Терапия

•••       «Я сегодня устал от себя и рад       бы превратиться в кого-нибудь другого.»- О. Уайльд. «Портрет Дориана Грея».  ••• «-Мамочка, куда мы идём?  Земля осыпалась на рыжую макушку маленького Натаниэля Веснински, идущего по какому то тёмному тоннелю под домом, через который его повела мама. Кое где грунт подбит досками и железными ржавыми  пластами, где выглядывали корешки и черви, прятавшиеся от света маминого фонаря. Пахнет почвой, мхом, мокрым железом и сыростью.  Рука мамы сильно сжимала крохотную ладонь сына, еле еле плетущегося сзади.  -Чш. Лучше поторопись,- сама ступает вкрадчиво, прощупывая каждый шаг. Она сама боится этой темноты и то, что ждет их снаружи. -Мама, мне страшно,- тихо захныкал Нат, дергая её свободной ручкой за кофту.  Та остановилась, зная, что слезы и истерики ни к чему хорошему не приведут. Сдержать порыв родительской ярости и не заткнуть ребенка ударом или криками оказалось тяжело. Сейчас нужно быть очень и очень тихими.  -Сыночек, всё хорошо. Мама рядом,- присела перед ним на корточки, выворачивая немного кривую улыбку,- Нам просто нужно выбраться из норы. Как в сказке, которую я тебе читала, помнишь?- ласковый голос касался его красной щеки.  -Как Алиса?  -Да, милый… А теперь проснись.  В темноте её серьезное лицо выглядело жутко.    -Что?  -Проснись. Проснись. Проснись. Будто обезумевшая, женщина затрясла тело ребенка, а после бросила его в глубокую бездну, возникшую из ниоткуда»  ••• Он резко проснулся, хватаясь за плед, покрытый на диване.  Жарко. Впервые за все пребывание в больнице Натаниэлю жарко. Тонкая кофта с длинными рукавами прилипла к спине и шее, немного придушившая лежащего в оцепенении парня.  Вьющиеся волосы неприятно налипли ко лбу, они тоже  мешали кислороду поступать в легкие.  Небольшой свет, оставленный где то далеко на рабочем столе, не помог мути в глазах быстро расползтись. Перед ним летают искорки и разные пятна: то красные, то желтые. Иногда, кажется, пролетают форменные звездочки. Тело ломит и штормит, будто он находится на корабле посередине моря. Сердце никак не успокоится, тоже бушует.  В памяти остались лишь разбросанные пазлы, которые трудно собрать в одну понятную картинку. Последнее, что отложилось в сознании- как он бежит по необычайно длинному коридору, заполненному масками демонов, искушающих сказать какую то правду, которую он сам и не знал. А может и не хотел знать.  Вспомнил обеспокоенное лицо Мэтта, Дэн и перепуганного Ники, недавно кутавшегося в теплом одеяле. Помнит, как было душно, как хотелось раздеться и искупаться в ванной со льдом или выпить чего то настолько холодного, что можно заболеть ангиной. Ужасно горел затылок и ладони. В голове гудело и кружило водоворотом, подталкивая печенье выплыть обратно.  Потом… Потом ничего не помнит. Всё застелено какой то дымкой, искрами, горячим дыханием и страхом, сжимающим грудь.  Голова адски болит в висках и затылке, словно ему по бокам черепа вдолбили гвозди, а сзади постучали стальным молотком, покрытым шипами.  К болям везде, где только можно и нельзя и дизориентированию добавилась ужасная жажда. При каждом вздохе мягкое нёбо всё настойчивее просило воды.  Она то и сподвигла вскарабкаться по пледу, на который его уложили, и хотя бы присесть. Плохая идея. Голова вновь совершила несколько виражей, только через несколько минут вернувшись в обратное положение.  Веснински оставили не в чьей либо палате, а в кабинете Бэтси. Наверно потому, что только эта, процедурная, палата «1» и «14» и дверь в «Райские сумерки» закрываются на замок. В остальных палатах не предусматриваются даже задвижки, особенно в ванных. Уединиться можно только во дворике, если его уже кто нибудь не забрал себе, либо пустые коридоры больничного корпуса. Там, разве что, водились только призраки, иногда выдававшие себя за лунный свет или солнечных зайчиков.  Здесь вообще мало какие вещи могут причинить вред. Все столы с закругленными углами, вилок и ножей нет, даже пластиковых, стеклянная посуда вовсе редкость- в основном она здесь из алюминия. Шприцы, ножницы и пинцеты спрятаны в гигантском шкафу, запертом на несколько замков, ключи от которых хранятся у Рене и Ваймака. Так что, если кто то захочет кого то убить или поранить себя, ему придется, разве что, сломать железную тарелку или вгрызаться в мягкие ткани.  ••• Еще в кабинете Би был кондиционер, безжалостно выдававший воздух в  двадцать градусов, чтобы после пробуждения горячий от угара он не задохнулся от собственного запаха и особо жарких ночей за окном.  Холодный поток воздуха окутал разгоряченное тело, как если бы вы прыгнули в сугроб после горячей ванны.  Пару минут Веснински понежился в прохладе, но после стало жутко холодно. Даже одежда с длинным рукавом не спасала.  С дрожащими коленями удалось дойти до пульта и выключить.  Как и ожидалось- дверь закрыта. Наверняка желающих зайти и засунуть свой нос в чужое белье очень много. Пациенты здесь отличались жутким любопытством и желанием знать и всё и вся, что происходит и есть в их обители. Других занятий особо не было.  Утром- гимнастика и завтрак. Днем- посещение кабинета Би и обед. Вечером- ужин, и делайте, что душе угодно, но не забудьте кефир и печенье, оставленное на входе в столовую.  Силы, оставшиеся после пробуждения, иссякли от тяжелого поднятия стакана с водой, которая успела  запылиться. Сухое горло прочувствовало все соринки, попавшие внутрь. Они заставили поперхнуться. Но прохлада приятно прошлась вниз и заполнила пустой желудок.  Сев на диван, Нат потер ноющие после вещества глаза. И вспомнил. Вспомнил про линзы, про игры и ловушку Эндрю.  -Черт,- резкий подъем. Он свалился на пол, чуть ли не целуясь с ламинатом, будто его притянуло к нему магнитом. «Они могли заметить мой цвет глаз…»,- грудь вздымалась всё быстрее, зрачки забегали в поисках незваных гостей. От резкого смещения глазницы очень напряглись, какая то поразительная усталость накатилась на плечи, вдавливая в пол.  «Если Они увидели их? Господи…»- парень заполз под высокий массивный стол Би, который, кажется, смог бы вместить под себя еще нескольких таких Натаниэлей.  «Если белобрысый мне не соврал, то Они не знают, где я могу быть. Но что им мешает найти меня просто так. Какой я мудак…»- пятерней прошелся по волнистой макушке, приминая волоски. Ладонью будто ощущал собственное отчаяние на материальном уровне. Если для Миньярда линзы- пустяк, то для самого Натаниэля Веснински- человека, который старается скрыть самого себя на столько, что боится собственного отражения- это большая проблема.  «Ничем не отличаться от массы»- нетрудная задача, да? Теперь он от нее отошел. Непростительная ошибка.  «Ну и зачем я только повелся на его поводу? Мог же понять, что он просто играется. Да и толком не узнал ничего. Что это за «групповые терапии»? Зачем они здесь? Это же обычная больница. Клоуны…»- оправдание Сета, может, и прозвучало бы для кого нибудь другого правдоподобно, но не для Ната. За всю свою короткую жизнь лжеца он отличить сможет. Сет точно соврал. Да и где видано, чтобы больные обсуждали свои болячки, собравшись вместе на диванчике.  Под воздействием плохого самочувствия Веснински не так быстро понял, что, считай, исполнил свою недавнюю задумку. Узнать всё из первоисточников- документов, хранящихся у Бэтси в стеллаже.  Весь страх, наплывший из за преследователей вдруг куда то уплыл. В чувство привел только удар головой о ненавистные вульгарные вырезки на столе. Знак, что нельзя торопиться, иначе можно наследить, и ему попадет.  Гуськом проходится до предполагаемого места хранения карт. Ящики с ручками отливались серебром в лунном свете, который подсвечивал драгоценную тайну пациентов.  Прямо ящик Пандоры. В нем хранятся все слезы родителей и их детей. Нет ни одной болезни, из за которой человек бы не расстраивался. Всегда будет страшно. Умереть можно даже от легкой простуды. А когда тебе говорят, что придется вырваться из родного дома, пусть и не очень любимого, на душе скребутся не просто кошки, а целые хищники с гигантскими когтями.  Тихонько открывает ящик, стараясь не дышать, будто опасается спугнуть самого себя или испугаться собственного шороха. Желаемое получено- все карты лежат в отдельных папках по алфавиту. Судя по всему, копии- выглядят очень тускло и расплывчато для документа.  Би наверняка их хранит, чтобы делать пометки и освежать память время от времени.  «Интересно, они хоть сами знают, чем болеют?»- перебирая листы, подумал Нат.  «С кого бы начать…» Первое знакомое имя - Брайан Сет Гордон. Оно напечатано на принтере и приклеено на выступающий ярлычок папки.  «Что ж…»  Открыв заветную тайну, Веснински увидел айди фотографию, прикрепленную скрепкой, большую надпись «МЕДИЦИНСКАЯ КАРТА» и далее  заполненную анкету.  «Фио: Брайан Сет Гордон    Дата рождения: 21.04.1982.    Группа крови: АВ (IV)»  Остальную часть Нат пропустил, в ней были вписаны  данные Сета и его родителей. Не очень увлекает.  Заинтересовало то, что поступление и дата рождения совпали. Получается, на на лечении тот уже три месяца, что можно делать такое количество времени в таком захолустье? Здесь же  толком нет нормального оборудования.    «Поступление в учреждение:    21.04.2000»  Следующие строчки заставили все волоски на теле Натаниэля встать дыбом. Сердце забило глухо и быстро, кровотоком отдавая в уши.  «Диагноз: Временный депрессивный эпизод с суицидальным поведением.  История лечения:  Пациент предпринял несколько попыток совершить суицид за короткий промежуток времени. Родственники приняли меры. Медицинские работники произвели госпитализацию и  оказали первую помощь. У пациента обильное кровоизлияние из кровеносных сосудов. Глубокий порез был совершен ржавым лезвием.  При первой помощи пациенту вкололи два кубика успокоительного «ХХХ», остановили кровь и первично наложили швы.  После обследования и наблюления у психиатра- Бэтси Добсон, прописаны следующие препараты…»  Поражающая правда снесла ошарашенного Натаниэля с ног- закружилась голова. Благо, что приземлиться удалось на свободный участок стола, при этом ничего не опрокинув.  Дрожащие пальцы закрыли искаженный удивлением рот, но не смогли укрыть выражающие неподдельную тревогу глаза.  «Получается, это психушка?! И они все… Боже…»  Со стола плавно скользнул на пол, убирая папку подальше. В зрачках появилась какая то бесконечная черная дыра. Рот скривился в улыбке, полной осознания всей сложившейся ситуации. Написанное там не утолило жажду знаний так, как он того ожидал, а лишь дало еще больше причин дать деру с этого места.  «Я то здесь почему? Я совершенно здоров, не может быть такого, чтобы…А что, если это так? Неужели мама специально сдала меня сюда… Чем я на это подтолкнул её? Все же было хорошо…?»  Поток мыслей прервали отдаленные легкие шаги по коридору. По их тяжести и интервалу - Рене.  Подскочивший адреналин в крови пулей помог убрать всё на место и принять сидячее положение на диване.  Девушка повернула в замке ключ и тихонечко открыла дверь.  -Ой, ты уже не спишь. Как себя чувствуешь?- на подносе, который та держала в руках, стоял большой стакан  с водой и несколько песочных печений, оставшихся после ужина.  Вспоминая крошки, смешанные с водкой и сливками, к горлу подкатило. Вкус у этой смеси был так себе. Если ее и пить, то только из за слабого действия алкоголя. Но, чтобы напиться в зюзю, понадобится, по меньшей мере, три бутылки на одного. Хотя, с комплекцией, к примеру, Кевина, все пять. А вот Эндрю наверняка быстро размажет, роста ему уже никто не прибавит.  -Я в порядке. Спасибо.  ••• Фраза «Я в порядке» отлетает от зубов почти с того времени, как Натаниэль смог нормально говорить. В семье лечили либо никак, либо тесаком.  «Пап, у меня болит»- отрежем. Лекарства и вовсе не хранились в доме. Материнское сердце, конечно, иногда смягчалось, если болезнь грозила покалечить ребенка так, что придется ехать в больницу.  Болеть нельзя. Тратить лишние деньги на бесполезные лекарства нельзя.  Из за этого в Веснински заело, что он в порядке.  У него ничего не болит, он хорошо себя чувствует, всё чудесно.  ••• Рене оставила поднос на небольшом журнальном столике и присела в кресло напротив. По взгляду было заметно, что она что то хочет сказать, даже с нетерпением ждет этого.  -Ты что то хоте…? -Эндрю просит прощения,- перебила она, а после покраснела так, будто сказала, что он его любит.  Веснински эта фраза поразила не меньше. Этот псих сам довел соседа до такого состояния, а теперь раскаивается? Не похоже на того язвительного парня в берцах, поразившего его в живот.  -Что? Это точно был Эндрю? Случаем, не третий близнец?- приняв немного расслабленную позу, Веснински обнимает подушку, лежащую ранее рядом с ним.  Девушка оценила немного шуточную речь, заулыбаясь.  -Ему действительно жаль,- не то, чтобы она врала. Просто знала Эндрю, как облупленного. Она, пожалуй, единственный человек, кого он удостоил чести рассказать о себе. От части, Уокер извинилась и за себя. За то, что не углядела за ними, за то, что он прожил такой большой стресс.  -Это он тебе сказал или ты догадалась?  Рене смутилась, дабы скрыть выражение лица, делает глоток из стакана.  -Я давно не видела, чтобы он так пугался чего то. Его личность в общем мало выражает свои эмоции. Хотя бы страх, уже неплохо, да?- её добрая улыбка слабо виднелась в потемках, но все же некое беспокойство за друга, скрытое под ней, можно было разглядеть.  -Гнев и хитрость он очень хорошо выражает, либо я ему сильно понравился.  -А может и оба варианта.  За окном светало. Небо спокойно голубело, готовясь к новому летнему дню. Птицы уже завели свои трели и наверняка кого нибудь разбудили и вовлекли в свои птичьи разговоры.  -Рене.  -Да?  -Сколько я спал?  -Один день. Все очень переживали, так и намеревались вскрыть замки. Ваймак сильно ругался…- Уокер досталось больше всех. Допустить, чтобы пациента накачали чем то непонятным непростительно для врачей. За это ей самой очень стыдно и неприятно на душе. Но на Эндрю она не злится, хотя следует.  Веснински немного выждал, прежде чем перейти к теме поинтереснее.  -Что это за «групповые терапии»? Парни сказали, что они должны их посещать. Когда и я смогу?  Резкая смена разговора не очень понравилась девушке. В ответ ему пожали плечами, но через несколько секунд она продолжила.  -Зависит от твоих сеансов с доктором Добсон.  -Она же психиатр, да? Не психолог.  Конечно, в такой больнице будет только психиатр. Мозгоправ! А сама то соврала, говоря о своей должности. И как собирается выстраивать доверие к пациенту, раз лукавит о таких простых вещах? -Да,- спокойно ответила Уокер. - Она-квалифицированный психотерапевт.  -Почему я посещаю психиатра?  -Я не могу ответить на этот вопрос.  -Почему,- в тоне Натаниэля просачивается злоба.  -Тебе это необходимо,- девушка почти справлялась с наплывом вопросов, на которые ответы говорить нельзя. У нее так же просочилась небольшая повышенная тональность, но на фоне ее обычного размеренного голоса, прозвучало грубо и громко.  Натаниэль многим из за этого не очень нравился. Зачем спрашивать то, что рассказать тебе не могут. В особенности такая требовательность раздражала Аарона. За эти пару дней косточки Нату он знатно покусал.  -Необходимо «что»? - недовольство выступало всё сильнее.  Рене вскочила с места, понимая, что продолжать беседу бесполезно. Переживание и некое чувство вины, что его выдернули из семьи, толком ничего не рассказав, держат здесь в неведении до сих пор. Наверняка парню боязно и непривычно. Её мягкое сердце изнывало от этого неприятного ощущения.  -Прости. Давай поговорим об этом чуточку позже, хорошо?- немного остужая запал, как можно скорее закончила это всё девушка.  Ему дали понять, что ответов он не получит.  -Тогда можно мне в свою палату?  -Уверен, что хочешь спать с Эндрю?  В самом деле, это так себе идея. Хоть сон у Веснински довольно чуткий, засыпать в одной комнате с Миньярдом уже не должно казаться хорошей задумкой. -Да. Может, получится убить его во сне.  Медсестра издала смешок и пошла открывать дверь.  •••  Натаниэлю нравилась Рене. Она вызывала чувство доверия, хоть и не всегда отвечала на его вопросы. Ему нравились её разноцветные волосы, если бы здесь были дети, то девушка была бы популярна и по этому случаю. Веснински поражала её улыбка, притаившаяся на безумно усталом лице. За несколько дней пребывания здесь, ему ни разу не случалось увидеть, как та сидит без дела или не находится в процедурной. Остается только задавать вопросы, как ей удается не падать духом от такого тяжелого труда. А может, у нее нет на это права? Когда пациенты и без того мало что видят счастливого в своей безнадежной ситуации, улыбка мед сестры, когда та ставит капельницу или берет кровь, уменьшает страх хотя бы на грамм.  Рене всегда тихо и спокойно говорит, её голос не режет слух и не раздражает. Девушка является для всех глотком свежего воздуха, которого так не хватает в стенах больницы.  Она щедра на подарки. Ники как то рассказал (ему рассказала Дэн, а из рта Хэммика это все разносится со скоростью света), что как то раз Ваймак дал ей выходной, а когда та вернулась, то пришла с большими пакетами всяких фильмов, вкусностей, которые можно при больничной диете и милыми вещицами, по типу заколок для девчонок и машинками на управление для парней. Гонки в тот вечер были незабываемыми.  ••• Ветер, гуляющий в коридоре, своей прохладой ударил в лицо. Ночной путь кажется таким долгим и непреодолимым.  Все вещи, которые, как он думал, были таинственными и интересными, на деле разочаровали. Потеряли сладкий вкус опасности и запрета.   «Райские сумерки» приняли его весьма сомнительно. Заставили разбить защиту и напоили затуманивающим разум напитком. Правда о пациентах, которую он так хотел разузнать, оказалась довольно пугающей и сподвигающей на преждевременный побег. Появилось еще больше вопросов, ведь за собой какого то необычного поведения или галлюцинаций он не замечал. Некоторые вещи сошлись. Хотя бы, почему Элисон так помешена на чистоте. Наверняка её тоже душит какой то недуг. Сета даже жаль. Попытаться наложить на себя руки несколько раз подряд наверняка ужасно мучительно. Что же довело его до ручки…  Они все здесь странные, даже Ники, который «здоров». Это не отпугивало, напротив, объясняло всеобщую размеренную чудаковатость и склонность к сомнительным поступкам.  Интересно, какой диагноз у Эндрю? Если спросить, он без сомнений выпалит что нибудь едкое, как и его кошачья улыбочка. ••• После неприятно раскрытой правды, задумка о побеге возобновились. Но…он сам согласился с Миньярдом. Сам принял его предложение и не сбежал, когда была возможность. Сам виноват, что попал в руки к психам, которые собираются лечить не понятно что.  «Хотя, если это одно из мест, где можно прятаться от Них, то почему бы не уберечь себя?»  Нет. Прочь такие мысли. Какими бы дружными все ни казались, это по прежнему психушка. По прежнему место, где могут промыть мозги и вывести на белый свет совершенно сломленным.  Надо бежать. ••• Соседа в комнате не оказалось. Кровать не убрана. Обычно вечером тот ее застилает, уходит куда то, а когда возвращается через несколько часов, ложится на нее, потом уже выворачивая одеяло и простынь, как только сможет.  Отсутствие в палате уже, возможно, пьяного Миньярда немного напрягало. Заря за окном намекала, что пора бы вернуться, но Эндрю, кажется, не спешил.  Сумка по прежнему лежала под матрасом, со всеми верно загнутыми ярлычками и уголками- хоть какой то повод расслабиться.  Своими вещами Нат особо не разбрасывался, ни по постели, даже не раскладывал что то в шкафу и тем более не оставлял предметы гигиены в ванне. На случай, если придется быстро уходить, можно всегда натянуть кроссовки и давать дёру, сверкая подошвой.  Хорошо. Всё на месте. В руках отмычка, которую тот достал с одного из нашитых внутри сумки кармана. Когда то давно мать научила его  пользоваться ей, на случай, если их запрут в помещении, из которого можно выбраться только через дверь. К курсу молодого взломщика прибавлялись знания к изготовлению этих самых отмычек из подручных материалов: скрепки, булавки, стержня от ручки. Когда хочешь жить, начинаешь извращаться, как только позволяет фантазия.  Вооружившись одной из них, Веснински решает выйти через пожарную дверь. Они на ночь закрывались, только непонятно почему, пожары происходят только днем? Или позволить себе улизнуть больные могут только под покровом ночи. Преодолев первую дверь, тот, тихо спускаясь по лестнице, оказался у двери на улицу с первого этажа, которая мало того, что выходила во внутренний двор, так еще и какого то черта была открыта.  Её Веснински распахнул еще медленнее и аккуратнее, боясь спугнуть рассвет. Скоро Рене придет будить на завтрак и обнаружит пропажу обоих больных. Нужно торопиться.  Справа- тупик- живая изгородь с немного подпаленными солнцем бутонами роз, покрытая маленькими шипами, отгоняющими желающих побеспокоить цветы.  Приходится красться налево. Насколько знает Нат, там находится внутренний дворик и такая же изгородь, но уже без шипов и роз. Один из углов загораживали кусты, которые разрослись на столько, что стричь их давно бесполезно.  Выглядывает из за угла. Чисто. Ни одна лавочка кем нибудь не занята. Гробовая тишина, только птицы заглушают крадущиеся шаги по траве.  Двор кажется огромным. Таким большим, сравнимым с футбольное поле, хотя  в реалях всего навсего десять на десять метров.  Воздух в нем особенный: сладкий, пропитанный чьими то знакомыми сигаретами, травой, насыщенной осевшей росой, запахом солнца и нового дня.  Веснински будто во сне. Лучи своим розовым рассветом медленно будут спускаться по крыше, по стенам больницы, по деревьям и траве. А его уже здесь не будет.  Но это место будто не хочет отпускать. Будто схватило за ноги своими лианами и заковало навсегда. Ступни вновь налились свинцом, мешая как можно скорее пройти участок. Удалось пронестись незамеченным до той самой беседки. Только теперь он смог  заметить чью то тень. Посышались шорохи. Этот кто то встал. Сердце забилось чаще. Выступил холодный пот. Нельзя страху ввести себя в ступор.  Вооружившись палкой, Нат делает осторожный шаг, второй и… Выходит Эндрю. Он еще не спал, поэтому выглядел довольно уставшим. Глаза горят- таблетки еще не пил.  -Почему ты появляешься всегда, когда я выходу куда то покурить?- парень напротив принял любимую позу- погрузил руки в карманы ветровки, зажав меж зубов сигарету.  -Не знаю,- ответил Нат, опуская оружие.  Миньярд обвел его взглядом. Лицо выражало ничего, абсолютно каменное безразличие. В начале он остановился  на глазах, таких голубых, что можно спутать с небом, если подставить их наравне. В них отражается утреннее наплывающее солнце. А еще страх, точнее, испуг от неприятной встречи.  Дальше Эндрю заметил ремень сумки, сжатый в пальцах соседа.  ••• Сумка его раздражала. Ужасно потертая со всех сторон. Ранее прорезиненное дно свесило свои остатки ужасными отрепьями. Ручки перешиты не раз, и даже старые нитки, которые плохо отпороли, вжились в новые, будто так и должно быть. Они сделаны из нитей, поэтому остается очень много катышек, делающих эту вещь ещё более уродской.  «Похоже, что ему нравится выглядеть бомжом, иначе ходить с таким отстоем нормальному человеку должно быть противно»- подумал Миньярд, когда впервые увидел её.  ••• -Куда в этот раз убежишь?- подстегивая своей ухмылкой, спросил Эндрю, раскачиваясь на пятках.  Его медленная походка, расторопная речь и припущенные брови говорили, что таблеки он пока не принимал.  -Как в этот раз заставишь меня остаться?- попытался защититься Нат.  Блондин усмехнулся.  -Хочешь, чтобы я заставил?.  -Хочешь, чтобы я попросил?- съязвил он в ответ.  -Хватит отвечать вопросом на вопрос. Раздражает,- ломанный голос разрушал заглушающий купол, который накрыл Веснински, как только начался их диалог. Эндрю будто специально своей личностью сокрушал все стены, которые Натаниэль так старательно выстраивал.  -С тобой не могу по другому. Никто из вас не отвечает на мои вопросы. Почему я должен совершать обратное?- скрестив руки на груди, отзеркаливая позу соседа, насмешливо сказал Веснински. -Потому что я ненавижу, когда мне врут.  -Мы не обменивались столькими фразами, чтобы я успел выдать тебе ложь.  -Ты врёшь и врёшь без конца. И никогда не будешь честным,- он подошел ближе. -Ты напоминаешь мне Румпельштильцхена. Если угадаю твое имя- ты умрешь. И, заметь, имена ты меняешь уж очень часто. Прямо парень-кубик рубик. Соберешь одну сторону, другая запутается еще сильнее.  Ната это насторожило. Что имел ввиду эта блондинистая проблема на ножках, разобрать было невозможно.  -Что ты подразумеваешь под «Угадаю имя». Я тысячу раз вам говорил, как меня зовут.  -Да? Хорошо, как там было? Стефан, Хью, Кристофер, Мэтью. Мне дальше перечислять?- его довольная от маленьких побед в разговоре рожа выглядела очень заманчива для того, чтобы ударить в нее и сбежать, пока он будет растирать кровь по лицу.  Замешательство смешалось со смехом и вылилось в тихий хохот сумасшедшего.  -Я понял, у тебя беда с краткосрочной памятью, Эндрю. Совсем кукухой поехал? Меня зовут Коди Доу, что непонятного?- утирая слезинки, выдал Веснински.  -Тогда что за имя, которого ты так боишься? Кто этот человек?  Только не это. Зрачки бедного Натаниэля, загнувшегося в углу колючего терновника, сузились от нахлынувшего, как цунами, тревоги и страха. Тело вновь наполнилось тяжестью всего мира, да так, что скрыть невозможно, даже тремор его забеспокоил, окончательно сдавая с потрохами.  -Я…Я не понимаю, про кого ты говоришь.  -Кого ты боишься?- он проталкивает его немного внутрь беседки.  -Никого.  -Ложь. Хорошо, ладно,- пугало его спокойное лицо, не показывавшее никаких эмоций, разве что выдавленную через силу улыбку, которую Миньярд выучил специально для окружающих, -Предлагаю игру.  Настораживающую ситуацию он  превратил в игру. Серьезно?  -Ты совсем конченый? Какие игры? Я сваливаю отсюда,- даже не думая, дальше слушать откровенный бред психа, Нат обходит фигуру Эндрю и стремится к какому то спрятанному в листьях проходу.  -Я расскажу тебе обо всем, о чем только захочешь. Одну правду я- другую ты.  Он остановился. Решил не поворачиваться, ведь если бы повернулся, то не смог бы уйти. Янтарные глаза не отпустят. Пальцы впились в фактурную ручку сумки, напоминая, зачем он здесь находится.  -Это психиатрическая больница?- еле слышно, как дрогнул голос человека, разрывающегося между двух желаний: сбежать и выжить и согласиться и пропасть.  -Да.  -Отлично. Вот тебе моя правда- я ухожу.  Натаниэль постарался отрезать все невидимые нити, привязывающие его к этому месту, одним лезвием. Но одна, такая навязчивая и прочная, остановила. Сзади послышались шаги. Эндрю не потерпит такого наглого несоблюдения правил. В его теле откуда то взялась сила, которая смогла повались Натаниэля на спину, больно прижав лопатками к мелким камням и мерзкой траве, неприятно мочившей щёки. Его запястья Миньярд свел крестом над кудрявой головой. А тот особо и не рыпался, понимая, что это всего лишь часть очередной игры.  Блондин застыл, пождав губы, пару раз сжал и разжал пальцы на запястьях Натаниэля, словно не мог поверить, что ощущает чужую кожу.  -От чего ты бежишь? Испугался тетки с какао в кабинете?  -Нет.  -Чего тогда? Что мне сделать, чтобы ты остался?  Действительно. Бред сумасшедшего. Веснински подумал, что у него слуховые галлюцинации, ведь, на сколько он понял, у них взаимная ненависть.  -Я думал, что ты меня ненавидишь и хочешь поскорее избавиться.  -Так и есть. Я ненавижу тебя.  -Но при этом просишь остаться?- слова Эндрю окончательно его запутали. Слишком много непонятного за пару часов.  -Частично я делаю это для себя.  -А с чего бы мне оставаться? Вы все здесь больны какими то психозами. Я нормальный, почему я должен тут находиться. Никто ничего мне не объясняет, даже не скажут, чем я болен, даже если это так.  -Здесь тебя избавят от преследователей, которых ты так боишься.  -Пха. Как же. Иди скажи это моему отцу, который достаёт меня даже с того света.  Миньярд тяжело выдохнул, подбирая слова. По нему было видно, что он колеблется, похоже, сам еще не решил, нужно ли ему это или нет. -Я обещаю, что защищу тебя. От отца, от Них, даже от самого себя,- не звучит как ложь, скорее, как отчаяние.  -Зачем тебе это?  -Проверяю теорию.  -Какую? Вероятности?  -Теорию, что я не окончательно сошел здесь с ума. Парень опешил.  -Тебя тоже глушит это место?- тихо, с пониманием, остановил спор Нат.  Хоть здесь и казалось уютно, но именно эти стены забирались внутрь и выворачивали наружу, как простую тряпочку. Эндрю слез с него, усаживаясь рядом на траву. Забор из кустов скрывал их, не давая любопытным Ники и Сету подглядывать из окон.  -Нет. Здесь очень тихо,- кончиком пальца почесал нос.  -Ты боишься тишины? Это твой диагноз?  -Сейчас вообще то твоя очередь говорить правду.  Натаниэль недовольно закатил глаза, подминая родную сумку поближе.  -Спрашивай. Только без «Как тебя зовут». Я отвечаю, но вы будто глухие.  -Заметано, Хамелеон.  Довольный, как кот после миски сливок, Эндрю сложил ноги в бабочку и продолжил.  -Как ты понял, что это- психушка?  -Увидел историю болезни Сета, пришлось покопаться у Би в ящиках. Там написано, что он несколько раз пытался совершить суицид. Диагноз какой то расплывчатый, но тупой поймет, что такое лечат не в обычных больницах. Разве что, если бы он раскроил себе руку пополам.  -Ты…- он резко отвернулся, будто получил пощечину. -Умно. Не рассказывают- узнай сам?  -Что то вроде,- Веснински улыбнулся своей проворности.  Намотав не очень получившуюся усмешку, Миньярд достал новую сигарету. Он курил «PARLIAMENT». Довольно дорогие, откуда он их достает? Такие сигареты в такой упаковке, всё молодое и взрослое поколение оторвет с руками. Слегка бежевый цвет картона в пленке и знаменитый логотип многим снился лишь во снах.  -Моя очередь. Какой у тебя диагноз? -Все козыри решил вытащить?- выгнув бровь, спросил Эндрю, уничтожая кожицу у ногтя. От подушечки на большом пальце передергивает- выглядит не очень приятно.  -Говори уже. Сам напросился.  Немного повертев фитиль,  Миньярд собрался с силами, погружаясь в неприятные воспоминания, которые, в прочем, и не так уж нужны сейчас ему самому. Но слово «диагноз» уже звучит, как смертный приговор, почему бы не добить свою душу окончательно.  -Клиническая депрессия,- легко, словно шутя, произнес он, после делая глубокую затяжку.   -То есть, когда ты без таблеток, ты…  -Да. Я ничего не чувствую. Ничего не хочу.  -А сейчас?  -Сейчас я проверяю себя.  -Понятно… Честность Эндрю поставила многие вещи на места. Его поведение, сбитый сон, затуманенный взгляд, да и тот момент, когда его чуть ли не заклинило, тоже объяснился.  Веснински не видел смысла узнавать, что и как он проверяет, зачем ему это. Почему то подумалось, раз он может помочь Эндрю, то это будет неплохой платой за, так называемую, защиту, хотя он еще не согласился.  Устремив голубые глаза в подступающее к их ногам солнце, он вдруг понял, что не боится находиться на улице, при этом не проверив местность на наличие угрозы. Даже если за ними и следят, то только выжидающие Ники и Сет, сгорающие от нетерпения. Похоже, что уши Ната сегодня будут беспощадно растресканы от расспросов Хэммика.  Потом взгляд сместился на Эндрю. Волосы цвета белого шоколада вот вот нальются золотом, после от них невозможно оторваться. Острые черты лица, нос с маленькой горбинкой, невозможно красивые глаза, от чего то казались особенно привычными. Если ранее Натаниэль ощущал его, как врага, то сейчас… Сейчас он бы не смог объяснить. Небольшое чувство эмпатии.  -Что ты мне подсыпал вчера? Миньярд разулыбался, довольный собой, как слон. Оказывается, Рене блефовала.  -Феназепам. Таблеточки. Их продают без рецепта.  -Как ты узнал, что они подействуют?  -Я не такой глупый, как ты думаешь.  -А ты, видимо, считаешь меня умственно отсталым, раз считаешь, что лучше всех. Кого ты уговорил купить это лекарство?- возразил Веснински.  -Согласишься на мое предложение- расскажу,- отбрасывая докуренную сигарету в даль, пробормотал Эндрю, впервые за весь разговор поворачивая голову в сторону Ната.  Их глаза встретились. Океан и Песок. Каждый мог раствориться друг в друге. Лишь бы не поглотить. Океан может размыть песок, песок- засыпать океан.  -Только если ты пообещаешь, что в следующий раз, когда я захочу уйти, ты меня не остановишь.  -Ты не захочешь уйти. Люди, находящиеся там,- кивком указал на здание,- вопьются глубоко в тебя и сделают так, что ты не сможешь от них отказаться.  -С тобой тоже самое?  -Я здесь из за брата.  Натаниэль решил пока что не затрагивать эту тему. Очевидно, что ни для одного из близнецов беседа друг о друге довольно неприятна. В ответ кивнули, протягивая руку в знак заключения неписаного соглашения.  -Я хочу добавить в «договор» пункт,- до боли сжимая чужую ладонь, с усмешкой на лице, сказал Дрю.  -Какой,- он тяжело вздохнул.  -Мы придумаем тебе имя, на которое ты будешь отзываться. Считай это кличкой.  -Я, по твоему, пёс?  -Смотрю, «Хамелеон» тебе очень понравился.  -Нет!- отрицательно воскликнул Веснински. -Ладно. Какое там имя, надоело уже.  Их ладони все еще вместе.  -Нужна имя и фамилия.  Эндрю услышал очередной удрученный вздох.  -Пусть будет… Боже, чем я занимаюсь… Пусть будет Нил.  -Как река?  -Да, «как река»- передразнил его парень.  -Теперь фамилия,- зрачки подожглись в каком то особенном пламени.  -Джостен.  -Почему Джостен?  -Не знаю, по радио услышал. Какой то спортсмен.  Хватка со стороны Миньярда усилилась.  -Ну что ж, с днём рождения, Нил Джостен, Великий Несуществующий Странник.  -Ты любишь сказки?  -Я сам тот еще сказочник.  Прозвучал короткий смешок, второй и Нил Джостен залился тихим, а после уже ничем не останавливаемым смехом, разрушающем купол тишины и спокойствия этого утра.