Длинные дистанции

Маузер целуется восхитительно. В этот раз он, похоже, решил превзойти самого себя. Он притискивает Киза к стене и переплетает свой язык с его языком, с нажимом описывает круг, и ещё раз, и прикусывает — это даже больно, и на секунду Кизу хочется отстраниться… но руки Маузера на его шее с лёгкостью подавляют сопротивление. Маузер переходит с грубости на нежность, и укус сменяется плавными, на грани осязания, соприкосновениями языков. Ощущения вспыхивают ярче, Киз хватает Маузера за плечи и сам добавляет страсти в поцелуй. Он чувствует, как пальцы Маузера сжимаются у него на загривке, а другая его рука скользит под рубашку, заставляя вздрогнуть и неосознанно прижаться теснее. Будь сейчас возможность, Киз бы просто толкнул Маузера на кровать и упал сверху — но возможности нет никакой, потому что они не у себя дома, а… — И долго мне вас ждать?!! …дома у Милли. Маузер отскакивает чуть ли не на полметра. Милли стоит в дверном проёме и держит в руках картонный поднос с тремя стаканчиками кофе. Стаканчики эти, если судить по выражению её лица, вот-вот полетят Кизу и Маузеру в головы. — Ми-иллс, — лучезарно улыбается Маузер, прежде чем Милли разразится непечатной тирадой, — как-то ты быстро в этот раз! Решила заодно устроить пробежку? Милли за словом в карман не лезет. — Вернись я на пять минут позже, застала бы вас трахающимися на моей кровати? — она делает ударение на слове «моей». Киз подскакивает к своему рабочему месту и придвигается на кресле впритык к столу, прячась от ястребиного взгляда Милли. Это Маузеру хорошо: его свободный кардиган-мантия великолепно скрывает наверняка имеющийся стояк, а вот Кизу и его рубашке такой лайфхак недоступен. Маузер уже собирается забрать стаканчик у Милли, но та резко сворачивает налево, и садясь за стол, придвигает поднос вплотную к себе. Всем видом показывает, что с таким поведением Киз и Маузер кофе не заслужили. — Миллс, ну извини, — смущённо произносит Киз, не поворачиваясь, — ну мы же не знали, что ты так скоро вернёшься. Оправдание просто сногсшибательное: звучит как «лучше бы тебя подольше не было». Киз уже жалеет, что ответил на невербальное предложение Маузера немного пошалить, когда Милли, на которую сегодня пал жребий быть кофеносцем, вышла из квартиры. Но не ответить было физически невозможно. Все эти месяцы они тратили каждую свободную минуту на ласки, даже если для продолжения было не время и не место, не могли оторваться друг от друга, желание копилось слишком быстро, и было жизненно необходимо его выплёскивать. Не подкатил бы Маузер — Киз бы сам подкатил. Они не планировали переходить берега — но с учётом того, что Милли у себя дома регулярно заставала их за далеко не невинными поцелуями, увиденного ей было достаточно, чтобы воспылать праведным гневом. — Киз, вот ответь мне, в какой по счёту раз вы устраиваете мне шоу, о котором я не просила? — Милли будто читает мысли. — В пятый! — весело отвечает за Киза Маузер. Киз прокручивает в голове события последних двух-трёх месяцев. Маузер не ошибся: это и впрямь пятый раз. Милли смотрит с удивлением: такой точности она явно не ожидала. Маузер сразу же пользуется её замешательством и утаскивает со стола два стаканчика с кофе. — Бог послал мне в команду озабоченных идиотов, — обречённым голосом заявляет Милли. — Не свезло! — парирует Маузер. Он куда меньше Киза смущён ситуацией: кто дольше с Милли дружит, того она и будет дольше отчитывать, и только потом, если останется запал, переключится на второго участника «шоу». Не дожидаясь, пока все копья полетят в него, Киз жалобно предлагает: — Ребят, давайте поработаем? Маузер хмыкает и ставит кофе ему на стол. Милли молча отворачивается к мониторам. Новая локация Free Life под рабочим названием «Поднебесная», вобравшая в себя всё лучшее из восточноазиатской культуры, пока не готова даже наполовину. Уже отрисованы цветущие сакуры и высокие, до небес, папоротники, уже стоят деревянные домики и пагоды с изогнутыми крышами, но ещё не полетели драконы с длинными змеиными телами, не побежали по лесным тропинкам многохвостые кицунэ, не взмыли в небо тысячи китайских фонариков. Строить «Поднебесную» предстоит ещё долго. Данные передаются с компьютера на компьютер и экспериментальным путём воплощаются в образах. Медленно, день за днём, код превращается в мир. Милли всегда называет это цифровым чудом. Все трое перекидываются лаконичными фразами по ходу рабочего процесса. Милли уже не изображает обиду, махнула рукой, как и предыдущие четыре раза. Впрочем, когда она за монитором, она забывает обо всём — может, и сейчас уже забыла, что двадцать минут назад метала молнии в идиотов-сокомандников. Вибрирующий телефон отвлекает Киза от детального написания механики полёта многострадальных драконов. Неловко вышло, правда?😏 Морда мехового кролика-качка из Free City на аватарке выглядит поистине издевательски в сочетании с призывной ухмылкой смайлика-эмодзи. Киз бросает взгляд на перпендикулярно стоящий стол, но Маузер и не смотрит в его сторону, как ни в чём не бывало стуча по клавиатуре. Не дождавшись ответного взгляда, Киз решает вернуться к работе и ни о чём, кроме этой самой работы, не думать. Не проходит и полминуты, как телефон вибрирует снова. Жаль, что Миллс так быстро Я уже на всё был готов Могли бы и успеть Чёрт, почему меня это заводит? Сообщения приходят одно за другим. Киз глубоко вдыхает и выдыхает, снова смотрит на Маузера и на этот раз ловит взгляд в упор. Маузер подмигивает и быстро облизывается. «Хватит!» — одними губами шепчет Киз. Маузер мотает головой в ответ и довольно прищуривается. Киз отворачивается, на этот раз он твёрдо намерен больше не реагировать на провокации: слишком много чести! Он подумывает даже отключить телефон, но когда приходит следующее сообщение, сразу же смотрит на экран. Ты такой красивый Особенно когда психуешь😏 Киз прячет лицо в ладонях. В голове проносятся воспоминания об абсолютно всех моментах, случавшихся у них после этой фразы. Особенно о той дурацкой пятиминутной ссоре после пикника пару недель назад, когда они решили не ждать до дома, а помириться прямо в парке, хорошо хоть, что не городском… Заткнись, — Киз печатает с сумасшедшей скоростью. Просто заткнись Я пытаюсь работать!! Маузер кривит губы в усмешке, пожимает плечами и откладывает телефон подальше. «Наконец-то угомонился», — думает Киз и пытается вновь погрузиться в работу. Однако это не так-то просто, потому что вместо кода перед глазами всплывают сообщения, которые Киз запомнил наизусть, едва прочитав. Маузер снова завёл его с пол-оборота. Эта переписка, недвусмысленные взгляды, поцелуи, застукавшая их Милли… Слишком много событий свалилось на Киза за каких-то полчаса. А работать всё-таки приходится. Откинувшись на спинку кресла, Маузер вальяжно пьёт кофе, пока на его компьютере идёт распаковка архива данных. Согнул ногу в колене и забросил на другую — стопроцентно рисуется, прекрасно ведь знает, как ему идёт эта поза. Флиртует, сволочь. Киз наблюдает очень, очень осторожно, чтобы не выдать своей заинтересованности, потому что иначе Маузер закидает его таким сообщениями, что он сам не выдержит, схватит его в охапку и потащит домой, и плевать, что они договаривались провести у Милли весь день. Может, в другой раз она и простила бы такой саботаж, но сейчас лучше не рисковать. Лучи раннего осеннего заката заглядывают в открытое настежь окно, играя бликами тёплого света на художественно растрёпанных волосах Маузера. Отвести взгляд — выше сил Киза, он любуется и надеется, что Маузер ещё какое-то время будет демонстративно не замечать его. Вцепиться бы сейчас в эти угольно-чёрные кудри, уткнуть его лицом в подушку, не отпускать, пока… — …текстурами! Киз! Ты вообще меня слышишь? — голос Милли возвращает Киза с небес на землю. — М-миллс, прости, заработался, — нагло врёт Киз, и ему кажется, что справа слышится хихиканье, — что там у тебя? — Ерунда какая-то у меня. В теории всё должно работать, а на практике… Сам посмотри, — Милли кивком подзывает Киза к своему столу. На практике и впрямь ничего не работает: вместо нормального изображения — набор проваливающихся друг в друга текстур. Склонившись над монитором, Киз пытается понять, куда закралась ошибка. — Судя по вашим кислым лицам, дело дрянь, — Маузер неожиданно подходит сзади. Милли не отрывает взгляд от экрана и бормочет «угу», а вот Киз пытается незаметно отскочить: мало ли что там Маузер ещё задумал! Он опаздывает: Маузер прихватывает его за ремень джинсов сзади, и Киз вовремя успевает сообразить, что пытаться вырваться — не лучшая идея, можно привлечь лишнее внимание Милли и услышать о себе много нового. Маузер ведёт руку вниз по бедру Киза, заставляя того прикусить губу и приложить все усилия, чтобы держать дыхание ровным. Киз безуспешно пытается убедить себя, что происходящее его никак не касается. — Давай я попробую поменять здесь и здесь? — абсолютно спокойным тоном предлагает Маузер, показывая на экран пальцем. — Ничего не обещаю, но попытка не пытка. Он отходит от стола так же резко, как и подошёл. Киз мысленно встряхивается и выпаливает: — Я за кофе! — Мы ж ещё этот не допили, — усмехается Маузер, садясь за свой стол. — Про запас! Миллс, ты как? — Киз ищет у Милли поддержки, чтобы с чистой совестью улизнуть. — Не откажусь, — пожимает плечами Милли, — мне стандартный… — …кофе, сливки, два сахара! — в унисон подхватывают Киз и Маузер, и все трое смеются. — Не боишься оставлять меня с Милли наедине? — ехидно спрашивает Маузер, и Милли с размаху бьёт себя ладонью по лбу. — Не позорься, а? — кривится Киз и, подхватив сумку, скрывается за дверями квартиры. Едва переступив порог, он хватает в руки телефон и отбивает возмущённое: Ты что творишь?! Ответ приходит не сразу. Киз успевает дойти до кофейни, когда телефон в кармане наконец-то подаёт сигнал. Нравится? Риторический вопрос. Ты не представляешь, что я с тобой сделаю!! — о нет-нет-нет, это слишком двусмысленно, и конечно, Маузер поймёт именно в том смысле, в котором захочет, срочно удалить, срочно… Но сообщение уже прочитано. За доли секунды до того, как исчезнуть из чата. Поздно удалять, малыш Не представляю, но хочу представить Давай, расскажи мне Киз не отвечает, заказывает кофе, и пока ждёт, нервно вертит телефон в руке. Хоть бы Милли чем-нибудь заняла этого придурка на десять минут, чтобы он перестал строчить в мессенджер! Иначе зачем вообще Киз ретировался — чтобы прийти в том же состоянии, в каком и ушёл, а то и в более взвинченном? Я же вижу, ты прочитал Расскажи, что ты со мной сделаешь Киииииз Придётся идти на переговоры. Маузер, солнце, прекрати надо мной издеваться, я обязательно всё расскажу, только заткнись до конца вечера, ладно? — Киз кладёт телефон в карман и мысленно бьёт себя по рукам: не доставать!.. Он забирает кофе и идёт обратно спортивным шагом, надеясь, что Маузер прислушался к его просьбе. Надежда тает, как только Киз переступает порог и слышит наглое «нет». — Что «нет»? — с недоумением спрашивает Милли. — Нет, говорю, я, конечно, не пессимист, но с этим куском кода можно возиться бесконечно! Маузер мастерки притворяется, что его «нет» было адресовано не Кизу, подходит и с наглой ухмылочкой берёт кофе с подставки, всем видом игнорируя возмущённый и одновременно умоляющий взгляд. — Значит, повозимся, — серьёзно отвечает Милли. — Вечер длинный. Кизу остаётся только догадываться, было ли это издёвкой с её стороны. А Маузер, похоже, всерьёз увлёкся решением проблемы с графикой. Смотрит только на свои мониторы, монотонным голосом уточняет детали у Милли и полностью игнорирует Киза. Поначалу Киза это устраивает. А потом начинает бесить. Он несколько раз поднимает со стола телефон и кладёт обратно: раздумывает, продолжить игру или нет. Наконец решается. Что, сдулся? — улетает сообщение Маузеру. Уже не интересно, что я собираюсь с тобой сделать? А если так? Для пущего эффекта он отправляет фото, которое однажды они сделали спьяну. Очень, очень откровенное фото. Киз удовлетворённо наблюдает, как Маузер с силой сжимает свой телефон — так можно и дисплей к чёртовой матери испортить, — несколько раз стучит им по столу, параллельно отбивая по полу ритм ногой, и не оборачиваясь, показывает средний палец. Сочту за комплимент, — резюмирует Киз. В ответ приходит ехидное: Что бы ты мне там ни наобещал, меня это не удивит. Киз уходит в ванную и долго умывает лицо холодной водой, стараясь привести мысли в порядок. Зачем сразу с козырей-то заходить, думает он, смотрится в зеркало и ловит себя на мысли, что выглядит как вечно неудовлетворённый подросток. Непонятно, что больше обеспечивает такой вид: пылающие ли щёки, широкие зрачки или припухшие губы, которые он постоянно облизывает и покусывает. До Маузера романтика интересовала Киза разве что как часть сюжета какой-нибудь компьютерной игры, где он был лишь сторонним наблюдателем за вымышленными героями. Сейчас он даже не представляет, сколько в нём на самом деле ресурса, сколько запаса желания, страсти, сексуального огня — ему кажется, что запас этот бесконечен. Киз не знает, какие новые грани может в нём открыть Маузер, и хочет только одного: чтобы открывал ещё и ещё. Он садится на пол в ванной, прислонившись затылком к кафельной стене, и печатает сплошным текстом: Ты нарвался. Жди марафон. Я тебе такое устрою, что будешь ещё просить притормозить, но чёрта с два. Ты же в курсе, я могу долго. У лучших учился😉 Жаль, что сейчас он не может видеть выражение лица Маузера, прочитавшего это послание, смотреть, как он кусает губы и зажмуривается, пытаясь оставаться спокойным. Он видит только сообщение: Домой поехали, блядь. Приходится умыться ещё раз и подождать, пока приподнятое настроение перестанет быть таким заметным. Киз делает несколько долгих вдохов и выдохов и выходит из ванны. На часах девять. Можно потихоньку намекать Милли, что им пора отчаливать. — Миллс, может, закруглимся? Уже циферки перед глазами расплываются, — он почти не врёт, разве что недоговаривает о причине расплывающихся цифр. — Давайте ещё немного посидим, — настойчиво говорит Милли, — мы же договаривались. Маузер? — Тут я на стороне Киза. Отпусти нас, о великая госпожа, — подлизывается Маузер. Его голос чуть изменился, и эту едва заметную перемену может уловить только Киз. Такие же оттенки звучат, когда Маузер признаётся в любви или выдвигает непристойные предложения. Милли широко улыбается, но на лесть не ведётся. — Мы же договаривались, — повторяет она веский аргумент и смотрит по очереди на Маузера и Киза. Как хозяйка рабочего пространства и главный воин в легендарной битве за исходный код игры она в который раз пользуется негласным правом организовывать рабочий процесс. Киз уверен, что если бы Милли — самый ответственный человек в команде — этим правом не пользовалась, то и он, и Маузер обленились бы вконец, несмотря на не меньшую, чем у неё, любовь к Free Life. И плюс ко всему, вчера они клятвенно обещали ей остаться допоздна. А раз обещали — надо выполнять. Остаток вечера проходит в тишине. Телефоны молчат. Даже когда Милли пару раз отлучается из комнаты, Киз и Маузер не смотрят друг на друга — лишь однажды обмениваются красноречивыми взглядами и вновь отворачиваются к мониторам, чтобы искушение всё бросить и радостно убежать домой не одержало верх над совестью. — Всё! На сегодня миссия выполнена! — радостно восклицает Милли. — Идите сюда. На мониторе над густым папоротниковым лесом летит, угловато выгибая длинную шею, почти правдоподобный дракон. Смешно и неуклюже — но всё-таки летит! — Ну и чучело. Его что, подстрелили? — хмыкает Киз. — Сойдёт, завтра доделаем! — Маузер пинает его по лодыжке. Киз прикусывает язык, сообразив, что с Милли станется заставить их колдовать над подстреленными драконами ещё час-другой. — Обязательно. Всё, валите отсюда, — подозрительно ухмыляется Милли. — Можете, конечно, остаться… — Нет-нет, Миллс, мы, наверно, поедем, — спешно перебивает Киз, на ходу забирая из-под стола сумку. На лице Милли написаны все подколы, которые она могла бы сказать на прощание, но вместо этого она просто говорит «до завтра» и картинно машет рукой, закрывая за Кизом и Маузером дверь. В парадной Маузер толкает Киза к стене, выставляя вперёд руки. — Тебе пиздец дома. — Это тебе пиздец, — Киз пытается изобразить дерзкий тон, но вместо этого получается жалобный выдох. — Погнали уже. Маузер нажимает на кнопку пульта от машины, ещё не успев выйти на улицу. Киз плюхается на пассажирское сиденье с мыслью, что лучшим изобретением человечества будет телепорт. Счастливчики, на чей век выпадет существование этого чудо-девайса, смогут, когда позарез понадобится, перемещаться сразу в постель, а не страдать по полчаса на ночных дорогах мегаполисов. Маузер молчит и делает вид, что следит за дорогой. Его рискованная манера вождения кажется Кизу сексуальной и в обычных ситуациях — но сейчас впечатление умножается на сто. Пальцы сжимают рычаг переключения передач сильнее, чем обычно, волосы развеваются под ветром из открытого окна, загнанный и предвкушающий взгляд не обращён на Киза, но явно адресован ему… С каждой секундой Киз влюбляется чуть сильнее. На некстати встретившемся светофоре он прижимается щекой к плечу Маузера и призывно трётся об него. — Не гони так, — мурлычет он, кивая на кислотно-неоновую приборную панель, — а то нарвёмся на копов. — Если ты будешь так делать, мы не только нарвёмся на копов, но ещё и разобьёмся, — угрожающе-монотонно заявляет Маузер. — Не хочу умереть, не трахнув тебя, — выдыхает Киз и заставляет себя сесть по-нормальному. В динамиках кто-то в стиле Paramore поёт про отчаянный поиск любви. Прилипчивый трек из Fortnite, под который так и хочется кого-нибудь переехать, сейчас интерпретируется исключительно в одной плоскости — горизонтальной. — Скоро приедем? — Киз отлично знает, что ехать ещё примерно десять минут, он просто-напросто хочет развести Маузера на разговор. — Время относительно, солнышко. Перестань болтать. — Иначе что? Вместо ответа Маузер резким движением притягивает Киза к себе за шею, впивается поцелуем в его губы и при этом не сбавляет скорость, всё так же жмёт на газ и гонит по проспекту. Инстинкт самосохранения срабатывает, и Киз с трудом освобождается из хищной хватки, откидываясь на кресло. — Я понял, — хрипло произносит он, — умоляю, довези нас живыми. Маузер хмыкает и давит педаль в пол. Пять минут до дома, три, две… Он паркуется, по-джентльменски открывает Кизу дверь и подаёт ему руку. Киз смеётся — но ему становится не до смеха, когда Маузер затаскивает его в дом, прижимает к стене в прихожей и долго, напористо целует, грубо схватив за волосы на загривке. Киз уже готов сползти на пол, когда Маузер шепчет на сбившемся дыхании: — Н-надо бы в душ… Киз отпускает его — хотя кому кого ещё надо отпускать. Ему кажется, что в этот раз Маузер тусуется в душе слишком долго, и, прислонившись к двери в ванную, Киз энергично отбивает пальцами по дверному косяку ритм въедливого трека из машины. Раз-два-три-четыре… да сколько его ещё ждать? Раз-два… Маузер распахивает дверь со всего размаху, так, что Киз едва не падает на пол. Он потирает голову и смотрит на Маузера снизу вверх. На несколько секунд желание срочно взять его здесь и сейчас уступает желанию сидеть так вечно и любоваться тем, как капли воды стекают по его обнажённому телу, капают с мокрых волос на смуглые плечи, и хочется слизать каждую, и… «Как же мне повезло, — бьётся в голове мысль, — как повезло…» Маузер ничего не предпринимает — ждёт от Киза инициативы. И с понимающей усмешкой спрашивает: — Что, залип? Киза охватывает смущение, и чтобы долго не рефлексировать, он вскакивает на ноги, быстро скидывает липнущую к спине рубашку и стискивает Маузера в объятиях. С усилием скользит пальцами по его влажной спине, хватает сзади за волосы, и оттянув голову чуть назад, со всей страстью лижет, покусывает и целует шею. Маузер тяжело, с шипением, выдыхает в такт, и эмоции Киза зашкаливают, ему хочется всего одновременно: и говорить, и действовать, и ласкать, и подставляться под ласки… — Ты… ты мой счастливый билет, — слова срываются с губ в перерыве между поцелуями раньше, чем мысль успевает сформироваться в голове. — Билет, говоришь? — Маузер обхватывает ладонями лицо Киза и шипит: — Так поехали, твою мать!.. Киз делает шаг в сторону комнаты, увлекая Маузера за собой. Сам он в душ идти уже не собирается: плевать, перебьётся, нет времени объяснять!.. Чёртова брючная молния по закону подлости клинит, и Маузер перехватывает инициативу, толкает Киза спиной на кровать и сам расстёгивает его джинсы. Стянув их, отшвыривает на пол, нависает над Кизом — и Киз тотчас притягивает его к себе, не желая оставлять ни малейшего расстояния. Размениваться на долгие прелюдии смысла нет: весь день был одной сплошной прелюдией. Киз надавливает на затылок Маузера, и Маузер считывает сигнал, опускается вниз, проводит ногтями по бокам Киза, задерживая руки на талии, и нежно покусывает его бёдра с внутренней стороны. Киз закидывает одну руку за голову, второй рукой гладит Маузера по волосам и пока не торопит. Выдержки хватает, можно растянуть удовольствие — но хватит её ненадолго. Маузер приподнимает его бёдра, вылизывает, задевая самые чувствительные места, сползает ещё ниже… — Да-чтоб-тебя-блядь… — с шипящим стоном выдаёт Киз, когда все ощущения концентрируются в одной точке. Он хватает пальцами простынь, дёргано выгибается и кусает губы. Ощущения нарастают с каждой секундой, с каждым движением языка, с каждым соприкосновением разгорячённой кожи с какой-нибудь из металлических цацек, которые Маузер постоянно таскает на себе… Киз не знает, чего хочет сильнее: подольше плавиться под медленными ласками или поскорее слететь в концентрированный кайф, и эта неопределённость заставляет его хаотично стонать, шипеть сквозь стиснутые зубы и дышать через раз. Маузер решает всё за него: просто без предупреждения берёт в рот почти целиком. Но Кизу мало «почти», он инстинктивным движением давит на затылок Маузера, опуская до упора. Вскрикивает и затыкает себе рот рукой, резко натягивая тонкую ткань простыни и кусая её. Только спустя несколько секунд он соображает отпустить Маузера, и тот хватает ртом воздух, смотря немного шокированным взглядом. — Прости… я не… — Киз не может договорить фразу, потому что «не хотел» было бы стопроцентным враньём. Ещё как хотел. Ему стыдно, но — о боги, как же это хорошо. — Да ладно тебе, — хрипло усмехается Маузер, — сегодня можно. Он снова пытается заглотить как можно глубже, помогает себе рукой и выходит на один ритм. Киз упирается затылком в кровать и отрывисто стонет в такт каждому движению губ и языка. Маузер разрешил направлять — и Киз направляет, держа его за волосы, пока что в состоянии улавливать сопротивление и вовремя сбавлять нажим, и ощущает, как Маузер заставляет себя не отстраняться как можно дольше — и всё это ради Киза, ради его удовольствия… — Продолжай, — непроизвольно вырывается на выдохе, — вот так… Перед закрытыми глазами начинают мелькать огоньки, и сейчас жизненно необходимо, чтобы Маузер не замедлялся и не сбивался с ритма. Маузер держится на высоте: ритм ещё чётче, темп самую малость быстрее; он стонет, его горло вибрирует, и от этого Киз начинает неотвратимо терять осознание самого себя. — Давай… солнце, вот так, да… да, да… — едва слыша собственный голос, Киз инстинктивно вскидывается вверх, Маузер позволяет войти в его рот до предела и сразу же пытается освободиться… Без шансов. — Пожалуйста… М-ма-… Киз захлёбывается собственным криком и впивается зубами в ткань, зажатую в кулаке. Волны наслаждения накатывают и перекрывают одна другую, Маузер не останавливается до последнего, Киз чувствует его пальцы, впившиеся ногтями в бёдра… Миг и вечность одновременно, не отпускать, не отпускать, не… …Когда его всё-таки отпускает, он первым делом пытается не заснуть. Вспоминает, что планы на ночь грандиозные, надо только немного перевести дух и вперёд, к новым свершениям, но как же, чёрт возьми, вырубает!.. — Герой, блядь, любовник! — тычок в бок заставляет Киза встрепенуться и приподнять голову. Маузер развалился на широкой кровати, положив голову ему на бедро. Вид у него изрядно вымотанный. Киз вновь откидывается на кровать с лаконичным «охуеть». — А то, — Маузер подтягивается выше, заглядывая Кизу в глаза. А потом целует медленно, долго и глубоко — он более чем в курсе, как сильно Киз обожает такие моменты. Ощущение вкуса их слияния для него всегда та самая искра, от которой огонь желания разгорается ещё быстрее, чем в первый раз. Уже сейчас Киз не против продолжать феерию, но силы пока что на нуле, нужна хотя бы какая-никакая пауза. Он нехотя отстраняется, и Маузер ластится к нему и мурлычет: — Всегда тащусь от того, как тебя перекрывает. Я когда-то думал, что такое только в порнухе может быть. Киз чувствует, как краснеют его щёки, и смущённо улыбается: — Так это из-за тебя всё. Я тоже раньше думал, что так кайфуют только какие-то 2D-чуваки, про которых Миллс пишет. Блин, она как-то давала мне заценить, так я, придурок, ляпнул, что это нереалистично и что ну не может людям быть настолько охуенно! Она потом неделю со мной не разговаривала. — Просто тогда ты не знал, какой может быть реальность, — самодовольно произносит Маузер и гладит Киза по бедру. — Пока ты мне не показал, — в тон договаривает Киз. Маузер не отвечает, медленно и шумно дышит, похоже, ушёл в воспоминания об их первом разе… Стояк у него каменный. Киз решает, что уже достаточно отдохнул. — Ма-аузер, принеси-ка попить, — вкрадчиво говорит он и, приблизившись, к уху Маузера, добавляет низким шёпотом: — И продолжим. — Почему я? — капризно спрашивает Маузер. — Не хочу тратить ресурс. Силы мне ещё понадобятся, — Киз облизывает его ухо и слышит отрывистый выдох в ответ. Аргумент более чем убедительный: Маузер без возражений отправляется на кухню. Подозрительно долго возится там, а когда возвращается, становится понятно, почему: в руке у него открытая бутылка красного вина. — Ну-у, — кривится Киз, — зачем запасы расчехлил, нам же завтра к Милли ехать? — И поедем, — Маузер садится на кровать рядом, — мы же не в хлам напиваться собрались. Поздно сомневаться. За нас? Он делает несколько больших глотков из бутылки, жмурясь по-кошачьи, его горло соблазнительно двигается, и при виде этого у Киза вновь замирает сердце. Маузер поворачивается к нему и враз считывает эмоцию — это ясно по тому, как медленно он проводит языком по своим губам, слизывая бордовые капельки вина, и нахально смотрит в упор. — Говорят, красное вино повышает либидо, — философски подмечает он, передавая вино Кизу, — но тебе уже некуда, поэтому не советую злоупотреблять: Вселенная может схлопнуться. — За хороший секс, — салютует бутылкой Киз. — Не хороший, а замечательный! От неожиданности Киз плюётся вином, и Маузер нагло ржёт над ним. — Ты нормальный?! — сквозь смех и кашель возмущается Киз. — Как вот мне теперь отделаться от ассоциаций с Free City? — А зачем от них отделываться? — Маузер придвигается вплотную, опирается одной рукой о кровать, зажимая Киза, и проводит пальцами другой руки по его шее. — Прости, ничего с собой поделать не могу, каждый раз вспоминаю, ты в офисе таким скромным был, а в игре на всю отрывался, эх, знал бы я, что ты и трахаешься так же, как играешь, сразу бы тебя в оборот взял, не ждал бы три года, как дурак… — Ну всё, — Киз выворачивается из-под Маузера, и дотянувшись до тумбочки, ставит на неё вино. — Ты своего добился. Он крутится в пол-оборота, резким движением опрокидывает Маузера на кровать лицом в подушку, не давая опомниться, наваливается сверху и для верности стискивает его запястья. — Сегодня ты вёл себя очень плохо. Из-за тебя мне пришлось краснеть перед Милли. Весь грёбаный вечер ты пытался свести меня с ума своими сообщениями, и у тебя это отлично получилось. И я буду отыгрываться за всё, понял? Киз ловит кайф от осознания своих скрытых возможностей. «В офисе таким скромным был, а в игре на всю отрывался» — не на всю, далеко не на всю. Секс-забеги на длинные дистанции активируют куда больше власти, чем беготня по Free City, больше жёсткости и безрассудства… Всего, во что влюбился Маузер. Сдавленное «угу» на выдохе — как сигнал «ключ на старт». Киз отпускает руки Маузера, подносит пальцы к его губам и хочет резко протолкнуть их ему в рот — но Маузер опережает его, прикусывает два пальца и тут же принимается облизывать их, сам насаживается ртом и пытается оставить на них столько слюны, сколько вообще возможно. Киз прижимается лбом к его влажной спине и свободной рукой продолжает держать его запястье. Ладонь царапается о рельефное покрытие золотого браслета, когда Маузер резко вытягивает руку вперёд, Киз злится, это подстёгивает его действовать ещё решительнее, и он с усилием оттягивает зубами кожу на лопатке Маузера. — Сказал же, за всё отыграюсь, — для убедительности Киз повторяет укус. А потом резко вырывает пальцы изо рта Маузера и сползает вниз. На секунду жалеет, что сейчас не сможет в полной мере наблюдать за его реакциями, но отсутствие визуальных образов сполна компенсируется тем, как Маузер выгибается и шипит, срываясь на короткий стон, когда Киз проводит языком по его пояснице и копчику, спускается ниже и, подтянув ближе за бёдра, без лишних церемоний засовывает язык внутрь. Он вылизывает по кругу, надавливает и старается проникнуть глубже; в горле начинает пересыхать, слюны не хватает, но это не страшно — его пальцы мокрые от слюны Маузера, можно воспользоваться этим и сменить ласку… Один палец, почти без паузы — второй; Маузер бьёт кулаком по спинке кровати и сразу вцепляется руками в подушку. Почти не сопротивляется, даже когда Киз добавляет третий палец и увеличивает амплитуду движений вдвое. Тяжело и часто дышит, кусает подушку, но до сопротивления не скатывается. Только на четвёртом пальце его инстинкт самосохранения одерживает верх, он извивается и пытается соскользнуть, но Киз не намерен давать поблажек. Не вынимая пальцев, Киз садится на колени, свободной рукой отвешивает Маузеру размашистую пощёчину и сразу же придавливает его к кровати. Ему хочется, чтобы Маузер стонал, просил — чего угодно, хоть сбавить обороты, хоть прибавить — он просто хочет слышать его срывающийся голос вперемешку с рваным дыханием. Но Маузер, чёрт побери, всегда молчит до последнего, и нужен запредельный накал эмоций, чтобы заставить его звучать на полную мощность. — Мне притормозить? — хрипло усмехается Киз. Маузер не отвечает, только всхлипывает и, впившись зубами в собственную ладонь, перестаёт сопротивляться. Киз стонет, восхищённый тем, как Маузер потрясающе контролирует своё тело, идеально держится, невзирая на боль, которая пока что очевидно берёт верх над кайфом, и на наверняка имеющееся искушение умолять остановиться. Такое старание заслуживает высшей награды. Киз вытаскивает пальцы, сминает обеими руками ягодицы Маузера и, придвинувшись лицом, с оттяжкой плюёт между них. А потом снова подтягивается выше, опирается на вытянутую руку и обвивает второй рукой шею Маузера. Придушивает. — Ты просил рассказать, что я с тобой сделаю, но я предпочитаю показывать. Резкое движение вперёд — и рука соскальзывает, Киз падает на Маузера всем весом и пытается перевести дыхание. Слишком сильный был размах, и сейчас Кизу даже немного больно, но не время об этом думать. Маузер долго шипит сквозь сжатые зубы, прежде чем уткнуться лицом в кровать. — И я о том же, — на выдохе шепчет Киз и разгоняется снова. Экстремальный старт задал высокую планку, не снижать градус — дело чести. Маузер бьётся под ним, и это взвинчивает ещё сильнее, Киз ловит каждую его реакцию и с удовлетворением отмечает, что инстинктивное сопротивление Маузера с каждой секундой ослабевает. Держать высокую скорость не так просто, Киз замедляется, и Маузер едва заметно двигает бёдрами навстречу, и снова — резче и увереннее, в его рваном дыхании слышатся хриплые, сдавленные стоны. Он вытягивает руку, и Киз накрывает своей ладонью его пальцы, и не давая вцепиться в ткань, переплетает со своими. Второй рукой он обвивает Маузера за шею, размашисто и смазанно целует, и отпустив, проводит языком по его щеке вверх, чувствуя на языке солёный вкус… Эмоции накрывают новым шквалом, Киз запускает пальцы в волосы Маузера, взвинчивает темп и мысленно молит всех богов, чтобы выносливости хватило на всё задуманное. Он пытается не тратить силы на стоны, но куда там — с каждым движением он почти что взвизгивает и неотвратимо летит к точке невозврата. Пока тело не успело полностью перехватить контроль над разумом, Киз заставляет себя остановиться, делает несколько глубоких вдохов, чтобы секунд хотя бы на десять абстрагироваться от ощущений. Это почти невыполнимая задача, потому что Маузер сразу же двигает бёдрами вверх с вопросительным «м-м?». — П-подожди, — умоляюще шипит Киз, — минутку… — Передумал на… на полпути? — Ещё чего! Киз снова набирает обороты, старается не концентрироваться на себе и переключает всё внимание на реакции Маузера. На то, как он запрокидывает голову, а потом почти с размаху упирается лбом в кровать, вздрагивает под несдержанными укусами в шею и лопатки, сжимаясь и расслабляясь вновь, и наконец-то перестаёт сдерживать стоны. Можно было бы пустить в ход руки — тогда Маузеру хватит и минуты, чтобы прийти к финишу, но так неинтересно. Не для того Киз часами просиживал в интернете, изучая и тестируя кучу способов продержаться подольше. Сейчас его навык на высоте, и просто так он позиций не сдаст. Теперь — медленнее и глубже. Ещё. Не зацикливаться. Не… Приходится собрать всю силу воли, чтобы отстраниться и выскользнуть из маняще-разгорячённого тела Маузера. Киз знает, на какие точки надавить, чтобы ещё немного оттянуть финал — много раз пользовался этим лайфхаком — и это пока что получается, но риск сорваться всё ещё так велик… — Солнце, давай, — Киз резко входит и одновременно сжимает пальцы на горле Маузера, — не сдерживайся… Две секунды, три — Киз отводит руку, и Маузер безвольно роняет голову, стонет, насколько хватает дыхания, широко распахивает глаза, вновь зажмуривается и ловит губами воздух. Этого всё ещё мало. Он выдержит больше. Киз снова обвивает рукой его шею, второй захват он не ослабляет ещё дольше, третий — пока Маузер не окажется на грани отключки и не перестанет биться под ним. — Ки-из… — шёпотом хрипит Маузер, получив возможность снова дышать, — я… не… — Ты просто чудо, — перебивает Киз, зарываясь лицом в его растрёпанные волосы, — давай, ради меня. Не расцепляя их пальцы, он заводит руку Маузера за спину, теперь не душит до предела, надавливает и сразу отпускает, и с каждым вдохом и выдохом Маузер стонет дольше и громче. Киз вскрикивает в унисон и из последних сил держит ритм. Стоны Маузера переходят в хаотичные хрипы. — Люблю-люблю-люблю тебя, — Киз ускоряется в ритм каждому слову, не готовый так легко сдаться. Маузер запрокидывает голову, давится воздухом, Киз слышит его задушенное рычание, держит крепко и не даёт упасть лицом на подушку или вцепиться во что-нибудь зубами, не оставляет ему возможности ни на малейший контроль. И каждым сантиметром кожи ощущает, как натянутое струной тело бьётся под его хваткой. Бьётся — и обессиленно повисает, крупно вздрагивая; в ушах ещё звучит финальный крик, и Кизу хватает нескольких секунд, чтобы закричать следом… и наверно, перестать существовать. …О том, что существовать всё-таки придётся, напоминает бешеный стук собственного сердца, пересохшее горло и отголоски дрожи во всём теле. Проведя ногтями по ладони Маузера, Киз тянется к его шее, и лениво скользит вверх пальцами по жёстким спутанным волосам. Прислушивается к ощущению липнущих друг к другу тел, к неровным вдохам и выдохам Маузера… к каждой ноте симфонии, которую Маузер вновь и вновь пишет в его душе. Он потягивается всем телом и интуитивно, с закрытыми глазами, чувствует, что Маузер сейчас смотрит на него. Киз открывает глаза и встречает его взгляд, его счастливо-замученную улыбку, и нахлынувший прилив нежности вновь заставляет его уткнуться носом в загривок Маузера. Вдыхая запах его влажной кожи, Киз чувствует себя самым счастливым человеком во Вселенной. — Я, конечно, был в курсе… — Маузер кашляет, прежде чем продолжить фразу, его голос звучит низко и сдавленно, — что ты с огоньком, но чтоб так… — Надеюсь, в хорошем смысле? — усмехается Киз. — Не знаю, что для тебя «хороший смысл», — после паузы медленно говорит Маузер, — но если ты однажды решишь затрахать меня до смерти, я не буду возражать, потому что ради такого кайфа и сдохнуть не жалко. Вечно нестабильная самооценка Киза взлетает до небес. Успокоившееся было сердце снова начинает биться чаще, он прижимается щекой к плечу Маузера и смущённо произносит: — Ну, это ты уж преувеличиваешь… Кто кого ещё затрахает. Маузер не спорит. Киз медленно слезает с него, трётся бёдрами о его влажные ягодицы и перекатывается на спину, всё ещё не в состоянии выровнять дыхание. Маузер забрасывает руку ему на грудь и притягивает к себе. — Вымотался, да? — с понимающей ехидцей спрашивает он. — Всего себя отдаёшь. — Просто дай мне умереть, — хрипло смеётся Киз. Маузер не отвечает и рассеянно гладит его сосок, и сначала Киз не придаёт этому значения, несколько минут проходят в тишине… А потом касания начинают отзываться всё более уловимыми вспышками эмоций где-то глубоко внутри. Киз резко поднимается и берёт с тумбочки бутылку вина, залпом выпивает чуть ли не треть и смотрит Маузеру в глаза. — Ты помнишь, что я тебе обещал? — Не-а. Напомни, — по интонации Маузера очевидно, что всё он прекрасно помнит. — Я обещал тебе марафон. И я всегда выполняю обещания. Маузер садится вслед за ним, и обхватив за талию, угрожающе шипит: — Выполняй. Посмотрим, на сколько тебя хватит. Киз с усмешкой толкает его обратно на кровать. — Ты не знаешь, на что подписался, малыш. Потом не жалуйся. …Солнце настырно светит в окно, разгоняя сон. Киз приподнимается на перекрученной простыни, в первые секунды не совсем понимая, на какой планете он находится и почему всё тело так ноет. Проводит рукой по волосам, нащупывая вместо них какое-то воронье гнездо, ищет взглядом Маузера… Маузер сидит за компьютером, закинув ноги на стол, с телефоном в руках. Заметив, что Киз проснулся, он как-то издевательски присвистывает. Интуитивно чувствуя, что что-то не так, Киз оглядывается в поисках телефона и шарит рукой по кровати. — Не советую, — усмехается Маузер. — Что не советуешь? — недоумённо спрашивает Киз. — Сообщения читать. Я случайно посмотрел в твой телефон, спойлер: Милли тебя убьёт. Точнее, нас. — Это почему? Вместо ответа Маузер, неуверенно поднявшись из-за стола, садится на кровать, притягивает Киза к себе за талию и показывает экран своего телефона. Время — почти три часа дня. Милли ждала их к двенадцати. «Убьёт» — мягко сказано. Кары, которые обещает Милли в сообщениях, поистине ужасны. Киз хватается за голову и в панике смотрит на Маузера. — И сорок два пропущенных, — отвечает Маузер на немой вопрос. Последнее сообщение гласит: «Я больше с вами не работаю!!» Киз падает на кровать и вполголоса матерится. Он знает, что угроза эта несерьёзна, «выгоняли» друг друга из проекта они уже тысячу раз, но страшно даже думать о том, какой разнос устроит им Милли, когда они всё-таки доедут до неё. — Маузер, нам пиздец… — Это так грустно, Алекса, включи Despacito! — язвит Маузер. Умная колонка понимает его слова буквально, и на всю квартиру разносятся первые аккорды известной всем на свете мелодии. Киз громко смеётся, и Маузер ложится рядом с ним, вкрадчиво ведя рукой по его груди. — Всё равно опоздали, — мурлычет он, — давай ещё немного поваляемся и точно двинем… — На казнь, — в тон добавляет Киз и невольно выгибается под лаской. Под призывные реггетон-ритмы весёлым голосом Луиса Фонси в динамиках звучат развязные строчки о любви и всепоглощающей, сжигающей дотла страсти. Идеальный саундтрек для нового забега.