Хакнуть систему образования

На долю секунды Антон забыл, как дышать. Встреча с психологом вышла настолько же неожиданной, насколько и нежеланной. Взяв себя в руки, Антон нацепил улыбку и посмотрел на преподавателя. — Здравствуйте, Арсений… Серге… евич, — улыбка сошла с лица Антона, а сам он чуть было не потерял дар речи, удивленно рассматривая Попова. Арсений Сергеевич в данный момент был похож на бомжа. Нет, он не был пьян, от него не воняло за версту, а одежда не было порвана. Просто лицо его было красным и опухшим, из-под серой шапочки торчали сальные локоны, а сам он выглядел как-то побито и наваливался лишь на одну ногу, явно предпочитая не нагружать вторую. — Вы в порядке? — уточнил Антон, прежде чем вспомнил, что их сегодня отпустили с пары как раз из-за болезни Попова. Вот оно что. — Здраздвуй. В барядке, — ответил Арсений, и Антону моментально стало понятно, что у преподавателя опухла носоглотка. — Ды здезь одкуда? — Я, эээ, за заказом приехал, — Антон потряс прозрачным запаянным пакетом с синими буквами. — А ды же вроде в другом районе живешь? — уточнил Попов. Вот же все ему интересно! — Да, но неправильно ткнул на карте при выборе аптеки, — вдохновенно соврал Антон. — А когда заметил, было уже поздно отменять. — Ааа, — кажется, поверил Попов. Пока они разговарили, из подсобки доносились звуки — девушка явно отчитывала детей за плохое поведение. Но это длилось не слишком долго, и уже полминуты спустя фармацевт оказалась за прилавком. — Здравствуйте, слушаю вас, — приветливо улыбнулась она Попову. — Здраздвуйте. Мне цефтриагзон на жесть дней, — Арсений зашелся в кашле. Девушка сходила в подсобку за нужным количеством коробочек, после чего стала раскрывать каждую и пробивать в кассе по одной. Антон не мог понять, почему нельзя пробить одну и умножить на… сколько там коробочек она принесла? Двенадцать? — Я вод доже далего от дома ужол, — вырвал Шастуна из раздумий Попов. — Еле дажол. В ближайжих апдегах не агазалось цефтриагзона. Антону бы ответить «ммм, бывает». Антону бы уйти по своим делам. Антону бы просто порадоваться, что психолог не разглядел содержимое его прозрачного пакета. Антону бы… Бы… Но весь вид Арсения вызывал такую жалость, что захотелось ему помочь. Такой побитый, опухший, хромой… Антон будет чувствовать себя полной сволочью, если не подвезет его до дома. Ба дум тссс. Расплатившись картой, Арсений Сергеевич попрощался с фармацевтом и медленно развернулся, стараясь не опираться на больную ногу. Увидев Антона, он удивленно вскинул бровь. — Я довезу вас, — объяснил Шастун. Попов удивленно воззрился на своего студента. — Узбагойся, Антон, — попытался отказаться преподаватель. — Ды, наверное, сбежишь. Я зам дойду бодихоньку. — Как вы сказали? — улыбнулся Антон. — Успокойся? — Узбагойся, да, — повторил Арсений. — В змызле, не здоид береживадь. Я дойду. — Мне не сложно, Арсений Сергеевич, — заверил преподавателя Антон. — У меня как раз есть пара часов свободного времени, — наглая ложь, но ложь во благо. Арсений пристально посмотрел в глаза своего студента, но, видимо, болезнь давала о себе знать, и прожженный психолог не смог распознать, что Антон врет. — Збазибо, Антон, — он сказал это с явным облегчением. Наверное, нога и впрямь очень сильно болела, и дойти сюда для него было очень сложно. Антон молча опустил голову и вышел из аптеки. Преподаватель направился за ним.

***

— Какой адрес? — спросил Антон, выруливая с парковки. — Геразимова, дридцадь жесть Всю дорогу они провели в тишине. Арсений Сергеевич изо всех сил сдерживал кашель. Судя по слезящимся красным глазам психолога, это сдерживание стоило ему неимоверных усилий. Антон тоже не заводил разговор, полностью сосредоточившись на дороге. Дорога отняла от силы 8 минут, с учетом того, что на ближайшем перекрестке светофор загорелся красным прямо перед их носом, и зеленого света им пришлось ждать 118 секунд. Подъехав к нужному адресу, Антон заглушил двигатель, а Арсений тут же выскочил из машины и хорошенько откашлялся. Антон, переживая, тоже вышел из машины, обошел ее спереди и с заботой посмотрел на такого побитого жизнью преподавателя. — Арсений Сергеевич, на каком этаже вы живете? — На пядом, — сипло ответил преподаватель и тут же вновь зашелся кашлем. По закону подлости, дом по адресу Герасимова, 36 оказался пятиэтажкой. — У вас же нет лифта? — на всякий случай уточнил Шастун, прекрасно зная, что пятиэтажки по ГОСТ-у строятся без лифтов. — Нет, — покачал головой преподаватель. Антон с сомнением посмотрел на криво стоящего психолога, который весь свой вес переместил на одну ногу. — Я помогу вам дойти до квартиры, — медленно, взвешивая каждое слово, сказал Антон. Арсений от удивления даже перестал кашлять, но противиться и отказываться от помощи не стал. Антон переложил пакет с лекарствами в левую руку, а правой взял Арсения под локоть и аккуратно повел в подъезд. Взбираться по лестнице было… Сложно. Арсений ставил на каждую ступень здоровую ногу, потом подтягивал больную, потом отдыхал пару секунд и снова ставил здоровую ногу уже на следующую ступень. Антон его не тянул, а только подстраховывал, задаваясь вопросом, что же случилось с ногой преподавателя. В середине пути Антон бросил взгляд на свою левую руку и чуть было не выругался вслух: он зачем-то взял с собой не только пакет с цефтриаксоном Арсения, но и свой пакет с заказом из аптеки, хотя мог оставить его в машине. Извиниться и убежать вниз, чтобы положить пакетами в машину и вернуться, было бы совсем глупо, поэтому Антон лишь отвел левую руку чуть назад, чтобы прозрачный пакет с весьма сомнительным содержимым хотя бы не бросался психологу в глаза. Оказавшись в квартире, Арсений Сергеевич разделся и тут же, хромая, устремился в ванную, где, судя по звукам, хорошенько откашлялся и высморкался, а также промыл носоглотку спреем. Из ванной он вышел довольным, пусть и красноносым человеком. — Ох, наконец-то я могу почти нормально разговаривать, — все еще немного гундося, радостно произнес он. — Спасибо тебе, Антон. Раз уж у тебя есть пара часов свободного времени, раздевайся и проходи, давай попьем чай. У меня есть пирожное муравейник. Антону было неловко да и некогда оставаться на чай. Он уже тысячу раз пожалел, что соврал Арсению о двухчасовом запасе свободного времени. Сам преподаватель уже хромал на кухню, оставив гостя снимать верхнюю одежду и осматриваться. Квартира психолога выглядела минималистично и очень стильно. В комнатах преобладали белый и светло-серый цвета, но на глаза то и дело попадались яркие акценты благородного изумрудного цвета: зеленый плед на сером диване, фотообои с пальмовыми листьями на одной из стен, зеленые обитые тканью кухонные стулья, зеленый фикус в серой кадке. В комнатах было идеально чисто, Арсений явно пользовался услугами клининга. Невольно Антон представил свой стеллаж с электронными компонентами прямо в гостиной психолога. Стеллаж явно не вписался бы в этот интерьер. Впрочем, как и в любой другой. Антон усмехнулся собственным мыслям. — Проходи сюда, — позвал из кухни психолог. Антон услышал, как щелкнул кнопкой вскипевший электрический чайник. — Давно болеете? — начал непринужденную беседу Антон. Ему очень не хотелось, чтобы Арсений Сергеевич поднял тему их разговора в универе, когда Шастун совершенно по-детски высказал свои обидки, сравнив психолога с отцом, который его бросил. Поэтому он готов был обсуждать что угодно: болезнь преподавателя, природу, погоду, учебу, да хоть черта лысого, лишь бы не говорить о том, о чем поговорить бы как раз следовало. — С прошлой недели, — поддержал беседу Арсений. — Думал, простуда, но, видимо, что-то посерьезнее. — Это врач сказал? — не понял Антон. — Нет, — смущенно ответил Арсений. — Просто простуда, если ее не лечить, проходит за семь дней, а если лечить, то за неделю. У меня не прошла. Значит, пора принимать антибиотики. — Которые назначил врач? — не отставал Антон. Арсений вздохнул. — Антош, я сам врач, — мягко ответил он. — Лечу себя сам, не хочу нагружать систему здравоохранения и вызывать терапевта на дом. Какое-то подозрение закралось в голову Антона. — А что с вашей ногой? — тихо поинтересовался он. — Укол делал, — с горьким смешком рассказал Арсений. — Сам себе назначил цефтриаксон, он хорошо помогает от таких болезней. Но укол внутримышечно ставить самому себе крайне неудобно, поэтому я решил его сделать не в ягодицу, а в бедро, причем с передней стороны. Антон скривился от одного только представления, насколько же это больно. — И так лег спать, — продолжил Арсений. — Утром я даже двигаться не мог, настолько сильно болела нога. А подошло время делать второй укол. Ну и я рассудил, что делать его во вторую ногу не стоит, потому что тогда будут болеть обе ноги, и снова сделал в ту же. Студент слушал и чувствовал, как его желудок делает сальто. Это должно быть адски больно. — Вот вы псих, конечно, — Антон постарался выразить мысль как можно мягче. — А остальные тоже будете делать в эту же ногу, чтобы сразу после лечения ампутировать ее нафиг? — Ну почему же, — обиделся Арсений. — Только сегодня еще сделаю, а завтра с утра приедет моя мама, будет меня лечить. Шастун испустил истеричный смешок. — Вы серьезно? А скорую вызвать? А врача на дом? — Не хочу нагружать систему здравоохранения, — Арсений отвернулся и покраснел. Антон покачал головой, молча охуевая. Психолог — псих. Как иронично. — Давайте я вам сделаю укол, — сказал он прежде, чем подумал. — Ты? — удивился Арсений. Знал бы он, как удивился своему предложению сам Антон. — Антон, если мне не изменяет память, ты раньше боялся медицинских манипуляций? Тебе удалось побороть это? Ты молодец! — обрадовался Арсений. Антон поджал губы. Да. Боялся. И боится. — Если ты готов сделать мне укол, буду очень благодарен, — продолжил радоваться психолог. Вот черт. — Только я не умею, — попытался пойти на попятную Антон. — Не беда, сейчас научу, — Арсений, хромая, вышел из кухни, а вернулся с пакетами из аптеки. — Ой, это твой заказ? — Ага, — Антон быстро вырвал его из рук психолога и отложил подальше. — Так как делать уколы? Арсений объяснил механику и дважды сделал акцент на том, как сделать укол наименее болезненным способом. Он сам влил во флакон с порошком цефтриаксона лидокаин и воду для инъекций, потряс, растворил и набрал получившийся раствор в шприц. Антон смотрел за манипуляциями психолога и мысленно убеждал самого себя, что ни ему, ни Арсению Сергеевичу больно не будет, и что он поступил правильно, не сбежав прямо сейчас. — Приходи в комнату через минуту, — позвал психолог и похромал в гостиную, где лег на диван на живот и приспустил брюки до середины ягодиц. Антон, как и было оговорено, выждал минуту, зашел в комнату, увидел преподавателя с голой попой, тревожно сглотнул и подошел ближе. Как в тумане, он открыл спиртовую салфетку и протер ею мягкую теплую кожу на ягодице своего преподавателя. — Щас, подожди, подожди, — послышался сдавленный голос психолога. — Фууух, — шумный выдох. Подозрение Антона внезапно превратилось в четкое осознание. — Арсений Сергеевич, вы боитесь уколов? — наверное, его голос прозвучал очень удивленно. — Нет ни одного человека, который любил бы уколы, Антон, — пробурчал психолог. — Я их очень-очень не люблю, немного побаиваюсь, но не до паники. Доволен? — Почему я должен быть доволен? — удивился Антон. — Просто удивлен. Думал, врачи не боятся ничего медицинского, — он помолчал еще мгновение. — А еще я думал, что врачи не болеют. Арсений издал смешок. — Мы такие же люди, как и все, Антон. Если до конца откровенно, я и сам побаиваюсь некоторых врачей. Особенно своих одногруппников. Но больше всего я боюсь уставших и измученных врачей, даже если они не навредят физически, от взаимодействия с ними становится хуже психологически. Поэтому я и говорю, что не хочу нагружать систему вызовом врача на дом. Давай коли уже. — Хотите досчитаю до трех? — милостиво предложил Шастун. — Давай, — со вздохом смирился психолог. — Раз, — громко начал Антон. — Два, — и он резко ввел иглу, не досчитывая до трех. — Ай, — возмутился Попов. — Ты же сказал, досчитаешь до трех! — Я решил, что лучше не затягивать, — невинно улыбнулся Антон, аккуратно надавливая на поршень, впрыскивая антибиотик мелкими дозами. Арсений что-то проворчал, но смиренно ждал, когда Шастун введет все содержимое шприца. — Все, — наконец обрадовал Антон, прикладывая к пострадавшему участку тела спиртовую салфетку. Он сам будто очнулся ото сна — смотрел на опустошенный шприц и не мог поверить в то, что он только что сделал. — Спасибо, Антон, — Арсений сам стал прижимать салфетку рукой. — У нас там чай стынет, помнишь? — Ой, точно! Антон вышел из комнаты и ушел в кухню, чтобы не смущать преподавателя и позволить ему одеться в одиночестве, также справедливо надеясь, что Арсений сам выбросит использованный шприц и салфетку в мусорку. Через минуту, хромая, вышел преподаватель, потирая пострадавшее бедро. — Антон, спасибо тебе, что довез меня, помог подняться и сделал укол, — искренне поблагодарил он. — Да не за что, — Антон смущенно отхлебнул чаю. — Я хотел поговорить, — немного помявшись, продолжил Арсений. — О том, что ты мне сказал в институте. Что я бросил тебя, как твой отец. О, нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. — Арсений Сергеевич, давайте не будем об этом, — пропищал Антон. — Я был не прав, и я наговорил вам совсем не то, что имел в виду. — А что ты имел в виду? — уточнил психолог. — Арсений Сергеевич… — Антон забегал глазами по комнате. — Если честно, я сильно преувеличил, сказав, что у меня есть пара свободных часов. На самом деле, мне уже пора. Спасибо за чай, пирожные очень вкусные. Антон вскочил из-за стола, оставив наполовину полную кружку и под удивленный взгляд психолога быстро вышел в коридор, где очень шустро оделся и обулся. — Ой, Антон, твой заказ, — спохватился Арсений, взял прозрачный пакет и, хромая, понес его мальчику в коридор. — А, да, спасибо, — испуганно отозвался тот. Что-то в его голосе насторожило Арсения. Он бросил взгляд на прозрачный пакет и будто прирос к полу. — Антон, — он с тревогой посмотрел на своего студента. — Кто тебе выписал флуоксетин?