Бесчеловечно благословлять там, где
тебя проклинают.
В объятиях ночи и сигаретного дыма Кира стояла прямо под фонарным столбом, жёлтый свет которого освещал ближайшую территорию. Меж её пальцев тлела сигарета, точно так же, как и у Лизы. Девушки смеялись с пьяного клиента, который так и не смог озвучить свой заказ. Их голоса смешались в единый, потому отдавались эхом на глухой улице. Кира разглядывала личико своей девушки, на секунду задумавшись, какая же она у неё милая. Когда появлялась очередная улыбка на лице официантки, блондинка замечала напрягающиеся мышцы и маленькие морщинки у разреза глаз. Она прикусила нижнюю губу, внимательно слушая Лизу, с энтузиазмом рассказывающую о дочери, с которой сегодня разговаривала. На самом деле девушке было приятно слышать о маленьком человечке, верно ожидающем свою маму. И было приятно понимать, что Лиза раскрывается и потихоньку приоткрывает завесу тайн. Медведева ещё не видела Лизу настолько счастливой. Лишь в моменты, когда речь заходила о Полине. — Лизок, — вздохнула барменша, стряхнув пепел с сигареты. Та вопросительно взглянула, затягиваясь. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Нижний. Ты ведь хотела увидеться с Полинкой, а я бабуле с дедулей обещала. Внезапно она почувствовала, что в словах присутствует только её желание. Будто мнение Лизы не важно. Блондинка ещё раз вздохнула и сменила тон. — Кис, — накрыла она ладонями плечи брюнетки. — Я помню, ты говорила, что пока не можешь приехать к ней. Поэтому, если у тебя есть какие-то причины, поездка подождёт. Или если хочешь, можем по отдельности. В любом случае, последнее слово за тобой. Она легонько улыбнулась и кивнула, тем самым дав понять, что действительно готова сделать так, как пожелает Лиза. В это время вторая опечалила глаза и опустила их, ибо вспомнила дочурку, по которой так скучала. Официантка не видела Польку почти два месяца… За это девушка винила себя, потому что это она не приезжала, это она откладывала на «потом», это она плохая мать. — Моя хорошая, — пробубнила она, после чего подняла голову на Киру. — Я скучаю по Поле. Очень, — в глазах начала скапливаться влага. — Но разве Женя нас отпустит? Вдвоём, на несколько дней, когда за баром ты одна. И… — казалось, что-то ещё расстроило. — Полина в последнее время плачет в трубку, я ей очень нужна. Кира, — посмотрела в самую душу. — Пожалуйста, не оставляй сейчас. А Кира задавалась вопросами. Она недоумевала, почему Лиза попросила о таком? Что бы ни было, первая и без просьбы не оставила. — Я всё решу, — улыбнулась блондинка, показав тем самым свой настрой. Ей так хотелось, чтобы Лиза наконец заулыбалась как настоящий ребёнок. Потому что королевой души являлась. Она сделала последнюю затяжку и выбросила бычок в сторону, медленно выдохнув дым. Никотин был единственным глушителем боли, а теперь в жизни появилась Лиза. Её прекрасная и лучшая девушка. — Кира… — мягко прошептала брюнетка, подавшись вперёд и прильнув к чужой груди. Она прикрыла глаза и стрельнула остатками сигареты, обнимая после ещё крепче. От Киры пахло сладким алкоголем с примесью кофе. А сейчас к этому аромату добавился сигаретный дым. Блондинка была той, кто слушал и делал, при этом учась многому. Барменша накрыла ладонью тёмную макушку, вдыхая родной запах. Эти цитрусы с сигаретами… Этот человек в объятиях… Приятный холод проходился по коже, но тепло в душе грело тело. Несмотря на ледяные руки Лизы, было уютно. Стоять вот так, когда та самая девушка тебя обнимает, — то, чего хотелось Кире в данную секунду больше всего.***
На танцполе живо двигалась молодёжь, потому сотрудники могли немного передохнуть. Но побыть в своих мыслях барменше не позволили. К барной стойке подошла Оля. — Значит и Лизка лесбуха, — сразу начала официантка. Киру и без того раздражала коллега, однако сейчас ещё больше. Она сглотнула, стиснула зубы и встала напротив, нагнувшись. Жаль, что их разделяла мебель. — И что ты сделаешь? Распиздишь всем своим грязным языком? — свела брови к переносице. — Или бегом к директору? А лучше — к хозяйке. Я же её трахнула. Олька усмехнулась и облизнула кончиком языка губы, после чего схватила одной рукой за ворот Киры. — Тебе недолго тут осталось, — блондинка сбросила с себя её руки, разозлилась и обошла стойку. — Как же я хочу разукрасить твоё ебало, шлюха, — грубо взяла за запястье и потащила в раздевалку. Не так давно именно среди этих шкафчиков она усыпляла свои гнев и ревность, когда возбудителем второй эмоции стала Лиза. Медведева швырнула официантку, но та удержалась на ногах. Она была не в состоянии справиться с агрессией. Закрыла дверь на ключ и двинулась к брюнетке. В карих глазах пылало синее пламя, потому что Оля откровенно заебала. — Я тебя, блять, не раз предупреждала, — прошипела Кира, а Оля попятилась назад. — На каком языке тебе ещё сказать, чтоб ты, сука ебанная, не трогала ни Лизу, ни меня, м? — она возвышалась над ней, стоя так близко. Оля ударилась спиной, когда дошла до стены, потому начала хвататься хоть за что-нибудь. Но рядом были лишь Кира и эта чёртова стена. — Я бы тебе свернула её, — обхватила пальцами чужую шею Кира, наклонив голову чуть вбок. — Но сначала избила бы почти до смерти, чтобы ты нахуй усвоила урок. А потом, — дьявольская улыбка. — Смотрела бы как ты валяешься на земле и еле ползёшь. Кажется, только сейчас в глазах Ольки вспыхнул настоящий страх. Кира была беспощадной и жестокой, потому всё, что она озвучила, могло быть скорым будущим. Оля попыталась вырваться, ибо дышать стало тяжело. Но блондинка лишь усилила хватку. — Да отпусти ты меня, дрянь! — прокричала официантка с хрипотцой в голосе. Она начала ладонями бить по рукам Киры, что только злило вторую. Применив силу, блондинка припечатала её к стене и, сжав свободную ладонь в кулак, ударила со всей силы стену. Брюнетка вздрогнула, потеряв дар речи. В Медведевой сходил с ума целый океан ненависти, ибо ей надоело играть в игры, каждый раз не ставя точку. — Я устала тебя предупреждать, — серьёзно сказала барменша, желая разъебать и твёрдую вертикаль за спиной той, и милую моську. — Радуйся, что у меня с собой нет ножа, истекала бы сейчас кровью. Конченая проститутка. — Пусти, сука! — шлёпнула Олька по кисти Медведевой, потому дальше терпеть всё это блондинка не стала. Она замахнулась и дала пощёчину коллеге, от чего та замолкла. Повисла секундная тишина, за время которой Кира успела передать весь свой гнев сквозь взгляд. — В следующий раз останешься без руки, дальше рёбра, а потом шея. Ненавижу тебя, мразь, — плюнула барменша под ноги, зыркнув напоследок со всей злостью. Оля в это время стояла с накрытой ладонью щекой, чувствуя как на глазах скапливается влага. Но Медведеву не брали ни слёзы, ни глаза котёнка. — Какая ты жалкая. После Кира развернулась и покинула раздевалку, прислонившись к закрытой двери. Она выдохнула, и тиран вновь скрылся в гуще её леса. Опустила взор на свои руки, ненавидя себя. Промах. Нельзя было показывать свою вторую личность. Стоило сдержаться и просто сказать себе «это шлюшка, не надо». Но почему-то захотелось применить физическую силу, показать, кто на самом деле Кира Медведева, и дать понять, что Оля играет с огнём. Тем не менее то, что сделала блондинка, — малость того, что могло произойти. А ведь так хотелось послать всё к чертям и нанести пару ударов кулаками по лицу брюнетки. Девушка прикрыла глаза и открыла обратно, смирившись с инцидентом. С другой стороны, если не сейчас, то когда? Рано или поздно уровень агрессии достиг бы пика. Она поторопилась в уборную, где вскоре скрылась в одной из кабинок. Закрылась на шпингалет и сжала кулаки до побеления костяшек. Кира так себя ненавидела за эту выходку, что была готова провалиться под землю. Со всей яростью она несколько раз ударила по шершавой стене кулаками, отчего вспышка боли появилась перед глазами. Но было абсолютно плевать. С неким остервенением она била костяшками поверхность стены. Новый удар — новое воспоминание. Маленькая девочка пряталась в углу, подбирая под себя ноги. Она старалась дышать совсем тихо, чтобы злая и пьяная мама не нашла. Но наивный ребёнок не знал, что место укрытия давно вычислили. Голос женщины напугал, но напугали ещё больше резкие движения. Наташа схватила дочь за шкирку как маленького котёнка, прошипев о никчемности девочки. Она швырнула её в сторону, отчего та ударилась макушкой об угол шкафа с дверцами и позвоночником — о его края. Детские и горячие слёзы стали вытекать из глаз, которые нисколько не волновали Наташу. — Ты блять, мразь ебанная! Это была последняя бутылка, какого хуя ты её вообще трогаешь?! — кричала разъярённая мать, направляясь верно к жертве. — Тебя избить до полусмерти надо, чтобы ты запомнила раз и навсегда? — схватила она за локоть девочку, подняв как куклу. — Мам, пожалуйста, не надо… — молящими глазами взглянула на женщину. Боже, сколько боли… — Никогда не трогай чужое, тварина! — бросила она тельце, словно это ненужная вещь. Ребёнок радовался, что сегодня обошлось без ремня. Её маленькое сердечко разбили в очередной раз. А хозяйку сбросили с утёса — прямиком в объятия бушующих волн. Они накрыли с головой, а течение уносило в сторону и тянуло на дно. Девочка начала реветь, пряча голову в согнутых локтях. Больно. Очень больно. Как мама так могла? Это чудо хотело сделать как лучше, чтобы мама больше не пила. Но вышло физическое насилие. Кира наносила всё новые и новые удары, чувствуя уже и влагу под содранной кожей, и невыносимую боль. Господи, кем она стала? Кира Медведева — отражение Наташи. Не такой она всегда хотела быть. Мать в детстве избивала, морила голодом, относилась как к чужому человеку и никогда не любила. Так зачем вообще стоило рожать в две тысячи первом году? — Ненавижу! — выкрикнула блондинка, после чего не смогла сдержаться. Солёная вода рекой начала вытекать из карих глаз. Медведева задрала голову вверх, бегая взглядом по потолку, на котором ей был виден лишь один источник света. В её мыслях витал образ Наташи, которую она всем сердцем ненавидит. Эта женщина испортила всё детство, которого по сути не было из-за неё же. А ведь всё могло быть по-другому. У Киры могла быть адекватная мать, которую она бы не звала по имени; нормальный отчим, а не алкоголик; здоровые отношения с любимым человеком, вместо моря боли и горе; богатые представления о будущем, которые являлись бы целями. Но нет. У неё всё иначе. Блондинка в последний раз ударила со всей силы окровавленным кулаком по стене так, что свело конечности от боли. Она задышала тяжелее, справляясь с эмоциями. Эти дурацкие слёзы мешали чётко видеть картинку, потому она два раза провела тыльными сторонами ладоней по векам и щекам. Руки пульсировали от боли и крови, ведь раны были разной глубины. Но, даже имея такие травмы, Кира не покидала своё убежище. Наверняка, её потеряли коллеги, но главным искателем, скорее всего, была Лиза. О, эта прекрасная дива, которой не пара чёрная королева. Кира дрожащими пальцами не с первого раза справилась с железным механизмом и вышла из кабинки. Благо, в помещении никого не было, посему девушка могла показать свою слабость. Она неосознанно подняла взгляд на зеркало, замерев от увиденного. Кровь размазана на костяшках, содрана кожа на них же, алые пятна на щеках и солёная вода на глазах. Медведева шагнула навстречу зазеркалью и остановилась у умывальника. Положила ладони на матовый камень и опустила взор. Что она с собой сделала? До чего довела? Неужели так сложно справиться со своими эмоциями? Обязательно ебашить кулаками в стену? Ведь можно было не пускать слёзы и не хныкать как дитя! Она до боли сжала ладони и пальцы, жмуря глаза. Неистовая боль, которая разносилась по всему телу, убивала с каждым днём. Даже если Кира была счастлива, боль всё равно омертвляла живые клетки. Девушка попыталась дотянуться до крана, но неожиданно поняла, что руки охватил тремор. Она поджала губы и прикусила их так, что через десять секунд ощутила вкус железа на языке. Несмотря на это, она вновь потянулась к крану и уже смогла включить воду. Кира подставила под струю ладони тыльными сторонами вверх и кожу обдало жжение. Вода стирала кровь, но не стирала прошлое. Свежие раны начали ныть, а холодная температура помогала унять боль. Барменша ударила ребром ладони по грани раковины, отчего произошёл маленький всплеск прозрачной жидкостью. Стиснула зубы и отошла в сторону, после чего сползла по стене. Она так устала хранить в себе все эти воспоминания, связанные не только с Наташей и отчимом, но и Кристиной. Кира Медведева — ужасный и страшный человек. Она причиняла и будет приносить людям вред, даже тем, кто её искренне любит. Выискивая внутри что-то хорошее, она постоянно натыкалась на тёмный сгусток. Это её нутро, которое боролось с любовью. Потому что девушка любила бабушку и дедушку. А ещё — Елизавету. Сильно. Нерушимо. И так крепко, как не любила никогда. Кристина отличалась от Лизы. Она имела другой характер, душу и сердце. Бывшая девушка могла отзеркалить её поведение, показать, какой являлась Медведева. Но всякий раз любовь глушила злость и ненависть, замещая эти качества счастьем. Именно Кира любила Захарову не той любовью, какую описывали великие писатели и поэты. Она любила по-своему, странно, но жутко болезненно. Потому что, когда их пути разошлись, Кира собственноручно рыла себе могилу, собираясь через время лечь в неё. Подобные последствия имела любовь Киры Медведевой, которая своё не отдавала никому. Она сидела на холодном полу, держа ладони на затылке. Иногда происходили то ли нервные срывы, то ли полное опустошение. У Киры случилось дежавю, когда она точно так же в сидячей позе находилась на этом же кафеле, ненавидя себя за то, что поддалась соблазну. А сейчас подобие соблазна убивало её изнутри. Медведева, сжав больно кулаки, встала с места, опасаясь, что кто-то войдёт и увидит её в таком состоянии. Она сделала несколько шагов к раковине и умылась холодной водой, стирая следы своей же крови с лица. Капельки воды начали капать с щёк и подбородка, а кожу обдал приятный холодок. Кира подняла взгляд на отражение, когда как перед ней стояла совершенно разбитая девушка, которая каждый день надевала маску. Нет, уже не Кира. Это другая личность, которая потихоньку менялась и теплила в груди надежду. И эту надежду подарила её единственная Лиза. Барменша наскоро выключила воду, вытерлась одноразовым полотенцем, после чего выбросила его в корзину. Вышла из уборной и потопала по тёмному коридору, слыша громкую музыку каждой частичкой тела. Она посмотрела на танцпол, найдя среди толпы глаза возлюбленной, которые уже изучали свежие раны.