Терапия

Её утро начинается с молитвы.  В небольшой комнате разгорается свет тонких свечей, повсюду разносится запах благовоний и настраивает на нужный лад. Девушка усаживается на колени перед тремя скромными иконами, покрытыми выстиранным, белым, расшитым красными узорами божником* и склоняет голову в молитве. Она просит за Больницу, за скорое выздоровление пациентов, за хорошую еду, за ясное небо над головой, просит за какие то маленькие успехи в сегодняшнем дне у своих друзей. Для себя молит лишь немного сил на остаток дня. Большего ей не нужно.    После молитвы застилает постель и прибирается в комнате. Приведя себя в порядок, и, накинув выглаженный медицинский халат, начинает свою работу вот уже в шесть часов утра. В её обязанности входит: подготовить утром все каёмочки с таблетками, проверить наличие препаратов, сверить расписание процедур у всех пациентов, еще и отвести их. Если кому то нужно на анализы, то она самостоятельно поднимает его и ведет в кабинет.  Вместе с Мэттом  накрывают столы к завтраку и будят всех в Больнице. Дальше снова возня с таблетками, процедурами, капельницами и уборкой помещений.  Как обычно кто то не берет свою дозу лекарств, и приходится развозить их самостоятельно. Эту обязательную рутину игнорируют Аарон и Элисон. Элисон потому, что забывает, а вот Миньярд полностью уверен в том, что они- пустышки.  Поэтому приходится тратить силы и на уговоры.  Теперь в её расписание входит гимнастика с Натаниэлем. Она знала, как его зовут. Только она, Ваймак и Би. Все они понимали, что его приводит в ужас собственное «я».  Ей кажется, что им удалось установить неплохой контакт. Когда уже для самого Веснински тишина становится уж очень неловкой, то сам заводит разговор. Чаще просто спрашивает, как она провела свой день, чем занималась и всякие такие рутинные мелочи. После обеда ей, по обыкновению, помогает Мэтт. Парень убирает каждый раз после приёмов пищи. Девушка же идёт раскладывать лекарства. И так до самого вечера.  В конце каждого дня она заходит сначала к Старшим и желает им «спокойной ночи.» Потом в комнату Аарона и Кевина, желает доброй ночи им, точнее, чаще всего только Аарону. Сын Тренера в последнее время редко здесь ночует. В комнате Элисон и Сэта проделывает тоже самое, иногда даже задерживается и болтает с ними о всяких мелочах, которые произошли за сегодня. Больше всего ей нравится наблюдать, как Сэт, будучи обернут пленкой и перчатками, бережно расчёсывает длинные волосы любимой перед сном.  До приезда Ната она посещала и Эндрю. В день, когда Веснински поселился в четырнадцатую палату, Рене по обыкновению явилась около одиннадцати часов. Простучав своё имя морзянкой, та заглянула за дверь, мягко улыбаясь.  -Эндрю, привет,- прошептала девушка и тихонечко вошла. -Я хотела пожелать «спокойной ночи». Поболтаем завтра, да? Не будем сегодня мешать твоему соседу, мы немного перестарались с приёмом.  Миньярд неодобрительно посмотрел на нее с подоконника и слез. Лишать себя маленькой радости в виде беседы с подругой точно не собирался.  -Нет. Пошли.  Он быстро схватил помятую пачку сигарет с тумбочки, плед с кровати и направился к девушке.  -Можно?- спросил Миньярд, указывая кивком головы на её запястье.  -Да.  Осторожно взял Уокер за руку, и они спустились на улицу через аварийный выход, который вел прямо во двор. Снаружи стоял запах вечерней росы и остывшей после жаркого дня земли. Кое где слетелись светлячки, а где то далеко в траве цикады напевали им свои песни. В отличие от дневного зноя, ночью довольно холодно, для этого то парень и прихватил плед.  Они прошли вглубь двора. Там были небольшие заросли, загораживающие забор, возвышенный около леса. В последнее время там никто не развлекается днём, ужасная жара испепеляет, как только кожа попадает на солнце. Дома даже холодно, поэтому пациенты предпочитают посидеть там.  Пристанищем на эту ночь Миньярд выбрал скамейку-качель. Среди нагретых теплом стульев и деревянных скамеек она выглядела достойнее всего. Эндрю любил двор. Особенно вечером, когда здесь только он и назойливые насекомые, норовящие сесть на кожу.  Тихо, спокойно и побочки таблеток не на ком вымещать. Друзья сели друг напротив друга, согнув ноги под себя. Плед Миньярд уступил девушке.  -Эндрю, всё хорошо?- побеспокоилась Рене, укутываясь в ткань. Всё же легкий спортивный костюм и тонкий медицинский халат не очень согревают.  -Да…Нет. Не знаю. Не задавай такие вопросы,- лицо осветила зажженная сигарета. Он предложил одну Рене, но та отказалась.  -Ты хотел о чем то поговорить? Выглядишь беспокойнее, чем обычно.  Миньярд на несколько секунд погрузился в размышления, будто выбирал, что бы рассказать, но потом стряхнул эти мысли и затянулся.  -Нет. Расскажи ты. -Пф. Ты знаешь всё моё расписание, у меня нет ничего интересного. Зато поездка с Ваймаком наверняка помогла развеяться. С чего это он взял тебя?  На лице Эндрю появилась легкая ухмылка.  -«Поехали. Посмотришь пейзажи. Совсем тут закис»- Миньярд спорадировал мужчину голосом, как у какого нибудь пирата из мультфильмов. Рене взорвалась тихим смехом, который прикрыла ладонью. -Насладился? Ни разу не была у него дома.  -До безумия,- с иронией взмахнул руками и расставил их по сторонам, как рога оленя. -Новенький даже захотел разбить мне черепушку ложкой для обуви.  -Серьёзно? Почему?  -Откуда ж мне знать. У него, кажется, паранойя. Или биполярка. Рене стушевалась и опустила подбородок на колени.  -Ваймак сказал, что его мать чуть ли не каждый час звонила ему и умоляла забрать сына. Еще, как мне кажется, у него серьезный диагноз.  -И ты, конечно же, мне не скажешь. -Сам знаешь, что не могу…  Несколько минут молчания скрасила мелодия вечерних трелей насекомых.   После медсестра  продолжила. -Он тебя чем то зацепил, раз ты дал ему ключи от палаты.  Ещё одна улыбка не заставила себя ждать. Её Миньярд спрятал за пальцами с сигаретой.  -Мне просто интересно. Кое что в нём подсказывает, что будет не скучно.  -Раз так, то я рада.  Девушку оставили без ответа, лишь коротко кивнули и снова сделали глубокую затяжку. Дым, словно через фильтр, прошёл сквозь всё тело, оставил свой яд и вышел через ноздри.  -До сих пор молишься?  -Конечно… Как тут… не молиться.  Многие люди находят в молитвах своё спасение. Сама вера в Бога даёт им много сил и жизненной энергии. Рене Уокер надеется, что молитвы и правильная жизнь спасут её от тяжелого греха, который несёт её молодая душа.  Эндрю всё про неё знал. За пол года девушка много чего ему рассказала. Он знает, как она познакомилась с Ваймаком, знает, чем раньше жила и знает, почему хотела совершить убийство, которое, к счастью, не случилось.  -Рене…  -А?  Бычок полетел дотлевать в траву. Миньярд повернул голову в противоположную от подруги сторону, закрывая затылок ладонью.  -Иногда мне…Кажется, что я… Вижу странные вещи. Они появляются только когда я под таблетками.  -Дрю…  Пальцы потянулись, чтобы замкнуться в успокоительных объятьях, но Уокер оторвалась от этой идеи, зная, что друг не оценит такой поддержки.  -Всё нормально. Я просто поделился.  -Ты не говорил об этом с Ники?- по правде говоря, спрашивать было глупо. Ники хоть и старался заботиться о обоих братьях одинаково, Эндрю не шёл к нему на встречу.  -Мы не разговариваем. Точнее, я с ним. Он догадывается о правде. И боится этого. Но всё ещё строит из себя хорошего старшего брата.  -Ты рад, что он здесь?  -Да. Его отец- псих, мамашка тоже заслуживает смерти. Хотя, вы с ними святоши. Может, и подружились бы.  Рене знала, что Миньярд шутит. Ну, пытается шутить. Его юмор всегда был не очень уместен. Зависит от человека, поймёт ли тот или обидится.  -Помнится мне, Рене Уокер, что Вы обещали мне бутылочку виски. Мы бы с Вами сейчас её чудесно распили.  -Эндрю Джозеф Миньярд, Ваши таблетки несовместимы с алкоголем. Могу предложить исключительно крепкий чай в бутылке из под виски.  -Примножественно  Вас благодарю. Но придётся отказаться.  Друзья залились непонятным смехом. Будто бы пьяны, но в крови ни капли алкоголя.   С Миньярдом девушка могла сидеть и до поздней ночи. Она слушала с ним музыку, рассказывала ему истории и сказки, а парень в свою очередь делал неуместные комментарии, которые обоих смешили. Ей нравились эти затишья, с ним она отдыхала и чувствовала себя немного спокойнее, чем днём.  После нескольких часов с Эндрю она прослеживает, чтобы тот улёгся в кровать и уходит к себе.  Ходит в душ и переодевается.  Снова молится. Молится долго. Благодарности за такой хороший день в её душе накопилось немало, она буквально льётся через край.  Молится и молится. Но сама для себя знает, что тот грех на душе никогда не искупит.  Рене Уокер живёт молитвой.    •••  На утро после Купальской ночи Веснински понял, что его позвоночнику очень и очень плохо. Прутья кровати Ники- не самая лучшая подушка. Хоть они ничего не пили, но голова болела так, словно вчера в них было, по крайней мере, не меньше трех бутылок чего нибудь крепкого. С другой стороны, три бутылки на такую ораву довольно мало.  Элисон и Сэта по пробуждению Веснински не обнаружил. Перед тем, как провалиться в сон, тот видел, как Сэт спит на кровати, положив голову на ноги Мэтта. Скорее всего, Элисон его разбудила и они вместе ушли в свою палату. Пока остальные спали, чтобы избежать неловких пожеланий друг другу «доброго утра», Нат шустро ушёл в свою палату, стараясь как можно тише проходить по подло скрипящим половицам. Идти по утреннему коридору было не так страшно, как ночью. Теперь уже не кажется, что всё искажено и хочет его запутать.  Запутала лишь дверь, накрытая коричневым, плотным полотном. В памяти вчерашнего вечера всплыл отрывок таблички «Райские сумерки».  Нат остановился. Подошёл поближе.  «Я точно помню, что здесь  была эта дверь. Может,  это какое то служебное помещение? Или комната Ваймака. Нет. Ники сказал, что мне туда нельзя, а ему можно.»  Размышлять дальше ему показалась ненужным и он отодвинул завесу. Да. Теория подтвердилась. Уже не светящаяся, но надпись «Райские сумерки» была на месте. При детальном рассмотрении можно увидеть, что она сделана вручную. Слеплена из детского пластилина исключительно розового цвета! А сверху, тонкими линиями, по середине обведены буквы разными красками. Ночью те светятся и создают впечатление настоящей неоновой подсветки. Предположительно, такую работу проделали девочки. Никого рукастого или похожего на дельного в этом смысле человека Нат пока не наблюдал. Ему напротив казалось, что здесь собраны не самые благополучные люди, включая его самого.  -Пх. Детский сад,- Веснински попробовал повернуть круглую, запачканную той же краской ручку, но дверь ему не поддалась.  Тихо выругавшись, проклиная всё это место в целом и по отдельности, Нат решил вернуться в комнату,  надеясь, что хотя бы Эндрю ещё спит и ему не придется смотреть на его вечно недовольную или глумливую рожу.  Дверь закрылась за ним и он выдохнул с облегчением. Первые пару секунд. Потом Веснински заметил темный силуэт за жёлтой, парящей от утреннего ветра, шторкой. Миньярд не спал. Намученный опытом, Нат понял, что разговаривать с ним бесполезно. Он либо ответит колкостью, либо промолчит.  Эндрю отодвинул штору и, будто удивленно, уставился на Ната, как если  бы он был приведением, которое явилось утром, а не ночью.  Такое выражение продлилось у него не долго, стряснув какие то свои мысли, Миньярд потушил почти целую сигарету и спрятал её обратно в пачку- докурит позже. Ловко спрыгнул с насеста и медленно подошел. Парень попятился назад. Уже неосознанно  Веснински смотрит в его глаза, пытаясь угадать в них состояние соседа. Смотрит несколько секунд.. И вот. Вот! Вот они! Те самые, которые он видел ночью перед побегом. Они горят! Блестят, как новогодние шары на ёлке! Им даже не нужна эта его гадкая усмешка, которая лишь отпугивает остальных от себя. Улыбка страшного Чеширского кота.  Нат  тихонько наклоняет голову вперед, не настолько сильно, чтобы получить от Миньярда нагоняй, а просто убедиться в собственном видении. Убедиться, что после стольких мутных, замученных глаз, он видит именно свет янтаря.  Эндрю же смотрит настороженно. Как зверь, который наблюдает за добычей. Со стороны можно подумать, что парень видит соседа впервые и даже удивлён его появлению. Огрубевшие пальцы щипают кожу на запястье. Может, он думает, что всё еще спит?  На мгновение снова охладев, подходит к цели еще ближе, зажимая между собой и дверью. Единственный вариант выбраться- открыть дверь и свалиться на пятую точку. Он совсем близко. Засунул руки в карманы и рассматривает его лицо. Останавливается на веснушках на щеках и носу. Потом на упавшие в глаза чёлку, на сами глаза. Они, как картина и наблюдатель. Смотрят друг на друга и с каждым разом находят что то новое, то, что другим под быстрым взглядом не разглядеть.  В унисон  произносят:  -Эти таблетки…  -Снимай линзы.  И оба смотрят друг на друга, как на идиота.  -Что?- снова раздалось хором по комнате.  Первым от этой глупости отошел Веснински и первым начал наступление.  -Какие линзы? С ума сошёл?- его лицо выражало большое негодование. Почему? Потому что Миньярд первый, кто его раскусил. По крайне мере, первый, кто ему об этом сказал с момента смены внешности.  -У тебя не карие глаза. Идиот заметит, что это линзы.  -Свои протри, может хоть что то увидишь.  -О, сейчас я вижу лучше, чем когда либо ещё. Колёсико то не внутри.  -На хуй пошёл.  Разорвав зрительный контакт, Нат отталкивает парня от себя и уходит подальше, к своей кровати. Эндрю резко дёргает его обратно, да так, что рука чуть ли не оторвалась.  -Играешь в переодевание? Хочешь, волосы тебе покрашу?- едкая улыбка не желала уходить с лица Миньярда, а пальцы крепко-крепко удерживали запястье.  -Себе покрась, может перестанешь выглядеть, как бельмо на глазу.  Пришлось приложить несколько усилий, чтобы вытащить руку из крепкой хватки соседа. Глаза переместились на кровать.  На первый взгляд всё лежит на месте, так, как он положил до того, как Ники выволок его из комнаты. Но… Что то всё равно не так.  -Вот ты сука…  Веснински открывает сумку. Снова всё на месте. Единственный способ проверить- ярлык на внутренней стороне сумки. Он скручивает его в трубочку и приминает одеждой. Так, если вдруг кто то будет доставать вещи, то он это поймёт.  И ярлык был не закручен.  Миньярд копался в его вещах. Самоуверенность помешала ему обратить внимание на такую мелкую деталь.  В содержимое небольшой сумки размера ручной клади для самолёта входило всё самое необходимое. В ней было несколько основных карманов, четыре нашитых, плюс двойное дно. На дне лежала папка с документами. Поддельными документами. Свой настоящий паспорт Веснински похоронил как только его получил. Также, на дне располагались небольшие стопки денег, которые он сохранил со времён жизни в бегах. Настигнуть его могут в любой момент, а значит, что и убегать придётся очень быстро. Сверху находилась скромная стопка одежды, между ними он подкладывал тюбики с коричневой краской для волос. Самой тёмной, которая смогла бы надолго перекрыть настоящий цвет, который он уже и сам забыл. По бокам растасованы контейнер и пачки с новыми цветными линзами.  ••• Как только они с матерью выбежали через черный ход родного дома, «отличаться», «быть особенным» стало для маленького Натаниэля запретным желанием, которое его мать  старалась заглушить.  Нельзя кричать. Нельзя играть. Нельзя говорить с другими детьми. Нельзя просить что то в магазине. Нельзя покупать яркие вещи. У тебя нет любимого цвета. Тебе нельзя говорить своё имя на людях. Да, знаете, иногда дети говорят от третьего лица, это вполне нормально. Когда они вырастают, то это проходит. Нат рос именно таким ребёнком.  Он помнит каждое избиение, когда он вдруг падал и начинал плакать от, например, разодранной коленки. Мама не придумывала ничего лучше, чем шлёпнуть сына по бедру, чтобы тот замолчал.  Поддельные документы. Подавление развития в нём своей личности. Что получилось? ••• Злость опять накрыла волной. Как у этого ублюдка только хватило сил и наглости копаться здесь, пока его нет?  -Какого хера ты рылся в моих вещах? Тебе пять лет?  А Миньярда это всё лишь веселит.  -О чём ты говоришь, хамелеон? Как Я  мог рыться  в твоих вещах! Как ты мог вчера заметить, я был ужасно болен,- ирония в его произношении ещё больше раздражала.  -Не перестанешь лезть туда, куда тебе не надо- сильно пожалеешь. Будешь каждое утро просыпаться от ведра с холодной водой.  -Ммм. Интересно. Действительно. Ха-ме-ле-он. Надоело притворяться запуганной шавкой? Зубки, может, и острые, да кусать точно боишься. - Эндрю засунул руки в карманы и начал раскачиваться на пятках.  -Скажи, что понял.  Парень подошёл ближе, вплотную и улыбнулся.  -Мне насрать, что ты хочешь. Исчезни.  Он демонстративно достал из кармана круглую белую таблетку и положил на язык.  -Если ты хочешь честности, то хотя бы определись с именем. А то мне уже скучно.  -Тебе точно надо в психушку.  -А я в ней и нахожусь.  Нат не придал этому значения. Подумал, что Эндрю наверняка считает, что все здесь просто поехавшие, а не имеет ввиду настоящее предназначение этого места.  В дверь раздается набор стуков. «Рене». Иногда Веснински  кажется, что все в доме следят за этой комнатой и входят прямо в самые интересные моменты их разговоров. Ещё его удивляло, что именно при входе в эту комнату используют азбуку морзе. Только зачем? До того, как он сюда приехал, наверняка не стоило постукивать по двери такими буквами, Эндрю обитал здесь один. А может так блондин отсеивал тех, кому можно отвечать, а кому нет? Зачем тратить силы на тех, кто неважен, верно? Остановимся пока на этой теории.  -Они что, тут все морзянку знают?- бросил Веснински, смотря на Миньярда.  Эндрю усмехнулся очередному открытию в личности парня и заулыбался ядовитее прежнего.  -Очередной талант! Какой экземпляр нам попался, просто поразительно!- ликующе кричал блондин, открывая дверь. -Рене, представляешь, наш хамелеон знает морзянку!  От чего то это так развеселило. Его движения стали резкими, шустрыми и рандомными. Ему будто бы вкололи допинг и его показатели повысились до максимума. Эндрю вдруг весь взбудоражился, как.. безумец…  Девушка сконфужено посмотрела на него, кажется, тоже заглянула в глаза. На секунду в её лице проблеснуло беспокойство, которое та быстро скрыла за улыбкой.  -Доброе утро! Я очень рада, что вы подружились. Пойдёте на завтрак? Сегодня какао.  Нат не понял, показалось ему или нет, но Эндрю побежал вниз с препрыжкой.  Вопросительный взгляд направился к медсестре.  -«Это» с ним делают таблетки,- догадался Веснински.  Рене ничего не ответила, но коротко кивнула и продолжила.  -Сегодня тебе нужно заглянуть к Би, хорошо? Она ждёт тебя после завтрака.  После этих слов девушка ушла, оставила Ната наедине со своими мыслями, которые свалились в кучу и перемешались.  «От чего лечат Эндрю? Бессонница? Он спит либо много, либо не спит вообще. В последнее время лежит лицом ко мне и не поворачивается на спину или к стене, словно стережет или… следит. Но с чего ему за мной следить, если сам предложил быть здесь. Я же не призрак какой или чудище… Линзы».  Нат вдруг подскочил. Только сейчас понял, что два его секрета раскрыты по такой глупости. Оставить сумку с таким, как Эндрю!  Парень подлетает к зеркалу и всматривается в лицо, в лицо, которое ненавидит.  Он ненавидит гены отца. От него ему досталась яркая внешность- рыжие, словно пламя, волосы и холодно-голубые глаза. Быть настолько заметным непозволительная роскошь. Найти голубоглазого, рыжего ребенка в толпе намного легче, чем брюнета, верно? Поэтому мать стригла его так коротко, как только могла.  Чуть ли не с двенадцатилетнего возраста Веснински дрожащими от страха и слез пальцами замазывал эти ужасные рыжие волосы, которые хотел вырвать с корнями.  Даже после благополучной смерти отца он красил их, носил коричневые линзы, замазывал веснушки тональным кремом. Делал всё, чтобы быть обычным, всё, чтобы жить дольше, ведь, если не отец, то «они» следят. «Они» его найдут.  У Натаниэля Веснински не было шанса на самого себя. У него нет себя.  •••  На завтрак он не пошёл. Неприятное волнение перед походом в кабинет психолога пугало его больше, чем пустота в желудке. Напротив, если бы  поел, то завтрак остался на ковре кабинета.  Поворот ручки и Веснински в капкане этой милой женщины. Некое чувство дежавю посетило его. Она сидела так же, как и в первую встречу, на том же самом месте. По рукам пробежались мурашки.  -Доброе утро, заходи.  Устроившись в своём терновнике, Нат уставился на нее, ожидая нападения.  -Как твоё освоение здесь? Подружился с ребятами?  Такой легкий вопрос обрадовал. Если быть честным, то ночь гаданий ему понравилась, ну, разве что кроме части, где в нём копались карты.  -Да.  Ответ обрадовал, она сделала какие то заметки в большом ежедневнике, обернутом в обложку для книг.  -С Эндрю подружился?  -Нет.  -Почему?  «Что за вопрос «Почему». Может потому, что Эндрю- отмороженный псих, который отвратительно себя ведет?»  -Из за таблеток, которые Вы ему прописали, он постоянно спит. Не было времени подружиться.  Веснински врал. Он не знает, кто и что тут делает, может, такая тактика прокатит.  -Печально… Он принимает их по времени, может, вечером сможете пообщаться.  -Правда? Спасибо, что сказали. Я надеялся с ним подружиться.  Сладость маленькой победы оставалась на языке Веснински до самого окончания приёма. В этот раз он время зазря не тратил. Изучить кабинет- его настоящая задача. Би должна хранить сведения о больных, верно? Нужно пробраться и посмотреть хотя бы своё личное дело. Он не верит, что его держат здесь из за ноги, не может такого быть. Мать, которая плевала, поел тот или нет, отправляет лечиться. Странно… Во время беседы, Веснински обнаружил большой стеллаж, который не заметил из за волнения в первый раз. Тот был заперт на щеколду. Очень опрометчиво. Выглядел, как шкаф с делами преступников, такой запретный и манящий для молодого офицера.  Также, в углу имелся большой письменный стол с уродливыми вырезанными купидонами на ножках.  С его ракурса не было видно, есть ли там шкафчики, но в таких моделях они обязаны быть. Два больших стеллажа с книгами точно что то да скрывают, но копаться в них времени нет. Может, Би там хранит пару долларов.  Главной целью всё таки является шкаф и рабочий стол. Что искать? Лечебные карточки. Иногда они бесхозно лежат на столах медсестер, но не здесь. Нат вообще не видел здесь ничего, что могло бы навести его хоть на одну мысль. Как будто в этом Доме обетают эльфы, убирающие все, что может ему помочь.  Нужно выстроить с этой тётей такие отношения, чтобы мыслей по поводу его личности и на возникало.  Любой ценой Веснински поймет, зачем его сюда привезли. Любой. Нужно лишь немного подождать.  •••  Пытка закончилась довольно быстро. Нат прошел из больничного корпуса по длинному, застекленному большими окнами коридору.  Это пространство напоминало портал. В начале вы идёте из страшного места, где в вас ковыряются, где вы чувствуете себя больными людьми. Именно пациентами, которым врачебная тайна не разрешает говорить диагноз. Вы знаете, что, как бы вы не упрашивали врача сказать, чем вы больны, он не скажет. Вся информация предоставлена только родителям. Ешьте, спите и гадайте, чем болеете. Ваша проблема.  Как то в детстве Веснински удалось побыть в больнице, к счастью, не как пациенту. Пока его матери не пришло в голову бежать от тирана отца, она переодически посещала кабинет врача и накладывала швы после побоев. Конечно, была придумана целая история, какая угодно, но только не насилие в семье!  Маленький Натаниэль сидел в коридоре и ждал маму. Больница была смешенной. На первом этаже стационарное лечение, то есть пациенты посещают больницу только для прохождения процедур, а на следующих этажах пациенты, находящиеся под постоянным присмотром.  Веснински никогда не забудет того, из  всех сил держащегося за рукава кофты матери, парня, кричащего о том, что боится неведения. Он умолял её сказать, чем он болеет, спрашивал, почему ему уже год ни о чем не говорят. Только пичкают таблетками, делают анализы, бесконечные капельницы и переливания крови. Его мать аргументировала свои поступки такими словами, которые впечатлилась в память ребенка на всю оставшуюся жизнь: «Твоя жизнь не стоит тех сил, которые я трачу. Ты больной и тебя не вылечить. Никогда. Легче? А теперь иди домой и пей свои таблетки.» Ее сын упал на колени и замолчал. Из больницы он выходил так же молча.  Поэтому у Ната такое неприступное желание знать настоящую причину своего нахождения здесь. Он не хочет разорваться на куски так же, как тот парень из больницы.  Этот коридор, словно мост. Он проводит вас из холодного, пахнущего таблетками и спиртом места, в тёплый Дом, так же пахнущий таблетками и спиртом, но здесь безопаснее. Здесь вам тоже ничего не скажут, по крайней мере, первое время, но тут вам рады, вас ждут. Вам скажут, чем вы болеете, но будьте добры не спрашивать такое у других. Это неприятно.  •••  До самого вечера Веснински оставался в комнате, от ужина и уговоров Ники пойти вместе тоже отказался. Звёздочки у кровати Эндрю, освещённые необыкновенно красным закатом, переместились своими тенями на сторону Ната и показывали танцы под вечерним ветерком. Он рассматривал свои подсвеченные солнцем пальцы и засыпал, словно в сказке. За что парень был благодарен Миньярду, так это за его любовь к украшениям. Они действительно были красивыми и волшебными, не хватало только запихнуть в них что нибудь светящееся и тогда те будут светить и ночью, прямо как настоящие звезды. Раньше Натаниэль засыпал в мучениях и тревоге, до последнего занимался чем угодно, лишь бы не спать. Но здесь, в этой комнате, в этой кровати, на которую вечером падают звезды, его будто окутывали сон-травой и он засыпал… Так сладко и безмятежно, что это пугало.  Через несколько часов Нат сквозь сон услышал, что Эндрю вернулся в комнату, громко усевшись на скрипучую кровать. Запах отличался от прежнего. Пахло лесом. Такой вечерней расой, грязью и травой. Его массивные ботинки, со звяканьем цепей и застежек на них, упали на пол, разбрызгав всю грязь.  Веснински не стал показывать, что проснулся. Просто слушал.  Возбудимость Миньярда поутихла и сменилась на прежнюю безмятежность и апатию. Парень снял с себя грязную от травы темно- коричневую кофту с вышивкой лисьей лапы (подарок Рене) и бросил её в угол комнаты. Осмотрелся вокруг. Взгляд задержался на спящем соседе. Веснински спал, обнявшись со своей убогой сумкой, как с игрушкой.  -Исчезни…- тихо попросил Эндрю.  Его шаги направились к кровати Ната. Он остановился и что то достал из кармана. Новое лезвие. Веснински не двигался. Ждал, что сделает Миньярд. Если тот собирается ударить, а он не среагирует, то это будет самая глупая смерть, которая могла его настигнуть.  По звукам блондин уже поднял руки в смертельном размахе и замер, словно пальцы, в которых сжималось лезвие, остановили сильные руки.  -Ты мешаешь мне лечиться…- скрипя зубами прошептал Эндрю.  Уши режут его тяжёлое дыхание. Внутри груди блондина сейчас возгорелся потухший огонь, находящийся на чаше весов, которые склоняются к освобождению собственных демонов, засевших внутри. Как и в прошлый раз, его затрясло. Он сражается с собой. Веснински чувствует, что ему страшно. Через несколько мгновений тот опускается ниже вместе с телом.  Может, ему показалось, но он точно услышал строки стихотворения:  -Стремился я лишь муку утишить, Чтоб снова для любви и для тебя мне жить. Но плакать над судьбой я больше не должен,  И ненависть твою излечит смерть одна.* Миньярд все так же сжимает лезвие в руке, но, кажется, бросил мысль зарезать Ната. Вместо этого отходит на пару шагов, заливаясь тихим смехом, как если бы из него выгоняли бесов. По затылку и рукам пробежались мурашки, спустились на спину и прошлись по бёдрам. Смех не прекращался.  Его психоз прервали тихие постукивания в дверь. Как всегда вовремя.  «Один длинный, один короткий, пробел, два коротких, один длинный, короткий, длинный, пробел, два коротких.»- Ники.  Про себя Нат поблагодарил Хэммика за спасение жизни, его желание чуть ли не 24/7 заходить сюда неожиданно спасло, по крайней мере, одну жизнь.  -Эндрю, Кевин приехал. «Крекерная пыль» уже разлита по бутылкам, пойдешь?  -Да. Сейчас,- парень спрятал лезвие под повязки и удалился.  Услышал ли Миньярд, когда закрывал за собой дверь, но Веснински выдохнул с гигантским облегчением, вскакивая будто от страшнейшего кошмара:  «Кто такой Кевин и что это за «Крекерная пыль. Они наверняка в такой комнате за тканью.»  Интерес Веснински сгубил. Поднявшись с кровати, он последовал за ушедшими парнями. Звуки привели точно к той двери, которая утром была закрыта. Сейчас же она приоткрыта наполовину, оттуда во всю льются голоса и оранжево-жёлтый свет. Понабравшись смелости, Нат открывает завесу ещё одной тайны.  Она оказалась весьма… Интересной.  Комнату заливали маленькие лава-лампы, стоящие на прибитых к стенам полочкам. Но это был не основной. свет. По периметру развешаны гирлянды разных форм, цветов и размеров. От синих бабочек, заканчивая мужскими гениталиями радужного цвета… Справа от входа, завешенного шторкой из бус, находилась импровизированная барная стойка. Тем же пластилином вылеплены слова «Райские сумерки» и краской на ней нарисованы пальмы, девочки в гавайских юбках и… грудь. Почему то Нату показалось, что это Ники постарался.  Компания сидела за одним из дальных столиков. Всего их было два. На нем уже расположились карты, пепельница, бутылки с какой то жидкостью, несколько пачек чипсов и много песочного печенья и стаканы из твердого пластика. Их можно помыть и часто использовать. Умно.  В этой смеси красного света и дыма Нат разглядел Ники, Эндрю, Сэта и, как он понял Кевина.  Этот парень представлял из себя человека под два метра ростом, с черными, аккуратно подстриженными волосами и татуировкой какой то фигуры из шахмат на скуле. По сравнению с остальными в Доме, он выглядел поживее и пожилистее.  Сидящие за столом удивленно уставились на нового гостя, все, кроме Эндрю. Сделав глоток из своего стакана, он указал на дверь и выдавил:  -Ты ошибся комнатой. Туалет в другой стороне.  Никто не посмеялся. Все лишь напряжённо уставились на Миньярда. А потом на Ната. И так несколько раз.  -Не ошибся. Хочу выпить с вами.  -Снимай линзы и, пожалуйста, располагайся.  Интересную игру затеял. Снятие линз на возможность узнать что то, пока они все в пьяном угаре.  Окружающие  переглянулись.  -Что? Ты носишь линзы? Я и заметил,- удивленно воскликнул Сэт, дожевывая печенье.  -Я заметил, но решил промолчать и, видимо, удачно,- улыбка заиграла на лице Ники. -Заходи, садись.  -Я сказал. Пока он не снимет линзы, и шага здесь не сделает,- неожиданно грубый голос Эндрю всех насторожил. Прежний хороший настрой Хэммика куда то убежал.  Веснински демонстративно, даже не отворачиваясь, оттягивает нижнее веко и пальцем достаёт цветную линзу. Показывает Миньярду, что она снаружи и достаёт вторую. Сложив их вместе, оставляет прямо на пепельнице рядом с блондином, при этом выдавливая из себя улыбку, похожую на отцовскую. Такую мерзкую, злобную и странную, искажающую лицо.  -Надеюсь, что сегодня ты подавишься крошками и сдохнешь, прошептал Веснински Сэт тихо посмеялся и поставил стул рядом с собой.  -Надеюсь, что твоя мечта исполнится, голубоглазый мой,- сказал Эндрю, затянувшись сигаретным дымом.  После этой фразы все заглянули в глаза новенького. От сильного красного света они выглядели даже зловеще. Бледно голубые глаза, цвета осеннего бесцветного неба или льда прожигающе смотрели на Миньярда. Если не знать человека, то, честно говоря, они немного пугают.  Ники закрыл рот ладошкой от восхищения.  -Ты такой красавчик! Невероятно красивые глаза! Чего линзы то носишь? Очень зря! Дай посмотрю!  Его цепкие пальцы взяли Веснински за щёки и заставили смотреть в лицо. Он был несколько выше, парню даже пришлось немного приподняться на носках в попытке освободить своё лицо от ладоней в крошках от печенья.  -Ники, не надо…- попытался отмахнуться Нат.  Прежде, чем в бок Хэммика прилетел локоть Эндрю, он таки успел отпустить Веснински, а после свернулся в двое и жалобно замычал.  -Эндрю, за что…Больно же…  -За всё хорошее. Садись, хамелеон.  Натаниэля уже начинает раздражать каждое произнесённое Миньярдом слово, будто оно звучит, как издевательство или вызов.  -Меня зовут Филл, сколько раз можно повторять?  -Да-да. Знаем. Кев, налей ему крекера.  Веснински долго не обращал внимания на парня, расположенного слева от Эндрю. До этого он не сказал ни слова, лишь тихо наблюдал за происходящим со своего угла. Выглядел довольно хорошо. Наверняка не пациент этого притона, потому, что в сравнении с ним, даже девушки, которые день и ночь ухаживают за собой, выглядят немножко помято. Тогда напрашивается вопрос, что здоровый человек делает здесь, если он не болен.  -Кевин Ваймак, наслышан.  -Ваймак? Ваймак- твой отец?- а вот и ответ. Натаниэль пытался скрыть своё удивление, при чем не очень удачно.  -Да. Он раньше был врачом при моей команде, но отошёл от дел,- печенье в его пальцах бросало свои крошки на стол, а после исчезло во рту.  Среди всех Кевин казался Веснински более настроенным на разговор. Может потому, что он не подчиняется правилам Дома или это место не до конца вжилось в него?  Бутылка с непонятной жидкостью направилась к стакану возле Ната, но он вовремя закрыл его ладонью и напиток пролился прямо на неё.  -Какого хуя ты делаешь, если хотел выпить с нами?- недовольно прошипел Миньярд, забирая у Кевина бутылку с драгоценной «Крекерной пылью»  -Прежде чем налить, хотя бы скажи, что это.  В разговор влез Сэт. Он явно был лишним здесь. Не то, чтобы тот не вписывался или мешал, просто по сравнению с остальными, в добродушности мог посоревноваться только с Ники. Что он забыл в компании мало приятного Эндрю, не понятно.  -Это смесь чая, водки и песочного печенья. Водки немного, поэтому пить эту ерись можно сколько угодно без вреда для здоровья. Даже мне с моими антидепрессантами не плохо.  Хэммик его поддержал. -Да, даже голова на утро не болит. Всё равно, что выпить рюмку водки и плотно поесть.  Мало верилось в эти присказки. Может, Веснински бы и поверил, но хитрые глаза Миньярда доверия не вызывали. Но придётся играть по его правилам. Как минимум, что Сэт на антидепрессантах, Натаниэль уже узнал. Еще, что у тренера есть сын, который играет в какой то там команде, а также, что Ваймак- прошлый спортивный врач. На него снизошло благословение.  Ёмкость наполнилась этим адским месивом, напоминавшим то, что выблевал Эндрю в машине Ваймака по дороге сюда. К горлу подкатило, но всё таки пришлось сделать глоток. Напиток оказался приятнее, чем Нат ожидал, но больше одного стакана пить не собирался. Поверить на слово- не самая лучшая идея. Песочное тесто с водкой давало вкус дерьмового пирожного из самой убогой кондитерской в городе.  Неужели пить это пойло лучше, чем просто сделать глоток водки?  -Так..Тренер знает, что вы здесь?- разрешать людям, принимающим таблетки распивать такие сомнительные вещи не очень соответствуют параметрам хорошего врача.  -Знает, но не лезет,- ответил Сэт. -Он решил, что так мы захотим ходить на групповые терапии и… Толчком рукой Кевин приостановил словесный поток Гордана. Парень замолчал и резко сменил тему.  -Так как тебе пыль?  -Групповая чего?- теперь Веснински не отвяжется.  -Ничего, говорю, как тебе напиток?  -Что ещё за групповая терапия?  От напряжения или волнения, парню стало очень жарко. Наверно водка дала о себе знать, хотя остальные заверяли, что ее там мало. Открытое настежь окно не спасло.  -Ээ… Ну, когда мы вот все садимся в кружок и говорим, что у нас болит. Там… руку отлежал, голова болит,- слова Хэммика звучали, как полнейший бред, в который он хотел вовлечь Веснински.  -Сам хоть поверил? Я же тоже должен их посещать, так? Тогда в чем проблема сказать?  -Да ты убежишь сверкая пятками, когда узнаешь,- встрял Эндрю.  Сигарета между его пальцев продымила окружающим глаза. Вокруг него стоял белый клубок исчезающих остатков табака. Взгляд  не сверкал, как ранее- таблетку он принял недавно.  -Когда узнаю «что».  -Что ты- псих.  -Эндрю, хватит,- вспылил Кевин. -Что отец говорил по этому поводу?  -«Не докапывайся, иначе сам себя зароешь». Какую то такую ересь,- очередная половина пыли исчезла внутри него и унесла вместе с собой спесивость.  В комнате стало ещё жарче. Толстовка уже неприятно липла к телу Ната. Хотелось попросить у кого нибудь воды, но тут она навряд ли найдётся.  -Так что, Филл. Какое твоё настоящее имя?- с ядом выдавил Миньярд.  -Эндрю, хватит,- снова остановил его Кев.  -Нет. Я хочу продолжить.  Чеширская улыбка опять появилась, но Весниски уже мутно её видел. Этот белобрысый отброс что то подмешал в остаток коктейля, пока тот был в бутылке, и вылил это в его стакан.  Осознав, что произошло, Натаниэль вскочил со стула, мгновенно об этом пожалев. Мир пошатнулся и на мгновение чуть ли не пропал, но остатки рассудка помогли удержаться.  -Как тебя зовут, хамелеон?- с напором спросил Миньярд, вставая из за стола.  -Ненавижу тебя!- крик раздался по всему этажу.  Ноги понесли парня вниз, где то за спиной нёсся бешеный Эндрю в попытках догнать убегающую головоломку, которую он сам же и спугнул.  Единственным спасением для себя сейчас он видел комнату Старших.  Он нёсся так быстро, как только мог, превозмогая жгучую боль в колене. Резкое появление испуганного Веснински с таким же страхом разбудил спящих в палате.  Дэн резко встала и подбежала к нему.  -Что с тобой? Всё нормально?- её теплые ото сна ладони прислонились к вспотевшему, бледному лицу Ната.  -Мэтт, выруби меня! Закрой где нибудь, прошу.  Девушка с шоком смотрела в его голубые, бегающие от страха и вещества глаза. Руки дрожали и не слушались парня.  -Что? Зачем тебя где то закрывать. Что случилось?- Мэтт так же поднялся и подошел к двери, как в неё ворвался смеющийся во всю глотку Эндрю.  -Ничего не случилось. Всё хорошо. Ему стало жарко.  Медбрат хотел отогнать его за дверь, но Миньярд засопротивлялся.  -Куда ты меня? Он хочет еще с нами посидеть, верно же?  Голова Натаниэля закачалась как то несвойственно. Он начал терять сознание, цепляясь за ночнушку Дэн.  Блондин увидел это первым и, с силой отодвинув Мэтта, подобрал Веснински прежде, чем тот расшибёт голову о перегородку кровати.  -Эй, ты чего, не отключайся. Хамелеон, я же пошутил,- голос дрогнул.  На шум стеклись все, кто был в «Райских сумерках», и Рене, принесшая с собой чемоданчик первой скорой помощи.  Хлопки по щекам и нашатырный спирт не помогали, его сознание куда то улетало. Куда то, где тихо и спокойно, лишь отдаленные голоса и крики Миньярда мешали погрузиться в сладкий сон, который давил на веки своим весом.  Было уже не жарко, а просто тепло, будто его греет ласковое весеннее солнышко, такое нежное и ласковое. Ладони Эндрю неожиданно стали мягкими, похожие на подушку. Нечто обернуло в свои листья и спрятало далеко далеко, где никто не найдёт и не обманет. Уволокло в какую то неведомую, забвенную сказку, которая спасёт уже уставшую душу от всех невзгод, которые с нетерпением ждут, чтобы уколоть так больно, на сколько это вообще возможно. Его сердце вот вот остановится.  ••• Божник- узкое, длинное полотнище из домотканого холста, украшенное вдоль одной стороны и на концах вышивкой, тканым орнаментом, лентами, кружевом «Увы! Стремилась я лишь муку утишить, Чтоб снова для любви и для тебя мне жить. Но плакать над судьбой я больше не должна, И ненависть твою излечит смерть одна.» - Джордж Байрон, «Подражание Тибуллу»