Энтелехия

      Раздался крик, призывающий к помощи. Я не знала что чувствовать — переживание за сестру, или радость от столь скорой мести. Тем не менее, независимо от моих чувств мне надо было как-то ей помочь. Подёргав ногу и сам рельс, я поняла что, таким образом, у меня ничего не получится. Надо ж было так запнуться. Вместе с Макс мы быстро обсудили план действий, пока поезд был ещё далеко от сюда. Решив, что лучшим решением будет поменять направления рельс, мы поднялись наверх, к небольшому домику, который, скорее всего был пунктом управления. Дверь, само собой, была закрыта. Порыскав, я отыскала монтировку, которая лежала неподалёку и открыла нам проход. Нашей второй целью были провода. Необходимо было их перерезать. К сожалению, сделать это пилочкой из моего рюкзака было невозможно, поэтому мы принялись искать какой-нибудь инструмент, который бы нам помог. Мне показалось, прошла вечность, перед тем как Макс подняла на вверх, словно олимпийский факел, плоскогубцы. После этого мы бегом, (а я чуть ли не кубарем) спустились. Кое-как перерезав провод в блоке предохранителей, мы с большой тяжестью поменяли направление рельсов. Чувствуя явную вибрацию от приближающегося поезда и дрожь собственного тела от ощущения скорой гибели Хлои, мы со всей дури кинулись к этой бедолаге. Мы слышали, как эта жестянка на колёсиках проехала. Но, к счастью, только слышали. Без картинки намотанных кишок на эти самые колеса моей сестры. Хлоя отряхнулась, обняла Макс и взглянула на меня. Я не ожидала слов благодарности. Оно и правильно — она просто похлопала меня по плечу. Воссоединившись, мы уже втроём выбирались из леса. Все, что поменялось между нами, так это то, что Хлоя больше не хотела меня убить. Ну, или, по крайней мере, взяла перерыв. Сестра оказала мне благодарность, и подбросила вместе с Макс до Академии. Там наши пути разошлись. Первым делом мне необходимо было поговорить с директором по поводу комнаты, я уже давно планировала это сделать. Постучав в дверь, я услышала тихое «войдите». Директор Уэллс сидел в своём кресле, перебирая какие-то бумаги — «Здравствуйте, мисс Прайс. По какому вопросу вы пришли?» — я села в мягкое (но я уверенна не настолько мягкое, как его «трон») сиденье. Я пыталась успокоить свои нервы, и вскоре начала описывать свою проблему. Что так и так, я не могу находиться дома, сами понимаете. Вы знаете, кто моя сестра, а я же так хорошо учусь… Он внимательно выслушал меня. — «Хорошо, я вас понял. Подойдите попозже, и я скажу вам, что мы решим» — «Спасибо, Мистер Уэллс» — я улыбнулась широкой улыбкой и выпорхнула из кабинета. За дверью меня придавила тяжесть насущного. Не думаю, что мне дадут комнату, он просто не хотел отказывать мне, глядя в глаза. Наверное, уже через полчаса, когда я вновь зайду в кабинет, он скажет, что посовещавшись с коллегами, решил, что я не достойна своего уголка в этой чёртовой Академии. Слева от кабинета сидела Кортни, приспешница Виктории и раздавала флаеры «Циклона», ведь на днях должна пройти вечеринка. Я подошла, рассматривая флажки. «Сэм, скажу по секрету» — я перевела внимание на девушку — «Ты можешь прийти на вечеринку, если притащишь то, что юзает твоя сестра» — она многозначительно улыбнулась, я улыбнулась ей ответ и ушла. Боже, ну и дура. Как меня заебали эти нарколыги недоделанные… Я уже хотела идти в общежитие, но справа по коридору, ведущему к кабинетам естествознания и искусству, увидела как Профессор Джефферсон, общается с Кейт. Я тихо прокралась к ним поближе, но ничего не услышала. Девушка в застывших в глазах слезах взглянула на меня, и в спешке ушла, а я последовала за ней. Догнав её уже возле крыльца общежития, и схватила её за руку. Она обернулась, слёзы уже струйками стекали с её глаз. «Кейт, мы можем поговорить?»       Мы сидели у неё в комнате. Она — на кровати, обняв подушку и опустив глаза в пол, а я на стуле напротив, глядя на неё. — «Кейт, я знаю, что раньше не говорила этого. Но я считаю тебя своей подругой, и я хочу тебе помочь, но я не понимаю как. Скажи, что я могу для тебя сделать?» — я мягко взяла её руку, но она отдёрнула её — «Как ты можешь называть себя моей подругой» — она то и дело задыхалась от уже продолжительной истерики — «Если ты собственноручно распространяла эту мерзость» — слёзы гулко капали на палас, несмотря на все попытки девушки успокоится. Опешив, я не знала что ей сказать. Что значит, я распространяла эту мерзость? — «Кто тебе сказал» — с плохо скрываемым раздражением спросила я — «Джастин и Закари» — она виновато опустила глаза, будто только сейчас до неё дошла абсурдность её слов — «Боже, прости меня, пожалуйста. Я не должна была им верить. Просто, мне в тот момент было так плохо, а эти слова…» — слёзы вновь прервали её монолог. Обида уже ушла, поэтому я нежно гладила её по плечу, а в мыслях, во всех красках продумывала как отомщу этим придуркам. — «Прости ещё раз, пожалуйста, и спасибо за поддержку Сэм, правда. Мне это важно» — она вытирала слёзы руками — «Я хочу немного побыть одна ты…» — «Не извиняйся, ничего страшного. Пиши в любое время дня и ночи» — я улыбнулась ей, выходя из комнаты. Надеюсь, все наладиться.       Я уже собиралась идти домой, как все резко побежали к женскому общежитию. Постояв минутку, я отправилась в след за толпой. Увиденное заставило меня содрогнуться. Я просто-напросто была в ахуе. На крыше общаги, на самом краю, стояла Кейт. Блять, видимо мои слова нихера не помогли, она выпроводила меня только для того, чтобы совершить намеченное. Оно и понятно. Я просто пиздец, какая убогая подруга, а тем более советчик и утешитель… Словно спринтер, я отправилась к ней на крышу. Пролёт за пролётом, и вот я уже за её спиной. Она повернулась ко мне. Её глаза теперь навсегда врезались в мою память. Большие, добрые, и бывшие ещё три дня назад голубые глазки, теперь стали красной бездной. Это просто ужас… И во всем этом виновата кучка подростков, которым просто не хватает внимания. Избалованные, предоставленные сами себе они творят всякую хуйню и даже не задумываются о последствиях. — «Сэм, уходи. Я не останусь здесь. Я не хочу жить с клеймом на всю жизнь. Не хочу…» — её хрупкое тело то и дело содрогалось от неизвестно, сколько длящейся истерики. Руки дрожали то ли от холода, то ли от всего того, что она уже успела пережить. Крупные капли дождя с гулом падали с некогда чистого небосклона, а солнце, бывшее недавно яркое и доброе, скрылось за тучами непроглядной тьмы. Казалось, что Всевышний, кому так верна была Кейт, таким образом, оплакивает уже почти состоявшуюся гибель своего дитя. Но я не позвоню намеченному случится. Во всяком случае, буду очень стараться задержать её до приезда спасателей… — «Кейт, постой, послушай меня, пожалуйста!» — я протянула руку, будто пытаясь дотянуться. Девушка стояла спиной ко мне. Она явно слушала меня, но слышать не хотела — «Ты очень дорога мне! Просто не представляешь насколько! Я знаю, что мы познакомились не так давно, но я уже с уверенностью могу назвать тебя своей подругой. Кроме тебя у меня здесь, да и в целом, в жизни, никого нет» — ветер сжирал мои слова, и я не уверенна в том, что Кейт слышала их в той же форме, в какой я их говорю. Медленно, как, будто по льду я подкрадывалась вперёд — «Просто пойми, насколько ты незаменима. Для меня, для Алисы. Кто будет за ней ухаживать кроме тебя? Кто будет её целовать, обнимать, кормить? Как она перенесёт это?» — Кейт все так же стояла ко мне спиной. Её плечи дрожали, а я, словно под гипнозом, дрожала им в такт — «Тебя накачали. Эти твари обязательно ответят за свой поступок. Ты не имеешь к этому никакого отношения, ты делала это не самостоятельно!» — я не понимала, кричу я или говорю тихо. Лишь молилась, чтоб она услышала мои слова. «Ты справишься, обязательно справишься. Я помогу тебе» — я была уже близка к ней — «Вспомни своего отца. Он не вынесет этого. Кейт, пожалуйста!» — девушка обернулась ко мне, взглянув в глаза. Её тело неистово дрожало, будто осиновый лист. Сделав неосторожный шаг, она соскользнула со скользкой ступеньки на самом краю крыши.