***
«Ты добрая, ты сильная, ты невероятная...» – сколько раз Теодора это хотела слышать не только в своих мечтах. Конечно, если бы только это было такой достижимой мечтой, то какой в ней был смысл?Сильная.
Факт неопровержимый. Сколько бед она принесла своей семье доказывая то, что быть леди – это не значит быть терпимой к оскорблениям, домогательствам мальчишек и тупым стереотипам о женщинах. -Теодора Анна! Почему ты просто не можешь быть как все другие девочки? «Боже, мама, ты словно сама не переживала это изо дня в день.» Так хотелось перейти грань дозволенного. Хотелось плюнуть на все правила хорошего тона. Одеваться не красиво, а удобно. Есть птицу не ножом и вилкой, а как дикари с необитаемых островов. Одним словом, хотелось свободы. Но на тот момент максимум который ей дозволялся – это давать отпор мальчишкам. И то это было негласное разрешение данное самой себе. Ни за что на свете Теодора Эйвери не станет дамой в беде. Той, которая плачет, что её шляпку унёс попутный ветер, что новое платье испачкано грязью. И, из-за этих дурацких мальчишекДобрая.
-Знаешь, Йоке, – Тео стерла с щёк подруги слёзы и обняла так сильно, насколько сил хватало. Ей хотелось задушить эту горечь от оскорблений. – Если плакать из-за того, что о тебе думают эти три с половиной калеки. То слёз на действительно стоящее просто не останется. -Она распустила слухи, а Бруно причем? Он не виноват, что я ш... -Я тебя ударю сейчас! – Эйвери оторвалась от подруги и серьезно взглянула в красные от слёз глаза. Йоке уже не плакала, но все еще тряслась и была на грани вновь сорваться. Тео было невыносимо слушать и видеть то, как казалось бы стойкая девушка таяла на глазах. Одна грязная фраза от двух старых перечниц буквально рушила этот образ сильной матери, которая была готова на все возможные авантюры лишь бы вернуться домой к отцу и сыну. -Давайте их побьём? Или Германской Империей припугнем? -Лоуренс! – Теодора повернулась в сторону Баркли, который стоял в стороне и до сих пор словно обдумывал план мести для обидчиц. Но, ничего толкового не смог придумать. Да что уж, Тео и сама ничего б не придумала. Зато, от этой неосторожно брошенной фразы у их милой Йоке вырвался смешок. -Да я ж не серьёзно! Просто я терпеть не могу такое дерьмо... Оу, пардон, дамы. И мрачная тень словно раненый зверь поползла прочь. Эту тень пугал смех и запах ромашкового чая, она задыхалась от того, что печаль повержена. На время, но свет и дружба взяли верх. Через пару недель в этом доме их компания вновь собралась. Вновь темная полоса в виде похищенного Бруно сменилась на светлую, когда он был найден. Тео сидела в кресле с чашкой чая и смотрела на друзей у которых общего казалось бы так мало. Нежная и в то же время сильная Йоке общалась с таким серьезным Джоном. Как выяснилось, он умеет даже улыбаться. Вот ведь открытие века! А когда засмеялся, так хоть стой, хоть падай. Лоуренс все же умел находить общий язык со всеми, он мог объединить необъединимое. Но Теодора знала, что где-то глубоко внутри этот парень ранимый, как и она. И точно так же – ни за что на свете не покажет эту свою черту. Фридрих сидел рядом с креслом и гладил кота. И Теодора смотрела на него с особой нежностью, которую никто и никогда у нее так не вызывал. -Д-дора... – он коснулся ее руки осторожно, и говорил так тихо, почти шепотом. Она только улыбнулась и так же осторожно переплела их пальцы. Словно это был их маленький секрет. Секрет который знали все в этой комнате.Ты будешь любима, Дора.
У любви пшеничные волосы, очень печальный взгляд и нежные руки. Такие нежные руки, такие теплые. Любовь окрашена болью, на вкус как подгоревшая шарлотка и чай с молоком. У нее есть имя, и Теодора наверняка рассмеялась, если бы маменька его представила как того самого, очередного. -Завидный жених. Не рябой, не косой. Отец у него военный. Заикается разве что немного, и языковой барьер имеется... Но! В целом на английском говорить умеет! «Ах, Фридрих! Как хорошо, что мама тебя не знает. Ты ведь не Саймон Николсон и не Джеймс Уайтт. Ты лучше, чище... Ты любовь. Тебя не было необходимости представлять, ведь ты не идеальный кандидат на мое сердце для мамы и папы» Нет, его бы не одобрили. А в этом и нет необходимости. Теодора влюбилась в него с первого взгляда. Потому что... Нет, форма все же имела значение. Эйвери бы солгала, если не подумала сначала, что он зло в чистом виде. Эта форма имела какое-то значение. Только вод Фридрих смог без слов показать, что мир не делится на черное и белое. Фридрих был слишком... Он слишком хороший для всего того зла, что происходило вокруг. Как же Теодоре хотелось его обнять и спрятать от всех тех кошмаров, что творились в этом страшном мире. Хотелось, чтобы ее солнце грело только ее. Да, это очень эгоистично, но она же этого не сделала. Ее сердце каждый раз так сильно начинало биться, когда Фридрих скрывался из поля зрения в Химворде. Было страшно, когда она не видела его чуть дольше. Но как же она была счастлива, когда вновь встречала его за пекарней. Живого, невредимого, пусть иногда и слегка опечаленного чем-то. Но он всегда находил силы улыбнуться для нее. Он не был похож на всех тех парней, которых она когда либо встречала. -Д-дора, я т-так с-с... – как же он злился на себя за то, что не мог от волнения произнести слова любви. Но в них не было необходимости. Слова – это формальность. Главное чувства. И она его чувствовала всеми фибрами души.Невероятная.
Фридрих таял на глазах. Казалось, что попытка прикоснуться до его ладони обречена на провал и пальцы пройдут насквозь, через что-то нематериальное. И в этот миг Теодора сломается, сойдет с ума. До этого бесконечного кошмара ни секунда их совместной жизни не была омрачена мыслью Все конечно. Рано или поздно, но кто-то из них ушел первым. В один день - это слишком утопично. Такое только в сказках происходило. А реальность такая неоднозначная и тернистая. В сказках живут долго и счастливо, а в реальности проживаешь сложности, преодолеваешь их или опускаешь руки. В реальности нужно находить в себе силы отпустить. Словно если не отпустишь старуха с косой подождет и даст шанс продолжить до сказочного финала. - Я поправлюсь, Mein Schatz... Фридрих улыбается и ей так хочется верить в то, что эти слова правда. Что он удержится, что его душа не выскользнет из её рук. Мечта сбылась, её солнце отдает все тепло только ей. Этого тепла так мало, но оно бесценно. Тео хочется прижаться к нему всем телом и не отпускать до тех пор, пока вновь пламя не разгорится. ...сбылась, но какой ценой? 23:05 Единственное пересечение сказочных миров и реальности было в бесконечной любви. И дав однажды клятву Теодора не могла ее нарушить. Не потому что не было возможности, а потому, что ее сердце и душа принадлежали лишь одному человеку. - Mein Schatz... В тишине палаты его голос звучит тише и тише. Она хватается за его руки, не даст ему упасть в эту темноту. Если и тонуть, то вместе. Эйвери внезапно становится нечем дышать, ком в горле не дает ей произнести слова четко и без надрыва. Слезы предательски катятся по щекам. - Mein Sonne. Ее любовь тает на глазах, отдаляется... Он уходит, бросает ее одну в этом жестоком мире, где света становится все меньше и меньше. - Ich liebe dich, Dora. - Ich liebe dich mehr als mein Leben, Friedrich. Голоса звучат так, словно над ними толща воды. Тяжело, глухо. Болезненно. 23:17 Его грудь перестала вздыматься, сердце замерло. Этот мир потерял краски, и какой либо смысл. Сдерживать эмоции больше не было необходимости. Тень нависла над Теодорой Эйвери грозовым облаком. Но, она пообещала Фридриху быть сильной несмотря ни на что. Обещала не унывать слишком долго, и, что боль не заставит ее совершить глупости. Обещала прожить долгую и счастливую жизнь, пусть и без него. Ведь однажды они обязательно встретятся, и тогда на ее лице должна быть улыбка. Никто не знал насколько долгой будет эта жизнь без него...