Мой господин

      Леви бежал. Бежал так, что захватывало дух, а сердце стучало в ушах. Его ноги двигались с невероятной скоростью, он ловко сворачивал из одного переулка в другой, сбивая преследователей, и, словно птица, взлетал на крыши невысоких домов, окончательно запутывая их. Перепрыгивая с одной крыши на другую, Леви оторвался от погони и, спустившись, опять побежал по земле. Он петлял между невысокими постройками, пока не оказался в знакомом бедняцком квартале на окраине города. Здесь он чувствовал себя в большей безопасности, поэтому перешёл на шаг и смог как следует отдышаться.       Леви Аккерману в этом году должен был исполниться двадцать один год. Невысокий худой парень выглядел моложе своих лет: если бы не хмурый мрачный взгляд и тени под глазами, его можно было принять за подростка. Однако его разум был старше собственных лет, и на мир он смотрел зрелыми глазами, видя его без прикрас. Леви как никто другой знал о жестокости и лишениях, доставшихся тому, кому «повезло» родиться в этом мире простолюдином. Все свои двадцать лет он прожил на задворках города в бедняцких трущобах, не в силах изменить судьбу из-за своего низкого происхождения. Его мать была такой же простолюдинкой и работала в борделе — он потерял её ещё в детстве из-за нищеты и болезни. А кто был его отцом, Леви и вовсе не знал. Впрочем, его это совершенно не интересовало. Брошенный на произвол судьбы, с самого раннего детства он был вынужден учиться выживать и цепляться за любую возможность, чтобы прожить ещё один день. Не понаслышке он знал о голоде, холоде, болезнях. Лишения и бедность сделали его хладнокровным и безэмоциональным, и сердце с каждым годом черствело всё больше. Выживая в этом мире, Леви не гнушался избивать, подделывать, спекулировать — покупая дешевле, а продавая дороже, играть в азартные игры, и даже воровать, делал это за деньги или просто, когда было нечего есть. Однако, даже в такой недостойной жизни, он установил для себя правила, которым следовал: он не убивал, не похищал женщин и детей, старался держаться подальше от опиума и подобных дурманящих веществ. Был предельно осторожен и не подставлял своих друзей.       — Леви! Мы здесь, — девчушка с красно-рыжими волосами помахала ему и скрылась между двумя сараями. Леви, добравшись до них, осмотрелся вокруг и, убедившись, что хвоста нет, тоже свернул туда. Зашёл в один из сараев и, плотно прикрыв дверь, глубоко выдохнул.       — Ха-ха, похоже, тебе пришлось попотеть, — раздался весёлый голос справа от него: парень со светло-русыми волосами сидел на деревянной бочке, закинув ногу на ногу и подкидывал монету. Его одежда была простой, мятой, выцветшей и заштопанной. Впрочем, как и у всех них.       — Да, на этот раз попались шустрые ублюдки, — усмехнулся Аккерман, ощущая, что рубашка на самом деле липнет к телу, хотя на улице довольно прохладно.       — Но ты смог достать их? — девушка, которая позвала его, тоже сидела на ящике, скрестив ноги. Она имела очень необычную внешность: мало того, что её непослушные волосы были медно-красными, так и ещё зелёные глаза сверкали из-под ресниц, как драгоценные камни. Многие обзывали её ведьмой, и чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание, она носила накидку с капюшоном.       — Да, Изабель, ты во мне сомневаешься? — Леви сунул руку за пазуху и достал из-за жилета небольшой свёрток. Отбросив тряпицу, он показал Фарлану и Изабель два тонких золотых браслета.       — Ого, какие красивые! — Изабель тут же соскочила с ящика, подбежала к нему и залюбовалась ими поближе. — Можно я померяю? — она сложила ладони и умоляюще посмотрела на Аккермана.       — Только не повреди, — Леви отдал браслеты ей, и девушка мигом надела их на свои тонкие запястья.       — Как же красиво! — она подняла руки и любовалась ими и так, и сяк, подставляя лучам света или наоборот, пряча в темноте.       — Этого должно хватить на лекарства Габи и Фалько, — хрипловато проронил Леви, начиная ощущать, как взмыленное после бега тело остывает и появляется озноб.       — Да, постараюсь сбыть их подороже, — кивнул головой Фарлан. — Нужно ещё найти тёплую одежду, зима не за горами, — он тоже поёжился и потер предплечья.       — От прошлых тряпок ничего не осталось?       — Рассыпались у меня в руках, — вздохнула Изабель, с сожалением снимая браслеты и отдавая их Фарлану, который в их команде занимался торговлей на черном рынке. — Моль всё изъела и плесень…       — Если останутся деньги, купим что-нибудь, — пробормотал Леви, хмурясь. — А у вас что? — он посмотрел на друзей. — Смогли узнать, куда пропал Бэри?       Фарлан и Изабель мрачно переглянулись друг с другом и покачали головой.       — Последний раз его видели на черном рынке у торговца людьми, — глухо ответил друг. — Похоже, его продали.       — Чёрт, — Леви со злости сжал кулаки, мечтая что-нибудь снести вокруг себя. Но стены сарая выглядели такими хрупкими, что они рисковали вовсе остаться без укрытия. А на улице и впрямь было уже холодно.       — Ненавижу этот мир, — в итоге прорычал он, беря себя в руки и возвращая безразличие. — Мы, как животные, должны пресмыкаться перед другими, которые считают себя хозяевами и господами. Лишь потому, что им повезло родиться с серебряной ложкой во рту, а нам с кучей дерьма, — выплюнул он.       — Ничего не поделать, — Фарлан, спрыгнув с бочки, подошёл к нему и потрепал по плечу. — Придётся принять это и изо всех сил стремиться вырваться отсюда.       — Сколько мы уже стремимся? Пять лет, десять? И всё равно оказываемся на дне, — покачал головой Леви. — Даже если мы внезапно разбогатеем, клейма простолюдинов это не снимет. Мы до самой смерти будем людьми второго сорта.       — Тебе нужно поесть, братишка, — Изабель пристроилась с другой стороны и широко ухмыльнулась. — Ты всегда начинаешь ворчать и злиться, когда голоден.       — Да, ты ведь с утра не ел? Как ушёл, — поддержал её Фарлан.       — Пойдём, у нас есть кукурузные лепёшки. Вчерашние! Считай, практически свежие, — Изабель потянула его к выходу, к другой лачуге, где ютились несколько беспризорных ребятишек, которым они помогали. Леви был самым старшим в их группе, Фарлан — на два года младше его, Изабель было всего пятнадцать, а Габи и Фалько по шесть лет. Всех их объединяло невысокое происхождение, нищета, в которой они родились, и потеря родителей. Таких групп, как их, было несколько в бедняцком квартале. Многие объединялись, чтобы было легче выжить. Еды, одежды, крыши над головой всегда не хватало, и приходилось делиться, чтобы получить хоть немного из этого. Единственное, с чем повезло Леви в этой жизни, так это со здоровьем. Практически с самого детства он никогда не болел, как бы холодно или голодно ни было. Ему было просто непозволительно болеть и испытывать слабость, ведь о нём было некому заботиться, кроме самого себя. Зато в его поддержке нуждались другие, ощущая в нём необходимую опору.       Леви ненавидел этот мир и то место, в котором он жил. Грабежи, насилие, убийства… Все пороки этого мира процветали здесь, оставаясь безнаказанными. Небо тут всегда было серым, как бы ярко ни светило солнце, зелени не было совсем, а убогие домишки бесконечно тянулись вдоль грязной улицы с помойками и попрошайками. И всё же, он жил здесь. Почему? Возможно, потому что было некуда пойти. Возможно, потому что у него здесь были люди, ставшие близкими. Возможно, он чувствовал ответственность за тех, о ком приходилось заботиться, и не мог их бросить. А возможно, он считал, что такой, как он, только и заслуживает этого места.       — Эй, так и думал, что найду тебя здесь, — пробормотал Фарлан, забираясь на крышу одного из самых высоких бараков на окраине квартала. Леви часто уходил сюда. Ему казалось, что ветер здесь был свежее, небо чище, а вдалеке существовал какой-то другой мир. Смотря туда, в неизвестность, он мог просидеть всю ночь и не сомкнуть глаз. А мог и уснуть, видя в своих снах несбыточные мечты.       — Где Изабель? — негромко спросил Леви, замечая, что Фарлан пришёл один, что-то держа в руках.       — Сидит с Габи и Фалько. Лекарства, что мы купили, подействовали, жар начал спадать, — ответил тот, садясь рядом с другом.       — Хорошо, — выдохнул Аккерман. — Хоть что-то идёт хорошо. Ты отлично постарался, — он тронул Фарлана за плечо. — Сбыл браслеты на рынке.       — Да, и ещё осталось, как ты предсказывал. Завтра сходим, посмотрим теплые вещи?       — Кажется, ты уже нашёл способ согреться, — усмехнулся Леви, замечая в его руках бутылку. — Где ты её взял?       — Ну… проходил мимо городской таверны, и… — почесал затылок тот. — Перепало, — ухмыльнулся он. — Будешь? Я ещё не пил, — помня о брезгливости Аккермана, произнёс он. Леви, кивнув, взял бутылку из его рук и, откупорив, сделал большой глоток.       — Вроде неплохое, — Фарлан отпил следом и одобрительно кивнул. — О чём думаешь? Снова проклинаешь этот мир?       — Да, вроде того, — протянул Леви. — На самом деле, смотрю на луну. Повезло, сегодня её видно, — он кивнул на серебристый диск, затянутый дымкой. — На самом деле, всё бывает не так уж и плохо, — нехотя признался он. — Когда у нас что-то получается, это вселяет надежду. Что вскоре станет лучше, — он опять забрал бутылку из рук друга и сделал глоток. — Иногда мечтаю. О большом доме с кучей зелени и ясным небом. Где мы могли бы жить, выращивать овощи, держать скотину… и не думать о том, где добыть еды и как пережить ночь.       — Хорошие мечты, — поддержал его Фарлан. — Я тоже мечтаю о таком.       — Фарлан, — Леви скосил на него глаза. — Ты ведь не такой, как мы. Я родился в этом месте и всю жизнь рос здесь, Изабель удалось сбежать, когда её продали в бордель, Габи и Фалько потеряли родителей и тоже оказались здесь… Но ты ведь родился в другой части города, в большом чистом доме.       — Да, я бастард, — лицо Фарлана погрустнело, когда он тоже стал смотреть на луну и вспоминать о прошлом. — Моя мать была простолюдинкой, но ей удалось устроиться служанкой к богатому господину… А вскоре она забеременела. Не думаю, что по своей воле, — он нахмурился. — Тот человек решил, что я должен родиться, и моё детство действительно было лучше вашего. Несмотря на то, что все жильцы дома презирали меня, мама оберегала меня, как могла, и заботилась. Я носил чистую одежду, ел свежую еду, даже научился читать и писать, но… Когда мама умерла, а тот человек слёг с болезнью, меня просто выкинули из дома. Мне было некуда пойти, и волею судеб я оказался здесь. Если бы не встретил тебя, не знаю, что бы со мной было, — улыбнулся он.       — Тебе пришлось тяжелее, — проронил Леви. — Я с самого начала привык вертеться и выживать, а ты был как слепой котёнок, оказавшийся среди псов. Но и ты тоже мне помог. Научил меня грамоте, с тобой мы стали зарабатывать деньги и использовать мозги, а не только удачу. Я рад, что ты со мной, — признался он.       — Я тоже, — лицо Фарлана вновь просветлело. — Можешь мне не верить, Леви, но эта жизнь, хоть она и тяжелая, нравится мне больше, чем в том доме.       — Да уж, — невесело усмехнулся тот. — Ведьма, бастард и сын шлюхи — отличная у нас подобралась команда.       — Изабель старается не вспоминать о своём детстве, — глухо проронил Фарлан. — А ты? Что-нибудь помнишь?       — Только то, что лет до одиннадцати, пока я не научился давать сдачи, меня все называли сыном шлюхи, — с отвращением сказал он. — Да и потом тоже, но я уже мог ответить. Мать умерла, когда мне было пять. Она уже не работала в том месте, но все знали, кем она была. Она там подхватила болезнь, — Леви невольно содрогнулся, — и медленно угасла. Её даже похоронить было некому, поэтому закопали её тело, когда она уже начала разлагаться и пахнуть. А я остался один с клеймом сына шлюхи на всю жизнь, — Леви прикрыл глаза, вспоминая, как он, маленький, слабый и беспомощный, шёл по улице в каких-то обносках. Взрослые показывали на него пальцем и шептались, а другие дети кидали в него гнилыми овощами, потешаясь и обзывая сыном шлюхи. Прошлое, о котором он бы хотел забыть навсегда.       — А твой отец? — осторожно спросил Фарлан.       — Наверняка один из клиентов, даже думать об этом тошно, — Леви опустил глаза. — Я не должен был появляться на этот свет, — мрачно заключил он.       — Все мы нежеланные дети, — вздохнул Фарлан. — Плоды грязных мыслей и действий.       — Да, кто-то лишь захотел утолить свою похоть, а в итоге куча несчастных судеб, вынужденных мучиться всю жизнь, — Леви вновь приложился к бутылке. — Не понимаю, почему кто-то рожает детей в этом дерьме и обрекает их на рабское существование.       — Не думаю, что это делается осознанно, — развёл руками Фарлан. — Особенно в нашем квартале. С чего вдруг такие разговоры? Ты задумался о семье? — поддел его друг.       — Черта с два, нужна мне эта морока. Мне и вас хватает, — пробормотал Аккерман. — Надо натаскать побольше соломы в лачугу, готовиться к зиме, — вернулся к насущным проблемам Леви. — И дров наколоть: очаг придётся поддерживать ежедневно. Вы с Изабель идите завтра на рынок за одеждой, а я подумаю, где можно урвать соломы.       — Хорошо, как скажешь, — согласился Фарлан, допивая остатки вина.       Леви не любил зиму. Холодная погода дарила им множество сложностей. Стены их лачуг совершенно не защищали от холода, а ветер свистел из всех щелей. Нужно было утеплять жильё, постоянно следить за огнём, кутаться в одежду, пытаясь согреться. Пищу становилось добывать сложнее, она была намного скуднее, ноги всегда мёрзли, поскольку они не могли позволить себе хорошую обувь. А дети начинали болеть. Леви всегда стойко переносил зиму, Фарлан тоже крепился, а вот Изабель начинала подкашливать, но тоже держалась. И только когда начинало теплеть, все трое выдыхали с облегчением, радуясь, что очередная зима была пережита.       «И эту тоже переживём».       Леви несколько ночей подряд ходил по ближайшим полям и крестьянским хозяйствам, разыскивая любую скошенную высохшую растительность. Их квартал находился на задворках города, но до некоторых деревень путь был относительно недолгим. Изучив всё как следует, в следующий раз он захватил с собой Фарлана и Изабель. Вместе они поделились и использовали разные способы добычи: у кого-то, где были излишества, они её просто украли, у кого-то купили, с кем-то смогли договориться и обменять на свои скудные пожитки. Через две недели, когда холода стали ощутимее, ребята смогли утеплить своё жилище, а Габи и Фалько практически поправились.       — Ладно, хоть дрова мы сможем заготовить сами, — ухмыльнулся Фарлан, когда они с Леви возвращались из ближайшего леса с вязанками за спинами.       — Было бы проще, будь у нас лошадь, или хотя бы осёл, — хмуро отозвался Аккерман, ощущая тяжесть за плечами. — На себе тоже много не утащишь.       — Лошадь, ты что! — хохотнул Фарлан. — О такой роскоши можно только мечтать. В нашем квартале даже бродячих собак не осталось, одни крысы, — вздохнул он. — Эх, я так давно не пил коровьего молока, — покусывая обветренные губы, признался Фарлан.       — В прошлом году мы ведь работали на ферме, — припомнил Леви. — Там было неплохо. И много молока.       — Да, пока нас не обвинили в воровстве, — вздохнул друг. — Хотя мы ничего не украли. А всё из-за того, что мы из того квартала. Ты прав, клеймо жулика и воришки на всю жизнь.       — Хотя вкалывали, как проклятые, — заворчал Леви. — И даже гроша не получили. Честный труд ничего не стоит.       — А грязная работа у нас определенно получается лучше, — подмигнул ему Фарлан.       Вместе они добрались до своих трущоб ближе к вечеру. Путь был очень длинным, оба молодых человека устали, едва ощущали свои ноги, сильно хотели пить и есть, а Леви мечтал помыться, пусть и холодной водой. Однако, не успели они добраться до своей лачуги, как услышали крики.       — Это с нашей стороны, — Леви с Фарланом переглянулись и, одновременно сбросив с плеч вязанки дров, рванулись к сараям.       — Изабель! Габи! — закричал Фарлан, видя, как девочек кто-то схватил, а те изо всех сил пытаются вырваться, крича, царапаясь и кусаясь.       Леви, подбежав, сбил с ног ещё одного нападавшего, который избивал Фалько, а Фарлан вступил в драку, пытаясь освободить девочек. Вдвоём с Леви они отбили всех ребят и спрятали за свои спины. Аккерман держал в руках топор, который брал для рубки дров, а Фарлан орудовал длинной палкой, как копьём.       — А вот и главари этой банды! — из-за углов вышло ещё трое рослых мужчин, и Леви только сейчас понял, что это не бандиты или разбойники, драться с которыми было привычным делом. Они все имели одинаковую одежду, за плечами каждого висели ружья, а на поясе были закреплены ножны с кинжалами. Это были городские стражники с холодными острыми клинками. Значит, о них пронюхали.       — Наконец-то мы нашли их логово, — один из них, крупнее всех прочих, вероятно, был главным. — Вяжите этих разбойников, — приказал он, кивнув своим ребятам.       — Фарлан, — Леви покрепче перехватил топор. Из всех он единственный имел оружие, которое могло остановить их. — Уводи всех отсюда.       — Думаешь, я тебя оставлю? — нахмурился парень. — Изабель, бери детей и бегите. Мы догоним! — бросил он через плечо и, не успел Леви моргнуть, как друг кинулся в бой. Аккерман тоже не стал медлить и, сжав зубы, нанёс сокрушительный удар ближайшему стражнику. Тот снял с плеча ружьё и пытался выстрелить в Изабель, но Леви успел предотвратить это. Он намеренно перевернул топор и ударил тупой частью, ломая обидчику руку. Однако вызвал лишь больше агрессии с их стороны. Они окружили их и впятером набросились на них двоих. Палка Фарлана сломалась практически сразу же, а одними кулаками против холодного оружия он продержался недолго. Леви повезло больше: он даже смог сломать кому-то ружьё, основательно раздробил кости, однако, пытаясь защитить друга и помня о своём зароке не убивать, и он терпел неудачу. Хуже того, оказалось, что в засаде находился ещё один стражник, который помчался за Изабель с детьми, едва друзья вступили в схватку. Изабель приняла весь удар на себя и, задерживая его, дала ребятам возможность сбежать. Однако попалась сама, несмотря на все свои попытки вырваться. Тихо вскрикнув от удара в живот, она почти лишилась чувств и упала ничком на землю.       — Вот ведь мелкие ублюдки, — понимая, что ничего не может изменить, Леви тоже пришлось сдаться. Их троих заставили встать на колени и связали за спиной руки. — Долго мы за вами гонялись, чертовы воришки, — вещал главный из стражников, пока их связывали. — Где остальные крысёныши?       — Они всего лишь дети! — воскликнул Фарлан, лицо которого было сильно избито, а губы кровоточили. — Они ничего не делали!       — Да, пока. Но вы наверняка их уже успели научить воровскому мастерству. Через пару-тройку лет они станут такими же мошенниками, как вы. Где драгоценности, которые ты украл? — стражник приставил дуло ружья к горлу Леви, приподнимая его голову. Аккерман, смерив его убийственным мрачным взглядом, скривил губы.       — Их нет, — прошипел он. — И я их не крал. Я их выиграл в кости. Кто ж виноват, что этот паскудник решил их не отдавать, когда просрался. Это был мой честный выигрыш.       — Молчать! — болезненный удар прикладом пришёлся Аккерману по лицу, но Леви, стиснув зубы, не издал ни звука. Доказывать этим баранам что-либо бесполезно. Даже если они не крали и не убивали, им всё равно никто не поверит. Каждый, кто находился в этом квартале, по умолчанию был преступником.       — Вы ответите за все свои грешки. И, главное, за нападение на стражников Его Величества. Увести! — приказал он остальным подчинённым, и те, кто держась за сломанную руку, кто за бок, кто за бедро, увели захваченных ребят. Сначала их заставили забраться в повозку, затем они долго ехали, трясясь на неровной дороге, а в итоге оказались в темнице. На железной решетке повесили тяжелый замок, и лишь после того, как все стражники удалились, друзья с некоторым облегчением выдохнули.       — Э-эх, надо же было так попасться, — вздохнул Фарлан, морщась от боли. Тело болело в нескольких местах, но он очень надеялся, что ничего не сломано и отделался лишь сильными ушибами.       — Простите, это я во всём виновата… — Изабель, покусывая губу, сжала волосы на голове. — Если бы я была сильнее…       — Ты ни в чем не виновата, — прервал её Леви. — Это я не смог защитить вас всех.       — Тебе не нужно было отвлекаться на меня, ты мог бы сбежать, — посетовал Фарлан. Леви и правда бы мог справиться со всеми и уйти, если бы они двое не тянули его назад.       — О чём ты? Думаешь, я смогу вот так просто взять и уйти? Бросить вас? После всего того, что мы пережили? — надменно спросил его Аккерман.       — Но теперь, — Изабель шмыгнула носом, — мы все трое сидим за решеткой. Хорошо, хотя бы Габи и Фалько смогли убежать, надеюсь, с ними будет всё в порядке…       — Ладно, не будем гадать, кто из нас виноват во всём этом, — хмуро произнёс Леви. — Нужно выбираться отсюда.       Он поднялся на ноги и внимательно изучил место заключения. Решетка выглядела крепкой, её прутья не поддавались никаким усилиям. Замок тоже внушал опасения: сорвать его просто так было невозможно. Леви приложился к решетке и постарался разглядеть, что там в коридоре. Где-то недалеко слышались голоса стражников и позвякивание металла.       — Скорее всего, стоят на выходах… — пробормотал он, возвращаясь в камеру. От сырых каменных стен веяло холодом, а от соломенной подстилки не было толку: она почти сгнила.       — Даже если нас не казнят, мы околеем от холода и сдохнем в этом месте, — выругался Леви. — Нужно попробовать взломать замок, — он взглянул на Фарлана. Тот был очень бледным и тяжело дышал. — Ты как? — Аккерман присел подле него и внимательно осмотрел тело товарища. На первый взгляд, тот выглядел неплохо, одежда, хоть и была грязной, но без кровавых пятен. Однако…       — Ох… — парень болезненно выдохнул, когда Леви сжал его колено.       — Тц, похоже, разбил, — угрюмо пробормотал Аккерман и, стянув с себя шейный платок, перевязал его.       — Ничего, — Фарлан попытался улыбнуться, однако его лоб покрылся испариной. — Я почти не чувствую…       — Изабель, — Леви бросил на неё строгий взгляд. — Лучше сразу скажи, есть ли у тебя ранения, чтобы мы могли учесть это при побеге.       — Нет, нет, — девушка замотала головой. — Со мной всё в порядке, честно, — заверила она.       — Ладно, — Леви сел между ними на корточки. Они все очень сильно устали, были голодным и ослабленными, его самого мутило от зловонных запахов в этом месте, но медлить было нельзя. — Неизвестно, сколько нас тут продержат, — начал Аккерман. — Я попробую что-то сделать с замком…       — Сбежать в открытую нам не удастся… — покачал головой Фарлан. — Стражники охраняют весь путь к отступлению, они нас сразу же схватят.       — Можно попробовать пробраться ночью, — предложила Изабель. — Их наверняка будет меньше, и мы как-нибудь сможем проскочить незамеченными.       — Да, ночью действительно больше шансов, — согласился Леви. — В любом случае, всё будет зависеть от сложности замка. Нужно что-нибудь острое… — он похлопал себя по карманам, как вдруг они услышали приближающиеся шаги. Леви тут же сел рядом с Фарланом, Изабель прильнула к противоположной стене и забилась в угол. К их камере подошли два стражника, с издёвкой глядя на пленников.       — Даже не думайте сбежать, крысёныши, — произнёс один из них, словно прослышал об их планах. — Вашу камеру мы будем охранять денно и нощно и не надейтесь, что вам удастся отсюда когда-нибудь выйти. Разве что, на тот свет, — хохотнул он. — Эй, дай им что-нибудь, — сказал он второму охраннику, — а то сдохнут раньше времени и испортят всё представление.       «Представление?» — Леви с отвращением глянул на черствый кусок хлеба и с силой сжал кулаки, ощущая неприятное чувство в груди. Похоже, всё оказалось хуже, чем они думали.