***
Каких-то полчаса, и Ли уже прохлаждался в подъезде Мо. Подъезде, который лучше величать «проходным двором». Он терпеливо выжидал, облокотившись на подоконник и вглядываясь в первые лучи безрадостного Солнца. Парень даже не пытался стучать или звонить Шаню. Это банально и неинтересно. Вместо этого он свистнул. Протяжно, с притворным озорством, моментами жутко и надоедливо. Если Шань услышит — это подействует ему на нервы, а ещё он таким нестандартным способом поймёт, что его недо-друг перевраг всё же пришёл. В голове сразу предстало его усталое, но такое родное веснушчатое лицо. Вроде как на нём ещё оставались старые шрамы, оставленные Змеем в их очередной личной потасовке, и пока они жили на этой бледной коже, Шэ знал, что никогда не умрёт, хоть и чувствовал приближение чего-то, что зовут «билет в один конец». Главное было — продолжать свистеть. А там хоть трава не расти. Реакция не заставила себя долго ждать: дверь чуть отворилась, и оттуда выглянул взлохмаченный, как пуганый зверёк, Рыжик. — Я тебя сейчас выкину отсюда. Ты че, свисток проглотил, идиотище?! — Выкинешь? — пародируя обиженную девчонку, переспросил Змей. — А проглотил я нечто похуже свистка! Оно движется внутри меня и, я, кажется, скоро помру. Хочешь потрогать, а, Рыжий? — Меня твой полоумный трёп не интересует. Голову полечи и не жри всякую фигню. Бывай. Неизвестно как хитрец телепортировался прямо к двери собеседника, заблокировав носком возможность закрыть её. — Шань, — уже строго повторил Ли, и Мо даже почувствовал чуточку бодрости, схватив небольшую дозу адреналина. — Этот диалог правда может оказаться последним. А ещё у меня в кармане мой незаменимый друг балисонг, так что он может оказаться финальным ещё и для тебя. — Да понял я, понял, — пробурчал Шань, шаркая ногами в поисках тапок. — Мамкиного манипулятора тут не строй, а ещё шуми поменьше — разбудишь мою маму. Слава Богу она ублюдину вроде тебя не вырастила. После он нехотя вышел к Ли в своих изношенных спортивках и сером халате, что наспех накинул на голое тело. Самое настоящее ходячее произведение искусства в стиле андеграунд. Шэ Ли не был бы Шэ Ли, если бы не завёл руку под этот самый халат, лаская чужое тело от ключиц до линии паха, не сводя глаз с раздражённого, подавляющего желание лица Шаня. И как бы Рыжий не пытался отвертеться, тело реагировало превосходно, вопреки сомнениям хозяина. — Паскуда... — процедил тогда Мо, грубо похлопав Ли по щеке. — Аж позеленел ты весь. Так и скажи, ты под чем-то, да? — Н-е-т, тут дело в другом, — преспокойно прошептал Змей и грустно улыбнулся. — Стоит хоть мимолётно вспомнить о тебе, как дышать становится невыносимо, и появляется ощущение, что, коснись ты моей щеки, вот прямо так, и от меня ничего не останется. — Че за сомнительная романтика? Заткнуть бы тебе твою поганую ядовитую пасть. Томно вздохнув, Мо непроизвольно тянется к нему, пристаёт на носочки и, схватив серые пряди спутанных волос, грубо целует. Кое-где кожа на лице натягивается, и едва зажившие шрамы дают о себе знать, но в эту минуту ему совершенно всё равно. В этот раз Шэ не желает отвечать ему сразу: ему становится всё хуже, а нечто, что мечется меж его рёбер, как будто начинает подниматься, но он всё же делает это из страстных побуждений, превозмогая чувство того, что создание внутри вот-вот если не сожрет, так превратит в кашу все прокуренные лёгкие. Они с Шанем в прямом смысле лижутся в дёсна, жадно пожирая друг друга и сжимая чужие тела под одеждой. Языком Мо специально задевает новый пирсинг уздечки губы Ли, впивается в эту сраную железяку, но второму совершенно всё равно на это безобразие. Физически он здесь, хочет трахнуть Рыжего во все щели прямо на лестничной клетке, но мысленно — внутри своего организма, пытается выследить гигантского паразита. Минута-другая, и им обоим уже совсем не достаёт воздуха, а по подъезду доносится пронзительный душераздирающий хрип, способный разбудить кого угодно. Почувствовав что-то чужеродное на языке, Шань опасливо распахивает заспанные глаза и рывком отстраняется, пока Змей, продолжая кашлять, падает на колени и сгинается в три погибели, пока на полу подле медленно, но верно вырисовывается лужа багровой и очень густой крови. У него лопаются сосуды в глазах, и он задыхается, пока из его рта мучительно долго и больно выползает большая белая змея, вся в крови и непонятных свернувшихся сгустках. Очевидно, что именно она с самого детства питалась не только тем, что ел Ли, но и его ненавистью, потаёнными страхами и болью. Оттого-то он и стал таким ненасытным и беспощадным. Оттого-то ему всегда было мало, и эти двое превратились в охуенный, выгодный пресмыкающимуся симбиоз, пока ему не стало тесно в чужом теле. — Помоги... — обречённо хрипит Шэ так, будто прямо сейчас выплюнет все свои органы, и шокированный Рыжик готовится занести ногу, чтобы раздавить голову блядской змее, будто это спасёт умирающего.1.
16 июля 2023 г. в 13:53
Шэ Ли совсем-совсем не спится.
Что-то дымное, но весомое мечется в груди, окольцовывая рёбра.
Что-то едва уловимое, но тревожное и значимое.
Оно душит. Оно мешает.
Поначалу Змею кажется, что это всё учащённое сердцебиение от недавно выпитого перед сном алкоголя в симбиозе с пустым желудком и парой-тройкой горьких, совершенно непригодных для курения вонючих сигарет, но нет.
Нечто в его организме живёт своей жизнью, и стоит перевернуться на бок, как оно найдёт свою удобную позицию в оледеневшем теле.
«Нужно перебороть это во что бы то ни стало и уснуть. Пресечь эту неведомую хрень в зародыше» — размышлял Ли, в полудрёме прикрывая тяжёлые веки.
И, к слову, у него это почти получилось до поры до времени: два-три часа в полном спокойствии, пока бунтарь-организм не потребовал отлить и попить воды в четыре утра.
Четыре утра... Кажется, всё самое плохое и зловещее происходит, когда на часах всплывает эта цифра.
Стоило воде просочиться в горло, как что-то жадно перехватило этот поток, и Шэ чуть было не подавился, так и не утолив собственную жажду.
Оттого он принялся бездумно втыкать в окно, где уже белел рассвет. Даже не алел.
Мирок Змея давно уже не имел ярких, походивших на кровь красок, и всякий раз, когда Ли расправлялся с недоброжелателями, он надеялся видеть тот самый оттенок жизни.
Дальтонизм? Депрессия.
Сходна только первая буква.
Оставшись ни с чем, измотанное, но выносливое тело отправилось спать дальше. Курить где-то на свежем воздухе вряд-ли бы вышло, да и не хотелось. Черт знает, как отреагирует чужак, забравшийся к нему под кожу, на никотин.
Жаль только, что спать теперь стало ещё труднее.
Отчего-то Шэ Ли только сейчас осознал, насколько липкая и мокрая его постель. Неужели лето беспощадно било настолько сильной жарой? Или, быть может, его самого так лихорадило под тонкими простынями? Одному Богу известно.
Только вот после ему стало совсем отвратно от происходящего и, изрядно распсиховавшись, он сорвал с матраса, на котором спал, всё, что только можно, запинал постельное бельё ногами и зашипел, но его мигом отвлёк внезапно загоревшийся телефон.
На удивление, сообщение поступило от Рыжего, но не успел Шэ его открыть, как тот со скоростью звука всё удалил, а на немой вопрос ответил, что вообще ошибся чатом, а также что это всё — не его собачье дело.
На полумертвом лице скривилась мерзкая, но такая прекрасная ухмылка.
Р-ы-ы-ж-и-й.
Самое бедовое на свете, но самое сладостное спасение.
Сразу захотелось собрать себя в кучу, накинуть первое попавшееся тряпьё да махнуть к нему. Неважно, сколько придётся пройти пешком или сколько ссаных юаней потратить на проезд.
Змею не жаль никаких сбережений, если дело касается злых карих глаз, которые способны выражать тягость мук особенно ярко.
Один клик. Второй. Гудки.
— Готовься, паршивец. Я уже выхожу, а то тебе там скучненько:
общаешься с утреца с какими-то идиотами.
Ни вежливости, ни стыда.
Ни банального «доброе утро».
— Единственный идиот, с которым я обещаюсь «с утреца» в данный момент — это ты. Ливни нахер, привяжи себя к батарее и не звони мне больше никогда.
Да, они определённо в чём-то стоили друг друга.