколько это опасно.       — Не переживай, я всегда найду выход из ситуации. Даже если она будет по-настоящему абсурдной.       — Так не бывает, — качнул головой Чан, — невозможно проконтролировать всё. Бэкхён ничего не ответил, но когда Пак поднял глаза, парень выглядел так, словно мог бы с этим поспорить. … «снаружи» что-то происходило. Спонтанное собрание подтвердило догадки как Бэкхёна, так и остальных действующих в работе лиц. Чондэ доложил, что фронт работ в его бизнесе поразительно возрос, но появилось слишком много риска и перестановок. Как минимум двоих его коллег по цеху вынудили «уступить» место, что было совершенно неожиданно и даже неестественно, поскольку бизнес отошёл незнакомцам, а не родственникам. Но это одно, а другое — борьба за власть. Чондэ занимался перевозками, как наземными, так и морскими. От отца у него было два старших советника (Чжан Джэхан и Сан Донсок), которые помогали оформлять все сопроводительные документы, контролировать перевозки, особо ценные грузы и иногда даже занимались доставкой.       — Эту сферу удерживало шесть семей. Никто никому не мешал, но пришли эти и всё перевернулось с ног на голову, — возмутился господин Джан.       — На меня покушались утром. Бэкхён, наконец, моргнул и повернул голову к Донсоку. Взгляд тут же метнулся в другую сторону к отцу, лицо которого посуровело за секунды. Пальцы, перебирающие звенья серебряной цепочки, замерли.       — И ты говоришь об этом только сейчас? — пораженно вопросил Чондэ, возмущённо повернувшись к мужчине всем корпусом. — А охрана где была?       — Пара ребят загремела в больницу, но они в порядке. Я дождался вердикта врачей и выехал на встречу. Ничего со мной не случилось, как видишь. Отец опустил глаза на цепочку. Бэкхён едва слышно вздохнул и вытянул шею, похрустев позвонками. Внутри что-то неприятно скребло, буквально тянуло домой, но он игнорировал внутренние порывы. На работе в голове должна быть только работа, а дома — только дом.       — Что у тебя? — вопросил отец.       — Неспокойно, но никаких происшествий пока не отмечено. Наблюдаю за ситуацией. Мы тоже отметили появление новичков, но они пока осматриваются. Если проводить аналогию с делом брата, то выбирают жертв.       — Нехорошо, — мужчина качнул головой, всё ещё глядя на цепь. — Совсем нехорошо. Что ты сделал?       — Усилил охрану складов, укомплектовал людей. Сменил места и немного изменил механизм завоза и продажи товара. Продавцы проинформированы, приставил к ним подстраховщиков, но они об этом не знают. Мои ребята чувствуют, что ситуация на рынке меняется, поэтому не сопротивляются — держу всё в кулаке.       — Хорошо, — подытожил отец. — Обособьтесь, соберитесь, превратитесь в армию. На стадо не попрут, побоятся. Сначала подомнут тех, что послабее. Тогда и начнём действовать. Глава отпускал их по одному: каждому посвящал напутственное слово, никого не оставил без внимания, но остановился на нём. Бэкхён пришёл в бизнес рано, на своём стуле он сидит уже пять лет, но даже если и создавал семье или бизнесу проблемы, то всегда старался исправлять их самостоятельно. В этот раз без помощи отца будет трудно обойтись... Старший Бён молчал, медленно перебирая звенья. Лежащие на столе локти создавали впечатление горы, а не плеч. Бэкхён не двигался, наблюдая за методичным движением чужих пальцев. Мысли гуляли между сложившейся обстановкой вокруг семьи на работе, внутри семьи в доме и вверенной ему омеги. Казалось, что круговорот «когда домой», «как поступить», «нужно всё проконтролировать» и «что Чанёль приготовит на ужин» никогда не закончится, но отец сбил все мысли одним взглядом.       — Как продвигается то дело?       — Складно. После того случая с больницей мы загнали их в угол. Стережем. Скоро они созреют. В конце концов, долго на одной воде не просидишь, а доставке мы прохода не даём. Я закончу это дело к концу недели. Больше они меня не потревожат.       — Было бы хорошо, — кивнул отец. — Дома порядок?       — Идеальный, — Бэкхён слабо улыбнулся. — Парень в порядке, привык к дому и моему присутствию, но ему трудно свыкнуться с нуждой во мне. Доктор ему попытался объяснить, но Чанёль всё равно сопротивляется. Тишина рассредоточилась по кабинету. Бэк расслабился, будто намертво уселся на стул. Понемногу рассеивалось давление от тем обсуждения. Мысли снова норовили запорошить голову.       — Первая беременность, — тихо произнёс отец, слабо качнув головой. — Он ещё не осознал, что с ним происходит. Сколько уже, три месяца прошло? — снова качнул головой. — Нет, ещё не понимает. Поймёт, когда вырастет живот, когда начнёт удивляться толчкам. Тогда поймёт.       — Тоже так кажется, — прошептал Бэк, закрывая глаза. — Трогает живот, закрывает его руками, если нервничает, но не вдумчиво — на инстинктах. Иногда как на иголках сидит, а иногда не отгонишь от себя — сдаётся без борьбы. Много смущается, многого не понимает, но совсем не спрашивает. Не говорит о будущем, будто не видит себя в нём, — Бэкхён тихо вздыхает, открывая глаза. — Ещё немного и начнёт паниковать, что ничего не знает о детях, начнёт готовиться, перестроится и подстроится. Хорошо, если избежим непредвиденных обстоятельств.       — Самое лучшее время для омеги — это время беременности. Нельзя, чтобы этот период превратился в пытку, Бэкхён. Разбейся на куски, уничтожь себя, но сделай всё как Бён.       — Конечно, — кивнул парень. — Я начеку. Стараюсь быть рядом так часто, как это возможно с учётом рабочих моментов.       — Делегируй свои обязанности, если считаешь, что Кёнсу способен их выполнить без твоего личного присутствия.       — Я передал часть полномочий ему. Он контролирует работу с новыми клиентами. Постоянные уже не создают нам трудностей и благополучно забирают то, за что заплатили. Отец кивнул. Цепь была с негромким стуком опущена в маленькую квадратную коробку и уложена во внутренний карман пиджака. Бэкхён понял, что разговор закончен.       — Вокруг сгущаются тучи, — вздохнул отец, поднявшись из-за стола, — но в этот раз мы не на берегу, а в открытом море. … Бэкхён возвращается в обед с опозданием. Чанёль почти завершил есть, когда услышал щелчок двери и шаги в ботинках в коридоре. Взгляд упал на тарелку и внутри что-то неприятно скрутилось. Он ведь не был настолько голоден, чтобы набрасываться на еду, верно? Мог бы подождать ещё полчаса…       — Приятного, — прозвучало за спиной. Ёль резко поднялся из-за стола, с неприятным скрипом отодвигая стул.       — Извини, надо было дождаться тебя. Парень спокойно прошел мимо и устало плюхнулся на стул, тут же принимаясь перемешивать рис палочками.       — Садись, Чанёль, не надо так вскакивать, — указал Бэк. — В семье отца соблюдают эту традицию, но в нашей семье это будет после твоих родов. И то в случае, если тебе захочется привнести эту традицию. Ты не мой омега и не обязан соблюдать то, что считается принятым в семьях со старым укладом.       — Мне не трудно подождать, просто тошнота прошла, я расслабился, мне стало лучше и я чувствую голод, — пробормотал Пак.       — Правильно. Именно поэтому на время беременности этот вопрос подниматься не будет. А уж после неё это скорее я тебя буду ждать, чем ты меня, — усмехнулся парень. — Доедай. Нужно будет поговорить. Чанёль не стал сидеть за столом. Как только пообедал, отставил от себя тарелку и двинулся в гостиную. На часах было 12:41. Примерно прикинув, сколько времени Бён сможет с ним провести вместе, он неутешительно вздохнул и сел на диван, уставляясь взглядом в стеклянную веранду. Он ещё ни разу за месяц не входил в ту комнату, смущаясь попасться на глаза многочисленным охранникам. Им-то приходится стоять в непогоду, в холод и дождь, а он будет сидеть там в пледе на диване? Нет уж. Бэкхён его удивил: вместо того, чтобы попрощаться и поехать на работу, он предложил ему выйти на улицу. Чанёлю хотелось, в последние дни думал об этом, но смущался выходить один. Уже в коридоре, обувшись, Ёль немного замялся, потому что его верхняя одежда осталась в комнате в шкафу. Бэк тут же набросил ему на плечи своё тяжелое пальто и попросил дать ему минуту, чтобы он предупредил охрану. Парень скрылся за дверью, и Чанёль наклонил голову, чтобы вдохнуть запах с плотного воротника. Одежда Бэкхёна пахла совсем иначе: в нос ударил сильный и резкий аромат чего-то необъяснимо неприятного. Чан отвернулся и провел пальцами под носом, пытаясь абстрагироваться от желания чихнуть. Бэкхён редко отпускал контроль. Ёль на пальцах может пересчитать моменты, когда парню приходилось давить на него, чтобы он пришёл в себя. Но даже при такой нужде концентрация была минимальной, видимо, чтобы не шокировать. В доме практически не пахло альфой, будто не его дом. Здесь точно пахло самим Чанёлем, почти в каждой комнате, но этот запах ещё не был таким сильным из-за короткой продолжительности проживания. Тот факт, что пальто буквально было пропитано резким запахом, свидетельствовало о том, что вне дома Бён явно не сдерживается и проявляет себя в полной мере. Парень просунул руки в рукава пальто, плотно запахнулся и вышел на улицу. Охрана уже отошла от двери, а сам Бён стоял рядом со своим помощником около машины. Едва дверь захлопнулась, парень обернулся, бросил пару слов и двинулся к нему.       — Пойдём, я расскажу тебе, что находится на территории участка. Ветер ударил в лицо. Чанёль сложил руки на груди, сжимая плечи. Глубоко вдохнув, он с наслаждением поспешил задышать чаще, чтобы пробить нос и насладиться запахом улицы. Дом преимущественно состоял из панорамных окон, которые невозможно было открыть. Чан лишь несколько раз выходил на террасу на втором этаже, но надолго там не задерживался из-за той же самой охраны снизу. Их внимательность поражала, они засекали его сразу же! Обходили справа. Оттуда, где заканчивались временные парковочные места, была небольшая дорожка из камня. Она вела к соснам, которых было… очень много.       — Насколько большой здесь участок? Бён хмыкнул.       — Хватит, чтобы визуально скрыться на машинах и выехать через ворота прямо в лес. Самой дороги к воротам нет, но водители знают, как разобраться в лабиринте. Деревья росли очень близко друг другу. Чанёль не представлял, как проехать между ними так, чтобы машина пролезла. Он не дал сомнению завладеть собой и не позволил ему проявиться на лице. Бён создавал впечатление очень продуманного человека, и если он был уверен в чём-то, то так оно и было.       — Смотри, там гаражи. Первые четыре для обычных машин, остальные два вмещают в себя бронированные машины. Мы выезжали на них из больницы, — Чанёль кивнул, парень продолжил: — Со стороны забора тоже есть выезды, так что можно будет выехать их гаража, не показав этого. Недалеко от гаражей, около подъездных широких дорожек находилась достаточно большая постройка. Чанёль взглянул на роллетные двери и предположил, что там тоже находится какой-то транспорт.       — Это оружейная, — развеял мысли Бэкхён. — Ещё одна есть с другой стороны дома, где начинается сад. Так безопаснее: ребята не будут вынуждены разрываться между охраной дома и попыткой добыть себе патроны. Звучало… странно. Чанёль с лёгкостью принял это к сведению, но представить, что это может действительно произойти, не мог. Чужие слова казались ему слишком далёкими, как пересказ момента из фильма, но осознать, что такая ситуация может произойти, не мог. Он ещё никогда не попадал в перестрелку или какой-то опасный вооружённый конфликт. Его попытки скрыться сопровождались побегами и паникой, но стрельбы ещё не было. Его искали, а он скрывался — на этом всё, но то, о чём говорил Бэкхён, пока было недоступно для него. Вот бы так и осталось.       — А вот там, в отдалении, хранится инвентарь. Там есть подвал, который выводит в ближайший к нам частный дом.       — С ума сойти.       — Это меры предосторожности, — отметил Бэкхён с усмешкой.       — Вы сами строили этот дом или уже купили его таким… продуманным?       — Когда-то вокруг семьи был штиль и мы могли ни о чём не переживать. Отец купил участок, старший брат — Бэкхун — построил на свои деньги коттедж, средний — Бэкбом — позаботился об остальных постройках, а после их смерти за него взялся я. Продумал всё до мелочей: начиная от калитки, заканчивая тоннелем, — парень слабо улыбнулся, сильно замедляя шаг. В конце концов, они остановились, практически выходя на заднюю часть дома. — Никто из них не успел пожить в доме. Отец передавал его братьям после ухода каждого, но он был им не нужен, потому что их омеги всегда были при старшей омеге в доме.       — Твоя омега тоже будет жить в доме семьи?       — Да. Мама всё ещё не оставляет попыток уговорить отца перевезти тебя туда, но она забывает, что ей придётся пробить через два ряда обороны: сначала пробить непробиваемого отца, а потом меня.       — Мне бы не хотелось этого, — поделился Чанёль, переставляя руки, чтобы приобнять себя за плечи. — Если вдруг глава семьи сдастся, пожалуйста, ты не сдавайся. Я не смогу привыкнуть. Я почти всю жизнь был предоставлен самому себе, даже дома рядом был только папа. Я просто не умею… традиции, подчинение старшим и всё такое… Не хочу ломать себя ещё больше, чем уже есть. Бэкхён смотрел внимательно. Парень не знает, что конкретно он смог в нём увидеть, но через время кивнул и уложил ладонь на плечо.       — Я и так был против переезда, но ты должен понимать, что иногда обстоятельства сильнее наших желаний. Если я буду ранен или… если со мной окончательно что-то случится, тебе придётся переехать в дом родителей. Пак испугался:       — Пусть не случится! Бэкхён улыбнулся и встал рядом, приобнимая за плечо. Он повернул его и подтолкнул идти вперед, продолжая придерживать за спину. Стало тепло и приятно, взвившиеся эмоции тут же вернулись на свои места.       — Я не хочу умирать, Чанёль. Не могу позволить, чтобы родители снова пережили боль от потери сына. В противном случае у них не останется ни одного родного ребёнка: во главе станет либо Чондэ, либо Чонин. Правда, Чонин редко участвует в делах семьи. Обычно он остаётся на страже дома, опекает омег и заботится обо всём внутри семьи, пока глава семьи отсутствует снаружи. Они до конца обошли дом и наконец показалась садовая зона. Здесь было много разных деревьев и кустарников. Жаль, что он оказался здесь осенью. Вероятно, в этих больших клумбах летом растут красивые цветы…       — Видишь эти столбики? — Бён указал на небольшой участок между деревьями. Всё вокруг обрамляло это место так, словно там нужно было построить что-то ещё. — Там будут стоять столы. Между столбами проведём проводку, подключим свет, по периметру выставим какие-нибудь фонарики, накроем скатертью столы, закажем еды… Так мы планировали с братьями отметить мою свадьбу. Выдумщики, — грустно хмыкнул Бэкхён, отворачивая голову в другую сторону, — не дожили. Вот она — чужая боль. Здесь она тоже присутствует: на территории, в доме, в чужой голове и сердце. Жить в мире Бёнов трудно и очень опасно. Глава семьи проделал большой труд, защищая своих потомков, но иногда даже самых длинных рук не хватает для того, чтобы схватить за шиворот и отдёрнуть от опасности. Чанёль с трудом представлял, что пережила мама Бэкхёна. В порядке ли она? Разумеется, нет. В своём ли ещё уме? Наверняка держится за счёт внуков и других членов семьи, но это такая боль… Ничто не сможет уменьшить боль от потери ребёнка, особенно если он уже был взрослым человеком. Пак выразил поддержку, укладывая ладонь на чужие пальцы, мягко придерживающие его за талию. Вдали виделось несколько больших беседок. Ближе к веранде Чанёль увидел садовые качели и воодушевлённо улыбнулся. Если бы погода позволяла, они бы могли здесь задержаться, но увы… Чан поднял воротник, чтобы ветер перестал холодить шею, и поинтересовался у парня, может ли он кое-что спросить.       — Спрашивай.       — Я никак не могу разобрать твой запах, — признался Ёль. Парень тут же усмехнулся, вызывая тонну смущения. — Ты так аккуратен и собран, что я практически не улавливаю его. Хотя мой, наверное, уже пропитал весь дом. Бён улыбнулся, останавливаясь прямо напротив веранды. Снаружи действительно не было видно, что происходит внутри! Осталось только не забывать об этом…       — Неудивительно, что ты не смог его разобрать, потому что ещё не бывал в перестрелке. Это запах, который образуется после выстрела: разогретый металл, сгоревшее масло и порох. Он слишком резкий для тебя, но в моём мире — самое то.       — Хорошо приводит в чувства, — ободряюще произнёс Чан.       — Скорее пугает, — засмеялся Бён. — Боюсь, моя истинная пара тоже будет озадачена. Если, конечно, имеет смысл её ждать или искать.       — А ты ищешь или ждёшь?       — Ни то, ни другое, — выражение лица плавно сменилось на безэмоциональное. — Вряд ли омега захочет быть со мной, не требуя бросить бизнес, отца и родительский дом. Сейчас мало кто способен жить согласно традициям, которые тянутся ещё от деда.       — Но твоя мама сумела с этим справиться.       — Ты так говоришь только потому, что ещё не знаком с ней. Как только понаблюдаешь за ней — поймёшь, что порою она бывает суровее, чем самый матёрый альфа. … Кёнсу садится на заднее сидение машины и достаёт из кожаной папки документы.       — В чём дело? — вопрошает Бэк, тут же принимая бумаги.       — Это документы на товар. Приедет крупная партия, по договору мы продаём её Забойщику. Он постоянный, поэтому дополнительных пунктов о рисках в договор не включали, но сегодня в восемь сорок утра позвонили в офис, оставили анонимное сообщение о том, что на перевозчиков будет совершено нападение.       — Нам нельзя подорвать доверие постоянных клиентов.       — Все люди расставлены по местам, господин, никого свободного нет. Сейчас напряженные обстоятельства в семейном бизнесе, я узнавал: хотя бы пять человек дополнительно выдать нам не могут.       — Набирать с улицы не вариант. Нужны проверки, а поставка завтра вечером — не успеем.       — Можем поднажать… — предложил До.       — Все и так на износе. В офисах никого нет — все вышли на улицу, — качнул головой Бэк, отдавая документы. — Если забирать людей с охраны, то можем обнажить участок и спровоцировать нападение.       — Обратимся к главе? И выставить в себя негативном свете? Он не может предать доверие клиента и подставить свой бизнес, но и вызвать негатив у отца… Он вырос из того возраста, когда нужно о чём-то просить. Сейчас он обязан решать. Выслушав, отец перво-наперво спросит, что конкретно он сделал и предпринял.       — Нет. Его люди сейчас охраняют дом. У Чондэ свои проблемы, а у нас — свои. Не исключено, что нас прижали одновременно. Эти новички хитры, верно? — невесело усмехнулся Бэк. — Но никто из нас не признается в этом напрямую.       — Можем отозвать людей со слежки.       — Исключено, — Бэкхён зашипел так, словно обжегся. — Этого ублюдка я уничтожу лично! Кёнсу замолчал. Вариантов было немного, но все они были невыгодными при сложившихся обстоятельствах. Сейчас семья переживала тяжёлые времена. Впервые после смерти среднего брата. Он разрывался на части, пытаясь успеть быть рядом с Паком, приходить в родительский дом, следить за бизнесом и решать сопутствующие трудности, и это не говоря о том сукином сыне, который обещал вырезать весь его род. Скоро Бэк начнёт ночевать в машине между поездками — настолько он уставал. Даже если и выдавались минуты на отдых, он не мог расслабиться, ворочаясь в кровати или спускаясь в гостиную, чтобы поработать. Если не спится, то зачем тратить время зря… Порою он думал о том, как было бы хорошо не ощущать этого сумасшедшего давления со всех сторон. Иногда ему было настолько трудно соответствовать чужим ожиданиям (в особенности отца), что опускались руки. Чёрт возьми, как же сильно он устал…       — До утра что-нибудь придумаю, — вздохнул Бэкхён и приоткрыл дверь машины. — Ты вообще ел сегодня?       — Дважды перекусил по дороге.       — Чёрт возьми, мы совсем загоняли людей, — цокнул Бэк, выходя из машины. — Твой гастрит меня устроит больше, чем пуля во лбу, но всё-таки имей в виду, что и того и другого можно избежать.       — Я понял, господин. Заедем к нашему другу в ресторан с ребятами.       — Давайте. Приятного. Махнув рукой, парень захлопнул дверь машины и двинулся к навесу над входом в дом. Охрана кивнула, доложив, что никаких происшествий за последние девять часов не произошло. Поразительно, что сегодня он вернулся домой раньше одиннадцати. Ему не нравилось пропускать ужины в восемь часов, но в последние дни соблюдать график было очень трудно. В доме пахло Паком. Выпечкой. Бэкхён остановился на ковровой дорожке около вешалки и непроизвольно застопорился, прикрывая глаза. Глубокий вдох наполнил лёгкие и подарил мимолётное ощущение пустой головы. Будто вдохнул белый порошок… Он вдохнул снова, но чувства оказались не те, вызывая в сознании сопротивление и бурю недовольства. Бэкхён сжал пальцы в кулаки и чуть нахмурился, усиливая контроль и полностью перекрывая своё присутствие в доме. Он повесил пальто на вешалку и аккуратно разулся, заменяя уличную обувь на обычные чёрные домашние тапки с полки. В гостиной никого не наблюдалось, но стоило повернуть голову противоположную сторону, как в груди что-то перекосило. Омега стоял у плиты, скрестив руки на груди и уставившись на духовой шкаф. Что-то печёт. Сам пахнет, как выпечка, и что-то печёт. Впервые за пять недель, проведённых в доме.       — Если ты сожжешь мне выпечку, я тебя уничтожу, — пробормотал парень.       — Воюешь? Чанёль удивлённо обернулся, но не дрогнул. Бэкхён сдвинулся с места и подошёл ближе. Да, когда он ближе, запах забивает в нос и… прекрасно. Не так хорошо, как если бы открылась духовка или омега позволил коснуться его, но потрясающе тепло и уютно. Тяжёлое мучающее беспокойство стремительно отошло на второй план.       — Немного. Ни у родителей, ни у меня никогда не было такого шкафа, поэтому трудно освоить без инструкции. Чуть не испортил одну партию, теперь вторую дожидаюсь.       — Восхитительно пахнет, — бездумно ляпнул Бэкхён. Чанёль кивнул и мягко улыбнулся, явно не восприняв это на свой счёт. К счастью. Парень предложил поужинать, и впервые за долгое время Бён почувствовал, что по-настоящему голоден. Ему действительно хотелось плотно поесть. Пока Пак разогревал еду, Бэкхён сел на высокий стул за стойку и упёрся локтями в столешницу.       — Поужинаешь здесь? — поинтересовался парень.       — Да, — ответил Бэк. «Поближе к тебе». Разговаривать особо не хотелось. Возможно, Чанёль это почувствовал, а может быть тоже хотел тишины, даже если ни с кем не мог поговорить половину дня. Он пристроился около холодильника, наблюдая за истекающим временем на таймере, в то время как Бэкхён поглощал всё, что видел на стойке. Даже если он доест всё (а он был в этом уверен), он не сможет отказаться от выпечки. Это было потрясающе. Не вкус, к сожалению. А запах был отдельной темой, потому что Бэкхён вдруг осознал, что омега пахнет намного лучше. Но он смирно сел за стол в столовой рядом с парнем и расслабил плечи, откусывая по-сумасшедшему сладкую булочку. Кислый чай из каких-то трав позволил ему перебить дикую сладость и наслаждаться образовавшимся внутри покоем. Пак сидел рядом и с удовольствием поглощал булочки одну за другой, практически не отпивая сладкий чай. Думать о вкусовых изменениях было ещё рано, но все омеги индивидуальны: если ему нравится, то нравится и Бэкхёну, что поделать.       — Что будешь делать?       — А ты?       — Хочу отдохнуть. Посидишь со мной в гостиной? Парень повернул к нему голову и спустя долгие несколько секунд кивнул. Он сделал себе новую чашку чая и двинулся вместе с ним к диванам, где один сел около подлокотника, а второй бросил подушку около чужих ног и завалился спать.       — В последнее время ты сильно устаешь, — протянул Чанёль.       — Да. Парень недовольно засопел, вызывая у него улыбку. Если это были зачатки для разговора или попытки узнать, что происходит вокруг, то парень с треском провалился. У Бэкхёна не было желания запугивать и без того остро реагирующего омегу, да и разговаривать… Он весь день разговаривал, можно ему просто подремать около чужих ног? Словно пёс, ей богу, а ведь он говорил, что скоро начнёт спать на улице. Или не говорил?..       — Разбуди меня, когда устанешь сидеть рядом. Чанёль задвигался через четыре часа. Через четыре божественных часа. Осознав, что вокруг происходит какое-то движение, Бэкхён дёрнулся, порываясь вытащить из-за спины пистолет, но спросонья понял, что находится дома и что оружие он оставляет в машине. Эти рефлексы… чтоб их. Парень извинился, что разбудил его и пересел на диван рядом, взбивая небольшую подушку.       — Иди к себе. Не нужно здесь спать, — Бэк вздохнул, накрывая глаза предплечьем.       — Ты так хорошо спал. Впервые за столько дней. Если тебе это поможет, то мы поспим здесь и наконец выспимся, — сонно пробормотал парень, пытаясь укрыться пледом. — Не знаю, из-за чего у тебя проблемы со сном, но я тоже их имею. Мне всё время чего-то не хватает, не могу успокоиться. Бэкхён сдвинул руку и медленно сел на диване. Чанёль будто не отстранялся, казалось, даже подушка им пахнет.       — Мы это исправим. «Найти бы только время. И силы», — подумалось ему. Пак уже спал, скукожившись на широком диване. Прямо сейчас он был олицетворением одиночества и нужды в защите: правая рука была подложена по щеку, а левая приобнимала правый бок. Это не говоря о поджатых ногах. Бэкхён снова вздохнул и потёр лицо ладонями. На часах была половина третьего ночи, но в голове заметно прояснилось. Ложиться Бэк не решился, но через силу заставил себя отправиться на кухню. Подогрел себе травяной чай и прошёл мимо спящего парня к веранде, не в силах полностью покинуть комнату. Он прижался плечом к стене и уставился на освещённую территорию участка, недолго наблюдая за передвижениями недавно прибывшей смены. Спонтанная мысль заставила Бэкхёна вернуться к дивану и поднять с него телефон, чтобы отправить сообщение помощнику. «Спишь?» «Нет» — 02:49, Кёнсу. Он нажал на кнопку вызова и всё-таки прошёл внутрь веранды, оставляя недопитую чашку чая на журнальном столике.       — Слушаю, господин.       — Вы отслеживаете передвижение транспорта?       — Конечно. Они преодолели большую часть пути. Предположительно после обеда они подъедут к складу. Плюс время на разгрузку и учёт, так что мы будем готовы к поставке в шесть-семь вечера.       — Скажи им, чтобы они меняли маршрут доставки. Пусть едут через город. Отправь им подкрепление со склада, чтобы они сопроводили их с трассы до въезда в город. В городе не нападут, а с полицией я договорюсь.       — О, — заторможено выдал Кёнсу. — Да. Да, сейчас же сделаю это, господин. Будет хорошо, если всё сложится таким образом.       — Будем надеяться, — вздохнул Бэкхён. — И ради всего святого, парень, ты вообще спишь?       — Только сдал смену в офисе и ты звонишь, — слабо хмыкнул помощник. — Ты знаешь, когда нужно звонить, босс.       — Проконтролируй их утром снова. Никуда не выезжайте, закажите завтрак доставкой.       — Как скажешь, господин. Но тебе бы тоже отдохнуть.       — Всё, отключайся, — торопливо оборвал Бэкхён. — Доброй ночи. Сбросив вызов, он поднял чашку, допил чай и двинулся в гостиную. Поразительно. Что творит здоровый сон с человеком. Он будто помолодел на несколько лет — настолько прояснилось в голове. Осталось только попросить помощи у Чхве. Похоже, он опять влезает в неоплатные долги, но по-другому никак. Чанёль крепко спал, разбавляя атмосферу тихим сопением. Бэкхён не удержался и завалился обратно на подушку. Если есть возможность поспать, то почему бы ею не воспользоваться?.. … стук в дверь. Ёль удивлённо оборачивается к двери и закрывает шкаф.       — Чанёль? — послышался голос. — Я могу войти?       — Входи! Чан одёргивает одежду, мельком отмечая, что не должен переживать о внешнем виде. Бён открывает дверь и сначала заглядывает внутрь: заметно, что лицо расслаблено, уголок губ приподнят.       — Не помешал? — интересуется. Чан качает головой и отходит от шкафа, в ожидании уставившись на вошедшего парня. — Присядь, хочу объяснить тебе кое-что. Послушно опустившись на кровать, Чан дожидается, когда Бэкхён достаёт телефон из кармана и сядет рядом. На экране заметна производственная защитная плёнка, которую он плавно снимает и сминает в ладони.       — Я знаю, что у тебя есть свой телефон, но теперь у тебя будет два. Этот — для экстренных случаев. Чанёль чуть хмурится и наклоняется ближе к чужому плечу, наблюдая за тем, как большой палец проводит линию вверх, после чего блокировка экрана оказывается снята.       — Он всегда должен быть с тобой, всегда его заряжай, но никогда не пользуйся для каких-либо нужд, кроме тех, о которых я скажу. Хорошо? Это очень важно, Чанёль, пожалуйста, пойми это.       — Да-да, я понял. Играть на нём не буду, — слабо усмехнулся Пак.       — Самое важное в нём — контакты. Могут произойти события, из-за которых тебе нужно будет позаботиться о себе самостоятельно.       — Ты говоришь о том, что с тобой может что-то случиться? Парень повернул к нему голову, и Чанёлю пришлось вернуться в исходное положение, восстанавливая между ними расстояние. Выражение лица передавало серьёзность сказанного, так что Пак сосредоточился, спуская взгляд с чужих тёмных глаз.       — Именно так. Увы, я не могу быть уверенным, что моя семья вовремя среагирует и бросится на помощь, поэтому я готовлю тебя к…       — Своей смерти, — закончил Чан, отворачивая голову. — Кан умер через месяц после того, как показал мне дома. Это плохая примета. Я не хочу ничего знать, Бэкхён. Всё будет нормально и никому не придётся умирать, ладно?       — Чанёль, успокойся, — оборвал Бэк, опуская ладонь на его колено. — Я должен быть уверен, что ты знаешь, что тебе делать в случае, если я исчезну из твоей жизни. Я не хочу этого, но события не спрашивают у нас разрешения и просто происходят. Ладошка такая горячая… Обжигает сквозь штаны. Чанёль закрывает глаза и укладывает ладони на животе под кофтой. Там, внизу, он выпирает совсем немного. Совсем чуть-чуть, но уже не такой мягкий, как обычно. Иногда он забывает о том, что не один. Порою думает об этом сутками напролёт, а иногда будто отсекает себя от ребёнка и думает о нём так, словно он растёт не в его теле. А иногда он думает, что этот малыш большая ошибка и обуза…       — Разве ты не разобрался с теми людьми? Прошло больше месяца, я думал… мы уже в безопасности.       — Существует то, что будет пострашнее тех людей. Чанёль раскрыл глаза, удивлённо поворачивая голову.       — Мне угрожает что-то ещё? — Бён замялся, не отвечая сразу. — Но что ещё? Что я ещё сделал?       — Ни в одном из случаев ты не сделал ничего, из-за чего тебе можно угрожать, но твоё положение является шатким не только в моей семье.       — Но Каны ничего не знают! Ты ведь сам говорил!.. И Кан тоже никому не рассказывал, иначе он бы обязательно познакомил меня со своей… Бэкхён посуровел на глазах. Слова застряли в глотке, отказываясь вырываться изо рта. Чанёль непонимающе уставился на парня и мысли закрутились в голове с бешеной скоростью, мучая его вопросами от «а вдруг они всё знали, но не захотели меня защищать?» до «неужели Бэкхён соврал?». Парень поджал губы и опустил плечи, на мгновение закрывая глаза.       — Не хочу обсуждать поступок Кана, он поступил подло. Не по понятиям. Так нельзя. А опасность тебе грозит такая же, как и всей моей семье. Это касается и Канов, и моих личных неприятелей, и неприятелей моего брата, и врагов семьи в целом, понимаешь о чём я?.. Те, кто охотятся за тобой… сейчас я загнал их в ловушку, они растрезвонили своим знакомым о том, что ты находишься под моей защитой. В нашем мире информация передаётся очень быстро, поэтому я не должен, а обязан подготовить тебя к любому развитию событий. Пожалуйста, выслушай меня. А ведь думал, что всё закончилось. Расслабился. Подумал, что всё будет в порядке…       — Но твоя семья защищена, — шепнул Ёль.       — Да. И намного лучше, чем ты, — согласился Бэк. — Иметь вверенного большая честь, ответственность и даже ценность, поэтому пригрозить мне тобой — подло, но очень действенно, потому что я обязан разорваться на куски, чтобы спасти тебя.       — Поэтому моё положение шаткое, а твоя мама требует перевезти меня к ним. Бэкхён кивнул.       — И переездом дело не решится. Так будет всегда, Чанёль. Сегодня, завтра, через месяц, год, десять лет. Постоянная опасность и ответственность за твою жизнь. К слову, не тебя одного, — по-доброму хмыкнул парень, опуская взгляд на его руки. Он аккуратно сжал его колено и убрал ладонь, отворачивая голову к телефону.       — Рассказывай, — шепнул Чан. В телефоне оказалось четыре номера. Первый принадлежал самому Бэкхёну, но это был не тот, что записан у Ёля, а запасной канал связи. Пользоваться им стоило в случае, если Бэкхён не будет иметь возможности вернуться в дом из-за ранения или по другим обстоятельствам. Вторым был номер личного помощника Бэка — До Кёнсу. С ним нужно было связываться в случае, если Бэкхёна нет рядом и он не отвечает на звонки, тогда Кёнсу будет действовать согласно инструкции и обезопасит его жизнь. Третьим был номер друга, которому «Бэкхён очень доверяет». Зовут друга Им Чангю. В случае, если никто из первых двух контактов не будет отвечать на звонки, этот товарищ должен сохранять их с ребёнком жизни невзирая ни на что. Самым последним был самый важный, как указал Бэкхён, номер телефона.       — Этот человек вывезет тебя в Китай в самые короткие сроки. Если ты позвонишь ему утром, после обеда ты уже будешь жать руку его омеге. Этот контакт в телефоне самый важный, Чанёль. Он экстренный, когда ты находишься на грани жизни и смерти и никто из моих людей не в состоянии тебе помочь. Альфу зовут Джексон, а его омегу Артур Чэнь. Оба родились в Китае, но долгое время жили в Америке. У Джексона есть свой бизнес как в штатах, так и в Китае, поэтому он самый надёжный человек в списке контактов Бэкхёна.       — Его муж тот ещё мозгоправ, — усмехается парень, — своенравный, принципиальный. Я бы даже сказал, что он опасен. За ним сильная семья.       — Защищает себя сам?       — Нет, но я не завидую той армии охранников, с которой он передвигается по городу. … Кёнсу закуривает. Бэкхён отмахивается от дыма и отходит на пару шагов в сторону. Море шумит на фоне непрекращающихся мыслей. Он отворачивается от волн и прислоняется бёдрами к перилам, складывая руки на груди.       — Я сказал ему. Взгляд помощника метнулся к нему, но тут же был отведён вдаль. Бэкхён проследил за тем, с каким наслаждением До сделал затяжку и выдохнул дым. Так и хотелось подойти поближе и вдохнуть, но альфа внутри уже неоднократно царапался, когда рука тянулась к пачке.       — Хорошо сделал, босс, — безэмоционально протянул парень. — Главный господин будет доволен. Бэкхён хмыкнул, опуская голову, а потом и вовсе коротко просмеялся. Эта слепая вера людей в отца поражала сознание. Вот бы в него так верили… Видимо, пока не заслужил мыслей о том, что это была его инициатива, а не главы семьи. Будто Бэку семнадцать и он впервые оприходовал омегу, ей Богу, умора.       — Прибьёшь меня сейчас или потом?       — Разрываюсь, — хмыкнул Бэк. — Но вот подумал, что завтра ты мне ещё нужен, так что сделаю позже.       — Позвони мне, чтобы я был на месте.       — Как скажешь, дорогой, — отозвался Бэк со смешком. Лёгкая улыбка коснулась полных губ парня. Кёнсу снова затянулся и запрокинул голову. Налитое усталостью тело едва удерживало его на ногах, но тоже самое о себе мог сказать и Бэк. Сколько часов они пробыли в машине? А сколько сидели в офисе, решая дела?       — Если начнётся перестрелка, один из нас должен немедленно ретироваться с поля боя. Нас не должны грохнуть в один день.       — Понял. В случае чего сваливаю к Паку, — вздохнул До. — Плохо быть сыном главы криминальной семьи, да? Бэкхён лишь улыбнулся. Слабо. Настолько, насколько хватало сил. Опущенная голова, возможно, могла передать тяжесть его судьбы, но не передала. Кёнсу ничего не заметил, продолжая смотреть в небо. Спать хотелось настолько сильно, что подкашивались ноги, но мысли не оставляли его ни на минуту. Страх глушил все потребности организма, мобилизуя все ресурсы на поддержание его в вертикальном состоянии. Как много у него страхов и все они начинают есть его прямо к вечеру… Как же он устал, чёрт возьми, ему поспать хотя бы восемь часов. Хотя бы восемь, чёрт бы всё побрал!       — Что у нас с делами?       — Партия закончилась, заказали новую, приедет через пару недель. Остатки на складах оперативно распродают на фоне укрепления позиций всех семей. Назревает буря, босс. Бэкхён закрыл глаза и тяжело вздохнул. Ему не хотелось представлять, что их ждёт в будущем. Он знал, что чувства целиком сожрут его, потому что он сделан не из металла. Отец был высечен из камня как и братья со слабостями, но под стать ему, а вот он такой один — должен раскалиться до тысячи градусов, чтобы из него выковали то, что поможет ему выстоять на ногах невзирая ни на что. Неизбежен ли бой? Нападут ли? Станут ли отжимать бизнес? Разрушат? Расколют? Изничтожат? Вырежут? Сможет ли он снова пережить смерть близких? Сможет ли жить в стыде с позором от осознания того, что не защитил семью? И это только они. А если подумать о вверенном ему омеге?..       — Что с крысами?       — Отстреливаем по одному. Ведётся круглосуточное наблюдение. Кого можем, отстреливаем в окнах. Шесть человек сняли, они выбросили их в окно, нелюди.       — Буря приближается большими шагами, а мы всё ещё не решили это дело. Надо закругляться. Сними опытных стрелков со складов, превратимся в небольшую армию и накроем их. Иначе потеряем их след, если отступим во время местных разборок за рынок.       — На какой день назначить мероприятие?       — Завтра вечером мы закроем этот вопрос раз и навсегда. … Чанёль бросает взгляд на телефон четвёртый раз за полчаса и останавливает нервно дёргающуюся ногу. Внутри что-то неприятно режет, будто что-то натянулось в груди и не отпускает. Чан приготовил ужин три часа назад, не дождался Бёна, поел сам, почитал книгу, вымыл кухню после готовки и честно попробовал позвонить Бэкхёну один раз. Решился только на один, выдержал четыре гудка и сбросил. Не смог заставить себя звонить до упора. Непонятное беспокойство охватило его ближе к одиннадцати часам. Не в силах переживать чувство без движения, он подорвался с места и начал ходить по комнате. Некоторое время он наматывал круги по веранде, мучаясь сомнениями по поводу желания выйти и спросить об обстановке у охраны. Он помнил, что они не имеют права контактировать с ним, но так же он помнил о том, что интуиция ещё ни разу не подводила и некоторое время назад даже спасала жизнь. Всякий раз, когда случались такие периоды беспокойства, он не мог сидеть на месте без дела. Мысль о том, что его жизнь и так висит на волоске и это будет продолжаться вечность, завела его в угол. Чанёль всё-таки приблизился к входной двери, но стоящие рядом охранники вовремя заметили его и тут же от неё отошли на несколько метров в стороны. Альфы с автоматами в руках выглядели слишком внушительно, чтобы он смог перебороть страх и открыть дверь. Желание что-то узнать тут же пропало. Будто язык проглотил, так что он как пришёл, так и ушёл в гостиную. В три ночи количество охраны вокруг увеличилось вдвое. Чанёль просидел на диване до рассвета, но застать Бёна так и не смог. … близко подъезжать не имело смысла. Кёнсу выключил фары ещё на подъезде к пригорку, поэтому они безопасно подъехали ближе и вышли из машины. К ним тут же подбежал один из парней.       — Всё как обычно: свет на территории участка загорелся в семь вечера, в угловых комнатах свет не горит. Ребята сменили позицию и смогли увидеть в прицеле горящий свет в одном из коридоров. Они там, но явно сосредоточились во внутренних комнатах. Предполагаемое количество: двадцать человек.       — Наши ребята на позициях? — вопросил Бэк.       — Стрелки на позициях, поддержат, если внутри появится движение. Пятнадцать человек подобрались ближе к калитке и ждут указаний. Остальные ребята двинутся вперед после того, как они откроют путь.       — Сколько нас?       — Тридцать семь человек, не считая тебя и меня, господин, — доложил Кёнсу. — Из них семь стрелков, рассредоточены по периметру.       — Рядом с ними кто-то есть?       — Да, по три человека, двинутся после приказа.       — Передай, что глава, его брат и помощник нужны мне живыми. Последнего обработайте, как положено, хочу знать о семье всё. Начинаем ровно в полночь. Бэкхён не любил ночные перестрелки. Он всё время боялся, что свои ребята не узнают его и пристрелят, как это однажды случилось с его братом. Бэкбома подстрелили совсем случайно, и он ещё долго над этим смеялся, но липкий страх преследует Бэка всю жизнь. Во время ночных мероприятий он старался быть рядом с группой знакомых лиц и не дёргать пистолет в сторону каждой тени — пристрелить своего же несмываемый позор. Кёнсу взобрался на пригорок первым. Большинство ребят заняло свои позиции. Им очень повезло, что это был загородный дом на отшибе жизни. Здесь можно было разгуляться на полную катушку, и Бэкхён не собирался аккуратничать. Он был намерен стереть ублюдков с лица земли. В без трёх двенадцать несколько человек по обе стороны от Бёна присели и подняли гранатомёты на плечо. Бэкхён закрыл глаза всего на секунду и открыл ровно в тот момент, когда с характерным шипением снаряд выскользнул из трубы и понёсся в сторону дома.       — Жаль, что нужны живые, — хмыкнул До.       — Пока что. После этого все засуетились, и территория участка начала напоминать муравейник. Бэкхён не высовывался, наблюдал издалека, пока первые ребята не вошли в дом. После этого путь точно был открыт, так что он, Кёнсу и ещё несколько оставшихся рядом ребят двинулись вместе с ним вниз. Трупы кровоточили. Ребята ходили вокруг и пристреливали в лоб возможных живых людей. Бэкхён проследил за тем, как несколько человек один за другим выстрелили в голову молодого парня и кивнул им. Внутри дело обстояло хуже: тощие, заросшие, не успевшие выстрелить в ответ — тела лежали то тут, то там. И не было места, где не пролилась бы кровь. Нужный человек нашёлся в подвале. Пока его люди умирали, он скрывался за коробками и заметно трясся из-за направленных на него автоматов.       — Хотел прибить тебя, как собаку, — произнёс Бэкхён, складывая руки в карманы длинного пальто. — Подумал, что так даже лучше, ведь ты даже не удосужился официально представиться, прежде чем угрожать сначала семье моего коллеги, затем и моей семье.       — Да пошёл ты! Ещё и представляться тебе? Ты сукин сын, кусок дерьма от… Один из парней ударил прикладом прямо в зубы. Чужой рот быстро окрасился в красный цвет. Парень попытался сплюнуть его, но это оказалось трудно сделать без передних зубов.       — Ты очень расстроил меня, парень, твои слова не могли не задеть меня, но ты не сможешь причинить вред моей семье. Зато смогу я. Ты будешь гореть в аду вместе со всем своим родом, чёртов кретин, — парень взревел. На мгновение Бэкхёну показалось, что альфа внутри него вырвется наружу и перебьёт всех находящихся в помещении, но совсем скоро рычание перешло в бессильный затяжной вой. — Я потратил на тебя непозволительно много времени и до сих пор позволяю тебе дышать, — Бэкхён с шипением вдохнул воздух, будто сердился сам на себя.       — Если ты тронешь мою семью, я достану тебя из ада! Я замучаю тебя во снах, тварь! Ты никто! Ты совсем не похож на Бёна, сукин ты сын! Ты кусок дерьма. Я найду тебя даже там! Бэкхён выудил пистолет из-под пиджака и снял его с предохранителя.       — Ад — моё царство, я в нём живу. Выстрел. Голова дёрнулась, и тело грузно завалилось на пол.       — Остальных нашли?       — Да, босс. Ребята работают с ними. Кёнсу уже там, — ответил подошедший Джунки. — С помощником работает именно он, уговорил всё выложить в обмен на жизнь. Они настолько истощены, что на них смотреть жалко.       — Если что-то вызывает у тебя жалость, то закрывай глаза и делай своё дело, родной. Бэкхён не входит в остальные комнаты. Он выходит в коридор и складывает руки в карманы, вслушиваясь в то, что говорит Кёнсу. Мужчина, этот помощник, выкладывает всё так складно, что вырывается непроизвольный вздох. Так сильно трястись за свою никчёмную жизнь… До уже дважды переживал похищения, терпел пытки, сносил все тяготы, но ничего не рассказывал. По крайней мере нападений не следовало, а все указанные им лица были уничтожены в прямом смысле слова. Маловероятно, что До оставил от них хоть что-нибудь. И от этого не оставит. Прозвучал выстрел. В коридор выскочил Бинсу. Напряженное лицо парня передало вопрос, после чего Бэкхён встал в проходе двери и взглянул на брата главы семьи. Былой самоуверенности не осталось. Наверняка за эти дни он пожалел о содеянном тысячу раз, но они столкнулись лбами с Бёнами. Их ждал только один итог.       — Мой омега… пожалуйста…       — Мы о нём позаботимся. Чужие глаза не успели раскрыться в ужасе, как это всегда происходило в такие моменты. Бэкхён выстрелил раньше. Практически сразу прозвучал ещё один выстрел. Кёнсу подошёл через несколько секунд.       — Узнал?       — Узнал. Есть шесть адресов.       — Никого не упустим?       — Информация собрана на всех членов семьи. Все присутствующие были ознакомлены с указанными лицами и знают их точное количество. Это было важно: знать, что они никого не упустят. Не хотелось бы через двадцать лет столкнуться с повзрослевшим ублюдком, жаждущим мести.       — Приказывай, господин. Несмотря на смиренный тон, взгляд Кёнсу был как никогда твёрд.       — Сотрите их с лица земли.