Сквозь мои пальцы тянется лето Где бы ты не был, здесь тебя нету Я вспоминаю вплоть до рассвета Где бы ты не был, там меня тоже нет ooes — права
***
Велосипед перед глазами ломается, как последняя надежда и мечта. Рассыпается на металлолом, чтобы быть выброшенным на мусорку, как когда-то уже. Только теперь — насовсем. Джо Джа Хён смотрит на поломанную раму, изогнутую, как сейчас согнута его спина под грузом отчаяния, как впиваются пальцы в колени в попытке разодрать ткань спортивных штанов. Смотрит, а губы сухие не дают что-нибудь крикнуть, крикнуть глупое «Остановитесь!», а бита все ломает, как будто ломает ему кость за костью, а оно болью разливается по всему телу. Вместе с тем сломалась, кажется, вся его жизнь. Разделилась на типичное «До» и «После». Вина становится ему явью, ненависть непонятно к кому больше — к себе ли или Ю Бину? — поднимается по телу, и покалывает в самых кончиках пальцев. Костяшки белые уже давно, на коленях небось останутся следы от собственной отчаянной хватки, лишь бы держаться и дальше, быть той бесчувственной стеной, как обычно. Только не получается и не получалось никогда. Просто никто не видел. Но убегать от своих настоящих чувств не получится долго. Эта игра в догонялки когда-нибудь все равно закончится, а ты будешь водящим в итоге, но поймать самого себя не сможешь. Порочный круг... Джа Хёну хочется рвать и метать. Хочется взгляд поднять с поломанного велосипеда, но прикован только к нему, к своей когда-то последней надежде. Но даже это у него отняли. Потому что он слабак. Потому что он не смог никого спасти. И даже Хонга, ради кого он поставил велосипед в своей оказывается ненастоящей уверенности. Ради кого он старался? Ради кого шел на жертвы, чтобы в итоге оказаться без ничего? Только с распахнутой душой, с побитой, как рама, сердцем в груди, которое не нужно никому. А он чужое сердце когда-то в его руках так же сжал и выбросил. И от последнего напоминания о дяде сам же избавился. Джа хён издает то ли скулеж, то ли хрип. Поднимается медленно, чувствуя, что никто его больше не держит, ведь велосипед уже давно на металлолом вместе с другими. Встает на ватные ноги, взгляд, наконец, поднимает на Ю Бина, видит его улыбку довольную собой, победа в его руках, и ненависть заполняет вены и голову, в висках стучит, как колит в пальцах, сжатые в кулаки. С рыком он делает выпад и в одно мгновение оказывается возле него, занося кулак. Джо Джа Хён ненавидит его всей душой. Ненавидит за все: за то, что перевернул все в команде, что бросил их, что нет ни капли сожаления и желания открыться, себя на дно позволил утянуть. Больше всех остальных Хонг знал, как важен ему этот велосипед, но смеет еще даже улыбаться, как хищник, поймавший жертву. Он бьет его со слезами на глазах. Плевать, что поступает как самый слабый человек, свою слабость прикрывая и сваливая на других. Ю Бин даже не защищается, позволяет себя ударить в скулу, та сразу краснеет, грозясь опухнуть. Кто-то кричит из толпы, его хватают за плечи, но он дергается, как дикий зверь, потеряв все безразличие. Неожиданно обретает силу, чтобы вырваться, и ударить еще раз. Только в третий раз Хонг отвечает: толкает его, вытерев кровь над губой. Но даже это Хёна не останавливает, он рвется в бой, хочет куда-то деть свою боль, что разрывает грудь, и ненависть. Слезам только не позволяет скатиться, моргает пушистыми ресницами, и накидывается на парня, подставляясь под удары слишком по-ребячески, но, гонимый яростью, не придает значения. Они валятся на асфальт вместе с далекой полицейской сиреной. — Кто вызвал мусоров?! — Бежим отсюда! Его пинают в живот, чтобы столкнуть с себя, но под адреналином он не чувствует боли. Хватается за него, почти рвет ветровку, шипит от рвущейся наружу злости и смотрит в бледное, с пятнами крови на коже, лицо, потом — в гетерохромные глаза. Ю Бин морщится от боли, сжимает его запястья, впиваясь ногтями, пытается оттолкнуть, но Джа Хён напирает, сжимает шею, шипит-шипит-шипит: — Ненавижу тебя, ненавижу. Как же я тебя ненавижу! Сирена приближается. Пальцы на запястьях сжимаются сильнее, губы сухие с кровью открываются, чтобы вздохнуть от недостатка воздуха. Ю Бин выставляет колено, дергается, Джо Джа Хёна сталкивает на землю пинком, а в отместку оставляет он на шее красные линии от ногтей, которые шипяще болели. Хонг сплевывает, смотрит на притихшего парня, лежащего на холодном асфальте. — Успокоился, черт возьми? — хрипит он. У Джа Хёна быстро поднимается грудь, он царапает асфальт ногтями. Лицо болит у двоих, кровь течет из носа и собирается над губой, и застывает на костяшках, а у Хонга болит еще и голова, которой он приложился при падении, и саднит горло. Помятые и пыльные, в крови, они сидят и лежат на земле. — Я тебя ненавижу, — говорит еще раз Джа Хён. — Я знаю, — Ю Бин встряхивает красные грязные волосы. — Все из-за тебя... Ты ведь мог их остановить, но ты всегда относился ко мне, как к сопернику, а не товарищу... — Я знаю, что мог. Джа Хён поворачивает голову, смотрит на него пустыми серыми глазами. Бескровные губы его шевелятся: — Ты никогда не считал нас друзьями. Хонг Ю Бин не отвечает, только качает головой, уперевшись о колени локтями. Сирена разрывает больные виски, полицейская машина останавливается прямо перед ними, светя в лицо фарами. Они остались одни, поэтому мужчины забирают их, поднимая податливых парней и таща в салон машины. Уже в участке они сидят на стульях с проступившимися синяками на лице. У Ю Бина опухла скула и отбитый нос, а у Джа Хёна — губа и руки. Краснели царапины на шее, под ногти забилась засохшая кровь. — Просто не уладили дела, значит... — полицейский вздыхает, откладывая очки и потирая переносицу. Смотрит на них, побитых и взъерошенных. — Может, хотя бы дадите нашей медсестре обработать вам раны? Хён молчит, уставившись под ноги, так и не сказав и слова. Все решал Ю Бин, и сейчас тот отказывается, слабо поблагодарив. — Ладно, — выдыхает мужчина и машет на них, — Тогда быстро с глаз моих долой. Из участка они выходят вдвоем. Уже во всю потемнело, на улицах было пусто. Джа Хён ничего не говорит, решительно идет в сторону недавнего места велогонки. Ю Бин молча идет за ним, убрав руки в карманы помятой ветровки. Улицы за улицей, становится холодно. Джа Хён вздрагивает, озноб пробегает по телу. Пальцы уже не шевелятся, когда они, наконец, приходят. Сломанный велосипед все также лежит на асфальте. Он берет его, но пальцы не сжимаются вокруг изогнутой рамы. Сзади подходит Хонг, накидывает на него свою нагретую ветровку и забирает из окоченелых рук велосипед. Джа Хён не спорит, когда Ю Бин говорит: — Идем ко мне. Но он отводит его уже в другой дом, богатый и обустроенный. Только пустой и слишком большой для одного Ю Бина. — Вот на кого ты нас променял, — хмыкает тихо Джа Хён впервые за долгое время. Черный кот встречает их в прихожей, ластится к ногам Хёна. Хонг вместо ответа говорит, показывая: — Там ванная с аптечкой. Я принесу тебе одежду и полотенце. Джа Хён смывает с себя усталость и грязь, раны от горячей воды болят, но ему было все равно. Все равно, когда Ю Бин заходит и оставляет вещи, стоит так некоторое время и, наконец уходит. Ему было наплевать на все. Теперь ни в чем не было смысла, не было смысла в его решимости. Все было напрасно... Он не выиграл и не забрал проклятого Хонга. Вместо этого он потерял все. Джа Хён смывает с лица засохшие слезы, которые все же успели когда-то пойти из глаз, а он и не заметил. Выходит он уже в другой свежей одежде. Находит Ю Бина в гостиной, пройдя по темному коридору к свету. Тот тоже переоделся и, видимо, помылся во второй ванной. Он же теперь... богатый. Он останавливается на пороге. Ю Бин поворачивается к нему, его волосы влажные от душа, а на лице расцветают синяки. Джа Хён немного испытывает вину, глядя на него. Тот кивает на место рядом, Хёну ничего не остается, кроме как сесть рядом. — Будешь рамен? Он качает головой. Хонг вздыхает, откидывается на спинку дивана. — Я не считал вас друзьями, да, но ты для меня был особенным, — откровенничает он. — Особенным? — фыркает Джо Джа Хён, только лицо его все еще такое же бесстрастное, — Это ты так называешь? — Не делай виноватым только меня. Ты виноват не меньше. Перед глазами темнеет от злости. Он вскидывается и хватает его за ворот футболки. Ю Бин смотрит на него, ожидая удара. Лица их были невыносимо близко, Джа Хён дышит глубоко, пытаясь унять ярость, но, смотря в гетерохромные глаза, не получается. Огонь по телу не потухает, все плывет перед глазами, когда Бин кладет ладони на его напряженные плечи. — Давай продолжим, если ты так хочешь, — говорит он, смотрит в серые глаза, и в то же мгновение поддается вперед и целует. Было больно. Больно от губ и зубов на опухших губах, от ладоней на лице, нажимающие на синяки — но Джа Хён его не щадит, целует страстно, неумело, как и Хонг, но так, будто всегда этого хотел. Они оба этого хотели. Ю Бин перетаскивает его на свои колени, не прекращая поцелуя. Джа Хён податливый в его объятиях, целует уже не с таким напором. Приноровившись друг к другу, они отдаются полностью и безоговорочно. Он поддается бедрами в чужой пах, чувствуя по языку вибрацию от мычания. Приоткрывает глаза, чтобы увидеть, как Джо Джа Хён хмурится. Отстраняется первым, и дышат они рвано, румяные и возбужденные даже от одного неумелого поцелуя. — Злишься? — спрашивает Ю Бин, обнимая за талию парня и еле касаясь его губы. Он матает головой, кладя ее на его плечо, утыкаясь в изгиб носом. — Я закончу все это. Я вернусь. Но мне будет нужна... нужна помощь от вас, — видно, что Хонгу тяжело подобное говорить, но он пересиливает себя. — Конечно мы тебе поможем, — опаляет дыханием чувствительную и горячую кожу шеи. — Если ты не заметил, все это время мы пытались это до тебя донести. Он удивленно вскрикивает, когда Ю Бин подскакивает с ним на руках, поддерживая за бедра. Он несет его в просторную спальню, аккуратно укладывает на кровать и нависает сверху. Джа Хён покрывается пятнами смущения, но не до конца понимает, к чему все идет. — Ты против? — спрашивает Хонг. — Потому что твой дикий вид тогда очень сильно меня возбудил, и я все еще хочу тебя. Он притирается к нему возбужденным пахом. У Джа Хёна едет крыша, было жарко и без того, но после этого и вовсе. Руку тянет и касается чужой груди, так давая соглашение, и так чувствуя, как бешено, почти как у него, стучит сердце. Ю Бин целует его еще раз: теперь тягуче, как патокой по горлу и подбородку, влажно дышат они одним воздухом. Хён задыхается, хватается за него, раздвигает ноги, чтобы было легче улечься между ними. Языками дразнятся, руками гуляя по бокам. Джа Хён помогает снять свою футболку, но дергает за чужую. — Хочу чувствовать, — хрипит тихо, и Ю Бин понимает. Раздевается, оставаясь в одном белье, снимает штаны вместе с трусами с него. Теперь они прикасаются каждой клеточкой тела, разгоряченной коже к коже, мокрой от испарины и гладкой. Джа Хён мнет перекатывающие мышцы спины, гладит их, царапает легонько, целуя царапины, что оставил на шее, как бы прося прощения. Ю Бин раздвигает его бедра, которые он в смущении и неловкости свел. Гладит аккуратный член, сначала по всему стволу, а потом очерчивает красную головку. Джо Джа Хён стонет в шею, поддается в руку, и кусает за плечо, когда пальцы с возбужденного члена опускаются ниже. — У меня нет смазки. Есть только масло для тела, с которым мне делают массаж после тренировки, — говорит он, показывая бутылек с маслом с экстрактом кокоса. — Свой массажист? Да ты хорошо живешь. — Скоро не будет, — встряхивает красными волосами. Смазывает руки и греет масло между ладонями, — Просто доверься мне.. Джа Хён не успевает ответить, как в нем оказывает палец. Он кривится от неприятного ощущения, напрягается, но то, как Ю Бин смотрит на него, так нежно и влюбленно, он выдыхает и пытается расслабиться. В нем двигаются медленно, добавляют потом еще один палец. Растягивают почти мучительно, он уже сам подмахивает бедрами и поддается пальцам тазом, лишь бы уже закончил его расстягивать. Он стонет, изгибаясь, когда пальцы меняют амплитуду и касаются простаты. Ю Бин, видимо, думает, что этого достаточно и убирает пальцы. Льет масло на член, пачкая простыни, а Джа Хён рукой закрывает глаза от стыда, когда чувствует давление головки на разработанный вход. — Даже не посмотришь на меня? — Хонг был напряжен, боясь сделать лишнее движение и сделать больно. Джа Хён кусает губу, а потом все-таки убирает руку. Тогда Ю Бин входит в него плавно, выдыхая от узкой горячей тесноты стенок. Он хватается за его предплечья, стонет, просит взглядом подождать. Ю Бин еле терпит, но дает привыкнуть к распирающему чувству. Расцеловывает бледное лицо и еле заметно румяные щеки. Целует трепещущие густые ресницы, а потом легонько двигается. Джо Джа Хён обвивает его ногами, тянет к себе, и Ю Бин отпускает себя. По комнате раздаются стоны блаженства вместе с небольшой болью и шлепками о бедра. Ю Бин двигается в нем глубоко и грубо, трется об грудь сосками об его, и Джа Хен не помнит, когда обнимает его, вплетается пальцами во влажные волосы, прижимается, стонет звонко, впервые слыша себя таким громким. Шепчет глупое «Еще, еще», царапается, ловит чужой стон губами, натягивает корни волосы в кулак и целует-целует-целует. Постельное белье сбивается под двумя телами. Но это не было главным. Главное, что они вдвоем. И Джа Хён все-таки спас хотя бы кого-то.